Один из основных приемов познания мира — сравнение. Но труднее всего сравнивать и оценивать – естественно — произведения искусства и литературы. Как правило, каждый оценивает их, руководствуясь собственным опытом, своими собственными вкусами и пристрастиями. Более того, распространено мнение, что оценить произведение объективно просто невозможно. Как же быть? С одной стороны, по прочтении текста мы его неизбежно оцениваем, а с другой — мнений о прочитанном столько же, сколько и читателей! Нельзя ли выработать систему экспертных оценок, которые дали бы возможность сравнивать различные произведения по одним и тем же критериям? Ведь оценивают таким образом судьи выступления по художественной гимнастике или фигурному катанию...
Методика Альтова (методика объективной оценки текстов) как раз и предназначена для «формализации впечатлений». Чтобы ничего не упустить. Чтобы не смешивать всё в кучу. Чтобы не путать Божий дар с яичницей.
***
Ниже будет достаточно часто мелькать термин «сетература». И это не случайно. Ибо смыслов в оном термине — великое множество, вокруг него уже сломано, да и ещё будет в щепки раскрошено — множество копий. Речь не о способе публикации, как могло бы показаться, речь о глубинной философии восприятия действительности. Цитатка из вполне себе научной статьи: «…процессы, происходящие в сетевой литературе. С одной стороны, она становится продолжением постмодерна, являясь его детищем, а с другой новый тип сетевого повествования воспринимается как гибель постмодерна, а не его развитие, поскольку сетература плодит графоманов, бездумно тиражирующих приемы постмодернизма, искажающих саму сущность литературы…». Увы и ах, но сие — сам стиль «ваяния с колёс», прямо на клавиатуру — это уже реальность, это манера поведения не только прыщавых юнцов, но и вполне себе убеленных сединами мэтров. Это — и не плохо и не хорошо. Это просто — ТАК ЕСТЬ.
***
Вернёмся, однако, к сути вопроса.
Итак, первое, что должен сделать потенциальный рецензент – дать своё видение Темы и Идеи произведения. Чтобы расставить все точки над "и". Чтобы отделить мух от котлет. Чтобы сказать автору – ещё до начала разговора: «Уж не знаю, батенька, чего Вы там несли читателю из «разумного, доброго, вечного», а я, вот, узрел – следующее».
Здесь ключевой момент «…а я, вот, узрел следующее…». Спор о том, что «боле прав» — в данном случае – бред сивой кобылы. Всё зависит от позиции автора, от того, каким образом оный автор отвечает на три простейших вопроса:
Вопрос 1. Имеет ли право «непризнанный автор» (или «широко известный в узких кругах») проводить параллели между собой и, скажем, Ницше и Достоевским, и – на основе данного параллелизма – глаголить о необходимости «дорасти читателю до уровня текста»? Этот самый параллелизм – должен быть «узаконен» массовой аудиторией, или автор – на основании субъективного восприятия «самого себя» — может не утруждаться мнением оной аудитории?
Вопрос 2. Может ли читатель «непризнанного автора» – теоретически – быть не правым в споре «нравится – не нравится», «понял – не понял», «воспринял – не воспринял»? Ежели автор выставил своё творение на публичное обозрение, без каких-либо авторских ремарок о составе аудитории, для которой оное творение предназначено, на чём основаны потенциальные утверждения «не нравится – не читайте»? А как оценить – не читая?
Вопрос 3. Правомочен ли автор ответствовать на критические замечания по поводу небрежности оформления (неверных данных, неоднозначности трактовок и т.п.) — в стиле «не придирайтесь, вникайте в суть, эти мелочи может исправить любой корректор»? Не есть ли подобные «ответы» завуалированное оскорбление читателя?
Ибо ключевым аспектом проблемы – как для сетевого автора, так и для сетевого читателя – является единственный: цель «пришествия» сетератора в сетературу.
Ибо сетература – всего лишь – мастерская. Полигон, где «страждущему душой» предписано «претерпеть вся тяжкие», дабы не переносить в реал период неизбежной боли. А то, что он будет – сей период «неизбежной боли» — это, как говорится, «к бабке не ходи». И у авторов и у "рецензентов". Мастерская — она и в Африке мастерская. Ежели есть желание «учиться литературе должным образом», на собственных ошибках, оная виртуальная боль – много слабее её реального аналога в реальных издательствах, литературных студиях, мастер-классах и т.п. Ежели окромя мифического «признания» других желаний нет, то сие – не к читателю, сие — к психиатру.
***
Из энциклопедий :
1. «...Тема — это то, что писатель изображает, идея — это то, что он хочет сказать об изображаемом, оценка его. Точнее, идея — это то, что писатель говорит и самой своей темой, непосредственно изображаемым кругом жизненных явлений, их выбором, а также и тем отношением к жизни, которое он хочет вызвать у читателя и которое может быть шире того, что непосредственно изображается в произведении…".
2. "…Идея художественная — обобщенная, эмоциональная, образная мысль, лежащая в основе содержания произведения искусства…».
То бишь одно дело – ХОТЕТЬ СКАЗАТЬ, и совершенно иное – УМЕТЬ СКАЗАТЬ. Разница восприятия автора и рецензента (читателя) пролегает отнюдь не в области «нравится – не нравится», «понял – не понял», «воспринял – не воспринял». Отнюдь. Оная область – совершенно иная, а именно: «получилось у автора – НЕ получилось у автора».
Посему проблематика трактовки темы и идеи – первая в ряду проблемных вопросов оценки текста. Не единственная, конечно же. Но – первая. При этом необходимо отметить, что с практической точки зрения проблематика низкого уровня идентификации темы текста принципиально отличается от сходной проблематики низкого уровня идентификации идеи. Ежели идею текста у «непризнанного автора» вполне реально не обнаружить вовсе, то ситуация отсутствия темы – теоретически невозможна.
Применительно к теме имеют место быть три чисто технических момента, снижающие эффективность идентификации.
Момент 1. Жанр и Тема.
Подавляющему числу сетераторов свойственно путать тему и жанр, а также – совершенно неоправданно — предполагать, что жанровая идентификация и предшествует, и предопределяет идентификацию тематическую. Весьма расхожее заблуждение.
Оные понятия связаны – лишь опосредованно. Набор возможных тематических плоскостей определённого жанра вовсе не накладывает никаких ограничений на весь спектр оных плоскостей. Любая тема может быть реализована в рамках любого жанра. Просто в случаях возможных «межжанровых пересечений» результирующий текст будет МНОГОЖАНРОВЫМ. Именно таковым образом появляются на свет «мистическая мелодрама», «комедия с элементами экшена и детектива», «трагикомическая басня» и т.п. Я вовсе не хочу сказать, что жанр, как таковой, совершенно не важен для процесса оценки текста. Важен. Но не в данном контексте.
То бишь жанровая идентификация текста никоим образом не ограничивает тематическую идентификацию. Никоим образом.
Более того – как раз – наоборот. Из формулировки темы должны быть полностью исключены «жанровые экивоки» типа «комедия положений из студенческой жизни». И автор и рецензент (читатель) должны уметь формулировать тему кратко, чётко и конкретно. Ибо сие – один из основных параметров «авторской самоидентификации» по отношению к «читательскому окружению». Трактовка темы должна начинаться либо с существительного (прилагательного+существительного), либо с глагола, исключая всякие «как казаки в футбол играли». При необходимости – должны быть указаны временные, социальные, половые и прочие необходимые ограничения. Примеры:
— Аспекты мужского либидо;
— Аспекты европейской политики конца XXVIII-го – начала XIX-го веков в контексте «монаршего восприятия»;
— Мифотворчество примитивных сообществ. Предметы обихода более развитых в технологическом отношении цивилизаций – как основа религиозных культов;
— Реалии второй мировой войны и связь времён.
Именно так — кратко, чётко и конкретно.
Момент 2. Идея и Тема.
Подавляющему числу сетераторов свойственно путать идею и тему, а также – совершенно неоправданно — предполагать, что идейная идентификация вполне может заменить идентификацию тематическую. Весьма расхожее заблуждение.
Типичный пример – взятый из реального диалога:
Рецензент: «…Прекрасный пример лирического произведения на базе библейской тематики….».
Автор: «…Никакой библейской тематики у меня нет. Это просто мои переживания. Личные….».
А в тексте – как раз – «Бог», «монах», «пророк» и т.п.
Автор – может себе предполагать «в качестве темы» всё. что угодно, читатель же УВИДИТ ТО, ЧТО УВИДИТ. Ибо тема – повторюсь – «…это то, что писатель изображает…», а идея – повторюсь – «…это то, что он хочет сказать об изображаемом, оценка его…». И путать одно с другим – категорически не рекомендуется. Ибо именно здесь «торчат уши» потенциального «непонимания» читателя «таких простых и понятных всем, казалось бы, вещей». Последнее – по мнению автора.
Момент 3. Отсутствие возможности политематической идентификации.
Ежели автор ваяет текст «про войну», но вплетает в ткань повествования и «любовную интригу» и «патриотическую составляющую», то – в зависимости от массы обстоятельств (немаловажным среди которых является банальный объём конкретного текстового фрагмента) – читатель может воспринять сей текст с точки зрения темы следующим образом:
— Реалии ТАКОЙ-ТО войны;
— Реалии ТАКОЙ-ТО войны в аспекте восприятия ТАКОЙ-ТО возрастной (или социальной) категории;
— Любовь и Война: совмещение несовместимого;
— Фронтовая любовь. Жизнь берёт своё. Даже под пулями.
— Любовь к Родине и Любовь к Женщине: что сильнее.
И что самое интересное, читатель будет прав В ЛЮБОМ ВАРИАНТЕ идентификации. А он так воспринял. Так увидел. Это ему – конкретно ему – ближе (опять же, с учётом массы обстоятельств, немаловажным среди которых является банальный объём конкретного текстового фрагмента).
То, что тема получится НЕ ТАКОЙ, КАК ЕЁ ПЛАНИРОВАЛ АВТОР – это личная проблема автора. Темы не быть – не может. Она может оказаться – в контексте именно читательского восприятия – совершенно иной. Не такой, как её планировал сам автор. Увы. Бывает. Сплошь и рядом.
***
Применительно же к идее текста существуют две крайности низкого уровня идентификации.
Первая крайность – когда идея отсутствует вовсе.
Таковое в сетературе – аналогичным образом — встречается сплошь и рядом: автору просто бывает «не до идеи», важно «выплеснуть на клавиатуру нахлынувшие эмоции», а для чего (помимо обретения душевного равновесия) – он (автор) и сам не знает. Не нужно спешить с возражениями типа «художник творит по наитию! любая схема – мертва!» Да – «по наитию», да – «мертва». Кто спорил-то? Тонкость есть одна небольшая: у художника (обратим внимание — У ХУДОЖНИКА!) – без схемы, по наитию – ЕСТЬ ИДЕЯ ТЕКСТА, значимая, зримая, доступная.
Вторая крайность – когда потенциальных идей множество, и ни одна из них не является предпочтительной на основе читательского анализа текста.
Таковые тексты создаются не для «читателя вообще», а для весьма ограниченной «группы лиц по интересам». Причины могут быть различными: групповщина, узкая целевая направленность текста (участие в сетевом конкурсе, к примеру) и т.п. Этакая разновидность «шифрованной грамоты», смысл которой для посторонних – не обязателен. То бишь – идея (идеи) у текста есть. Правда они (идеи эти) – результат читательской смекалки. А посему – не столь и важны, поскольку – в каждом конкретном случае – исключительно индивидуальны.
И в первом и во втором случаях – автор не ставит себе задачу «быть понятым», ему (автору) подобные мелочи – вообще не важны, он (автор) – ваяет полотно неких понятных только ему (или весьма ограниченной группе «ближнего круга») вопросов и проблем, упиваясь самим процессом «ваяния». Читатель в таком случае – естественно – подразумевается, но лишь как источник «хвалебных кричалок» и объект снисходительного поощрения типа «допёр, молодец – не у всех соображалка дотягивает».
Вот такое кино