Александр Беляев
Голубой уголь
Большой Мурман предъявит большой спрос на энергию. Об этом мы должны уже сейчас подумать. Сжигать лес на электрических станциях "техническое варварство" пережиток старины, от которого мы должны отказаться, возможно скорее. Ископаемым топливом, углем нефтью, природа не побаловала нас, быть может оно и есть в районе Мурмана, но о нем мы еще не знаем. Водные источники энергии -- "белый уголь", лежат несколько южнее, при том их запасы ограничены.
Зато у нас есть под рукой неистощимый, доступный источник энергии -- ветер или "голубой уголь". "Ветрострой" обладает такой мощностью, что оставляет далеко позади себя все Днепрострои вместе взятые. Высчитано, что мировые запасы энергии ветра равны 8 миллиардам 200 млн лошадиных сил, -- в 7 раз больше всех мировых двигателей. И если до сих пор энергия ветра использовалась незначительно, то только потому, что ветер капризен и непостоянен.
Но есть также "счастливые" места на земном шаре, где ветер дует круглый год с силою, вполне достаточной для вращения ветряков и роторов, -- для превращения его в электрическую энергию.
К таким счастливым местам относится город Мурманск, со всем Мурманским округом.
С легкой руки писателя Киршона, за Баку закрепилось название "город ветров". У нас нет под рукой в данный момент сравнительных данных, но мы с полной уверенностью можем сказать, что Мурман имеет не меньшее право называться "Городом ветров".
Метеорологическая станция Убеко-Севера в Мурманске ведет многолетние наблюдения, регистрируя три раза в день "случаи" ветра и его силу. Эти наблюдения говорят о том, что в Мурманске в продолжении года не бывает ни одного "случая" на день, -- из трех суточных проверок, полного отсутствия ветра. Среднегодовая сила ветра равна примерно 4,5 метров в секунду, -- сила вполне достаточная, чтобы приводить в движение ветряки ЦАГИ, -- Центрального Аэродинамического Государственного Института.
К этому следует прибавить и другие исключительно благополучные условия.
Если кривая ветра несколько падает в летние месяцы, то в эти же летние месяцы мы имеем "беспрерывный день", разгружающий наши электростанции от расхода электроэнергии на освещение.
Наконец мы имеем, -- (для Мурманска) -- исключительно благоприятный рельеф местности, который дает возможность устроить практикующийся оригинальный аккумулятор. Для его устройства требуются только гора и на горе сцена. То и другое уже есть. В случае надобности можно создать и искусственное озеро. Принцип аккумулятора очень прост. У подошвы горы устраивается гидростанция и возле нее -- водоем, соединенный трубою с водоемом на горе. Когда на "Аэроэлектростанции", -- ветряк, свободен от производственной работы, он занимается тем, что перекачивает о трубе воду с нижнего водоема в верхний. Вода верхнего водоема и служит резервом энергии.
Если в энергии оказалась нужда, а ветер "забастовал", из верхнего водоема по трубе пускается вода, которая начинает вращать турбину гидростанции, и нужный ток дается.
Но в условиях Мурманска едва ли нам придется прибегать к таким хитроумным сооружениям; как мы говорили, ветер здесь работает "без выходных дней".
Первая ласточка "Ветростроя" уже прилетела к нам. В Полярном делается ветряк ЦАГИ. При его помощи наши полярные ученые энтузиасты будут отопляться ледяными полярными ветрами. Разве это не звучит как фантастика. А между тем при современной технике ничего не может быть проще, ветер будет приводить в действие электромашину, а электричество -- обогревать. Сложный вопрос -- о снабжении биологической станции дровами -- разрешается. Мощный ветер будет превращен в тепло и свет.
Как во всяком деле здесь встретим некоторые трудности. Так ветряк спроэктирован для установки на мягком грунте, -- (расчитан на [забивании] стоек в землю), в Полярном же почва скалистая. Затем в силу особенностей именно с. Полярного, остается неизвестным, как скажется на работе ветряка возможное оледенение его крыльев. Но эти трудности конечно будут преодолены.
Перед "Ветростроем" на Мурмане вообще и в городе Мурманске в частности открываются огромные перспективы.
Ветер, который был нашим бичем, который причинял нам столько неприятностей, аварий, потерь, крепко взнузданный, будет служить нам.
Мы заставим помогать его нашему строительству, нашему производству: тянуть вагонетки под[вес]ной дороги, пилить доски на лесопильном заводе, поднимать воду в наши дома, отоплять, освещать их, разгружать траулеры и вагоны, разгружать траулеры и вагоны, нагружать океанские пароходы -- механизировать работы порта и Тралбазы.
Нет ничего фантастического и в мысли "ветрофицировать" и наши траулеры, установив на них ветряки роторные инженера Б. Каминского, ветер сбережет топливо, расходуемое на освещение, даст энергию для механизации работ с тралом, у[...]льустановками и т. д.
Вопрос об использовании энергии ветра необходимо сейчас же поставить на практическую ногу. Нужно создать организацию, которая специально занялась бы изучением этого вопроса, в первую очередь,- подробным изучением энергетических ресурсов ветра в Мурманске и на Мурмане.
Хотя уже по имеющимся данным можно сказать совершенно уверенно, что дело это пойдет, по области детального изучения вопроса, где у нас еще имеются огромные пробелы.
"Служба погоды" у нас еще поставлена неудовлетворительно (к этому вопросу мы еще вернемся).
Неоспоримо одно: большой Мурманский ветер поможет нам создать большой Мурман.
------------------------------------------------------
газета "Полярная правда", 11 марта 1932, No 60
***
А. Беляев
Спасайте архив по истории гражданской войны.
Собирая материал по истории траловой промышленности, нам пришлось зайти в архивное бюро.
Чистое, светлое, сухое помещение в две комнаты. На полках связки дело, аккуратно перевязанные. Отрадное впечатление. Мурманск может быть спокоен за свою историю.
Какую историю? Заглянем на крайнюю полку <так!>.
— "Дело по обвинению гражданина такого-то в самовольном занятии комнаты в 1920 г.".
Такими делами пестрят полки.
Что ж, допустим, это тоже история, будущей истории города, можно установить, что жилищный кризис существовал в Мурманске и в 1920 г.
— А где у вас отчеты за старые годы Севтралтреста, архив гражданской войны?
На это вопрос мы получаем удручающий ответ. Архив гражданской войны (отчеты тоже) был свален в сарае милиции беспорядочной грудой. Если кто интересовался этим архивом, приходил, рылся и уходил, оставляя после себя еще больший хаос.
Из милиции архив был переброшен "навалом" в дырявый сарай — в колонизационный поселок, за 1 км от Мурманска, где он пребывает и сейчас.
Снег, пробивающийся сквозь щели, засыпал архив толстым слоем. Придет весна, архив погибнет.
Работники архивного бюро толкались во все двери, просили, били тревогу и пока добились только того, что получили обещание перевести архивное бюро, — вместе с остатками архива гражданской войны еще дальше, за 3,5 км от города, в небольшой домишко на болоте, куда весной ни хода, ни проезда и где в случае пожара никакая помощь немыслима.
Архив гражданской войны гибнет. Гибнет в это время, когда образована специальная комиссия по истории гражданской войны. Люди большого Мурмана, что придут после нас, не узнают истории Мурманска, — маленького, не героического.
Когда строится новое здание Музея, наиболее интересная и ценная часть архива должна быть перенесена в Музей, для нее отведена отдельная комната, самые яркие документы должны быть выставлены, как экспонаты, для всеобщего обозрения экскурсантов.
А на болото[,] "к черту на кулички", должна выехать "рассейская" халатность и некультурность.
"Полярная правда", Мурманск, 1932, No 84 (9.04), С. 4.
*
Больные вопросы рабочего изобретательства
-- Мы изобретаем слишком много. Решительно у нас перепроизводство в области изобретательства. Надо бы приостановить поток изобретений.
-- Как? восклицает удивленный читатель. Вы предлагаете сократить изобретательское движение в то время, когда директивные органы, правительство, наркоматы, хозяйственники призывают максимально развивать его, вы предлагаете это в тот период, когда "техника решает все", вы...
-- Можно не продолжать дальше. Читатель, конечно, прав. Изобретательство надо не сокращать, а всемерно развивать и поощрять.
Но если не исправить кое каких ненормальностей в рабочем изобретательстве, то действительно придется сказать так, как сказано: вы слишком много изобретаем.
Больным вопросом современного положения изобретательства является то, что сосредоточив все внимание на максимальном увеличении изобретательской продукции, мы уделяем неизмеримо меньше внимания реализации изобретений, переброски их в практику.
Мало того, что мы не реализуем в достаточной мере многие полезные изобретения, мы даже не знаем о них. А не зная, ломаем изобретательские головы, тратим время и деньги на проработку испытания и проч. изобретений... давным давно изобретенных. Мы вновь и вновь открываем давно открытые изобретения.
Какова судьба большинства наших изобретений?
Изобретатель отправляет в комитет по изобретательству при СТО свое изобретение с описанием в чертежами. Комитет рассматривает в при одобрении, выдает свидетельство и патент на изобретение. Отпечатываются комитетом на листовках. О каждом изобретении дается краткое, но ясное писание и прилагается чертеж. Пока дело обстоит очень хорошо.
Изданные комитетом свидетельства и патенты становятся литературным "товаром".
Если в БРИЗ'ах отделах рационализации, техпропаганды предприятий сидят люди активные, они выписывают эту изобретательскую литературу
Так, БРИЗ Севтралтреста за 4 года патентов и изобретательских свидетельств до 1560 руб. Сумма порядочная. И она, конечно, сторицею окупит себя, если этот богатейший материал использовать по настоящему.
К сожалению этого то в нельзя созвать. Зачастую эти патенты в свидетельства -- в лучшем случае, наскоро просматриваются "чиновниками" БРИЗ'ов в о. рационализации... складываются в пыльном углу.
В БРИЗ'е Севтралтреста дело обстоит еще более или менее благополучно: изобретения просматриваются и посылаются -- соответственно их характеру -- по отдельным предприятиям треста.
Но чем ниже спускается этот изобретательский материал, тем хуже обстоит с ним дело. По словам работников БРИЗ'а СТТ в некоторых предприятиях, например мехмастерских к этому материалу проявляют известное внимание. В других очевидно меньше, в остальных, надо думать, складывают его в угол, на читая.
Стоит ли заниматься этим? Люди заняты делом, текущей работой и им не до изобретений.
БРИЗ, отправляя патенты, снабжает их препроводительной бумажной с просьбой вернуть по миновании надобности. Возвращаются ли они в БРИЗ? Не следит ли БРИЗ за тем, насколько используются патенты тоже нет.
И что же в результате получается? Печальные вещи.
Мы просмотрели еще "неугробленные" по предприятиям недавно полученные патенты за ряд лет. Действительно, богатейший материал.
Масса изобретений, применимых у нас. Много изобретений более совершенных, простых, целесообразных, чем аналогичные изобретения местных изобретателей.
Мы ломаем головы над механизацией погрузо-разгрузочных работ. Наши изобретатели предлагают подчас чудовищные по своей сложности и громоздкости проекты разных транспортеров, приводимых в движение "первобытной" веревочной тягой и напоминающие средневековые осадочные машины.
А в это время среди патентов пачками изобретения по механизации погрузо-разгручочных работ, по транспортам, кранам и т. п.
Мы не знаем что делать с слежавшейся солью в то время, как уже существуют дробилки для сляживающейся соли.
Целые ассортименты изобретений имеются по холодильному делу, по изготовлению тары, по электротехнике, строительству, отоплению, двигателями и т. п. Словом имеется целый рад открытых Америк, которые с упорством открываются Мурманскими Колумбами.
Но есть не только параллельные изобретения. Существуют ряд патентов на такие изобретения, о которых мы еще не думали, но которые, безусловно, могут оказаться нам полезными.
Теперь, пожалуй, уже читатель подумает, что "все уже изобретено" и местным изобретателям делать нечего.
Это, конечно, совершенно неверно. Для наших изобретателей имеется еще непочатое поле деятельности.
Притворство Севтралтреста своеобразно. Среди более двадцати тысяч опубликованных изобретений вы едва ли найдете пять о трале. Рациональное оборудование наших траулеров -- это наши неоткрытые Америки. Обработка рыбы, все береговые процессы в т. ч. наша естественная "монополия" потому что этого дела никто кроме наших производственников не знает. У нас непочатый край для рабочего изобретательства.
Кроме того, именно благодаря своеобразию нашей промышленности, многие готовые изобретения придется в большей или меньшей степени изменять, приспособляя к этим своеобразным особенностям нашей рыбной промышленности.
Единственно, что не должны делать наши изобретатели -- это открывать открытые Америка, ломать головы над вопросами, которые давно разрешены, изобретать худшее, когда уже изобретено лучшее.
А для этого мы должны совершенно по иному поставить дело использования уже имеющегося изобретательного "капитала".
Необходимо поставить широкую техпропаганду рабочего изобретательства.
Необходимо немедленно прекратить распыление печатного материала о патентах, храня полные комплекты их в БРИЗ'е или в технической библиотеке.
Хранить их, но не держать под сукном.
Необходимо создать при БРИЗ'е постоянную комиссию из представителей-специалистов всех предприятий и производственных отраслей треста для пересмотра, изучения запатентованных изобретений и отбора среди них тех, которые могут быть выделены у нас в готовом виде или с известными изменениями по конструкции.
Отобранные изобретения необходимо спустить вниз, на производство для обсуждения в технических кружках, ячейках БРИЗа и т. д.
Даже те изобретения, которые неприменимы у нас по конструкции или иным причинам, но которые близки нам по целеустановке, могут послужить исходным пунктом для работы в этом направлении наших изобретателей.
Мы уже не говорим о том, что неповерхностное ознакомление только, а углубленное изучение разнообразных запатентованных изобретений явится прекрасной школой для наших изобретателей.
Повторяем: диспропорция между изобретательской активностью и нашей пассивностью в применении изобретений в практике не только местная болезнь рабочего изобретательства.
Эту диспропорцию нужно изжить возможно скорее.
В других больных вопросах рабочего изобретательства поговорим в следующем номере технической страницы.
А. Б.
"Полярная правда". 1932. No 118. 22 мая. С. 2.
*
ИТС и техпропаганда
Члены инженерно-технических секций специалисты должны быть застрельщиками в деле техпропаганды и техучебы. Мы должны, однако, с сожалением признать, что ИТР Севтралтреста до настоящего времени не только не были застрельщиками, но и не оказывали ни какой помощи техпропу в техучебе. Вводные курсы отсутствуют. Те, которые и были, развалились (об этом уже писалось в "П. П.") Технической консультации нет. Лекции и беседы на технические темы тоже.
Техпроп, без которого нельзя поднять производство на высшую ступень, без которого не возможна и продуктивная, плановая целеустремленная работа изобретателей, так же отсутствует в об этом никто из специалистов не заботился. Общее вопросы производства в целом словно не касаются их, каждый замкнулся в свою узкую область.
Заседания ИТС посвящаются "бытовым вопросам". Лишь они привлекают живейший интерес. Для техпропа, техучебы -- "нет времени", "слишком перегружены работой".
Вникните в смысл этих ответов. ИТС слишком загружены работай, чтобы отдавать время техпропу. Иначе говоря, слишком загружены делом, чтобы отдавать время безделью, пустякам. Дело, работа, противопоставляются занятиям техпропом, техучебой. Во всяком случае, за последними совершенно очевидно признаются меньшее значение, меньший удельный вес.
Нужно ли говорить, что это совершенно неверный взгляд?
Нужно ли говорить о том, что в "перегрузка" является неизбежным результатом того, что у специалиста нет помощников, которые могли бы взять на себя часть работы, ему одному приходится вести все на своих плечах. Дело растет, работы прибывает, а смены нет, подготовленных людей -- помощников нет и нет именно потому, что их не подготовляют сами специалисты. Эта диспропорция растет. Ясно, что наступает момент, когда специалист оказывается и действительно настолько загруженными, "прикованными" к текущей оперативной работе, что не может без ущерба для нее, оторвать время для техучебы, техпропа.
Но кто в этом виноват? Кто кроме самих специалистов? Не их ли недооценка значения техучебы, техпропа.
Так было, так больше не должно быть, политика игнорирования, не дооценке значения техпропа и техучебы должен быть положен предел.
ИТС во что бы то ни стало, должны стать лицом к техпропу, техучебе.
А. Б.
"Полярная правда". 1932. No 130. 5 июня. С. 2
*
Севтралтрест должен иметь техническую станцию
-- "Одной из причин прорыва явилась недостаточная квалифицированность, неопытность работников".
Это "одна из причин" фигурирует почти во всех приказах, анализах, газетных статьях, когда вопрос касается невыполнения ка-чественных и количественных показателях промфинплана.
Констатируя эту причину, чуть-ли не каждый месяц, мы, к сожа-лению, делаем очень мало,-- для ее устранения.
Доискиваясь же "причин этой причины" малой квалифицированности рабочих, мы находим что их две.
1. Большая текучесть рабсилы.
2. Отсутствие до настоящего времени какой либо серьезной рабо-ты по техучебе и техпропаганде.
Особенно важное значение имеет создание таких методов производственной учебы, которые-бы обеспечивали в кратчайший срок усвоение новичками -- хотя-бы техминимумов производственных знаний.
Один из таких методов является создание стационарной производственной выставки или "технической станции".
Значение такой технической станции именно в условиях большой текучести рабсилы и кадров огром-но. Техническая станция и работа вокруг нее -- это именно та форма, тот метод, который самым скорым наглядным образом дает возможность знакомить вновь прибывших на работу с основами производства, с работой треста в целом.
Техническая станция должна явиться тем "коридором", через который необходимо пройти каждо-му новичку.
Она ознакомит его в плакатах, фото, экспонатах, моделях, макетах, диаграммах, чертежах и т. п. но только с элементарными основами техники лова и обработки, но и дав понятие в целом, заставить более сознательно относиться к тому участку, на котором придется работать новичку.
Вот комната, дающая понятие о Баренцевом море. Карты, рельефы дна, придонные животные, промыс-ловые рыбы в фотографиях, в бан-ках, в аквариуме, на плакатах... Ветры, течения, температурные данные и т. п.
Комната о трале и траулере.
Модели, схемы, фото и траулер в разрезе. Плакаты с электрической сигнализацией названия частей и т. п.
Комната снабжения. Виды тары, тросы, линг, материалы, из кото-рых они изготовлены и т. п.
Четвертая и пятая комнаты. Береговая обработка.
Шестая. Организационная структура управления и производства, экономика рыбной промышленности вообще и треста в частности, уло-ва, данных о выполнении промфинплана и т. п.
Седьмая комната -- история изобретательских предложений по тра-ловому промыслу и обработка -- в чертежах и моделях.
Эта "техническая станция" мо-жет сыграть огромную роль не толь-ко для техучебы молодых производственников. В лице ее Мурманск получат новое культурное учрежде-ние большой ценности. Техстанция будет посещаться в школьниками, и туристами, и местными экскурсантами, и приезжими литератора-ми, журналистами...
Эта станция должна стать мощным рупором техпропаганды.
Станция будет заинтересовывать, будить вопросы, ответы на которые сможет дать библиотека, специалист -- консультант, руковод. кружка техучебы.
Дело важнее, нужное, интересное и поднять его нужно общими усилиями, провести в жизнь ударным порядком.
Трест, партийные, профессиональные организации, все рабочие -- производственники, флот, ГОИН, ИТС должны принять участие в создании технической станции.
Обстоятельства складываются пока благоприятно.
Намечается возможность построить здание станции на плоской крыше нового посолочного склада,--(этим самым будут устранены неудобства, связанные с неудачной строительной идеей -- покрыть в нашем климате огромное здание плоской крышей).
Здание может быть деревянное, облегченного типа. Это -- по линии треста.
ГОИН должен помочь оборудовать комнату Баренцева моря,-- не только в части разработки ее, но и в самом "вещевом наполнении".
Наша моряки могут доставлять наиболее интересные экземпляры придонных животных, попадающих в трал. Сейчас этот ценный науч-ный материал распыляется по ру-кам.
Если техническая станция явится собирателем этого материла, то его можно использовать -- укомплек-товав комнату Баренцева моря,-- на составление коллекций для школ и мастерских наглядных пособий, последние не откажутся за это платить и деньги). В смысле соби-рания этого материала можно дей-ствовать нетолько "общественным воздействием", но и в порядке служебном: ведь улов -- в чем бы он не состоял -- собственность треста.
В этом отношении технической станции может помочь управляющий промфлотом соответствующим распоряжением.
Рабочие мехмастерских, деревообделочного комбината и пр. могут преподнести станции в подарок те или иные модели.
Ячейки и профсоюзы окажут помощь, поддержав на всех путях идею создания станции, организовав вокруг нее массы.
Члены ИТС -- своим советом, участием.
При таких условиях мы создадим нашу техническую станцию в корот-кий срок и сравнительно без боль-ших затрат.
Кстати напомним, что по новому хоздоговору п. 12, лит. В) техничес-кая станция должна быть организо-вана к 1-му июня, ей должно быть предоставлено помещение, оборудо-ванное необходимыми техническими экспонатами.
Следовательно, создание техниче-ской станции не только ваш долг, но и обстоятельство, которое,-- хотя-бы и с некоторым опозданием,-- но должно быть выполнено во чтобы то ни стало.
А. Беляев.
"Полярная правда". 1932. No 139. 16 июня. С. 3.
*
А. Беляев
Озеленение Мурманска -- забытый участок*
Первая зелень еще при снеге появилась на плакате Севтралтреста, прибитом к ограде городского садика. Потом поднялась травка, затем позеленела и свежеокрашенная ограда. Кое-что для озеленения Мурманска, значит, делается.
Но унылые засохшие молодые деревца, посаженные в садике, печалят взор.
-- Кто и какие деревья садил здесь?
-- Садовник один, -- ответил сторож, -- из своих мест выписал. Клены, дубок, еще кое-какие...
Клены! Дубок! За полярным кругом. Это была, конечно, смелая акклиматизационная затея. Но в данном случае совершенно безнадежная.
-- А почему не посадили елей, сосен?
-- Говорят садить их в городе в пожарном отношении опасно.
Допустим, что так. Но городской сад вернее площадка, для будущего сада достаточно велика. По краям, ближе к домам и вдоль дорожек можно было бы посадить аллеи карельских берез. А в центре, вокруг памятника жертв интервенции, сосны и ели, их тёмная зелень прекрасно гармонировала бы с белизной памятника — трибуной.
Зачем нам обрекать на заведомую гибель дубы и клены, если у нас есть готовый небольшой, но надежный ассортимент полярных деревьев,
Старожилы помнят, что на горе, где теперь Колонизационный поселок, всего еще несколько лет назад стояла хорошая сосновая роща. А рощица по ул. Шмидта карельских берез и сейчас радует глаз. Северная ива, быстрорастущая плодовитая, как и все ее собратья, в 2--3 года превратила бы "пустыню" сада в оазис.
За Кольским проливом все горы покрыты буйной свежей зеленью, а в центре города красуются черные сухие прутья старого раздерганного веника.
Мы должны серьезно заняться озеленением Мурманска. И не только в городском саду и не только "стандартной" полярной флорой. Границы положенные природой произрастания тех или иных растений, сломаны человеком. В Киевском акклиматизационном саду, например, давно растут и вызревают самые нежные сорта крымского винограда персики, абрикосы, айва и даже житель знойных тропических Африки и Южной Америки, кактус. Опунция прекрасно зимует без прикрытия. Таков шедевр акклиматизации академика Миколы Кащенка.
Виноград, персики, кактусы мы, разумеется, не будем здесь акклиматизировать. Но тот же Кащенко в бытность в Сибири сумел дать сибирякам прекрасно морозостойкую яблоню скрестив местную привычную к лютым сибирским морозам дикую яблоню, -- кислогорькие плоды, которой не превышали величиной вишневую косточку -- с европейскими сортами. И гибридные яблони начали давать плоды вкусные, сочные, только размером несколько уступающие своим европейским родителям. Сибирь зашумела. Для Сибири это был настоящий подарок. Теперь там растут, цветут и плодоносят Кащенские яблони в таких широтах, где казалось бы об этом и думать нельзя было. Правда, на акклиматизацию яблони Кащенко потратил более 20 лет.
Акклиматизация столь же наука, сколь и искусство -- дело медленное. Иногда акклиматизатор скрещивает более южные сорта с местными. Иногда постепенно продвигает растение на север при помощи так называемых ступенчатых акклиматизационных станций. Так, деревцо, взятое где-нибудь в окрестностях Ленинграда, пересаживают у Петрозаводска, Медвежки, когда оно прижилось, акклиматизировалась, его потомков продвигают на 200--300 километров севернее и т. д.
Дело увлекательное, необходимое. И нам нужно заняться им с тем же вниманием, какое уделяется ему теперь всеми нашими городами, в особенности молодыми.
И почему бы не взять шефства над озеленением города нашему комсомолу, пионерским организациям? Создать со школьниками на пути от Мурманска до Ленинграда, организовать ступенчатые аккпиматизационные станции. Завязать связи с Мичуринским или с Киевским акклиматизационным садом, руководитель которого Микола Кащенко имеет долголетний опыт по акклиматизации Сибири на местах более широких, чем наши. Он охотно будет руководить работой и даже может быть подарит Мурманску и виноград, правда, не крымский и не столько съедобный сколько декоративный, а Сахалинский. (Адрес Киевского акклиматизационного сада -- Киев, Дорогожицкая. 45).
И юные мурманцы займутся деревонасаждением, наметят свои зеленые пятилетки.
"Полярная Правда", Мурманск, 1932, No 155 (1623)
*
А.Беляев
Радио узел должен решительно перестроить свою работу
В докладной записке о технической пропаганде в ЦК ВКП (б) т. Бухарин, говоря об исключительно важном значении, какое имеет радио для технической пропаганды, обмена опытом и борьбы за тех промфинплан, между прочим пишет:
"При бедности нашей квалифицированными силами нелепо, чтобы крупный ученый или техник ездил из города в город с лекциями или докладами: он сразу может говорить десяткам миллионов по радио".
Совершенно очевидно, что также нелепо и обратное положение, если десятки миллионов будут слушать изустные лекции доморощенных и даже, липовых "лекторов", в то время, как при помощи радио эти десятки миллионов могут слушать лекции первоклассных ученых.
И не только ученых. И не только лекции. Зачем миллионам слушателей по радио старые скрежещущие граммофонные пластинки захолустных баянистов, балалаечников, безголосных певцов, шепелявых малограмотных дикторов, если радио дает возможность слушать первоклассные столичные оркестры, художественное чтение народных и заслуженных артистов республики, пение артистов академических театров?
Зачем слушать по радио не первой свежести передовицу, уже прочитанную, если по радио можно прослушать самые последние политические новости речи вождей, происходящие в Москве и Ленинграде конференции и съезды?
Я между тем, такая нелепость и существует в Мурманском радиоузле.
Почти полторы тысячи километров отделяют Мурманск от Ленинграда. Почти две тысячи от Москвы. Полярная ночь... Унылый город... Невольно растет чувство оторванности, заброшенности.
Каким освежающим, оздоровляющим, придающим силы явилась бы живая связь по радио с Ленинградом, Москвой. Как сократилось бы расстояние от Мурманска до часов Спасской башни, бьющих полночь, -- Как обогатилась бы жизнь. Доклад академика т. ИОФФЕ... Опера из Большого театра...
И вместо этого черный диск репродуктора выхаркивает: -- Прослушайте Ленинградская радиогазета устраивает специальные передачи для работников севера, в частности, Мурманска. Говорят о нашей работе, о ее значении. Разве это не может поднять в нас энергии, желание работать! Но увы. Эти радиопередачи слышат все, кроме нас.
В чем же дело? Или Мурманский радиоузел не имеет технической возможности транслировать Москву -- Ленинград? Как будто, может.
Говорят мешания (атмосферические) летом виноваты. Ну, а осенью, зимой? Ведь в продолжении всей прошлой зимы нас ""поучала" "развлекала" все та же местная радиостудия, в то время, как Хибиногорский узел, -- (что значит для радио разница каких-нибудь 180 километров) отлично транслировал для Хибиногорска Москву и Ленинград.
Незабываемая минута: полярная ночь, мороз, ветер метет колючую снежную пыль, а радио рупор у почтовой конторы рассыпает чистые, как кристаллы, звуки рояля первоклассного пианиста.
В Мурманском радиоузле очевидно существуют "мешания" особого рода, и мы опасаемся -- заключаются они в том что:
-- "Цыпленок тоже хочет жить".
При радиоузле образована собственная радиостудия. Пусть дикторы говорят:
-- "Сколько у мухи ног?," Парне суар", пусть провинциально окают, пришепетывают, пусть составители политических обзоров перемалывают старые газеты. Пусть тренькают балалайки и скрежещут, как рельсы трамваев, граммофонные пластинки.
Конечно, не все плохо в этих радиопередачах, но исключения не изменяют общей серости провинциализма.
"Цыпленок т о ж е хочет жить" -- не оспариваем, -- его право на это.
Но не слишком ли дорого оно обходится местным радиослушателям и местному бюджету? В то время, когда дорога каждая копейка, приходится содержать и администраторов, руководителей, и исполнителей радиостудии. Тратить деньги для того, чтобы мурманцы слушали плохое вместо первоклассного И еще одно: благодаря этому цыплячьему местничеству все радиовещание в Мурманске развивается по проводам, что, конечно, тормозит радиослушание.
Если бы была широко поставлена передача по эфиру -- (с трансляциями из столиц в каждой почти квартире мог бы появится детекторный радиоприемник (сильно мороженный товар). На сколько бы увеличились бы возможности использования радио для культурных целей в частности, техпропаганды. Кстати, о ней.
Сектор техпропаганды Севрыбы сообщает Севтралтресту, что из Ленинграда и Москвы предполагается передавать целый цикл лекций и бесед по технической пропаганде и запрашивает о возможности этого. Какой может быть ответ?
Трансляция из Москвы и Ленинграда, увеличение передач по эфиру -- задача, требующая немедленного разрешения.
Вся работа Мурманского радиоузла должна быть коренным образом перестроена. За радиофикацию Мурманска нужно, наконец, взяться по-настоящему.
"Полярная Правда", Мурманск, 1932, No 211 (1679), 10.09, С.4
*
Еще об озеленении города
"Полярная Правда" уже писала о том, как слабо ведется у вас озеленение города и о неудачной попытке насадить в городской сквер породу деревьев, неприспособленных к мурманскому климату. Вместо того, что бы затрачивать — заведомо безнадежно, труд и деньги, на посадку растения более южных растительных зон, не проще ли было ваять готовый материал -- карельскую березу, ель, сосну, иву, рябину и проч.
Но этим не ограничивается ассортимент зеленых насаждении. О том какие растения могут быть перенесены без акклиматизации в Мурманск и вообще на Мурман, нами был запрошен директор Киевского акклиматизационного сада Украинской академии наук академик Н. Ф. Кащенко, занимавшийся много лет акклиматизацией в Сибири.
Вот ответ, полученный от него.
По мнению академика Кащенко, Мурманску следует завести у себя кадровые рощи (Pinus Sembraz) затем смородину, алданский виноград (Ribes De Kusha fap, pendiculata Kryl), Ribes nidra, vafropyrpuria другие сибирские смородины.
Кроме того следует испробовать гибридные яблони Н. Ф. Кащенко (мы уже насади, что ого гибридные яблони явились настоящем благодеянием, для населения северных областей Сибири). Кащенские гибридные яблони сейчас растут в таких северных широтах, где об этом казалось бы и думать нельзя было.
Наконец в Мурманске прекрасно может произростать декоративный материал: сибирские лилии, дельфинизмы, кандык, троллиус и др.
Весь этот материал можно получить в государственном плодовом питомнике в Минусинске.
Следовало бы не откладывая дело в долгий ящик, выписать этот материал, чтобы произвести посадку текущей осенью.
Еще одно: не надо забывать в о почве слишком кислой у нас и соответствующе подготовив ее.
А. Беляев.
"Полярная правда". 1932. No 221. 11.09. С. 4.
*
А. Беляев
Будет ли этому конец?
(Письмо из Севтралтреста)
В работе техпропа техническим библиотекам отводится исключительная роль.
И когда мне было предложено вести работу по техпропаганде в СТТ, естественно я обратил внимание, прежде всего на техническую библиотеку.
Нашел я ее в состоянии, поистине, беспризорном: загнанная в темный угол, на проходе, под лестницей, с открывающимися дверками книжных шкафов, стояла она, как горох при дороге, "кто иде, той скупне".
По предварительному подсчету в этой библиотеке уже было расхищено 53 проц[цента], книг, среди них не мало ценных и не возобновляемых -- (издания разошлись).
Предстояло, прежде всего, перевести библиотеку в соответствующее помещение, найти библиотекаря и наладить работу.
По положению о группе техпропаганды, утвержденному зам. управляющим т. Барковским, 14 мая 1932 г., библиотека включалась в техпроп, библиотекарь -- в штат техпропа.
С величайший усилием и трудами, трениям удалось отвоевать комнату в профсоюзном клубе, -- (нижний этаж клуба Моряков) и обойдя весь Мурманск, найти квалифицированную библиотекаршу. Я начал выписывать книги на пополнение библиотеки. Но и здесь встретил препятствие: управляющие делами, -- их сменилось несколько, — начали выражать мне свое неудовольствие по поводу того, что "приходит слишком много посылок с книгами", входили в рассуждения по существу отдельных книг: надо или не надо их выписывать.
Книги уложены, завтра библиотека должна переехать в здание клуба и начать работу
Но неожиданно для меня библиотека, переезжает не в клуб, а на тралбазу в новое здание посолочного завода, на 3-й этаж. Никакие возражения, никакие доводы не помогают.
Вскоре эта "экспроприация" была легализована приказом того же тов. Барковского. Библиотекарь, переводчик, переведены в штат рыбообработки. Я лишен был права и возможности наладить библиотечную работу. За время пребывания библиотеки на тралбазе библиотечному имуществу был нанесен новый ущерб: по акту, составленному при вступлении в должность новой библиотекарши установлено, что более 400 книг пропало безнадежно, более 300 роздано с сомнительным возвратом.
При секторе кадров организуется методическое бюро. Постановлено: включить библиотечную работу в круг деятельность бюро и перевезти, наконец, библиотеку в клуб. Вопрос как будто согласован с кем следует. "Положение" о техпропе и методбюро соответственно изменены.
Третьего дня "новелла": товарищ из окрпрофсоюза заявил, что последним распоряжением высших союзных органов, фундаментальная техническая библиотека должна перейти в распоряжение профсоюзной организации.
Впечатления сегодняшнего дня: заходил в клуб посмотреть, просох ли поп в комнате, завтра туда перевозим библиотеку. Тов. Захаров, пред. культсовета, случившийся здесь, заявляет; "Ни для методбюро, ни для библиотеки комнату не дадим. Это будет комната отдыха". Тем не менее, иду на тралбазу, и библиотеку сообщить, что завтра -- перевозка, (книги уложены неделю назад).
Застаю картину: книги обратно раскладываются по полкам -- т. Зам тов. Образцова (Зав. рыбообработкой) тов. Мельмевич заявил, что библиотеку никогда никому не отдаст. Распорядился раскладывать книги обратно по полкам заявляя библиотекарше и добавляя: "А я ухожу на другую работу. Надоело раскладывать, да складывать книги.
И, значит, снова у разбитого корыта... Можно ли при таких условиях, работать? На что уходят энергия труда?
Местничество, отсутствие сознания общих интересов, палки в колесах, как итог всего, приходится выслушать упреки в том, что дело не делается. Упрек, брошенный мне одним из тех, кто больше всего поработал, чтобы монополизировать общетрестовскую библиотеку для рыбообработки, и не выпускать ее из рук. Можно ли работать в таких условиях, судите сами.
А история с библиотекой только один из участков работы за технику.
На других участках не лучше, а хуже. Выражаю последнюю надежду, что в дело вмешается коллектив ВКП(б) СТТ и положит конец этой волынке.
"Полярная правда", Мурманск, 1932, No 235 (1685), 17 сентября,
*
Создадим Мурманский зоопарк
Аннотация:
Статья посвящена новым способам организации зоопарков, а также особым возможностям, которые предоставляет открытие зоопарка за полярным кругом и его значении для людей и науки.
«Hикаких клеток старых зверинцев-этих буржуазных тюрем для зверей! Только «острова» зверей под открытым небом. Водоемы. Вольеры для птиц и мелких зверьков. Естественный полярный пейзаж без «подмалевки». Подлинное полярное небо. Что может быть лучше?..
Hо такой зоопарк не только интересное и здоровое зрелище, в особенности в Мурманске, так бедном зрелищами. В зоопарке можно развернуть большую научную и просветительную работу».
© Андрона
Примечание:
Статья опубликована в газете «Полярная правда» 1932, № 15 апреля.
В ней развиваются идеи знаменитого дрессировщика Дурова, с которым был дружен А. Беляев.
*
Представьте себе огромную ракету в виде яйцевидного, с заостренным верхним концом вагона. Внутри вагона — каюта с запасом кислорода, продуктов для путешественников и большой запас взрывчатого материала — пороха или нефти, газов — вот вам и "звездолет".
"Если такой снаряд приобретет от взрыва скорость, примерно, в 11 километров в секунду, то он может преодолеть земное притяжение и лететь хотя бы на Луну, на Марс..."
Очерк "Циолковский" // Полярная правда (Мурманск), 1932, 15 сентября (№233)
Разыскали: Анна Андриенко и Зеев Бар-Селла.
***
В номере газеты за 11 марта 1932 года нахожу публицистический очерк А. Беляева "Голубой уголь" Беляев называет Мурман "счастливым местом" на земном шаре, где ветер дует круглый год с силой вполне достаточной для вращения ветряков и генераторов. "Ветер здесь работает без выходных дней", -- замечает писатель и выдвигает идею создать "аэроэлектростанцию", хитроумно соединив ветряк с насосом, который будет перекачивать в свободное от подачи энергии время воду из нижнего водоема в верхний. А если ветер "забастовал", тогда из верхнего водоема вода должна быть выпущена, и она начнет вращать гидротурбину.
Александр Романович сообщает о первой ласточке "Ветростроя": в Полярное доставлен ветряк ЦАГИ. "При его помощи наши полярные ученые-энтузиасты будут отапливаться ледяными полярными ветрами. Разве это не звучит как фантастика!" И далее: "Ветер, который был нашим бичом, который причинял нам столько неприятностей, аварий, потерь, -- крепко взнузданный будет служить нам. Мы заставим его помогать нашему строительству... пилить доски на лесопильном заводе, поднимать воду в наши дома, отоплять, освещать их, разгружать траулеры и вагоны, нагружать океанские пароходы -- механизировать работы порта и тралбазы. Нет ничего фантастического и в мысли "ветрофицировать" и наши траулеры, установив на них ветряки... Ветер сбережет топливо, расходуемое на освещение, даст энергию для механизации работ с тралом..." "Неоспоримо одно, -- заканчивает свой очерк А. Беляев, -- большой мурманский ветер поможет нам создать большой Мурман".
Еще одна смелая и неожиданная по тем временам идея в статье "Создадим Мурманский зоопарк": "Никаких клеток старых зверинцев -- этих буржуазных тюрем для зверей!.. Только "острова" зверей под открытым небом... Естественный полярный пейзаж без подмалевки!" (Олег Петрович Орлов, ленинградский исследователь жизни и творчества А. Беляева, рассказывает о дружбе писателя и известного дрессировщика Дурова. Мысли, высказанные в статье о зоопарке -- "Полярная правда" за 15 апреля 1932 года, -- как раз находятся в русле этих дружеских отношений и интереса Беляева к Дурову).
16 июля того же года Александр Беляев опубликовал в газете чисто деловую статью "Севтралтрест" должен иметь техническую станцию". Речь идет о создании мощного центра научно-технической пропаганды и опять талантливый автор проявил завидную инициативу.
Вот в номере "Полярной правды" за 10 сентября 1932 года появилась статья "Радиоузел должен решительно перестроить свою работу". С гневом пишет Беляев о "цыплячьем местничестве" руководителей, ответственных за радиовещание в тогдашнем Мурманске. По их воле в репродукторах "скрежещут, как колеса трамваев, граммофонные пластинки", которые от частого употребления давно потеряли свои первоначальные свойства. Между тем существуют технические возможности для регулярного приема и трансляции радиопередач из Москвы и Ленинграда. Почему же эти возможности не принимаются во внимание? Беляев вербует сторонников полезной идеи "сократить расстояние от Мурманска до часов Спасской башни" Писатель зримо представляет себе, как оно будет. "Незабываемая минута полярная ночь, мороз, ветер метет колючую снежную пыль, а радиорупор у почтовой конторы рассыпает чистые, как кристаллы, звуки рояля первоклассного пианиста".
Статья А.Р. Беляева вызвала многочисленные отклики. Под общим названием "В каждое рабочее общежитие, клуб, квартиру -- громко, четко, бесперебойно работающую радиоустановку" была напечатана целая подборка писем читателей.
В Мурманске той поры было совсем мало зелени. Предпринимались попытки раз бить цветники и газоны, но теплолюбивые растения южных областей гибли, не успев подняться над землей. Неугомонный Беляев написал письмо директору Киевского акклиматизационного сада Украинской Академии наук Н Ф Кащенко, проработавшему много лет в Сибири. Использовав ценные советы ученого, Александр Романович подготовил и опубликовал в "Полярной правде" (11 сентября 1932 года) заметку о том, как следует организовать озеленение в условиях Мурманска. "Вместо того. чтобы затрачивать заведомо безнадежный труд и деньги на посадку растений более южных растительных зон, не проще ли взять готовый материал -- карельскую березу, ель, сосну, иву, рябину и прочее?" -- спрашивает Беляев. По его мнению, надо переселять деревья из лесу. Среди дальних переселенцев писатель называет кедр, смородину, алданский виноград. Можно использовать кащенковские гибридные яблоки.
В другой заметке ("Полярная правда" за 17 сентября 1932 года) писатель ставит вопрос о рациональном использовании технической библиотеки.
Тем временем приближалось 75-летие со дня рождения и 50-летие научно-изобретательской деятельности великого советского ученого Константина Эдуардовича Циолковского. Беляев снова блеснул редким талантом писателя-фантаста и популяризатора науки. В этой теме он чувствовал себя как рыба в воде. Его статья "К Э Циолковский" напечатана 15 сентября 1932 года. Удивляет необыкновенное умение автора просто говорить о вещах сложных, малодоступных читателям того времени Беляев считает своим долгом познакомить северян с основами современной космонавтики, которые дал миру гениальный мечтатель из Калуги. В то же время писатель предупреждает читателей о "попытках использовать ракеты, как снаряды без пушек". Он даже называет столицу государства, откуда полетят эти снаряды без пушек Берлин! В то время Гитлер требовал от Гинденбурга, чтобы тот передал ему всю полноту власти. В центре Европы зрела фашистская угроза. Суровое предсказание писателя сбылось у нас на глазах. Через десять лет над затемненной Англией появились гитлеровские самолеты снаряды, зловещие "фау", несшие смерть и разрушение.
***
Беляев же, наверное, удостоился внимания «живогазетчиков», поскольку успел проявить себя непримиримым борцом с недостатками. Вот его заметки, опубликованные в многотиражке механических мастерских Севтралтреста «Заполярный металлист». Первый раз он предстает перед читателем в облике рабкора А. Б.:
«Беспризорный уголь лежит напротив мехмастерской около ж. д. полотна, он принадлежит мастерской, но так как никто за углем не наблюдает, то его таскают топить печи жители соседних бараков. Надо принять соответствующие меры. А. Б.
Беспризорный уголь: [Заметка] // Заполярный металлист (Мурманск), 1932, 22 июля (№4) – с.2 – [Под псевдонимом «А. Б.»]
<…>
2 года как работает бондарный завод, но до сих пор не позаботились поставить хорошей уборной, у существующей почти нет крыши, в стенах и полу аршинные щели, осенью и зимой тут можно простудиться. Чего же смотрит охрана труда, пишет рабкор А. Б.
[«2 года как работает бондарный завод…»] // Заполярный металлист (Мурманск), 1932, 22 июля (№4) – с.2 – [За подписью: рабкор А. Б.]
<…>
Трест прими меры. Около запасных ж. д. путей, на базе устроены склады бочек — тары под рыбу. Так как за бочками никто не наблюдает, то они, рассохшись, разваливаются, иногда и сознательно ломаются, а затем растаскиваются на дрова. Пишет рабкор А. Б.»[298].
Трест, прими меры // Заполярный металлист (Мурманск), 1932, 22 июля (№4) – с.2 – [За подписью: рабкор А. Б.]
Лейтмотив всех трех заметок — борьба за тепло: уголь, дрова, теплоизоляция.
А вот его выступление за полной подписью — о том, что в магазине ЗРК № 2 прохудилась крыша и стоит пойти дождю, как магазин и находящиеся в нем дорогие продукты заливает. Как же совладать со стихией? — спросит встревоженный читатель. И автор наставляет:
«Надо немедленно отремонтировать крышу, дабы избежать могущих быть серьезных убытков»[299].
Товары под угрозой // Заполярный металлист (Мурманск), 1932, 27 июля (№5) – с.2 — [За подписью: "А. Беляев"]
ЗРК — это закрытый рабочий кооператив, чьи блага доступны лишь сотрудникам данного предприятия или учреждения. Иными словами: кто у нас не работает, тот у нас и не ест. Иногда борьба за еду принимала формы самые идиотические, но от этого еще более жуткие.
*
288
Полярная правда. 1932. № 24. 28 января. С. 4.
289
Там же. № 49. 27 февраля. С. 3.
290
Там же. № 1. 1 января. С. 4.
291
Там же. № 72. 27 марта. С. 4.
292
Полярная правда. 1932. № 6. 6 января. С. 1.
293
Там же. № 60. 11 марта. С. 2.
294
Пьеса В. М. Киршона (1902–1938) «Город ветров» (1929) представляла собой романтическое (с участием сказителя-ашуга) изложение истории двадцати шести бакинских комиссаров.
295
Правильное наименование: УБЕКО-СЕВЕР (Управление по безопасности кораблевождения на Севере).
296
Об опытах М. Кащенко из Киевского акклиматизационного сада (КАС) Беляев писал годом раньше — «О КАС и персиковой косточке» (Революция и природа. Л., 1931. № 2. С. 60–63 [Подпись: А. Б.]).
297
Полтев К. В. Указ. соч. С. 124.
298
Заполярный металлист. 1932. № 4. 22 июля. С. 2.
299
Беляев А. Товары под угрозой //Заполярный металлист. 1932. № 5.27 июля. С. 2.
300
Заполярный металлист. 1932. № 13. 5 сентября. С. 1.
301
Беляев А. Спасайте архив по истории гражданской войны // Полярная правда. 1932. № 84. 9 апреля. С. 4.
302
Там же.
303
Здесь далее цитируется по: Беляев А. Р. Чудесное око //Беляев А. Полное собрание сочинений: В 7 т. М., 2009–2010. Т. 4 (2010).
304
Полярная правда. 1932. № 144. 22 июня. С. 1.
305
Там же. № 146. 24 июня. С. 4.
*
1932
Голубой уголь // Полярная правда. Мурманск (Далее: Полярная правда). 1932. № 60. 11 марта. С. 2.
Спасайте архив по истории гражданской войны // Полярная правда. 1932. № 84. 9 апреля. С. 4.
Создадим мурманский зоопарк // Полярная правда. 1932. № 89. 15 апреля.
Больные вопросы рабочего изобретательства // Полярная правда. 1932. № 118. 22 мая. С. 2 [Подпись: А. Б.].
ИТС и техпропаганда // Полярная правда. 1932. № 130. 5 июня. С. 2 [Подпись: А. Б.].
Севтралтрест должен иметь техническую станцию // Полярная правда. 1932. № 139. 16 июня. С. 3.
Озеленение Мурманска — забытый участок // Полярная правда. 1932. № 155. 5 июля. С. 4.
Радио-узел должен решительно перестроить свою работу // Полярная правда. 1932. № 211. 10 сентября. С. 4 [Подпись: А. Б.].
Еще об озеленении города // Полярная правда. 1932. № 221. 11.09. С. 4.
К. Э. Циолковский // Полярная правда. 1932. № 233. 15 сентября.
Будет ли этому конец? (Письмо из Севтралтреста) // Полярная правда. 1932. № 235. 17 сентября. С. 2.
Беспризорный уголь […]// Заполярный металлист. Мурманск (Далее: Заполярный металлист). 1932. № 4. 22 июля. С. 2.
[«2 года как работает бондарный завод…»] // Там же. С. 2 [Подпись: рабкор А. Б.].
Трест, прими меры // Там же. С. 2 [Подпись: рабкор А. Б.]. Товары под угрозой // Заполярный металлист. 1932. № 5. 27 июля. С. 2.
Славный путь к славному юбилею [К 40-летию литературной деятельности А. М. Горького] // Мурманский портовик. 1932. № 19. 26 сентября. С. 2 [Подпись: А. Б.].
З. Бар-Селла. Александр Беляев. М. МГ. 2013 (ЖЗЛ)
***
Отсутствуют тексты:
Создадим мурманский зоопарк // Полярная правда. 1932. № 89. 15 апреля;
К. Э. Циолковский ["Циолковский"] // Полярная правда. 1932. № 233. 15 сентября;
Беспризорный уголь […]// Заполярный металлист. Мурманск (Далее: Заполярный металлист). 1932. № 4. 22 июля. С. 2.
[«2 года как работает бондарный завод…»] // Там же. С. 2 [Подпись: рабкор А. Б.].
Трест, прими меры // Там же. С. 2 [Подпись: рабкор А. Б.].
Товары под угрозой // Заполярный металлист. 1932. № 5. 27 июля. С. 2.
Славный путь к славному юбилею [К 40-летию литературной деятельности А. М. Горького] // Мурманский портовик. 1932. № 19. 26 сентября. С. 2 [Подпись: А. Б.].
Государственный архив Мурманской области — Полярная правда за 1932 г.
***
1932 — "Голубой уголь", "Создадим Мурманский зоопарк", "Еще об озеленении
города", "Циолковский", "Севтралтрест должен иметь техническую станцию",
"Радиоузел должен решительно перестроить свою работу", "Будет ли этому конец?"
"Никаких клеток старых зверинцев-этих буржуазных тюрем для зверей! Только
"острова" зверей под открытым небом. Водоемы. Вольеры для птиц и мелких
зверьков. Естественный полярный пейзаж без "подмалевки". Подлинное полярное
небо. Что может быть лучше?..
Но такой зоопарк не только интересное и здоровое зрелище, в особенности в
Мурманске, так бедном зрелищами. В зоопарке можно развернуть большую научную и
просветительную работу"
"Создадим Мурманский зоопарк"
"Наши полярные ученые-энтузиасты будут отапливаться ледяными полярными
ветрами... Ветер, который причинял нам столько неприятностей, аварий, потерь,
будет служить нам. Нет ничего фантастического и в мысли "ветрофицировать" и наши
траулеры, установив на них ветряки... Неоспоримо одно — большой мурманский ветер
поможет создать нам большой Мурман".
"Голубой уголь"
"Представьте себе огромную ракету в виде яйцевидного, с заостренным верхним
концом вагона. Внутри вагона — каюта с запасом кислорода, продуктов для
путешественников и большой запас взрывчатого материала — пороха или нефти, газов
— вот вам и "звездолет".
"Если такой снаряд приобретет от взрыва скорость, примерно, в 11 километров
в секунду, то он может преодолеть земное притяжение и лететь хотя бы на Луну, на
Марс..."
"Циолковский"
* ЗЕЛЕНАЯ СТРАНА МЕНЯЕТ ГРАНИЦЫ
ХИБИНСКИЙ ХЛЕБ
Не было ничего нерушимее внешних границ Зеленой страны.
Таблицы Габерландта стояли на страже их.
Овсу требуется суммарно 1940 градусов тепла, чтобы созреть, ячменю — 1600, гороху — 2100, корнеплодам — 2500 градусов. Тут некого умолять, безнадежно просить о снисхождении.
В Хибинах, на Коле, куда ехал агроном из Ленинграда, сумма температур за весь возможный вегетационный период равнялась только 1135 градусам.
Конечно, он изучил, этот молодой эстонец, все, что могли поведать книги о той далекой угрюмой пустыне. Девяносто дней в году — без мороза, а если термометр держать на уровне почвы, то без заморозков наберется едва 55–60 дней. Он на зубок знал это. В его память врезалась жирная красная черта — она представлялась ему самодовольно разъевшейся, как преуспевающий бюргер, и почти, торжествующе отрезавшей в немецких таблицах Габерландта зерновые от Крайнего Севера. Абсолютный температурный предел!
И все-таки он ехал.
Что побуждало его?
Всегда важно и интересно проследить, в истоках ее, большую рождающуюся мысль.
Агронома мы назвали молодым. Но, в сущности, за плечами его уже был немалый жизненный опыт.
Иоганн Эйхфельд был эстонским крестьянином. Его детство, Деревенского паренька, закончилось в 1905 году. Старший брат участвовал в революционных волнениях. Вся семья оказалась под подозрением. Карательные отряды ворвались в деревню. Семейный очаг рухнул, Иоганн ушел из Эстонии. Бездомная молодость его была тяжела. Полицейское око всюду следило за ним. Он тянул лямку мелкого почтово-телеграфного чиновника с грошовым окладом, пока 1914 год не одел его в серую солдатскую шинель.
В тысяча девятьсот семнадцатом юноша впервые полной грудью вдохнул воздух, освеженный великой грозой. Как солдатский депутат, он попал в Питер. Вся жизнь Эйхфельда резко изменилась. Революция открыла ему доступ к знанию, о котором он страстно мечтал.
Он кончил Петроградский сельскохозяйственный институт.
Почему тянуло его именно к сельскому хозяйству? Может быть, это не требует объяснений: он был сыном крестьянина. Но хочется глубже и точнее понять человека.
Остзейские бароны в Эстонии сдавали крестьянам-арендаторам болота. Раскорчуй кривые заросли, мочажины, осуши, удобри, сделай плодородную землю из черной хлюпающей грязи и тогда ешь свой скудный хлеб. И эстонские крестьяне силой и властью терпеливого, неустанного труда совершали чудесное превращение. Не сами они, а владелец-барон пожинал плоды этого труда. Все же сеяли они хлеб в почву, созданную человеком, и не просто заставляли эти болота рожать, а украшали их: среди цветов, заботливо высаженных, стояли крестьянские жилища. Это — впечатление, которое выносит всякий, побывавший в эстонской деревне. И никогда никто — ни сорванец-мальчишка, ни случайный прохожий — не сорвет бестолку цветка, не испортит благоухающий расстеленный ковер, не сломает ветки сирени.
Эйхфельд знал все это не понаслышке. Это был быт поколений его предков, его семьи, то, с чем он вырос. И сам он ставит в связь с этим мироощущение своей молодости. Но чтобы созрело оно в сознательное мировоззрение, потребовалось и многое другое, помимо того, с чем послала его в жизнь эстонская деревня: нелегкие годы юности и раздумья о судьбе брата, присужденного к смерти, и прочитанные книги, смелые и светлые, об иной судьбе для миллионов людей, чем выпадавшая им в течение столетий, и воздух великой страны, где миллионы людей уже начинали строить эту новую судьбу.
А то, что его мировоззрение, сложившись в нем, стало всепоглощающим и повелительно определило все его существование, — это уже особенность его личная, эйхфельдовская.
Нельзя и несправедливо, чтобы человек был обречен жить на черном и бесплодном болоте.
Невозможно, чтобы оно одержало верх над человеком.
Я ищу более точного слова для обозначения той идеи и одновременно того ощущения, которое властно владело им: ненависть? Возмущение? Может быть, просто непризнание неустроенности земли; и вместе с тем уверенность во всемогуществе человеческого труда, которому суждено преобразить землю и создать красоту на ней.
В 1920 году Эйхфельд вместе с геологом профессором П. А. Борисовым поехал в Карелию. Едва треть земли занимали здесь нищие посевы. Две трети пустовали, заваленные валунами, ржавые от болотных мхов. Бедные деревни пугливо ютились на моренах.
Было голодно в стране в том суровом году. Республика жестоко сражалась с интервентами на фронтах гражданской войны. По городам и селам, по полям в бурьяне, по молчащим цехам заводов, по железнодорожным путям, где редко проползали медленные поезда с людьми на подножках, людьми на крышах, гуляла страшная гостья с именем, неведомым для тех, кто родился позже: разруха....