«Кто такой в этой сказке Тарталья? Он злодей, негодяй и каналья!» Слова этой песенки совсем не про здешнего Тарталью. Здешний Тарталья, он же Лючано Борготта, главный герой романа «Кукольник», человек тихий и скромный, можно сказать, обыватель. Он, однако, наделен примечательными способностями и пребывает вместе с ними в весьма необычном мире. Способность Борготты, невропаста, или «кукольника», заключается в умении «подключаться» к нервной системе другого человека – «куклы» (при обязательном его согласии) и отчасти управлять им. Попробуем теперь разобрать всё по порядку.
Мир. Не секрет, что конструирование миров – прерогатива и любимое занятие фантастов. Не все, однако, в нём одинаково преуспели. В принципе, писатели имеют право и обязанность(!) придумывать любые, сколь угодно фантастические миры, что приветствуется. Но при этом, во избежание полного распада текста, должна соблюдаться внутренняя логичность, завершенность и самодостаточность, присущая данному конкретному нерукотворному миру. Этих качеств «Кукольнику», на мой взгляд, не хватает. Элементы НФ, фэнтези, авантюрно-плутовского романа и мемуарного жанра смешались в этом коктейле не в самой лучшей пропорции. Хотя книга имеет подзаголовок «космическая симфония», речь в ней, очевидно и, разумеется, не идет о реальном космосе. Космос здесь это, скорее, некая живая субстанция, наделенная психической энергией, либо среда, наполненная живыми, в некотором смысле, «флуктуациями». И передвижения персонажей по этому космосу совершаются тоже с помощью какого-то вида энергии, имеющего отношение к психике, ментальности. При достаточно развитой фантазии такой космос можно воспринимать аллегорически и поэтически. Зато довольно трудно принять за поэтическую аллегорию различного вида парализаторы и «стрелялки» помпилианцев – представителей одной из рас, населяющих «Ойкумену», используемые для пиратских набегов на планеты (то они дисциплинированные солдаты, то корсары). А описание грозного корабельного оружия под названием «межфазник» с использованием терминов современной физики звучит как полная тарабарщина, что называется, за гранью добра и зла. Всё это выглядит очень архаично в литературном отношении, отсылая читателя куда-то к «Туннелю в небе» Р. Хайнлайна, где технологии мгновенных межзвездных перемещений мирно соседствуют с колонизацией планет методами освоения Дикого Запада. Кстати, о помпилианцах. Они – рабовладельцы. Но для чего им рабы? Очевидно, не для возделывания виноградников и тому подобной буколической работы. Уровень технологии, о котором можно судить по техническому оснащению помпилианских «галер», показывает избыточность такого рода усилий. Видимо, рабы нужны для того, чтобы использовать их в качестве тягловой силы звездолетов (допустим, что это возможно). А зачем помпилианцам звездолеты? Очевидно, чтобы захватывать новых рабов. Логично… Более того, авторы упоминают, что способность помпилианцев ставить на своих рабов некое психологическое «клеймо» развилась у них эволюционно(!) в результате долгого рабовладения. А ведь это примерно то же самое, как если бы кто-то заявил, что повсеместное использование на Земле телефонной связи приведет, мало-помалу, к развитию у землян телепатических способностей! Логичнее выглядело бы как раз обратное предположение, что именно необыкновенные качества представителей этой расы привели их к рабовладению.
Кроме рабовладельцев с латинскими именами в этом мире присутствуют и лубочные русские графы вместе со своими крепостными. Закрадывается подозрение, что авторы, не смогли (или не захотели) придумать ничего своего, оригинального, а воспользовались готовыми наименованиями (вплоть до имен собственных) и структурами реального мира с его реальной историей. Но дело в том, что эти структуры, не будучи укоренены естественным образом в новом придуманном мире, выглядят в нём неорганично, чужеродно. Возникает своего рода «семантическое раздражение», ведь российский читатель, смею надеяться, имеет вполне определенное представление о крепостничестве. Гораздо интереснее читать в романе об иных расах. Гематры, брамайны, вехдены и, особенно, вудуны выглядят привлекательно, то есть занимательно, необычно.
Основное противоречие «Кукольника» и других подобных произведений состоит, на мой взгляд, в том, что жизненные перипетии героев преподносятся с убийственной серьезностью, в то время как мир, служащий основой и источником этих перипетий, невозможно принимать всерьез. Это же противоречие не позволяет рассматривать описываемый в «Кукольнике» мир как гротесковый, заведомую пародию. Не наблюдается ни той легкости и естественности «окружающей среды», что характерна, например, для «Билла, героя Галактики», или «Девушки у обрыва» В. Шефнера, ни иронии «Звездных дневников Ийона Тихого» и творений зрелого Р. Шекли. Нет и головокружительного, напряженного сюжета (пример – «Тигр! Тигр!» А. Бестера). Упомянутые произведения, в отличие от «Туннеля в небе», нельзя назвать устаревшими в силу их самодостаточности. Для создания ценного, самобытного текста в таких случаях крайне необходимо чувство меры. Нужно, как сказал классик, пройти по лезвию бритвы, а это, очевидно, не просто. Общий вывод таков: мир «Кукольника» недостаточно проработан концептуально, хотя некоторые отдельные детали выписаны очень хорошо и оставляют впечатление чего-то большего.
Главный герой. Он здесь действительно и, безусловно, – ГЛАВНЫЙ. Собственно говоря, никаких других героев и нет, есть только второстепенные и эпизодические – служебные персонажи. Хотя повествование ведется от третьего лица, впечатление такое, что это сплошной поток сознания Борготты – настолько эгоцентричен этот рассказ. Даже его учитель маэстро Карл и прочие личности, повлиявшие на судьбу Лючано, представлены как его alter ego. Считается как будто, что Лючано Борготта – человек трудной судьбы, но на Оливера Твиста он всё же не похож и, соответственно, особого сочувствия не вызывает. При всем при этом какой-либо цели у «героя» не наблюдается. Никаких волевых поступков он совершает, судьбоносных решений не принимает, не демонстрирует никаких убеждений, да и вообще старается «не париться». Он просто, как говорят, плывет по течению. Своей психологией он неуловимо напоминает какого-то офисного начальника средней руки из столичного мегаполиса. (Это, правда, моё личное впечатление.) Такой «дегероизированный» тип героя сам по себе не кажется новым и очень интересным. Видимо, ясных целей для него в первой книге цикла авторы еще не придумали. Только помпилианская «стерва» Юлия своими подмигиваниями Борготте многозначительно намекает на что-то, вероятно, на второй и третий тома «Ойкумены».
Стиль. Стиль и язык романа одним словом можно охарактеризовать как «читабельный» и «добротный» (а также, видимо, «узнаваемый»). Если психологическая достоверность романа как целого оставляет желать лучшего, то отдельные эпизоды, к примеру, тюрьма и суд на Китте, написаны вполне хорошо и увлекательно. Авторам явно лучше удаются динамичные сцены и диалоги, нежели пространные рассуждения и объяснения. То есть, увереннее всего они себя проявляют именно в приключенческом и авантюрном жанрах. И тут возникает вопрос о ценности всего того красочного прорисованного камуфляжа, именуемого «Ойкуменой». Описание этого слегка фантасмагоричного мира в заданных рамках достаточно убедительно. Авторы умеют наполнить текст зримым содержанием, создать феномен присутствия. Стоит отметить и умелое подчеркивание колоритных деталей. Особенно это касается первой части романа — «Китта». Здесь чувствуется профессионализм, а, может быть, и ремесленный навык. Используют авторы и грубоватый, циничный юмор, который иногда выглядит уместным, а иногда – неуместным (опять же «метрон — аристон»).
Идеи. На мой взгляд, интересные, перспективные идеи в этом романе присутствуют. Прежде всего, это касается невропастов-кукольников. Театр контактной имперсонации (неплохо звучит!) просто сам просится в какой-нибудь цикл приключенческих и психологических новелл, как минимум. А вот концепция «королевы-боли», в самый неподходящий момент навредившей Лючано, изложена как-то невнятно, и выглядит почти притянутой за уши. Действительно, если бы не это, то, как бы еще иначе наш прожженный невропаст, «полноправный гражданин» Борготта попал в рабство к гард-легату Тумидусу? Другое интересное изобретение – это вудунский культ Лоа, и всё, что с этим связано. Здесь мне чудятся какие-то отголоски романов Р. Желязны «Творец снов» и «Остров Мертвых», которые могли бы получить новое нетривиальное развитие. Понятие «рас-энергетов», умеющих оперировать недоступными обычному человеку энергиями, звучит многообещающе, но в предложенном исполнении оно выглядит как абсурд, если не сказать, нонсенс. Едва ли даже в литературной условности, кроме разве народной сказки, стоит покушаться на принцип Ex nihilo nihil, ex nihilo nihil fit! В целом кажется, что одних только этих идей недостаточно для объемного произведения. Необходима еще сюжетная «пружина», общий замысел. Кстати, если уж рассуждать о сюжете, то надо сказать, что помещение героя в тюрьму (рабство) по «несправедливому» приговору – прием в беллетристике, мягко говоря, не новый, хотя и почти беспроигрышный.
Зададимся теперь строгим вопросом: имеет ли данное произведение познавательную ценность? То есть, в какой мере этот текст может быть продуктивным в смысле внутреннего сопереживания читателя и его интеллектуального и духовного обогащения? На мой взгляд, познавательная ценность «Кукольника» (особенно, второй его части), понимаемая таким образом, не высока. Книга эта смело может быть отнесена к чисто развлекательному жанру, более или менее изощренной, а, иногда, и примитивной, литературной игре, и то, при условии, что читатель принимает правила этой игры, не вполне, к тому же, четкие. Я не рассуждаю здесь о замысле авторов, хотя у меня и имеется на этот счет своё мнение. В данном случае, я думаю, важен не сам замысел, а его конечный результат. Если бы я прочитал эту книгу лет в тринадцать, то, вероятно, был бы в полном восторге. Теперь же ставлю семерку, накидывая один балл, а, может, и полтора, за «дар рассказчика», который может привлечь читателя не столько сутью произведения, сколько манерой изложения. Если и рекомендовать эту книгу к прочтению, то не в познавательных, а, скорее, ознакомительных целях, как характерное, во многом, «детище российской фантастики». Лично я еще раз убедился, что ценные произведения не пишутся за пять месяцев. Стоит, однако, добавить, что читается эта вещица легко, её не назовешь откровенно скучной, что само по себе есть определенное (и немалое :) достижение.
цитировать
свернуть ветку
