Каждый месяц Алекс Громов рассказывает о 9 книгах
Пожалуй, мне стоит пояснить. Созданная и расхваленная правительством АКроПаСК «Рабочая группа по стратегической разработке и внедрению библиотек в сельской местности» в соответствии с предвыборными обещаниями партии оставила библиотеки открытыми, но сократила число библиотекарей ровно до одного, при этом еще и урезав ему рабочие часы. А это означало, что каждая из двенадцати библиотек графства могла открываться лишь раз в две недели ровно на шесть минут.
И вот тут-то на сцене появлялся отряд лжеполитиков, отобранных лично мною. Благодаря тщательному планированию, быстрым передвижениям, четкому пониманию десятичной классификации книг Дьюи и жесткому следованию инструкции мы могли за отведенные нам триста шестьдесят секунд принять, выдать, отложить и продлить двухнедельный объем книг. Все и вся называли это мероприятие не иначе как Блицкниг…
Для Скоростного Библиотекарства я разработал систему экстренных кодов, и миссис Грисвольд точно подходила под код 3–20: «Лицо, приглашенное в команду Блица из дипломатических соображений, но не приносящее совершенно никакой пользы». Увы, но никто, кроме меня, не знал, что означает код 3–20, поскольку система пока еще не получила того внимания, которое, как мне казалось, она заслуживала. Кстати, у такого положения дел тоже был свой код – 5–12: «Недостаточный интерес к эффективным методикам».
Часы на церкви пробили без четверти одиннадцать, и болтовня затихла. Началось молчаливое ожидание. Мы уже видели, что Единственный Библиотекарь готовится к открытию. Она разрешала нам ставить книги на полки, записывать бронь в журнал и даже пользоваться карточками, но вот ее печати были священны – их могла касаться лишь она. Именно поэтому миссис Тэтчер должна была раскладывать книги и карточки перед Единственным Библиотекарем, чтобы та могла проштамповать как можно больше. Ритмичный стук резиновой печати о бумагу был лакмусовой бумажкой, говорившей об успешности Блицкнига.
А еще Скоростное Библиотекарство быстро становилось зрелищным видом спорта. Телевидение, к несчастью, к нам пока не приезжало, но на каждый Блиц приходили местные зеваки, готовые морально поддержать нас и обеспечить после Блица чаем, печеньками с тмином, полотенцем, чтобы утереть пот, и массажем. Впрочем, не все зрители приходили, чтобы помочь. Норман и Виктор Маллет были де-факто старейшинами нашего поселка и занимали главенствующее положение почти в каждом собрании, от приходского совета до церковного фонда. Даже когда Муч Хемлок принимал участие в конкурсе от компании «Спик и Спан» «Самый красивый и аккуратный поселок Херефордшира», и тут они были главными. Они не очень-то любили библиотеки и считали, что те «лишь попусту тянут деньги из государственного бюджета».
Джаспер Ффорде. Вечный кролик
Однажды на фоне внезапных и необъяснимых природных странностей, от аномальной жары до ржавчины на алюминии, полторы дюжины кроликов превратились в людей. Но или, как минимум, приобрели человеческий облик… Это было давно, и теперь мир живет уже под знаком последствий кроличьего феномена. Человекообразные Кролики официально признаны меньшинством и получили все полагающиеся в этом случае права.
Однако не всем людям такое нравится. Кролики в большинстве не злые, но для многих достаточно того, что они странные. И вот уже кто-то припоминает, как кролики, пока еще не очеловеченные, заполонили всю Австралию, поэтому так легко поверить, что их двуногие потомки намерены прибрать к лапкам господство над миром. Надо их поскорее выгнать куда-то подальше, а снаружи окружить рвом и вышками с охраной. На момент развития действия часть этих планов уже претворена в реальность – жить только в отведенных колониях, получать зарплату не больше установленного лимита, поселиться вне пределов можно только по особому разрешению…
А поскольку среди кроликов, как и среди людей, тоже есть беспринципные манипуляторы, шантажисты, мошенники, то с безусловным сочувствием к ним всем тоже возникают сложности. И у главного героя, и у читателей. Сатирическая панорама страхов, комплексов, подковерных игр на самых разных уровнях нарисована автором размашисто и ехидно, и понятно, что не в кроликах дело…
«Этим утром Безухий явился на работу раньше меня и Тоби, что было необычно. Кролики, как правило, не вставали рано. Когда мы вошли, он убирался на своем столе, хотя на нем и не было беспорядка. Там стояла табличка с его именем, лежало несколько молотков различных размеров, адаптированная для лап клавиатура, его собственные перьевая ручка и чернильница, благодарность, выданная ему самим Найджелом Сметвиком, и одна-единственная декоративная морковка в терракотовом горшке. Позади него на стене висел кроличий календарь с немного неприличными картинками. Сейчас он был открыт на мисс Апрель в коротких шортиках, хотя за окном уже была середина лета.
Стоило мне войти, как Безухий прекратил уборку, откинулся назад в кресле и стал хрустеть салатом ромэн, до этого стоявшим в кувшине с ледяной водой.
Он ничего не сказал, так что я вошел в систему и начал работать, перебирая по базе всех Лабораторных мужского пола, без дуэльных шрамов и ростом не менее шести футов. В церкви я стоял к белому кролику достаточно близко, и, хотя я сам был ростом в пять футов десять дюймов, я едва доставал ему до плеча. Я приблизительно нарисовал сплюснутую розу Тюдоров, которую видел у него в ухе, и мы, как и положено, отправили рисунок в другие департаменты, но даже два возможных совпадения, которые они мне прислали, совсем не подходили.
Сегодня я собирался пройтись по уже умершим Лабораторным на тот случай, если он инсценировал собственную смерть, чтобы избежать обнаружения. Таких было несколько сотен, и, поскольку кролики умирали часто, умерших в колонии обычно не опознавали и даже не фотографировали. После этого мне было нужно начать просматривать Лабораторных в других колониях, а это, по моим прикидкам, могло занять почти месяц. А если он незарегистрированный – что было вполне вероятно, – то я вообще зря старался. Честно говоря, если бы я возглавлял кроличье Подполье, то именно по этой причине брал бы в курьеры только незарегистрированных Лабораторных кроликов – их было почти невозможно опознать».
Я принялся обшаривать полки. Мне не терпелось отыскать книги по алхимии, вот почему я решил обратиться к продавцу, человеку средних лет, весьма благодушному на вид.
– Сэр, насколько мне известно, несколько лет назад вышло факсимильное издание книги Элиаса Эшмола «Британский химический театр».
– Мне знакомо это название.
– В книге собраны стихотворные опусы знаменитых английских философов, описывавших алхимические таинства на своем особом древнем языке. Эшмол – английский алхимик семнадцатого века. Книга вышла в тысяча шестьсот пятьдесят втором году.
– Да, полагаю, такая книга есть, – с улыбкой ответил букинист, – только не знаю, остались ли у нас экземпляры. Обождите.
С этими словами он удалился в служебное помещение и принялся с кем-то обсуждать местонахождение труда Эшмола (судя по голосу, собеседник букиниста был намного старше). Вернувшись, продавец сообщил, что не ошибся: этой книги в магазине сейчас нет, но сразу предложил мне пройти в кабинет, чтобы переговорить с его отцом. Я вошел, и продавец оставил нас наедине.
– Как вы узнали, что у нас была книга Элиаса Эшмола? – спросил в ответ на мое приветствие старик. – Вас кто-нибудь прислал? Быть может, мисс Фламель?
«Мисс Фламель» – эта фамилия заставила меня вздрогнуть.
– Она что, родственница Николаса Фламеля?
– Я знал, что вы зададите этот вопрос….»
Антонио Родригес Хименес. Алхимия единорога
С тем, кто ищет чудес, они всегда и случаются. Если вы коллекционирует книги по алхимии, то даже в наше время встретите алхимика – подобное притягивается подобным, порождая роковые встречи. Жил-был один обычный испанский архитектор Рамон, и в поисках старинной книги он пришел к незнакомке в дом с единорогом. Кто бы после этого сомневался, что ему стали сниться сны о единорогах? «Общение между столь различными существами, как человек и единорог, уходит корнями в глубокую древность…Среди свойств мифического животного есть одно несравненное свойство: проникать в наши сновидения и разговаривать с нами». Но что ищут современные алхимики? Истину или же Философский камень, эликсир бессмертия, найденный в Средние века Никола Фламелем, и теперь вместе с женой мелькающим во временах странах? Они стали новыми символами вечной любви. В нашем мире есть дверь, ведущая в некий тайный город, в котором до сих пор обитают когда-то жившие на Земле гении. Но вступивший в зачарованный лабиринт истин должен заплатить за это свою цену…
«Сейчас июнь, и мое Великое делание завершено. Мне исполняется сорок один год. Я наконец-то бессмертен. Об этом никто не знает – кроме Виолеты, естественно, Николаса, который обещал ко мне приехать, а еще Жеана и моих друзей Фернандо и Клаудии.
Сегодня я встречался с Големом – Раймундо Веласко, моим приятелем-художником. Он собирается написать мой портрет, потому что сейчас я очень молодо выгляжу и он хочет запечатлеть меня именно таким. Веласко говорит, что у него больше не болит голова, а его психиатр рассказал, что голландцы проводят поразительные опыты по духовному перемещению пациентов.
– В будущем всех безумцев, всех приговоренных убийц, всех неудачников начнут перемещать в виртуальные реальности. С помощью микрочипа, который будет введен в вену и проникнет в мозг, не причинив человеку вреда, пациент станет президентом республики, светилом медицины, модным писателем или знаменитым спортсменом. Так он и будет жить, долго и счастливо, изолированный от общества. Находясь на больничной койке, он самореализуется как личность, проживет новую жизнь – без решеток, без тюремных стен…
Раи в безумном упоении выскочил из таверны, а я продолжал потягивать вино в «Эль Писто». Потом вытащил из папки лист бумаги и принялся набрасывать проект своего Музея изумрудной скрижали.
После обеда я вновь задумался о музее. Каждый день я молился, ходил на прогулку, оказывал помощь неимущим и страждущим, потом снова молился – и по полчаса просиживал у телефона в ожидании звонка Виолеты. Я представлял, как будет устроен музей, мой музей; встречался со старыми друзьями, молился и ждал Николаса Фламеля и его дочь, Виолету Фламель, обещавших присутствовать на открытии Музея изумрудной скрижали...»
Впрочем, гаур Джхаши и слон Хатхи были взаимовежливы и всегда уступали друг другу дорогу. Наверное, они понимали, что их схватка будет сродни самоубийству.
Предполагаемая добыча, за которой наблюдал охотник, оказалась молодым, но уже набравшим силу самцом. Его единственный, растущий посреди лба угольно-черный рог, острый конец которого был темно-красного цвета, казался тщательно отполированным. Бходжи на глаз определил, что длина гаура Джхаши была около четырнадцати хаста, а рост равнялся примерно шести хаста. Джхаши одновременно был похож на лошадь и быка – длинная, совсем не бычья шея, густая темная грива, аккуратные уши торчком и чересчур массивное, как для лошади, мускулистое туловище, а также короткий голый хвост с пышной кисточкой на конце. Его светло-серая, в едва заметных пятнышках, шерсть была короткой и лоснилась, словно гаура каждый день чистили скребком и щеткой.
Гаур казался неповоротливым, но охотник знал, что, когда нужно, зверь может бегать быстрее молодого жеребца. При этом Джхаши сметал все со своего пути. Однако длинные и мощные ноги гаура не имели копыт и были немного похожи на слоновьи.
Джхаши пасся и не подозревал, что к нему подкрадывается его злейший и, пожалуй, единственный враг (естественно, за исключением человека). Гаур настолько увлекся процессом поедания редкого цветочного лакомства, что совершенно забыл об осторожности, всегда присущей этому редкому зверю.
На Джхаши охотилась огромная кошка. Подбираясь к гауру, она передвигалась настолько медленно, что казалось стояла на одном месте. Кошка совершенно бесшумно скользила среди густых зарослей, просачиваясь между близко стоящими стволами словно большая водяная капля и неотвратимо приближаясь к ничего не подозревающему гауру Джхаши.
Это была странная помесь тигра и льва, каким-то чудом сохранившаяся с незапамятных времен в диких Виндийских горах, где никогда не ступала нога человека».
Виталий Гладкий. Посох царя Московии
Что было бы если… Сделайте допущение, и получите вместо реальной, но сухой истории набор чудес, встречаемых разве что в отечественном фэнтези. Однажды в джунглях охотник с красноречивым именем Бходжи-Рожденный-Красной-Луной-Который-Всегда-Приносит т-Добычу отправился за добычей и вернулся в родное племя с рогом Джхаша, древнего легендарного зверя. Сей предмет обладал уникальной способностью предохранять владельца от ядов. Старейшины продали рог предприимчивому туранскому купцу, и рог отправился с караваном по Великому шелковому пути. Меняя хозяев, чудо-предмет странствовал по миру, пока не попал к первому русскому царю, Ивану Васильевичу Грозному. Рог в царском посохе принадлежал мифическому единорогу. В те времена посохи с рогом диковинного зверя хранились в сокровищницах европейских королевских домов, а также в соборах Милана, Венеции, Парижа, Мальты, Лондона. У Елизаветы I в списке сокровищ британской короны числился так называемый Виндзорский Рог. В сентября 1570 года в Россию прибыл из Лондона доктор Элизиус Бомелиус, которого русские и иностранные источники называли злым колдуном и шарлатаном, жалким неучем. Чем он лечил царя и травил неугодных бояр? Бомелиус был учеником колдуна Райяна, родившегося в Ирландии и жившего в опасном районе Сохо. Но, помимо колдовских занятий, царский доктор был агентом английской тайной королевской службы и однажды к нему в Московию пожаловал с тайным визитом сам начальник ее, сэр Фрэнсис Уолсингем, член Тайного совета и т.д. В результате доктору пришлось составлять очередной подкорректированный гороскоп правителя. В интересах родной спецслужбы Элизиус прибегал не только к ядам, но и к наркотикам и гипнозу. В результате темных делишек колдуна-«дохтура» история России стала иной – 9 ноября 1581 года государь нанес основанием единорогового посоха рану царевичу Ивану. Царский посох, сделанный из рога единорога с великолепными алмазами, рубинами, сапфирами, изумрудами и другими драгоценными камнями, был приобретен Иваном Грозным у аугсбургских купцов именно в 1581-м, в год смерти царевича, за совершенно фантастическую сумму в 70 000 серебряных рублей. Однажды рог спас Грозного от козней бояр, надумавших его отравить. Однако даже волшебная сила аликорна уже не смогла вернуть к жизни сына Ивана Грозного. Куда же все чудесные предметы подевались? «Целебный» аликорн Ивана Грозного растворился в горниле смут, нашествий, интервенций и революций, как и рог, принадлежавший церкви Сен-Дени, что близ Парижа, который исчез во время Французской революции. Попутно в романе описывается чудо, увиденное нашими современниками, занятыми поиском того самого чудесного посоха: опущенный в ядовитую жидкость срез неведомого рога обезвредил яд, а сам рог по-прежнему хранится в заброшенном колодце в одной из пещер
«Да, рог был. Прямой винтообразно закрученный рог, продававшийся в Средние века в Европе в качестве рога единорога (и явно послуживший моделью для этой детали на многих гравюрах), на самом деле чаще всего представлял собой бивень нарвала – зубатого кита, широко распространенного в полярных морях. Длиной он был до четырех метров. Большинство из дошедших до нас средневековых аликорнов, вне всякого сомнения, рога нарвала. Посохи с рогом нарвала до сих пор хранятся в сокровищницах европейских королевских домов, а также в соборах Милана, Венеции, Парижа, Мальты, Лондона. Всей Европе да и на Восток их поставляли скандинавские рыбаки, обнаружившие нарвала у берегов Гренландии. Им удалось сохранять свой прибыльный секрет на протяжении последующих 400 лет, потому что нарвалы редко мигрируют к югу. Остальные аликорны – это искусные подделки. Их часто изготовляли из слоновой кости; известны случаи, когда для этой цели выпрямляли клыки слонов и моржей. Знаменитый путешественник XVI века Андре Теве наблюдал этот процесс на острове в Красном море, откуда поддельные рога экспортировались во все концы света…
На должность царского лекаря мог претендовать только доктор с университетским образованием, подтвержденным соответствующими документами, а также рекомендациями правительства той державы, которая отпускала врача. Отбор кандидатур был строгим и придирчивым. Следовательно, Бомелиус предоставил выправленные по всем правилам документы и рекомендации. Судя по всему, Бомелиус оказался действительно прекрасным врачом. Да, царя пытались отравить, это несомненно. Однако лечение, которое проводил Бомелиус, не только помогло стабилизировать психическое состояние Ивана Грозного, но также вернуть волосяной покров, восстановить зубы и омолодить весь организм. Некоторые летописи свидетельствуют, что до сорока лет царь имел молочные зубы. А сорок лет ему исполнилось в 1570 году. Любопытно, что именно в 1570 году завершилось использование символа единорога на государственных печатях. Царские посохи утратили статус регалий первой степени, их заменил скипетр».
Позже интерес к тамплиерам возрождался дважды. В первый раз это произошло в конце восемнадцатого века, когда орден вновь открыла для себя протестантская Европа и храмовники стали для нее символом сопротивления папской тирании, а во Франции — еще и тирании монархии. Католики не отставали — они напомнили, что тамплиеры были последней защитой Святой земли от врагов Христа.
В конце восемнадцатого века связанное с тамплиерами мифотворчество сделало огромный скачок. В Европе набирало силу общество вольных каменщиков, или масонов. Благодаря энергичным усилиям барона Карла фон Хунда история тамплиеров была привита к масонским ритуалам. Это обстоятельство открыло дверь для возникновения множества мнимых теорий, которые в значительно большей степени были связаны с политической ситуацией в Европе того времени, чем с истинной историей рыцарей Храма.
Второй раз мифы о тамплиерах возродились уже в двадцатом веке. Авторы конца викторианской эпохи, такие как Джесси Уэстон, вплели историю тамплиеров в европейский фольклор. Однако теории, связывающие тамплиеров со всем чем угодно, начиная со Святого Грааля и заканчивая ересью катаров и современными тайными обществами, стали привлекать внимание широкой публики значительно позже. В настоящее время эти теории расплодились в таком количестве, что я потеряла возможность следить за ними. Похоже, тамплиеры оказались замешаны во все события, кроме разве что убийства Кеннеди, хотя я не исключаю, что завтра их след будет найден и в этом преступлении».
Шаран Ньюман. Подлинная история тамплиеров
До наших дней дошли документы, рассказывающие о расправе над тамплиерами. 9 августа 1309 г. началось заседания комиссии папы Климента. Перед папской комиссией прошло почти 700 тамплиеров. Но поскольку большинство из них было юридически не грамотно, то от их имени стал выступать один из орденских священнослужителей, Пьер де Болонья, бывший ранее представителем ордена при папском дворе в Риме и вполне могущий соперничать с королевскими юристами.
Он заявил, что действия короля Филиппа были противозаконными, и вследствие внезапности ареста и применяемых пыток тамплиеры оказались «лишенными свободы мысли, столь необходимой каждому достойному человеку».
Но пока комиссия разбирала дело ордена в целом, новым архиепископом Сансским (в юрисдикцию которого входил и Париж), был назначен Филипп де Мариньи, родной брат любимого королевского советника Ангеррана де Мариньи. По приказу архиепископа 54 тамплиера были сожжены. Всех членов ордена охватил ужас. Пьер де Болонья бежал. Теперь никто не собирался защищать обреченный орден.
Но были ли тамплиеры пострадавшими за правое дело героями? Во Франции XIII в. было популярно выражение «пьян как храмовник», а в Германии выражение «пойти в Темпль» означало отправиться в бордель...
«Как узнать, что перед вами — псевдоисторическая литература.
За последние годы появилось множество книг о тамплиерах. Орден Храма занял прочное место на страницах развлекательной литературы еще со времен выхода романа Вальтера Скотта «Айвенго», он присутствовал в различных произведениях о крестоносцах и красуется в современных триллерах, написанных на основе легенд и мифов о храмовниках. Как и средневековые рыцарские романы, эти книги не претендуют на историческую достоверность.
Однако существуют и труды о тамплиерах, не относящиеся к художественной литературе. Некоторые из них представляют собой серьезные исследования, выполненные компетентными учеными, скрупулезно изучавшими первоисточники. Другие излагают теории, которые внешне представляются весьма привлекательными и даже хорошо обоснованными, но на самом деле опираются на довольно поверхностное знание оригинальных документов и содержат множество лишенных логики умозаключений. Такие работы я называю «псевдоисторией».
В этой книге я попыталась представить историю тамплиеров, как ее понимают серьезные исследователи, изучившие мертвые языки и натрудившие глаза чтением рукописных документов далекого прошлого, чтобы в точности выяснить, как на самом деле происходили те или иные события. Кроме того, я описала здесь некоторые наиболее распространенные мифы об Ордене рыцарей Храма. Это был нелегкий труд. Каждый раз, когда я начинала думать, что уже исчерпала эти легенды, в поле зрения возникало несколько новых историй, растущих на глазах как грибы в сырую погоду.
Множество таких псевдоисторий очень неплохо написаны и звучат довольно убедительно. Так как же читателю определить, стоит ли ему доверять такому сочинению? Вот несколько советов.
1. Книга выпущена университетским издательством? Если да, то ее содержание проверено другими историками и ей в целом можно доверять, хотя от ошибок никто не застрахован.
Если нет, то…
2. Ссылаются ли авторы главным образом на первоисточники, которые, в принципе, может отыскать заинтересованный ученый? Если да, то книга стоит внимания, а в случае сомнения вы можете к этим первоисточникам обратиться. Одним из признаков псевдоисторичности служат ссылки на другие псевдоисторические издания или некие «секретные» книги (см. пункт 4), что не позволяет определить первоисточник информации и проверить ее истинность.
Если нет, то…
3. Использует ли автор выражения вроде «всем известно» и «историки единодушны»? Если да, то продолжать чтение не стоит. «Всем известных» сведений не существует в природе. Это просто сокращенный способ сказать: «Я не стал прикладывать собственные усилия для выяснения этого вопроса, но при этом хочу дать вам понять, что вы слишком невежественны, чтобы предъявлять мне какие-то претензии».
Историки действительно бывают единодушны в таких, например, вещах, как: «В битве при Гастингсе победителем вышел Вильгельм Завоеватель», или: «Мачу-Пикчу— это чудо технического мастерства». В остальном каждый самостоятельно оценивает факты и события. А еще историки единодушны в том, что автор труда, который не основывается на сведениях, допускающих независимую проверку, не удержится надолго в скором на расправу академическом мире.
4. Утверждает ли автор, что его теория не может быть проверена существующими данными, поскольку она глубоко законспирирована или охраняется неким тайным обществом? Если да, то где же автор раздобыл свои сведения? И как проверил их подлинность?
Другой вариант: автор сообщает, что у него есть «секретный» источник, утраченная книга или документ, где все объясняется. Такой способ часто применялся в Средние века. Наиболее известный пример этого явлен Жоффруа де Монмутом, автором некоторых ранних историй о короле Артуре. Он нашел их якобы в книге «на британском языке» (то есть на бретонском или валлийском). Поскольку этой книги более ни у кого не оказалось и Жоффруа никому не пожелал ее показать, только он сам и мог рассказать, что в ней было написано. Что, должна признаться, он прекрасно сделал.
И наконец…
5. Автор нагромождает одно допущение на другое, полагая их все справедливыми. Например, книга начинается с известного факта — «резиденция тамплиеров располагалась в мечети Аль-Акса», а затем следует такое продолжение: «Как хорошо известно, пространство перед мечетью достаточно большое, чтобы там мог сесть вертолет»[462]. Далее автор задается вопросом, зачем понадобилось столько места, когда вертолетов еще не существовало в природе? Однако ему удается случайно наткнуться на манускрипт с изображением, похожим на готовый к приземлению вертолет. То, что этот манускрипт был изготовлен, скажем, в Ирландии, автору псевдоистории ничуть не мешает. Он тут же вообразит никому не известного ирландского монаха, который прибыл в Иерусалим как раз в тот момент, когда на площадь садился секретный вертолет тамплиеров. Ведь «всем известно», что ирландцы были завзятыми паломниками.
Далее автор станет считать установленным факт, что тамплиеры летали на вертолетах, — факт, доказанный рисунком, который сделал придуманный им ирландский паломник. Разумеется, это можно объяснить только тем, что на самом деле храмовники были солдатами удачи, которые путешествовали во времени и крали различные артефакты, в том числе таинственные говорящие головы (на самом деле устройства связи из двадцать четвертого века), давшие им в руки тайну Вселенной. Все это именно так, поскольку «всем известно», что тамплиеры жили на месте Храма Соломона, а Соломон, как вы наверняка слышали, был великим магом, который в подвале своего храма прятал продукты высоких технологий — подальше от глаз невежественной и суеверной публики, дабы эти люди не обрели знаний, к которым их примитивный разум еще не был готов».
Если «Касабланка» является образчиком классического культового кино, «Матрицу» можно считать эмблематическим культовым фильмом конвергентной культуры. Писатель-фантаст Брюс Стерлинг объясняет его очарование следующим образом:
«Во-первых и в первую очередь, такой фильм насыщен элементами, отсылающими к поп-культуре. самими тривиальными элементами: самоубийственными атаками сил специального назначения, крушением вертолетов, использованием боевых искусств, незамысловатой, но вместе с тем полной страстей историей роковой любви, армией жутких монстров с вытаращенными глазами, фетишистскими костюмами, захватом заложников, ужасными пытками и смелой спасательной операцией, плюс по-настоящему безумными и необыкновенно крутыми подводными лодками… Христианская экзегеза, миф об избавителе, смерть и воскресение, становящийся герой, одиссея, Жан Бодрийяр (много Бодрийяра, это лучшая часть фильма), фантастические онтологические импровизации школы Филиппа К. Дика, Навуходоносор, Будда, даосизм, боевой мистицизм, предсказание оракула, гнущее ложки искусство телекинеза, магическое шоу Гудини, Джозеф Кэмпбелл и математическая метафизика Геделя».
И это только в первом фильме!
Бесконечные заимствования также провоцируют зрительский отклик. Отсылки, уложенные в десятки слоев, стимулируют и поддерживают нашу тягу к познанию. Лакуны и крайности создают ниши для различных сообществ знания, сопровождающих культовые фильмы, движимых стремлением показать свой уровень осведомленности, с головой зарыться в свои библиотеки, направить интеллектуальную мощь на расшифровку текстов, таящих в себе бездонную уйму тайн.
Некоторые из аллюзий, использованных в «Матрице» — рекурсивные отсылки к «Алисе в зазеркалье», Белому Кролику, Красной Королеве, использование мифологических имен (Морфеус, Персефона, Тринити), — обнаруживаются при первом же просмотре. Другие, вроде факта, что в первой серии Нео достает с книжной полки томик бодрийяровских «Симулякров и симуляции» (1981/1985), открываются в ходе обсуждения фильма с друзьями. Прочие, вроде того эпизода в ресторане, когда Сайфера, предателя, агент Смит называет «Мистер Рейган», а тот мечтает о жизни, в которой он был бы актером, имеющим политическую власть, проясняются, только если вы сопоставите информацию, полученную из разных источников. Иные, такие как регистрационные номера на машинах (вроде DA203 или IS5416), отсылающие к конкретным строфам Библии (Книга пророка Даниила 2:3 и Книга пророка Исаии 54:16), требуют, чтобы вы внимательно просматривали фильм на своем DVD-проигрывателе — кадром за кадром.
Чем глубже вы зарываетесь в материал, тем больше секретов вам открывается, и каждый новый может оказаться ключом ко всему фильму в целом. К примеру, в начале первой части Нео живет в апартаментах номер 101, что соответствует номеру пыточной камеры в антиутопии Джорджа Оруэлла «1984» (1959). Когда вы обратили внимание на эту цифру, оказывается, что 101 — это также номер этажа, на котором располагается ночной клуб Меровингена, а также номер автомобильной трассы, на которой разворачивается сцена преследования в «Матрице: Перезагрузке». С тех пор невозможно удержаться от мысли, что все прочие цифры, встречающиеся в фильме, также могут содержать скрытые значения или связывать между собой значимых персонажей и места. Рекламные щиты и фоновые декорации содержат чит-коды, с помощью которых можно разблокировать уровни в игре Enter the Matrix (2003)».
Генри Дженкинс Конвергентная культура. Столкновение старых и новых медиа
Ученый-исследователь, профессор, известный медиатеоретик, в издании рассматривает новые медиа, фильмы и фанатскую культуры. В тексте упоминается созданный Брюсом Стерлингом «Проект Мертвых Медиа», роль технологий доставки. Первые две главы посвящены анализу «Последнего героя» и «Американского идола, далее следуют «Матрица», «Звездные войны» и «Гарри Поттер», и непростые отношения киносоздателей с творчеством фанатов. По словам самого Дженкинса, «если свести всю книгу к основным элементам, то можно сказать, что она о взаимосвязи трех понятий: меадиаконвергенции, партиципаторной культуры и коллективного интеллекта. Под конвергенцией я понимаю движение контента через множество медиаплатформ, кооперацию между множеством медиаиндустрий и миграцию аудитории различных медиа, аудитории, которая пойдет куда угодно в поисках желаемых развлечений. Конвергенция – это слово, которое описывает технологические, индустриальные, культурные и социальные изменения, в зависимости от того, кто и что именно о них говорит».
Одна из глав называется «Создайте собственную галактику» и рассказывает о разработке многопользовательской игры по мотивам «Звездных войн», обеспечении для самовыражения в рамках игрового мира. Игроки могут использовать в качестве персонажей представителей различных инопланетных рас, и осваивать новые профессии. Но есть но – игроки должны смириться с ролью обычных игроков, отказавшись от роли главных героев и не разрушая детально разработанную мифологию «Звездных войн».
Один из разделов посвящен фанатским фильмам на тему «Звездных войн» и пародиям – фильму «Джордж Лукас влюблен», в котором образ Лукаса контрастирует с его «официальным» образом; фильмам «Детские войны», «Джедай, который меня любил» и «Боба Фетт: путь щедрости». Отмечается, что стандартом любительского кинопроизводства стали схватки на световых мечах.
«Согласно распространенному мнению, рано или поздно весь медиаконтент будет поступать в наши гостиные посредством одного единственного Черного Ящика (в мобильном варианте – посредством портативных Черных Ящиков, которые будут сопровождать нас повсюду».
«Чтобы играть в игру, вы должны сначала стать знатоком правил игры, или, точнее, вы должны разрешить знатокам правил мыслить за вас».
«Трансмедийная история разворачивается посредством множества медиаплатформ; каждый новый текст привносит особый и весьма значимый вклад в формирование целого. В идеальной форме трансмедийного сторителлинга каждый тип медиа реализует то, для чего он лучше всего приспособлен. Таким образом, история может быть изначально представлена в формате фильма, затем продолжена с помощью телесериала, художественной литературы и комиксов. Новый мир может быть исследован с помощью игры или пережит в форме захватывающего аттракциона».
Меч, неизменно обладавший индивидуальностью, из абстракции превратился в личность, наделенную как человеческими, так и сверхчеловеческими качествами. Меч стал чувствующим существом, он мог говорить, петь, радоваться и печалиться. Единый со своим владельцем, он был предметом привязанности; его гордо именовали возлюбленным сыном и наследником. Сдавший меч признавал себя тем самым подчиненным; преломить меч означало унизить его владельца. Целовать меч означало, а кое-где и до сих пор означает принести высшую форму присяги.
Меч убивал и исцелял; в безнадежном положении герой бросался на свой меч, а героиня, подобно Лукреции и Кальфурнии, вонзала в себя клинок стоя. Мечом разрубался гордиев узел любой сложности. Меч стал символом справедливости и мученичества; он уходил вместе со своим хозяином в могилу, как до этого сопровождал его в пиру и в бою…
В рыцарских руках меч не знал другой судьбы, кроме свободы и свободной воли; он воспитал сам рыцарский дух, острое личное чувство самоуважения, достоинства и верности, с благородным стремлением защищать слабых от произвола сильных. Рыцарский меч был и остается представительной идеей, сегодняшним и вечным символом всего, что человек больше всего ценит, — храбрости и свободы. Это оружие всюду считалось лучшим другом храбрости и злейшим врагом предательства; спутником власти и знаком командира; видимым и заметным знаком силы и верности, победы и всего, что человечество хотело бы иметь и чем хотело бы быть».
Ричард Фрэнсис Бёртон. Книга мечей
Автор этой книги неслучайно стал персонажем нескольких романов – рецензия на один из них, «Ходдер. Таинственная история заводного человека», — в следующем обзоре. Биография Ричарда Фрэнсиса Бёртона (1821-1890), путешественника и дипломата, переводчика и этнографа, фехтовальщика и гипнотизера, владевшего 29 языками и побывавшего в середине XIX века в недоступных для европейца местах, полна приключений и открытий. Исключенный за плохое поведение из Оксфорда, Бёртон отправился служить в армию Ост-Индийской компании, был произведен в капитаны. В Индии он выучил хинди, маратхи, гуджарати, персидский, арабский, собирал древние восточные рукописи. Его путешествия, проведенные под эгидой Королевского географического, сделали Бёртона знаменитым.
В 1881 году британское издательство «Уортингтон Бук Компани» опубликовало «Арабские ночи, или Тысяча и одна ночь» в переводе Бёртона. Это был наиболее полный перевод, причем в своем предисловии он подчеркнул, что переводил эти сказки таким образом, «как если бы араб писал по-английски». Текст, касающихся и сексуальных утех, был достаточно бесцеремонным и до 1930 года существовал запрет на ввоз в США полного издания Бёртона.
Среди многочисленных историй, рассказываемых о Бёртоне, были и связанные с его славой неисправимого дуэлянта, — говорили, что ни один другой человек того века не скрестил шпаги с таким количеством противников, как Бёртон. Он был отличным специалистом по оружию и его истории.
Первые главы этой книги посвящены происхождению оружия и самым древним вариантам оружия, сделанным из кости, дерева и других подручных средств, оружию «деревянного» и «медного» веков, и «раннего железного века». Далее речь идет о мече, начиная со времен Древнего Египта и до мечей варваров («на период взаимодействия с римской империей»).
Бёртон рассматривает не только разновидности мечей в разных временах и державах, но и символическую роль мечей, которые порой, по его словам, становились задирами, бандитами, тиранами, убийцами, «знаками смерти». Время расцвета меча – это начало XVI века, этот «великий водораздел, отделяющий темное прошлое Европы от ее блестящего настоящего». Почему именно это время? По мнению Бёртона, именно тогда возникло фехтование, потому что «владеть оружием» стало означать «уметь фехтовать». XVI век стал золотым веком меча».
Это было время, когда при помощи мечей люди выясняли отношения между собой, а затем пришло время пороха, «подлой селитры», штыка, соединенного с огнестрельным оружием. Кавалеристы вместо сабель стали вооружаться револьверами и ружьями, и стали говорить, что «сталь перестала быть джентльменом». Однако, по мнению Бёртона, меч может служить инструктором боевого искусства, ведь фехтование развивает координацию движений, глазомер и подготавливает к реальному бою.
«Двигаясь дальше на восток, мы можем отметить, что скульптуры Персеполя четко демонстрируют, как и можем ожидать, свое происхождение из Ассирии и Вавилона. Персы, несмотря на свои огромные претензии, народ сравнительно молодой]; они были достаточно варварским народом, вооруженным только пращами, лассо и ножами. Время жизни Хахаманиша (Ахеменеса), героя-основателя правящей династии, вряд ли может быть датировано раньше чем 700 г. до н. э. Это примерно то время, когда Саргон II впервые упоминает греков как «яха» или «ятнан» (Юнан — это Иония), — они присылали ему дань с Кипра и более отдаленных местностей. Мидийцы, до того как Киаксар вывел персов из прикаспийских областей в Большие Земли, были простыми варварами, вроде современных илиатов — иранских кочевников, составляющих от четверти до половины населения этой страны. Но Персия в самом начале своего существования получила богатое наследие — Вавилон. К завоеванию Вавилона (538 г. до н. э.) персов привел их героический царь Кир Великий, или, точнее, Куруш-старший, сын Камбиза (Ксенофонт), а не отец Камбиза (Геродот), и современник Дария Мидийского. Их храбрость и достойное поведение, верность и простота, мудрые законы, щедрость и правдолюбие, ныне, к несчастью, утерянные, возвышали их в дни Геродота до гордого положения «господ Азии».
Между барельефами Хорсабада (дворец Саргона II) и Персеполя та же разница, что и между скульптурами раннего Египта и тех времен упадка, которые Макробий назвал «тиранией Птолемеев». Рисунок менее чист, формы — тяжелее, анатомические подробности отсутствуют или показаны очень приблизительно. В целом это неумелое подражание превосходящим моделям.
Геродот, описывая армию Ксеркса (Хшхерше — Ахасуеруса) в 480 году до н. э., насчитывает в ней сорок пять народов, из которых только шесть (в том числе Colchians и каспийцы) были вооружены мечами. Длинными прямыми кинжалами были вооружены пактийцы, пафлагонцы, фракийцы и сагартианцы, которые говорили на персидском языке, а по одежде представляли из себя наполовину персов, наполовину пактийцев. Кочевники-сагартианцы были вооружены коротким клинком и арканами, сплетенными из ремней: это выдает в них скотоводов. В главе 3 снова упоминается «персидский меч, именуемый акинак». Как и римский кинжал пугио или современный couteau-de-chasse, он был прямым, а не изогнутым, как пытается нас убедить Иосиф Флавий. Персидские воины имели при себе только «кинжалы на поясе вдоль правого бедра». Камбиз умер от раны, нанесенной в правый бок, а Валерий Флакк описывает парфянина как
Юлий Поллукс утверждает, что это персидский маленький меч, крепившийся к бедру, а Иосиф Флавий сравнивает его с сикой. Любимым оружием персов был лук, хотя Дарий и говорит о мече как о средстве возмездия.
Индийцы, столь прославлявшие впоследствии свои мечи, в 480 г. до н. э. были варварами, одетыми в хлопчатые одежды и вооруженными лишь луками с тростниковыми стрелами. Из двадцати народов, у которых набралось тысяча двести семь трирем, длинные сабли были у египтян, «очень напоминающие египетские» сабли — у киликийцев, кинжалы и кривые фальчионы — у ликийцев, а у карийцев — кинжалы и «enses falcati», которые греки, очевидно, не использовали.
Изображения персидского акинака в изобилии встречаются в скульптурах Чехель Мунар (Дворца сорока колонн) в Персеполе. Очевидно, их было два вида. На рисунке Портера (пластина 37) изображена рукоять, похожая на эфес современного оружия, торчащая из ножен, висящих на правом боку воина; Аммиан Марцеллин (XIV, 4) и все классики настаивают на этой странной для меченосцев особенности. Другой вид (пластина 41) — это меч, обычно носимый на передних узлах ремня, имеет изогнутую ручку и волнистое лезвие по типу малайского криса. В других местах (пластины 53 и 54) человек протыкает живот ревущему чудовищу обычным кинжалом «ханьяр». Путешественник сделал вывод о том, что это небольшое прочное оружие с широким лезвием и окованными железом ножнами, которые, видимо, привязывались к правому бедру, и является типичным персидским мечом того времени, который классики описывают как очень короткий. Прямым наследником этого оружия, ныне устаревшего в Персии, является афганский «чарай», родственник египетского меча-тесака.
Согласно Квинту Курцию, «пояс Дария был золотым, а на нем был подвешен ятаган царя, ножны которого представляли из себя цельную жемчужину». Практика инкрустирования клинков и рукоятей, все еще популярная в Персии, может объяснить сведения Геродота (IX, 80) о том, что среди трофеев, взятых греками в Платее, были «акинаки с орнаментом из золота». Акинаки Мардония долгое время хранились в качестве трофеев в храме Афины — Парфеноне в афинском Акрополе. С другой стороны, как это делалось везде, золотые клинки давались honoris causa (в знак особых заслуг). Так, в «Илиаде» (XVIII, 597) мы встречаем описание того, как Гефест наносит на щит Ахилла изображение юношей с золотыми мечами. Согласно Ксенофонту, в Персии царскими подарками был золотой ятаган, нисейская лошадь с золотой уздечкой и другие принадлежности для битвы. Геродот (VIII, 120) описывает, как Ксеркс дарит абдеритам золотой ятаган и тиару».
Карина Сарсенова. Мамины любимки
На страницах можно найти веселые житейские зарисовки, в которых, кажется, нет ничего необычного, но ведь для героев книжки это всё происходит впервые. Во время дождя вдруг проглядывает солнце, и капли начинают сверкать, словно драгоценные камни. Чистая вода из горного ручья оказывается слаще и вкуснее любого компота. Рыжая белка резвится на ветках, осенние листья поражают обилием ярких красок. Всё то, к чему мы уже привыкли и часто не замечаем, для детей выглядит чудом.
И грань между реальностью и фантазией всегда рядом. Вот одинокий Лунный Зайчик, которому грустно, потому что ночью все спят и ему не с кем дружить, находит отличную компанию в доме, где живут веселые мальчишки. А однажды утром погода за окном такая странная, что произошло? Небо намокло и опустилось прямо на землю, всё устройство мира нарушено. Супергероев почему-то рядом нет, поэтому братья сами вместе с маленьким паучком спешат восстановить равновесие. Оказывается, тонкая паутинка достаточно прочна, чтобы закинуть ее на далекие звезды и подтянуть небо, куда положено.
Конечно, настанет время, когда малыши вырастут и узнают, как устроены земля и космос с точки зрения науки. Но пока они в детстве, а это законное царство сказки и фантазии.
Мохаммад Реза Юсефи. Первый в мире Навруз
Современный писатель Мохаммад Реза Юсефи написал книгу по мотивам одного из фрагментов эпической поэмы персидского классика Фирдоуси – «Шахнаме». Рассказ идет о древних временах, когда людьми правил мудрый и справедливый царь Джамшид. В персидском эпосе легендарный государь предстает образцом идеального правителя. Столица империи Ахеменидов, известная нам под греческим названием Персеполис, в иранской традиции носила название Тахте-Джамшид, то есть, Трон Джамшида.
По преданиям, царь Джамшид был основоположником цивилизованной жизни на территории будущей Персидской державы. При нем горные племена переселились из пещер в дома на плодородных равнинах. Джамшид изобрел календарь, основал многие города, которые впоследствии стали великими, а также вывел своих подданных к побережью Персидского залива.
В книге описано, как царь Джамшид вступает в решающую битву с дэвами — порождениями злых сил, которые преследовали и мучили людей, насылая на них всевозможные беды. Отважному воителю помогала советница — чудесная белая птица Сепиде. Самые большие трудности в битве ему приносят не природные катастрофы, а невежество и отчаяние.
«Весть о победе царя Джамшида разлетелась по всей округе. Все люди радовались этой победе, а дэвы разъярились. Дошла эта весть и до Дэва — хозяина ветров. Все ветра подчинялись ему, без его приказания ни один ветер не мог подуть на облака. Дэв ветров не пускал дождевые тучи в эти края, поэтому там никогда не шли дожди и всюду царила засуха. «Уж со мной-то Джамшид не справится!» — подумал Дэв ветров. Он примчался, словно ураган, и напал на царя Джамшида. Царь Джамшид вступил в схватку с Дэвом ветров, и они бились два дня и две ночи. Но Сепиде даровала Джамшиду силу, и он одержал победу. Все ветры были освобождены, они смогли свободно гулять по небу, облака вернулись, хлынули дожди, и засуха кончилась!»
— Вот как я превосходно придумала, — думала она про себя.
А утки летели вслед за несшей ее передней парой, кричали и хвалили ее.
— Удивительно умная голова наша лягушка, — говорили они, — даже между утками мало таких найдется.
Она едва удержалась, чтобы не поблагодарить их, но вспомнив, что, открыв рот, она свалится со страшной высоты, еще крепче стиснула челюсти и решилась терпеть.
Утки летели над сжатыми полями, над пожелтевшими лесами и над деревнями, полными хлеба в скирдах; оттуда доносился людской говор и стук цепов, которыми молотили рожь. Люди смотрели на стаю уток и, лягушке ужасно захотелось лететь поближе к земле, показать себя и послушать, что об ней говорят. На следующем отдыхе она сказала:
— Нельзя ли нам лететь не так высоко? У меня от высоты кружится голова, и я боюсь свалиться, если мне вдруг сделается дурно.
И добрые утки обещали ей лететь пониже. На следующий день они летели так низко, что слышали голоса:
— Смотрите, смотрите! — кричали дети в одной деревне, — утки лягушку несут!
Лягушка услышала это, и у нее прыгало сердце.
— Смотрите, смотрите! — кричали в другой деревне взрослые, — вот чудо-то
Лягушка, дергая всеми четырьмя лапками, быстро падала на землю; но так как утки летели очень быстро, то и она упала не прямо на то место, над которым закричала и где была твердая дорога, а гораздо дальше, что было для нее большим счастьем, потому что она бултыхнулась в грязный пруд на краю деревни.
Она скоро вынырнула из воды и тотчас же опять сгоряча закричала во все горло:
— Это я! Это я придумала!
Но вокруг нее никого не было. Испуганные неожиданным плеском, местные лягушки все попрятались в воду. Когда они начали показываться из воды, то с удивлением смотрели на новую.
И она рассказала им чудную историю о том, как она думала всю жизнь и наконец изобрела новый, необыкновенный способ путешествия на утках; как у нее были свои собственные утки, которые носили ее, куда было угодно; как она побывала на прекрасном юге, где так хорошо, где такие прекрасные теплые болота и так много мошек и всяких других съедобных насекомых. — Я заехала к вам посмотреть, как вы живете, — сказала она. — Я пробуду у вас до весны, пока не вернутся утки, которых я отпустила.
Но утки уж никогда не вернулись. Они думали, что квакушка разбилась о землю, и очень жалели ее».
Всеволод Гаршин. Лягушка-путешественница
В предисловии к красочному изданию сказки, ставшей последним произведением Гаршина, приводиться биография писателя, и в книге рассказывается, что история о лягушке-путешественнице первоначально существовала в виде старинной индийской сказке и уже спустя столетия Лафонтен создал известную басню. Но Гаршин по мотивам этих литературных первоисточников написал увлекательную сказку про лягушку-хвастунишку, поселив лягушку в русскую природы и сделал в сказке оптимистический финал самого необычного приключения, которое случилось с лягушкой.
В книгу включены не только рисунки художника Маши Шебеко, но и описания того, кто нарисован в этой книге – словарик насекомых, рыб, птиц, жуков, лягушек, гусениц и других живых существ. «Серебряный карась – пресноводная рыба. Продолговатое тело покрыто крупной серебристо-серой чешуей. Питается карась в основном растительной пищей. Зимой впадает в спячку и выживает, даже если водоем промерзает до дна. Карась – рыба-долгожитель. Он может прожить до 12 лет и набрать вес до трех килограммов».
цитировать
