Вышел в свет №7(69) сетевого журнала "Горизонт", издаваемого совместно редакцией журнала "Меридиан" (Ганновер, Германия) и клубом "Астра Нова" (Санкт-Петербург, Россия). Прочитать его можно вот здесь https://astra-nova.org/issues/horisont/ho..., а вот и обложка и содержание выпуска:
Manuscript (Лучшие письма читателей)
Status quo (Рассказы современных авторов)
Александр Накул. Машина Клио
Юрий Максимов. Псогос и панегирик Валена
Сергей Сергиевский. Возвращение к корням
Борис Крамар. Она хочет домой
Кирилл Берендеев. Дневник Луция Констанция Вирида — вольноотпущенника, пережившего страну, богов и людей
Федор Федоров. Забытая руна Калевалы
Артем Кельманов. Скрупидулы
Максим Сабайтис. Плодородные земли
Pro et contra (Статьи)
Григорий Панченко. Криптиды Фосеттов
Анатолий Сидоренко. Кавказский удав
О криптозоологии на YouTube: «Горизонт» рекомендует
От редакции «Горизонта». Военные карикатуры Артура Шика: антифашизм через века
Из архива Ю. Зубакина. Ф. Богданчиков. Скрещенные копья и кисти
Михаил Герштейн. «Холоп Яшка»: абдукция в XVIII веке?
Кирилл Берендеев. Перпендикулярное кино (за пределами Голливуда)
Сергей Дяченко. Армагед-дом по-американски: попытка психоанализа
Дмитрий Аникин. Владимир Соловьев. Неподвижное солнце
МОСКВА, 15 июля. /ТАСС/. Актер и продюсер Федор Бондарчук исполнит главную роль в фильме Никиты Власова «Приключения старика Хоттабыча». Об этом сообщил режиссер картины, представляя проект на питчинге Фонда кино, который проходит в ТАСС.
По словам актера, это не ремейк, а новое и современное прочтение советского фильма и произведения Лазаря Лагина
«Федор Сергеевич является исполнителем главной роли. И по совместительству он — продюсер нашего проекта вместе с Денисом Баглаем со стороны Art Pictures Group», — сказал он.
По словам Федора Бондарчука, также представляющего проект, эта картина — не ремейк, а новое и современное прочтение советского фильма и произведения Лазаря Лагина. Права на картину, по словам продюсера, были куплены два года назад.
«Сценарий написал Андрей Золотарев. Как нам кажется, тема нашего фильма сегодня будет очень актуальна в нашей многоконфессиональной стране», — уточнил Бондарчук.
Съемки планировались в Москве, Саудовской Аравии и Иране.
«В связи со сложившейся обстановкой в Иране мы были вынуждены искать альтернативные площадки для воплощения наших задумок и рассматривать такие направления как Марокко, Перу и, конечно же, Узбекистан», — рассказал режиссер.
По сюжету московский школьник Володя случайно вылавливает из Москвы-реки загадочную лампу, из которой появляется джинн Хоттабыч (Федор Бондарчук). Он обещает исполнить любые его желания, но каждое из них оборачивается неожиданными последствиями. Магия умножает, а не решает проблемы Володи. Школьник проникается проблемами джинна и оказывается в прошлом, где дочь Хоттабыча выходит замуж за нелюбимого человека. Пытаясь разрушить этот брак и освободить Хоттабыча, Володя и его друзья отправляются в приключение.
Кшиштоф Глух: Перейдем к третьему великому писателю из вашей переводческой мастерской – Филипу Кеннету Дику. Этого автора не вы ввели на польский рынок, не так ли? А когда вы с ним познакомились и когда начали его переводить?
Лех Енчмык: Ранее всех был издан роман «Убик», рекомендованный Станиславом Лемом издательству «Wydawnictwo Literackie» (перевод МИХАЛА РОНИКЕРА [Michał Ronikier]).
Потом долго-долго ничего не было. То есть появилась одна книга, а я руководствуюсь теорией, что писатель существует на рынке, когда на нем присутствуют по крайней мере три его больших произведения. Ну и начал над Диком систематически работать. «Человек в высоком замке» (“Człowiek z Wysokiego Zamku”) был очень хорошо принят и много раз переиздавался.
Позже я поставил перед собой задачу перевести трилогию «Валис» (“Valis”). Это была одна из задач, которые я планировал выполнить к семидесяти годам своей жизни. Мой отец умер, когда ему было семьдесят, и я боялся, что это может быть генетическим заданным. Как позже оказалось, мне достались в подарок несколько дополнительных лет, почему пришлось строить новые планы.
По отношению к Дику я могу также сказать, что я жил более или менее в то же время, лишь чуть несколько позже его, но он значительно опередил меня в переходе на ту сторону.
Кшиштоф Глух: Мне кажется, что подборка переведенных вами книг Дика весьма оригинальна. «Человек в высоком замке», трилогия «Валис», а затем «Всевышнее вторжение» (“The Divine Invasion”, “Boża inwazja”).
Может сложиться впечатление, что вы пытались показать Дика как метафизического, отмеченного знаком писателя, совершенно отличного от того, каким показывают его экранизации (даже знаменитый фильм «Бегущий по лезвию бритвы») или подборка его романов с более приключенческим сюжетом.
Лех Енчмык: Я выбрал то, что считал сутью его творчества. Но в прозе Дика всегда есть мистика, даже в его второразрядных и третьесортных романах, которых тоже немало.
Кшиштоф Глух: Вам тяжело дался перевод трилогии «Валис»? Дик, похоже, пытался включить туда широкий срез своей эрудиции.
Лех Енчмык: Между эрудицией писателя и эрудицией переводчика есть принципиальная разница. Писатель очень легко может выдать себя за эрудита. А переводчик обязан быть эрудитом. Автор может полистать энциклопедию, выбрать пять цитат и сыграть роль эрудита. Но переводчик затем должен найти эти исходные тексты. К счастью, бывают и простые задачи. Например, Дик приводит доказательства существования Бога. Это чрезвычайно сложный текст, я не могу сказать, что все в нем понимаю. Но в этом случае у меня была возможность снять с полки соответствующую книгу и положиться на имеющийся польский перевод. С другой стороны, вызовом был фрагмент, в котором Дик цитирует «Поминки по Финнегану» Джойса (“Finnegans Wake” Joyce). Я подступался к этому тексту с нескольких сторон, как собака к ежу, пока, наконец, не получилось. Оказалось, что в этом тексте есть своя внутренняя логика, которую можно обнаружить. И мне понравился этот перевод. Позже в Интернете писали, дескать вот хорошо бы было, если бы ЕНЧМЫК перевел «Поминки по Финнегану». Но эта книга не настолько важна для меня, чтобы я задал себе такой труд. У Дика под рукой была четырехтомная богословская энциклопедия, и он черпал из нее. Кроме того, он работал продавцом в музыкальном магазине в отделе классической музыки и часто использовал тексты, напечатанные на обложках пластинок. Так что это все довольно поверхностные вещи, можно сказать «калифорнийская эрудиция». Конечно, он также лично знал сумасшедшего епископа Пайка (альтер-эго Тимоти Арчера), выдумывавшего различные ереси. Надо признать, они подходили друг другу.
Кшиштоф Глух: Что касается биографической книги Сутина «Всевышнее вторжение», вы выбрали ее среди других биографий, потому что она лучше всех демонстрировала вот этот вот метафизический аспект жизни писателя?
Лех Енчмык: Я считаю, что это лучшая, самая полная биография. Тот, кто ее написал, вероятно жил в то время в этом районе залива Сан-Франциско. Туда тогда стекались поэты, художники, богема, необычное это было место. На другом берегу залива, например, мэром стала «мамочка» -- держательница борделя. Очень интересная, впрочем, личность -- бывшая жена прокурора штата, назло ему открывшая после развода бордель. А на посту мэра она принимала просителей в одеянии «мамочки» борделя XIX века – в большой шляпе, в черном платье, с попугаем на плече. В такой вот атмосфере жили Дик и автор этой биографии Лоуренс Сутин (Сатин, вероятно, правильнее – но уж ладно, пусть будет Сутин. W.), который, кстати, встречался со многими из тех людей, которые помнили писателя.
Кшиштоф Глух: В «Трансмиграции Тимоти Арчера», в одной из заключительных сцен (на мой взгляд очень трогательной), Билл Лундборг, думая, что он Тимоти Арчер, начинает говорить словами Христа. Вы пользовались каноническим переводом бенедиктинцев (Библия Тысячелетия) или каким-то другим?
Лех Енчмык: Я использовал канонический перевод. Я знаю, что «Библия Тысячелетия» — не лучший текст. Она создавалась в изрядной спешке, и переводом занимались многие люди. Перевод ЯКУБА ВУЕКА — это именно литературное произведение, причем мощное. Оно надолго захватило умы поляков. Мне жаль некоторые цитаты из этого перевода. Несомненно, такой внезапный переход является разрывом культурной преемственности. Неплохо было бы, если бы люди, желающие познакомиться со Священным Писанием, заглянули бы в этот текст, возможно, со сносками? Мне, например, жаль выражения «краеугольный камень», которое в каноническом тексте звучит иначе.
Кшиштоф Глух: Для моего поколения «Библия Тысячелетия» — это уже собрание усвоенных текстов, по отношению к которому каждый новый перевод (Познаньская Библия, Варшавско-Пражская Библия, экуменический перевод) воспринимается с трудом.
Лех Енчмык: Это ситуация немного напоминает, -- конечно, при сохранении пропорций – новый перевод приключений Винни-Пуха. Поколения людей знают этот текст наизусть и говорят цитатами. И вдруг нам предлагают некоего «Фредди Фи-Фи». Это вредно для культуры. Например, есть несколько переводов молитвы «Отче наш» на английский язык. Я думаю, лучше, когда все знают один молитвенный текст. Хотя сейчас и в Польше подумывают о том, чтобы заменить слова «и не введи нас во искушение».
Кшиштоф Глух: Такие намерения можно понять, но «ne nos inducas intentationem», пожалуй, нельзя выразить иначе.
Лех Енчмык: Конечно. «Inducas» -- однозначно. И в восточных текстах, опирающихся на греческий вариант перевода, дела обстоят, вероятно, похоже...: «Nie priwodi nas wo iskuszenije, no izbawi nas ot Łukawowo». То есть зло выступает там как «Лукавый» — дьявол, личностное зло. То же самое должно быть и в нашем случае – “ode Złego” написано с большой буквы. (Вообще-то точная цитата звучит несколько иначе: «И не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого». Да и "лукавый" с малой буквы. W.). Не следует вмешиваться в такие тексты. Или в Нагорной проповеди говорится, что «блаженны нищие духом». Неверующие любили говорить, что речь шла о душевнобольных. Но кто хотел понять, тот безусловно понимал.
Кшиштоф Глух: Лем пишет в «Фантастике и футурологии», что единственные американские писатели, заслуживающие внимания, — это Дик и Ле Гуин. Выбирая, кого переводить, вы в какой-то степени разделяете оценку этих двоих. Но вы, вероятно, не разделяете столь критического взгляда других писателей.
Лех Енчмык: Определенно не разделяю. Лем довольно-таки эгоистичен и самовлюблен. Он действительно так сказал, за что его даже выгнали из Союза американских писателей-фантастов. Официально его выгнали за неуплату взносов, поскольку, по его словам, власти не позволяли ему платить долларами.
Кшиштоф Глух: Итак, давайте перейдем ко второй фигуре, признанной Лемом в американской фантастике, — Урсуле Ле Гуин. В контексте того, что вы сказали о подборе переводчика для текста, хотелось бы спросить, считаете ли вы, что вам подошла эта женская проза, особенно «Левая рука тьмы», глубоко затрагивающая вопросы сексуальности необычным для научной фантастики способом?
Лех Енчмык: "Левая рука тьмы" — очень хорошая книга с четкой структурой и философией. Обратите внимание на то, что в этом романе писательница стирает различия между полами – то есть это книга о равновесии. Ну я, конечно, чувствовал бы себя не слишком уверенно в феминистском романе, где оскорбляли бы мужчин и доказывали, что «Эйнштейн был женщиной». А похоже, что позже писательница перешла на именно такие феминистские позиции.
Кшиштоф Глух: «Левая рука тьмы» — научная фантастика писательницы, также известной своим произведениями в жанре фэнтези. Был ли у вас опыт перевода фэнтези?
Лех Енчмык: Фэнтези очень приятно и легко переводить. Текст сам собою стелется. Из фэнтези я переводил рассказы Морресси и Ле Гуин.
У меня нет предубеждений относительно фэнтези. Я отношусь к ней как к беллетристике. В этой области было создано много очень интересных вещей. Надо, однако, признать, что можно попасть и в известную «ловушку легкости», которая и влечет к фэнтези толпы графоманов.
Кшиштоф Глух: Начиная работать переводчиком, вы также перевели роман «Большая глубина» Артура Кларка (Arthur C. Clarke “The Deep Range”, в польском переводе “Kosmiczne kowboje”). Вы сделали это потому, что вам нравится его проза?
Лех Енчмык: Скорее нет. Я занялся этой книгой, чтобы развиваться как переводчик. Я не люблю книги Кларка. В этой прозе отражается его личность, которая больше соответствует личности главного бухгалтера – мне довелось с ним познакомиться.
Мы уже рассказывали, что история «Сердце демона», рождалась в процессе D&D кампании.
Конечно же, все события и герои претерпели существенные изменения при новеллизации, и трилогия теперь значительно отличается от своих первых приключенческих версий.
Но всех персонажей по прежнему можно легко расписать по их классам.
• Команда Раштау, или «Файтер, клирик, вор и маг»
Раштау – жрец
Тианера – плут
Эймер – маг
Фельдар – воин
• Команда Аштирры
Аштирра – жрец
Брэмстон – бард
Альяз – рейнджер
Алазаарос – паладин
В мире, искажённом последствиями магической катастрофы, целительница Аштирра ищет правду о прошлом некогда великого народа — рэмеи, наследников демонов. Вместе со своим отцом, жрецом Раштау, и другими охотниками за сокровищами она отправляется в опасную экспедицию на поиски артефакта ушедшей эпохи, способного дать ответы. Служители культа, которых возглавляет соперник Раштау, стремятся помешать им, а на пути подстерегают хитроумные ловушки древних и чудовища, изменённые неконтролируемой магией. Но что, если главный враг окажется гораздо опаснее, а артефакт — совсем не тем, что описано в рэмейских легендах?
