Из свежих культурных открытий: нашла в третьей песне «Энеиды» прототипа Бена Ганна.
В поэме рассказывается об этом персонаже так:
цитата...Тут из чащи лесной незнакомец странного вида
Вдруг появился — худой, изможденный, в рубище жалком,
Шел он вперед и с мольбой протягивал к берегу руки.
Видим мы: весь он в грязи, лицо обросло бородою,
Сколот колючками плащ — но можно узнать еще грека, — (...)
После, помедливши миг, он быстрей устремился на берег,
С плачем стал нас молить: “Светилами вас заклинаю,
Властью богов и светом небес, дыханье дарящих,
Тевкры, возьмите меня, увезите в земли любые!
Только об этом молю! (...)
Спутники, в страхе спеша порог жестокий покинуть,
Здесь позабыли меня в пещере огромной Циклопа. (...)
Жизнь я влачу, наблюдаю со скал циклопов огромных
И трепещу, услыхав только шум их шагов или голос.
Твердый, как галька, кизил и оливки — жалкую пищу —
Ветви мне подают, и кореньями травы питают.
Часто я озирал окоем, но сегодня впервые
Здесь корабли увидал у берега. Вам предаюсь я,
Что бы ни ждало меня: лишь бы страшных избегнуть чудовищ!
Лучше от вашей руки любою смертью погибнуть”
Все это происходит на дикой Сицилии. Эней увозит беднягу на своем корабле.
Человека зовут Ахеменид, сын Адамаста.
Он с Итаки, был спутником Одиссея, его забыли, сбегая в панике от Полифема.
Сыра в «Энеиде» здесь нету.
Однако в соответствующем месте в «Одиссее», где рассказывается о домашнем быте данного циклопа Полифема, сыра очень много (за 32 строчки он повторяется 4 раза; больше у Гомера такой концентрации сыра нигде не будет):
цитата...Все внимательно мы оглядели, вошедши в пещеру.Полны были корзины сыров; (...)
Спутники тотчас меня горячо уговаривать стали,
Взявши сыров, удалиться (...)
Тут мы костер развели, и жертву свершили, и сами,
Сыра забравши, поели и, сидя в глубокой пещере,
Ждали, покуда со стадом пришел он. (...)
Белого взял молока половину, мгновенно заквасил,
Тут же отжал и сложил в сплетенные прочно корзины.
Конечно, это может быть просто совпадением.
Но вот что мне в комментариях литературовед Олег Проскурин пишет:
Это вполне вероятно. Вергилий — один из любимых поэтов Стивенсона; он повсюду возил с собой «Энеиду». Ср. любопытную обзорную статью: Eli Edward Burriss. The Classical Culture of Robert Louis Stevenson. // The Classical Journal. Vol. 20, No. 5 (Feb., 1925), pp. 271-279. Но там, конечно, нет подобного наблюдения (автор — типичный американский классик-позитивист). В других доступных мне работах тоже ничего похожего не нашлось. Новейший автор, Gert Buelens, отметил четыре аллюзии на «Энеиду» в «The Master of Ballantrae». Так что...