Россия. Город Т.
— Что это за дрянь у тебя? Пятна какие-то... — Юлька взмахнула гривой, приподняла голову, выпутываясь из его настойчивых рук. Серж с трудом вернулся в реальность, еще не вполне соображая выпустил дым, только потом с трудом сел.
— Да где? Ты о чем?
— Где-где! — передразнила она, вытирая рот, — Да именно там, где ж еще!
Серж передал ей косяк, скатился с матраса, дополз до выключателя. Голова кружилась, тело звенело, хотелось плыть и лететь, лететь и плыть. В зеркале он видел свои громадные зрачки, ее затуманенный, но недовольный, опять недовольный взгляд, кучу их скомканной одежды.
— И под мышкой, левой! — зло добавила она.
Он долго разглядывал три фиолетовых пятнышка под мышкой, затем поднял ногу, попытался заглянуть себе в пах, но не удержал равновесия, и свалился на корзину с бельем.
— Аллергия какая-то, — пробурчал он, — Ерунда, не чешется ведь. Да что ты уставилась, ни с кем я не был, клянусь... Да погоди ты, куда?
Но Юлька уже не слушала, включала душ.
— И я еще вчера тебе хотела сказать, — она выглянула из-за клеенки с наполовину мокрой головой, — У тебя воняет из раковины, и из ванной тоже. Чистить надо, ты тут грязью зарос!
— Да ну, на хрен... — он повалился навзничь на матрас. Комната плыла и летела, — Ничем не воняет...вечно ты... — и заснул. Последнее, что он увидел, засыпая — фиолетовые пятна на запястье, рядом со старой татухой.
Ближний Восток. Где-то на границе с халифатом.
— У вас пять минут, полковник не может долго здесь находиться, — смуглый мужчина в белом отворил дверцу Ландкрузера. Встречающие коротко поклонились. Два бородача в маскировочных комбинезонах, с оружием, один маленький, плотный, в широких штанах и традиционной безрукавке белуджей, и двое европейцев в хаки, заросших щетиной, оба в темных очках. Из джипа легко выбрался крупный усатый мужчина в штатском. Военный приподнял полог длинной армейской палатки. Внутри, на столе, помимо двух включенных ноутбуков, стоял открытый чемоданчик с оборудованием связи, и лежала открытая карта, или скорее — технический план каких-то коммуникаций.
— У нас есть данные, что первый этап идет успешно, — на неплохом фарси заговорил старший европеец, — Канал переброски надежен. Еще две недели, и можно начинать.
— Что произойдет, если ваш канал обнаружат? — спросил полковник, склонившись над планом, — Если ваши посредники даже намеком упомянут имя...
— Это исключено, — поклонился толстяк в черной жилетке, — Всех посредников мы немедленно устранили. Теперь ситуация развивается...сама по себе. Мы сделали так, что в случае...обнаружения, точнее сказать, обнаружение произойдет в любом случае, — подозрение упадет на местных сепаратистов.
— Очень хорошо, — кивнул полковник, — у вас максимум 17 дней, вы поняли? То, что требуется, я вам привез, — он махнул ладонью. Провожатый быстро выставил на стол плоский кейс, показал всем содержимое, — Здесь два миллиона. Продолжайте. Иншалля.
— С нами бог, — кивнул белый в черных очках.
Россия. Город Т.
— Не пойму, чем воняет? — Алехин выгреб из-под раковины груду бутылок и банок с домашней химией, — Нина, посвети мне! У нас вообще «крот» есть?
— Так я же на той неделе заливала! Так и стекает-то свободно! — супруга старательно держала фонарик, пока Алехин закреплял разводной ключ, — И вправду, разит, будто помер кто-то.
— Ничего...чисто, — Алехин недоуменно потряс патрубком, — Нечего прочищать. Завтра позвоню, пусть разбираются, откуда такой смрад.
Он выбрался из-под раковины, резко разогнулся...и очнулся на ковре, с дикой болью в затылке и мокрым полотенцем на лбу. Рядом сидела насмерть перепуганная жена, и суетились двое в халатах и масках.
— Все в порядке, — врач собрал инструменты, — Инсульта нет, сердце здоровое. Я ничего не нахожу... Теперь так. В новостях еще ничего не говорили, но есть опасность, что в городе эпидемия. Какой-то необычный штамм кори. Я потому и в маске. И мне ваша сыпь не нравится. И у вас тоже, — доктор указал пальцем на супругу Алехину, — Немедленно покажитесь специалисту.
«Скорая» уехала. Алехин боязливо трогал пальцами россыпь фиолетовых прыщей. Еще утром было всего три штуки. Откуда они взялись? Жена беззвучно плакала, исследуя свои щеки в зеркале.
— Да красивая ты, не боись, — хохотнул Алехин, — Этот со скорой же сказал — корь. Пей чая больше, через неделю само пройдет...
С этими словами он второй раз за день упал, но на сей раз ничком, и исторг из себя обед и завтрак, и все жидкое, что есть в желудке, а когда жидкое там закончилось, Алехина продолжало рвать кровью, и рвало до тех пор, пока он не потерял сознание, и не обмяк вздрагивающей кучей. Но вторично вызвать «скорую» было уже некому. Жена Алехина лежала рядом с супругом, одним мертвым глазом глядя на себя в упавшее зеркальце.
Ближний восток. Столица одного королевства.
— Сюда, господин посол, — двухметровый красавец в песочного цвета кандуре распахнул дверь, — Шейх ждет вас.
Однако человек в лимузине подождал, пока позади плотно не закрылись четырехметровые ворота усадьбы.
— Рад вам, друг мой, — шейх держал на кожаной рукавице хищную птицу, и кормил ее кусочками мяса, — Итак, сегодня мне стало известно, что несколько высокопоставленных особ из соседней страны...весьма высокопоставленных, друг мой, приняли приглашение посетить Москву.
— Но...друг мой, — вскинулся собеседник, — Я бы уже знал...
— Об этом вы знать не можете, — шейх передал птицу слугам, и перешел на английский, — Решение принято прошедшей ночью. Официальную дату объявят быть может, послезавтра. Поймите, друг мой, это редкий случай. Действительно редкий случай. Это вам не саммит, который мы с вами...ожидаем.
— Да, да, — на гладком, ничем не примечательном, лице посла отразилось сильное волнение, но он тут же взял себя в руки, — Но...возьмется ли кто-то из высокопоставленных особ?
— За это не волнуйтесь, — шейх широко улыбнулся в бороду, и как всегда напомнил послу доброго Санту с детского календаря, — Вы спрашиваете себя, как купить человека, который может купить вас? Это не понадобится. Друг мой, у иных высокопоставленных особ случаются например, проблемы с детьми. Дети порой плохо себя ведут, особенно вдали от родины. Порой даже обычный фотоснимок, на котором ребенок творит непристойности, способен заставить его родителя делать все, что нам нужно.
— Как вы правы, мой мудрый друг, — кивнул посол, — Дети — это святое.
Россия. Город Т. Кабинет главы администрации.
— Илья Петрович, к вам начальник очистных, — помощник пропустил в кабинет всклокоченного Волгарева. За длинным столом уже не стесняясь, курили начальник полиции, главный эпидемиолог, директор СЭС, военный из округа, и еще трое из администрации, имен которых Волгирев не помнил.
— Пришли результаты всех прораб, — отдышавшись доложил Волгарев, — На очистных сооружениях вода в порядке. Я уже докладывал, мы ежедневно проверяем...
— Да знаем уже, садись, — коротко махнул глава, — Лев Сергеич, что там, продолжай?
— Так вот, значить... — эпидемиолог трясущимися руками дергал на столе бумажки, — Из сельских районов вызовов почти нет...только город, значить, и это не вирус...там где нет центральной каналзации, нет и признаков заражения. так вот, значить...
— А что же это, если не вирус? Бактерия? — осипшим до шепота голосом спросил седой военный.
— Это — нечто, что живет в канализации, — отважился начальник очистных, — И не просто живет, а стремится вверх, и свободно минует водяные замки в уборных. Проблема в том, что это..эти микроорганизмы крайне нестойки в воздухе, очевидно они ищут...хм...носителя.
— Илья Петрович, — передил врача начальник полиции, — Мне только что доложили — в том госпитале, что мы для города развернули с утра в Заречье, — умерли уже шестнадцать человек. Там сейчас драка, стреляют, я должен ехать. Думайте что хотите, но я уже сообщил по команде. Вы обязаны ввести карантин. Никого не выпускать из города. И вызвать помощь. Немедленно.
Никого не слушая, начальник полиции почти бегом пересек приемную, ворвался в туалет, и упал на колени перед унитазом. выплюнув последнюю порцию крови, поднес к уху телефон:
— Але, Галя, бери детей — и ближайшим рейсом в Европу... Заткнись! Извини. Слушай меня. Да, куда угодно. Хорошо, через Москву...
Телефон выпал из его рук, и тонко пища женским голосом, покатился по кафельному полу. Но поднять телефон было уже некому.
Москва. Кремль. Зал приемов.
Отстояв очередь для рукопожатия, он выждал еще немного, пока братья, журналисты, и толпа встречающих чиновников не начали перемещаться в большой банкетный зал. Только потом повернулся, взглядом подозвал кого-то из охраны, и попросил проводить себя в уборную. Оставшись один, запер за собой дверь, коротко помолился, затем приподнял белоснежную кандуру, извлек из крошечного кармашка то, что полагалось, и бросил в унитаз. У них тут замкнутая система очистки, вспомнил он. Замкнутая. И чистая вода своя. Не та, которой пользуются прочие жители столицы... Проклятье. Он все сделал. Главное, чтобы никуда не выплыла эта история с дочерью. С ее британским дружком. С наркотиками. Он все сделал ради семьи. Он решительно нажал на клапан, и крошечная прозрачная капсула унеслась в глубину.
— Ваше высочество, — в дверь робко поскреблись, — Вы здоровы?
— Уже иду, — он натянул на лицо приветливую улыбку, — Слава Всевышнему, я здоров как никогда.