santehlit 
|
 20 марта 2021 г. 08:14
|
|
Лука стал мужчиной этой ночью, но целоваться ещё не научился.
— Иди, — усмехнулась она, отстраняясь.
Она склонила голову на бок, лукавая улыбка коснулась её губ:
— У меня есть твой адрес.
— Напишешь? – спросил Лука, поправляя вещмешок на плече.
— Напишу, если родится малыш — как же ребёнку без отца. Ну, всё-всё, иди….
На вокзале неожиданная встреча – на перроне стоял, сутулясь, капитан Коробов. Его лицо было серей обычного.
— Отойдём, — глухо сказал он.
Они отошли в конец перрона, где никого не было. Коробов достал из кармана пистолет «Вальтер», повертел в руках, протянул Луке:
— Трофейный. Дарю.
— Спасибо, но зачем?
— От греха — пристрелить тебя хотел, пацан. Я ведь знаю, где ты ночевал – вот злость и ударила в голову. Думал, встречу вас на вокзале — тебя шлёпну, потом себя – пусть знает. Потом подумал: причём тут ты – всегда женщины нас выбирают, а не наоборот. Ну, а раз она осталась – у меня снова появился шанс. Так что, бери подарок и … удачи тебе на гражданке!
Минуту помедлив, они обнялись, крепко, по-мужски.
8
Наконец стемнело. Лука Фатеич вышел в сад и затаился у колодца, прислушиваясь. Звуки гасли над селом, загорались звёзды. Летний день долог. Утомлённые труженики, не мешкая особо, укладывались спать, гасили огни. Лишь кое-где голубели окна телеполуношников. Магнитофоны перекликнулись по улицам с гитарами, собрались в одну капеллу и удалились за околицу. Собаки, отбрехавшись, умолкли. Тишина.
Какой-то звук, назойливый и настойчивый, донёсся до слуха Лукьянова. Отчётливое металлическое постукивание, словно удары молота по наковальне — в нём была та же звонкость. Лука Фатеич напряг слух, пытаясь определить, что это за звук и откуда он исходит. Он одновременно казался бесконечно далёким и очень близким. Удары раздавались через равные промежутки времени, что-то очень знакомое, но забытое слышалось в них. Они словно ножом резали ухо. Наконец, он понял и едва удержался от ругательства. То, что он слышал, было тиканье его ручных часов.
Оказывается, не так-то это просто – заделаться вором. Не задумываясь, можно перелезть через забор или войти в чужую калитку, чтобы выгнать курицу. А если за морковкой, то сразу руки затрясутся. Как же должен чувствовать себя человек, забираясь в чужой огород за кладом, судя по всему, немалым?
Мозг Луки Фатеича работал лихорадочно, мысли приобрели быстроту молнии. Он перебирал в уме все возможные варианты операции, взвешивал все «за» и «против». Можно было пройти, мало таясь, достать и уйти с трофеем, водрузив скворечню на место. Но слишком велик риск много потерять от такой нахрапистости — не за огурцами лезешь. Лукьянов решил проводить операцию по всем правилам военного искусства.
Он подполз к забору, используя как прикрытие каждый куст, каждое деревцо. Глаза его подмечали всё, уши улавливали малейший звук. Он старался дышать как можно тише. И стоило над ним качнуться веточке, он прижимался к земле и надолго замирал. Путь к забору соседки оказался долгим, но отнюдь не скучным — риск и азарт волновали душу. Нервы Луки были натянуты как струна, руки ходуном ходили, но операция шла по задуманному плану.
Самый ответственный момент – преодоление забора. Не сразу Лука Фатеич перешёл сей Рубикон — долго томился и заставлял себя решиться. И уже будучи на другой его стороне, всё не верил своей удаче, не решался продолжить путь. Но Высшая Сила, распоряжающаяся тем, чтобы события происходили согласно предначертанному, позволила Лукьянову беспрепятственно подобраться к Катькиной бане.
|
|
santehlit
|
| 23 марта 2021 г. 08:26
|
|
Здесь он, наконец, совладал со своим волнением — дрожь унялась, тело стало послушным, голова предельно ясной. Теперь он преступник, и назад ему пути нет.
Прежде, чем опустить скворечню, он долго сидел в темноте, прислушиваясь. Наконец решился. Без единого шороха вынул шест и опустил птичий домик на землю. Слабо чиркнул воробей спросонья и упорхнул в темноту. Крыша скворечни оказалась крышкой на шарнирах, и вскоре пачки банковских билетов перекочевали к Луке за пазуху.
И вот тогда опять пришёл страх. Да такой, что тело, чувства выходили из повиновения, а сердце схватила леденящая боль. Как назло, разыгралось воображение.
Тому, кому забраться в чужой сад ночью дело привычное, нет нужды рассказывать, что зловещий союз мрака, безмолвия и одиночества порождает диковинный мир, в котором самые обычные и знакомые предметы обретают совершенно иной облик. Деревья смыкаются теснее, точно прижимаются друг к другу в страхе. Даже тишина и та не похожа на дневную тишину. Она полна каких-то едва слышных, леденящих кровь шёпотов – призраков давно умерших звуков. Захваченный этими ощущениями, Лука потерял контроль над собой и временем.
Внезапно Лукьянов почувствовал боль в правой руке. Оказалось, он так сильно сжимал шест скворечни, что больно стало ладони. Лука Фатеич заметил также, что давно сидит на корточках в напряжённой, неестественной позе. Он тяжело дышал, стиснув зубы, и странное онемение сковывало мышцы. Эта боль вернула его в реальность, а душе – чувство юмора — надо же, до чего докатился парторг на пенсии.
Водрузив скворечню на прежнее место, он без приключений выбрался из Катькиного огорода.
9
Парень был крепко сбит, широкоплеч, с могучей шеей, поддерживающей небольшую, подвижную, короткостриженую голову. Перед ним стояла кружка с пивом, но на неё он обращал внимания гораздо меньше, чем на посетителей пивной. Казалось, он поджидал кого-то или высматривал, а может, следил за кем, потому что кампания подвыпивших мужчин за одним из столиков очень часто привлекала его внимание.
— Адам! – крикнули оттуда, как только за стойкой появился тщедушный человек. – Где ты так долго был? Наверное, опять прятал от жены заначку? Водки нам!
Парень огляделся и поманил пальцем бича, шатавшегося между столами в поисках пустых бутылок и недопитых кружек.
— Выпить хочешь?
— Даром?
— Глоток даром, а там посмотрим.
— Понюхать и то хорошо, — обрадовался оборванец с круглолицей татарской физиономией.
— Сходи купи, — парень протянул смятую купюру. – Сдачу себе возьмёшь.
Когда посыльный вернулся с бутылкой водки, парень хлебнул пива, остатки выплеснул под стол и налил в кружку водки. Бич стоя выпил, крякнул и утёрся.
Парень кивнул на стул:
— Садись, разговор есть.
Татарин сел и завладел кружкой — ему было жаль напрасно вылитых остатков пива, и он теперь с напряжением и опаской смотрел на водку в руках незнакомца. Тот усмехнулся, плеснул водки на дно кружки и сказал:
— Промочи горло да расскажи мне, что знаешь вон про ту компанию.
— Мг-мм, — промычал бич, опрокидывая пойло в щербатый рот. – Легко. Всё, что знаю. Как на духу. Меня зовут Ханиф Шамратов, и я завсегда готов помочь нашим доблестным органам.
— С чего ты взял? – парень смутился.
— По всему видать — одеты скромно, не пьёте.
Парень без улыбки рассмеялся:
|
|
santehlit
|
| 26 марта 2021 г. 07:28
|
|
- Ну, мент, так мент. Давай, колись.
— Ага, ну так вот, — Ханиф начал свой рассказ с кивка на кружку, и тут же получил порцию водки. – Тот, что с широкой мордой сидит прямо сюда – это Яша Дымоход, безработный вышибала. Слева дылда – Али Мустафа, справа доходяга – Миша Кондрат, а спиной к нам – Чинарик.
— Чем знамениты? – парень не забывал подливать в кружку, и оборванец стремительно пьянел.
— Мустафа – ничем, дурак большой, а толку никакого: не украсть, не посторожить. Кондрат, тот наркоман, был в фаворе у Хозяина, но теперь хода ему нет – должно быть, за пристрастия. Чинарик – пустой человечишка. Сейчас на «химии» досиживает. Так, мелкий воришка, мечтает у настоящих воров седалище лизать.
— А кто у вас Смотрящий в городе?
— Дедок один из воров, но крутой, упаси Бог не угодить: порвёт в клочки – в гроб собрать будет неча.
— Правит по понятиям?
— А то…
— Всё понятно, — усмехнулся парень, протянул бичу ещё непустую бутылку. – Иди, а то не дойдёшь. Про меня забудь.
Ханиф спрятал на груди подарок, встал, качнулся, подмигнул, приложив палец к губам и, выписывая круги между столами, поплёлся к выходу.
Парень проводил его взглядом, помахал рукой, привлекая внимания бармена, и жестом потребовал пива. Получил, отхлебнул и стал наблюдать за интересовавшей его компанией.
В компании Дымохода ругали хозяина заведения.
— Нормальный был жид, сидел где-то бухгалтером, но с тех пор, как стал заправлять этой тошниловкой, ссучился — настоящий живоглот.
— А я вот сейчас ему это дело растолкую — на ком наживаться, а с кем дружить надо. Адам!
Владелец заведения был ещё не старым по виду, но, наверное, немало пережившим человеком. У него было типичная еврейская внешность — внушительный нос и кучерявые, с проседью, волосы; его худые волосатые руки беспрерывно сновали над стойкой, а колючие глаза постоянно держали зал под прицелом и подмечали всё и всех.
— Чего тебе? – откликнулся он со своего места.
— Мир плох.
— А ты пьян.
— Угости ещё.
— Смеёшься, приятель, а тут не до смеха: день-деньской крутишься, а в кассе – мышка плачет. Да и то сказать, публика-то – голь перекатная, самый приличный клиент – ты.
— Вот видишь — с тебя причитается.
— Запиши на мой счёт.
— Я знаю, о чём ты мечтаешь, Адам.
— Просвети.
— О пятизвёздочной ночнушке где-нибудь у моря в Израиле.
— Может и так.
— Не патриот ты, Адам — не любишь ты наш город, наш народ, морда у тебя прохиндейская… и вообще, давно ты её не штопал у костоправа.
— Давно, Яша, давно, – усмехнулся Адам. — С того самого дня, как Николай Аркадьевич стал Смотрящим за городом и навёл порядок в этом захолустье.
Упоминание о Хозяине пришлось не по вкусу всей компании — Дымоход скривился, Мустафа передёрнул плечами, Чинарик испуганно оглянулся и втянул голову. Лишь Кондрат, усмехнувшись, покачал головой.
Чёрт возьми! – громко сказал Мустафа, после продолжительного молчания за столом честной компании. – Этого жида давно следовало бы проучить.
|
|
santehlit
|
| 29 марта 2021 г. 07:24
|
|
- Рискни, — усмехнулся Кондрат. – Тебе Корсак одну руку оторвёт, а второй будешь пол мыть в этой тошниловке.
— Корсак, Корсак, — Мустафа выругался. – Спекулянтов крышует, а нормальному человеку жить не на что.
— А ты, Али, на завод иди, к станочку, — Дымоход похлопал приятеля по плечу.
— Только и осталось…
За окнами стемнело. Посетителей набилось полный зал. Запах сивухи, табачного дыма, бесконечный гул разговоров. За стойкой появилась барменша, в зале – две официантки.
Дымоход вытащил из кармана колоду карт.
— Эй, Адам! – крикнул он и помахал рукой. – Сыграем на выпивку?
— Я занят, — ответил хозяин заведения, но оставил свои дела и придвинулся ближе, готовый поддаться уговорам.
Судя по тому, как засверкали его глаза и затряслись беспокойные руки, жадность и расчётливость были не единственными пороками тощего еврея.
— Ерунда. По кружечке на брата и литровку белой прицепом. А я тебе, Адам, свой перстень попытаюсь проиграть.
— Подделку свою выкинь, Яша.
— Я за базар отвечаю, а вот ты нарываешься — честного человека оскорбить норовишь. Садись, Адам, садись. Если ты со своей Соней в раздоре, то тебе сегодня должно повезти.
— Шулер ты, Яша, не игрок. Так не может быть, чтоб всегда в одни ворота.
— Ну, конечно, же. Был, есть и буду таковым, но, как говорится: не пойман – не вор. Вот когда за руку схватишь – перстень твой, а меня хоть на базар к «положенцу». Садись, в горле пересохло.
Бармен скривился, но не мог более противиться искушению. Игра началась и быстро закончилась.
— Иди, иди, Адам, а то, не ровен час, Соня заявится.
Хозяин заведения с мрачным видом вернулся за стойку, а на столе приятелей появились пиво, водка и закуска. Они налили в стаканы, чокнулись, выпили, запили пивом.
— Разминай извилины, Адам, через часик повторим! — крикнул Дымоход.
— Я кому-то сейчас повторю! – за стойкой появилась тучная женщина.
Она столь решительно несла свои необъятные телеса, что Адам испуганно юркнул в зал и вернулся к стойке с пустыми кружками в руках.
— Сонечка, какие карты? – Адам недоумённо пожимал плечами. – Я просто угостил друзей.
— Каких друзей? Эту шпану безработную? – хозяйка заведения кивнула в зал.
— Ну, блин! – Мустафа повертел бритой головой на широких плечах. – Онаглел народ. Совсем страх потеряли.
— Ну-ну, — Дымоход пошлёпал его по сжатому кулаку и к женщине. – Здравствуй, Софочка! И всё-та она в делах, и вся-то она в заботах. Когда отдыхать будешь, хозяюшка? Повезло тебе, Адам — должна была появиться на свет твоя жена, чтобы ты стал тем, кем ты стал. Скажи, Софочка, который час?
Женщина взглянула на него и презрительно скривила губы, кивнув на круглый циферблат за спиной:
— И сам не слепой, смотри!
— А я и не знал, спасибо за совет.
— Ну, успокойся, успокойся, моя любимая гадюка, — Адам, видимо, знал, как успокоить свою жену. Он прилип губами к её уху, и она закивала головой, подобрев взглядом.
Тут Чинарик, которого совсем развезло, влез не к месту, буркнув Мустафе:
— Так базаришь, косорылый, будто тебя кто-то и раньше боялся.
|
|
santehlit
|
| 1 апреля 2021 г. 02:24
|
|
- Что? – Мустафа не замедлил с ответом, и от его затрещины Чинарик ткнулся носом в тарелку с селёдочными останками, приправленными окурками.
Он так и подскочил — с рыбьей костью во лбу и с прилипшим к подбородку окурком, вооружившись пустой бутылкой, бросился на верзилу. Но тот, даже не оторвав седалища от стула, завернул нападавшему руку, обезоружил и принялся душить, примостив буйную голову у себя на коленях. Чинарик хрипел и брыкался тощим телом, выпучив глаза.
— Совсем обалдели, — сказал Дымоход, устраиваясь поудобнее, наблюдая за дерущимися.
Наверное, Чинарик отдал бы концы в лапах рассвирепевшего татарина, но провидение в облике незнакомого спортивного парня вмешалось в потасовку и спасла ему жизнь.
— Ну-ка, отпустил его.
— Что? – Мустафа от изумления разжал пальцы, и Чинарик свалился на пол, завертелся ужом, закашлялся, вцепившись в своё горло. – Что ты сказал?
— Кто ты, дружок? – спросил Дымоход.
— Я – Гарик, — парень сел на стул Чинарика и кивнул на него, уже стоящего на коленях и блеющего через рот и ноздри. – Кент вот этого бедолаги. Мы с ним в одном почтовом ящике парились.
— Значит, откинулся? С освобожденьицем! За это следовало бы выпить, — Дымоход пошарил взглядом по столу. – Может, угостишь?
Гарик достал пухлый бумажник, раскрыл.
— Кто бы мог подумать — парень с зоны и при бабках. Эй, Адам! – Дымоход помахал рукой. – Убери здесь всё да накрой по новой — мы платим.
Мустафа ногой придвинул свободный стул от соседнего столика, поднял за шиворот и усадил полуживого Чинарика:
— Садись, брюнет крашеный, и кента своего благодари. Слышь, брат, продаю эту тварь за пару масеньких.
— Идёт, — Гарик кивнул головой и подошедшему Адаму. – Литр белой, на всех пива и закуски.
— Ха! – Дымоход оживился, хлопнул в ладоши и потёр их. – Заседание продолжается.
Безучастным оставался лишь Кондрат, однако, принимая поднесённое пиво, буркнул:
— Дикий Запад.
Разлили водку, чокнулись, выпили. Немного оживший Чинарик заявил, глядя на своего спасителя:
— Я тебя не знаю.
— Не важно, — усмехнулся Гарик. – В Калачовке парился?
— Ну.
— А я вчера оттуда, привет тебе привёз, от Боба покойного.
Чинарик поёжился и беспокойно заёрзал на стуле.
— От Боба, не от Боба…, — рассуждал Дымоход. – Мир как тесен — всегда найдётся хороший человек, готовый угостить правильных пацанов.
— Ну, вот и хорошо, — Гарик поднялся. — Вы тут угощайтесь, а нам пора. Пойдём?
Испуганный взгляд Чинарика забегал по лицам, даже отыскал Адама за стойкой, а одурманенный мозг лихорадочно работал, соображая, что безопасней — уйти с незнакомцем или остаться с друзьями, вдруг ставшими такими не дружелюбными.
— Иди, иди, — сказал Мустафа. – Братан тебя честно выкупил, а то б головёшку я тебе завернул.
Дымоход развёл руками с видом – «а что поделаешь?».
Кондрат буркнул, мотнув головой:
— Дикий Запад.
|
|
santehlit
|
| 4 апреля 2021 г. 03:43
|
|
Адам, всё слышавший, энергично тёр стакан за стойкой и на Чинарика даже не взглянул.
Чинарик поднялся и поплёлся вслед за незнакомцем.
Лишь только за ними закрылась дверь, поредевшая компания мигом подхватилась с места и устремилась вслед. Адам, проводив их взглядом, покачал головой.
Минут десять спустя, если б кто-нибудь заглянул в скверик напротив Адамова заведения, то увидел такую картину. Двое лежали в траве, а трое стояли кучкой и торопливо делили деньги из чужого бумажника.
— Ты поровну дели, — шипел Кондрат.
— Нет, Миша, по-честному, — Дымоход держал в руках бумажник, извлекал купюры и рассовывал в протянутые ладони, не забывая свой карман. – Твоё участие какое? Свидетель ты, лишний… Лучше тебя совсем убрать.
— Припомню я тебе эти слова, — злился Кондрат, но протянутую ладонь не убирал, а быстро и ловко схватывал с неё банкноты другой рукой. – Впрочем, парень если настучит, сам прибежишь…
Делёж закончился. Дымоход взглянул на неподвижного Гарика:
— Слышь, Сашок, добить бы надо — к чему лишние проблемы.
— Сам мочи, — огрызнулся верзила.
— Корсак не простит мочилова, — буркнул Кондрат и пошёл прочь, остановился, оглянулся. – Весь город на уши поставит, а найдёт весельчаков.
— Ладно, — махнул рукой Дымоход, — пошли отсюда. Кильку эту прихвати.
Мустафа легко перекинул через плечо недвижимое тело Чинарика, и троица удалилась.
Адам, провожая последних посетителей, не стал закрывать дверь, а распахнул её, чтобы проветрить помещение. Подождав, пока звук шагов растворится в темноте, осторожный еврей окинул взглядом улицу и просеменил в сквер.
Вернулся он с Гариком, опиравшимся на его плечо, уже пришедшим в себя, но всё ещё слабым, чтобы двигаться самостоятельно.
— Соня, ласточка моя, — крикнул Адам, усадив Гарика на стул, – помоги — человека надо перевязать.
Короткие волосы Гарика поблёскивали от крови, и её потёки алели на щеке и шее.
— Надо бы в травмпункт, — Соня осторожными движениями смыла кровь и перебинтовала парня. – С головой шутки плохи.
— Врачи в ментовку позвонят, — сказал Адам и заглянул парню в лицо. – А нам с органами альянс заказан?
— Чёрт! – выругался Гарик. – Как же я подставился!
— Такой народ – сторонится надо, — сказала Соня и поставила перед парнем рюмку водки. – Выпей — обезболивающее.
Гарик даже не взглянул на водку, думая о своём, и тем понравился Адаму. Он присел рядом и возразил жене:
— Не сторонится, а наказывать, чтоб неповадно было.
— Щас! – возмутилась Соня. – Хватайте ружья и бегите догонять. И ты туда же, Илья Муромец.
Адам махнул рукой, поморщившись, с видом – на глупости не отвечаю, и Гарику:
— Тебе к «положенцу» надо, к «смотрящему» за городом — он и деньги вернёт, и бригаду эту, «восьмую», накажет. Тебя ведь из-за денег?
Гарик похлопал себя по карману, из которого прежде доставал портмоне, а теперь пустому, и кивнул головой.
— Я тебе телефончик дам, — суетился еврей. – Николай Аркадьевич беспредел не одобряет.
Он ушёл, вернулся с бумажкой, которую сунул Гарику в нагрудный карман:
— Будь осторожен в словах, говори только по делу и без эмоций — там пустословия не любят. За меня не бойся: спросят, откуда телефон – так и скажи: Адам из «Радуги» дал.
|
|
santehlit
|
| 7 апреля 2021 г. 04:04
|
|
Гарик молчал и думал о своём, но постепенно до него стало доходить — еврей дело говорит. Уезжать из города, не окончив дело с Чинариком, ему не хотелось, а жить без денег не умел.
Адам, будто читая его мысли, положил на стол пятисотенную купюру:
— Разбогатеешь – вернёшь. Есть где ночевать?
Гарик одним кивком ответил на оба вопроса, забрал деньги и ушёл в ночь через распахнутую дверь, пожав Адаму руку.
10
Все дороги в ночном городе ведут на вокзал – это Гарик знал по опыту прожитых лет. Но сколько он не бродил по незнакомым улицам, ничто не выдавало его близости. Все звуки шли из-за высоких заборов заводов. Поблукав между ними, Гарик вернулся в спальный район, где были сплошь двухэтажки и скверы со скамейками. На одной из них он и примостился.
Среди ночи на соседней улице зверем в джунглях взвыла сирена. Вой перешёл в животный стон и стих, удаляясь.
Менты поганые, подумал Гарик и поёжился то ли от холода, то ли от прихлынувшей ненависти.
Утро пришло и выманило людей на улицу. Когда схлынул поток, спешащих на работу, Гарик нашёл какую-то забегаловку. Позавтракал, побродил ещё немного и, наконец, решил — пора. Найдя телефон-автомат, опустил монету и набрал предложенный Адамом номер.
После двух гудков раздался мужской голос:
— Алё.
— Мне нужен Николай Аркадьевич.
— Вы кто?
— Я приезжий. Дело в том, что меня вчера ограбили в вашем городе, и я остался без гроша в кармане. Прошу защиты и справедливости.
— Ваше имя?
— Гарик.
— Откуда знаете наш телефон?
— Мне дал его Адам из «Радуги», там меня вчера и бомбанули.
— Вы где?
— А чёрт его знает — я второй день в вашем городе.
— Почитайте вывески.
— Ага. Ну, вон вижу: «Эдельвейс», « Сильвер», игровой клуб…
— Достаточно. Стойте там. Как вас узнать?
— У меня башка в бинтах.
— Понятно. Ждите.
Гарик правильно решил, что за ним подъедут на машине. Он подошёл к обочине, и через пятнадцать минут перед ним тормознула серебристая иномарка. Опустилось тонированное стекло. Сняв тёмные очки, мужчина лет тридцати пяти с минуту очень внимательно разглядывал Гарика. Надев очки, спросил:
— Гарик?
Тот шагнул вперёд и кивнул головой.
— Садись.
Машина легко развернулась на узкой улице и помчалась в ту сторону, откуда появилась.
|
|
santehlit
|
| 10 апреля 2021 г. 02:41
|
|
Одна из квартир многоэтажного жилого дома имела собственный вход с вывеской у стеклянной двери в стиле «Евро», гласившей: «Общественная приёмная депутата областного собрания». За дверью – кабинет в том же стиле, с креслами вдоль трёх стен, а у одной длинный стол со стульями. Во главе его сидел мужчина в зелёной спортивной футболке и с красиво уложенными волнистыми волосами пепельного цвета. За его спиной – Российский флаг величаво оформлял стену, а над ним герб с орлами. Другой мужчина спортивного сложения сидел за столом, облокотясь на него рельефными руками. Внимательно рассматривая Гарика, говорить не торопились. После продолжительной паузы кивком предложили сесть.
— Садись, — сказал провожатый, и сам плюхнулся в кресло, вытянув ноги.
— Гарик, — представился Гарик.
Присутствующие кивнули.
— Рассказывай, — приказал мужчина в зелёной майке.
Гарик говорил, а сидевшие за столом слушали, не перебивая, изредка перекидываясь взглядами и короткими фразами. Гарик закончил.
— Всех знаешь, Валёк? – спросил пепельноволосый провожатого.
Тот вскочил на ноги, кивнул.
— Вези.
Валёк обернулся у двери:
— Адама?
— Да пока нет.
Водитель серебристой иномарки уехал, а оставшиеся продолжали расспрашивать Гарика — кого из авторитетных он знает по Калачовке, какое дело у него к Чинарику.
На этом вопросе Гарик запнулся, а его собеседники переглянулись.
Через полчаса на пороге выросли Мустафа с Дымоходом, прошлись по кабинету, здороваясь за руку со всеми, в том числе и Гариком, как ни в чём не бывало.
— Твоих рук дело? – спросил сидевший под флагом.
Дымоход плюхнулся в кресло и горестно покачал головой.
— Жить не на что, Макс. Брюхо подвело – на людей кидаюсь. Замолви словечко, братан — я же свой, буржуинский.
— Крыса ты Дымоход, и за крысятничество наказан. Мужиковать будешь столько, сколько Николай Аркадьевич сказал, потом посмотрим. Деньги где?
— Да мы что, мы ни что, — засуетился Дымоход, поднялся к столу и стал выкладывать на него смятые купюры из карманов. Рядом встал и Мустафа, длинные руки которого заметно тряслись.
— Все?
Друзья-грабители кивнули положительно, Гарик отрицательно.
— А сколько было?
— Десять штук – стандартный Калачовский дембельский набор, — сказал Гарик.
— Где остальные?
— У Кондрата, — сказал Дымоход.
Макс кивнул приятелю за столом, и тот добавил несколько американских купюр из своего портмоне.
— Чинарик где?
— Да, поди, в Челябу укатил — химик он.
— Здесь где ошивается?
— У шмары одной.
— Знаешь адрес?
— Али знает, — Дымоход кивнул на Мустафу.
Макс кивком отправил за Чинариком Валька с Мустафой.
— Наказать тебя придётся, Яша.
— Наказывай, — уныло махнул рукой Дымоход. – Сколько я просил у Аркадича хоть деревеньку на прокорм — я бы там навёл порядок.
— Это верно — взять-то с тебя нечего. Ну, Николай Аркадьевич что-нибудь придумает. Ты этого бабая, зачем за собой таскаешь?
— Сам вяжется.
— А я подумал, Дымоход свою тему затевает.
|
|
santehlit
|
| 13 апреля 2021 г. 01:54
|
|
- Какая тема, Макс? Весь город на Аркадьича молится: у пацана жвачку не отымешь – у всех свои права вдруг появились.
— Плохо разве? Демократы Россию развалили-продали — мы порядок навели.
— Я что, я разве против порядка? Да только кушать шибко хочется.
— Был ты, Яша, при делах – сорвался: зачем же у своих красть.
— Так ведь не доказано.
— А-а, брось, — махнул рукой Макс. – Будь рад, не удавили — Аркадич крови не любит.
И к Гарику:
— Так что у тебя за тема к Чинарику?
Гарик опять смутился:
— Да так, тюремный должок.
— Расскажи — у тебя сегодня день удач и покаяний…
Под колючим взглядом Макса Гарик почувствовал себя неуютно.
Вернулись Валёк с Мустафой, а между ними Чинарик – взъерошенный, запуганный, будто воробей после птичьей драки. Вошедшие сели, Чинарик стоял.
— Прогуливаешь? – строго сказал Макс. – Неделя-то рабочая.
— У меня вертухай на привязи.
— С трудом верится, — Макс с презрением осмотрел его жалкую фигуру. – Что Гарику задолжал?
— А? Этому? – Чинарик оглянулся на Гарика. – Ничего. Ему ничего. Был разговор с другим кентом, а этот прицепился, сел на хвост.
— О чём разговор?
Чинарик глубоко вздохнул, выдохнул и начал рассказывать:
— Задумали мы на зоне дельце одно. Мамка у меня в деревенскую контору в любое время вхожа. Рассказывала: там, в сейфе иногда такие суммы ночуют – на всю жисть хватит. Главное, мамка у меня с понятиями — и подскажет, и поможет, если в долю взять.
— Красть не хорошо, — сказал Макс укоризненно и повернулся в кресле к Гарику.
Чинарик замолчал удивлённый, а хмурый Гарик отвернулся.
— Как, говоришь, деревня твоя обзывается?
— Рождественка.
— Я к Аркадичу, — негромко сказал Макс своему приятелю, всё время молча сидевшему за столом, и остальным. – Поскучайте часок.
Вышли вместе с Вальком.
11
Всякий раз, когда Колька Чирков, известный в определённых кругах под кличкой Чинарик, появлялся дома, мать начинала его ругать:
— Дурак ты, дурак: воруй да не попадайся, зазря не сиди — ума в тюрьме набирайся.
Чинарик не пререкался.
Катерина Петровна была человеком очень сложным и трудным. Испытания, выпавшие на её долю в детстве и юности, незарубцевавшиеся раны ревности в недолгом замужестве изломали её характер, сделали раздражительной, нетерпимой, капризной и даже жестокой.Она была вся соткана из противоречий, вела нескончаемые войны с соседями, с начальством, и по неуживчивости характера одна только работа и была ей доступна – поломойки: не с кем было конфликтовать.
Колька жалел свою мать, но больше одного дня в гостях у неё не выдерживал — мать на радостях немедленно напивалась, и все «достоинства» её характера выпирали острыми углами. Схватиться за кухонный нож, кочергу или полено на любое возражение для неё было плёвым делом. В таком состоянии Чинарик боялся свою мать вполне обоснованно.
В этот раз, появившись на пороге отчего дома, Колька решил взять «быка за рога», не дожидаясь, когда мать возьмётся за крышку фляги с брагой.
|
|
santehlit
|
| 16 апреля 2021 г. 02:34
|
|
Катерина Петровна сунула пятерню в рот и опустилась на лавку, удивлённо глядя на сына:
— Так что ж ты, Коленька, родную мать в тюрьму упечь хочешь? На дом что ль позарился?
— Дура старая! Кому нужна твоя развалюха? Я дело предлагаю — срубим бабки и в город переберёмся, чего тут хвосты коровам крутить.
— Так ить поймают – посадят.
— Никто тебя не поймает — ты вообще не при делах будешь. Брякнешь, когда надо, по этому телефону — подъедут люди специально обученные. А ты тем временем в конторе всю работу не проворь, скажи — позже вернусь. Постучишься ночью, сторож дверь откроет, а тут они, а дальше — дело техники.
— Убьют сердешного?
— Да зачем же убивать? Прыснут в лицо, он в беспамятстве проспит до утра.
— А проснётся, меня и вложит.
— Тогда убьют.
— Да как же можно, родимый? Живого-то человека….
— Мать, хватит причитать. Ты подумай, какая наша доля будет. Это такие бабки! На всю оставшуюся жизнь….
Катерина, забыв про сына на пороге, задумалась — жуткое дело, но не сама ли она про то Кольке говаривала, и не раз.
— Только разик, мам, только разик, — уговаривал Чинарик, – как поют бурлаки. А потом мы с тобой всю жисть сыты и пьяны.
— Люди-то надёжные?
— А то…
— Увидеть бы: тебе-то я не шибко верю – дураков и в церкви бьют.
— Увидишь, мам, увидишь в деле — зачем лишний раз рисоваться.
— А ну, как меня убьют? Нынче из-за денег такое творят.
— Да нет же, говорю. Теперь кровь только дураки проливают, их ловят и сажают. Да и сами деловые их не жалуют — не в понятиях это.
— А сторожа?
— Расходный материал. Тут, как говорится, не обойтись…. Или его тоже в долю брать?
— Нет, что ты.
— Ну, вот и договорились. Позвонишь, мам, когда деньги в контору завезут?
— Ой, страшно мне, сынок.
— А жить вот так: в грязи, в нужде – не страшно?
Действительно, что хорошего в её жизни? Муж изменял ей налево и направо, перессорил со всеми товарками. Сын в тюрьму угодил, школу не закончив. А потом — ходка за ходкой… Матери позор и унижения по всему селу. Вырваться бы отсюда да зажить по-человечески где-нибудь в другом краю.
— Вот знала б, что ты такой у меня уродишься, тюремщиком станешь, мать будешь позорить, так во младеченстве за ноги разболтала да об стенку так и тарарахнула насмерть.
12
Среди ночи в окно легонько постучали. Вот оно, началось! Непослушными ногами Катерина Чиркова прошлёпала к выходу.
— Кто там?
— От сына вам привет, Катерина Петровна.
Через приоткрытую калитку во двор вошёл Гарик:
— Всё в порядке? Вы одна? Готовы? Пойдём.
Тёмными улицами спящего села прошли к конторе.
Гарик затаился, прижавшись к стене, толкнул Катерину в локоть — давай.
|
|
|
цитировать