– Чагой это ты тут крутишься, ключи чтоль забыла?
Валя вздрогнула и обернулась. Оказывается, пока она в очередной раз обыскивала школьный портфель, дверь соседней квартиры приоткрылась и из-за нее высунулась эта противная старуха. В подъезд тут же проникла внушительная порция гари.
– Да, видимо, забыла, – пролепетала Валя.
Почему-то эта бабка пугала ее до чертиков.
– И чагой теперь делать будешь? Есть куда идтить?
Мысли Вали путались, набегали друг на друга. Она чувствовала себя кроликом, возле которого вдруг объявился удав.
– Идти?
– Твоя маманя когда с работы придеть? До тех пор так и будешь тута стоять? Пойдем-ка лучше ко мне, я тебя блинами угощу.
Валя содрогнулась:
– Нет, я лучше... посижу у подруги.
– О, ты уже успела и подруг завести? Ну как хочешь. Только по улице долго не ходи – замерзнешь.
Валя выскочила из подъезда, вдохнула свежего воздуха. Щеки пылали, сердце колотилось как после хорошей пробежки. Но по-осеннему прохладный ветерок и мелкий моросящий дождик сразу остудили кожу. Подозревая, что старуха наблюдает из окна, девочка постаралась придать походке как можно больше целенаправленности, хотя не знала куда идти.
Они с мамой переехали в этот город всего месяц назад. Здесь у них не было ни одного родственника. Подруг Валя тоже не успела завести. Во всяком случае, таких, чтобы можно было без приглашения заявиться в гости. А про мамину работу Валя знала только, что та находилась где-то в промзоне на другом конце города.
Звали соседку, кажется, бабой Галей. Она не понравилась Вале с первого взгляда. Судя по вони, постоянно просачивающейся из ее квартиры, создавалась впечатление, что баба Галя беспрерывно что-нибудь жарила или пекла. Она была смуглая, как цыганка и вся какая-то кругленькая, лоснящаяся. На луноликом улыбающемся лице двумя запятыми чернели маленькие глазки. Мама считала старушку добренькой, возможно потому что та чуть ли не с первого дня таскала им свои блины и оладьи. Конечно, Валя даже не притрагивалась к этой отвратительной бабушачьей стряпне.
Валя как-то спросила у мамы, куда соседка девает блины, выпекаемые в таких огромных количествах, на что мама лишь пожала плечами и сказала, что возможно, сдает в какой-нибудь магазин или столовую.
Валя толком не понимала, почему баба Галя ей так не нравится, но нутром чувствовала исходившую от нее опасность. Девочке казалось, что в старухе есть некая темная сущность, будто за этими глазками, за этим луноликим лицом скрывалось второе дно. На этом дне жил кто-то древний, липкий, и... совершенно безумный.
И вот, оказавшись на улице, Валя не придумала ничего лучше, чем пойти в городской парк, отыскать уголок поукромней – впрочем, людей в парке все равно не было – и просидеть несколько часов на холодной влажной скамейке. Девочка смотрела, как от огромных темных елей поднимаются испарения, словно деревья дышат, как вороны копаются в опавшей листве в поисках червяков. Смотрела на одинокие мрачные статуи, безнадежно ищущие взглядом кого-то давно покинувшего этот мир. Ей хотелось нарисовать увиденное, но тетрадка сразу намокала и ручка или карандаш только разрывали сырую бумагу. Ближе к шести вечера, едва переставляя задеревеневшие ноги, Валя направилась к остановке у дома, чтобы встретить маму.
Нина Николаевна вылезла из троллейбуса, заметила дочь, подбежала:
– Ты что здесь делаешь? А ну-ка посмотри сюда. Да у тебя пальто мокрое! Постой! – женщина коснулась Валиного лица. – Ты вся горишь! Что случилось???
– Извини, м-мам, – Валя выдавить слабую улыбку, – я, видимо, ключ д-дома забыла. Или пот-теряла. Н-не смогла з-зайти.
Нина Николаевна застонала, схватила дочь за руку и они побежали домой.
Валя провалялась в постели две недели. Первые дни чувствовала себя настолько плохо, что и читать не могла, но потом уже не только читала, но и вовсю рисовала своими любимыми акварельными красками, так что в какой-то момент поняла: такое времяпровождение нравится ей куда больше, чем хождение в школу, где она почти никого не знала.
Выпал снег. Теперь за окном день и ночь свистели морозные ветра, качавшие верхушки деревьев и несущие по дорогам поземку.
Как-то во время ужина Нина Николаевна сказала:
– Ну что, моя художница, завтра на занятия?
– Ага, – вздохнула Валя.
– Я тут подумала. Сейчас совсем холодно, если ты опять забудешь свой ключ дома...
– Мам, не забуду! К тому же я выучила адрес твоей работы наизусть. – Валя прикрыла глаза, отчеканила: – Комсомольская 441, строение 6, корпус 1, дробь 3. Если что, поеду к тебе.
– Это не дело, – покачала головой Нина Николаевна. – Во-первых, это здание не так просто найти. Во-вторых, тринадцатилетней девочке там опасно ходить одной. К тому же я бываю сильно занята. Что ты там будешь делать столько времени?
– Что-нибудь придумаю. Ну и надеюсь, скоро у меня появятся подруги.
– В скором времени, в скором времени! Когда появятся, тогда и посмотрим, что там за подруги. А пока я вот что придумала. – Мама почесала лоб. – Точнее даже не я. Баба Галя сама предложила оставить ей один экземпляр ключа. Их ведь у нас три... Что с тобой?
Валя кинула вилку и выскочила из-за стола. Нина Николаевна крикнула ей вдогонку:
– Девочка моя, я знаю, ты ее недолюбливаешь, но не до такой же степени?! Это же на крайний случай!
Теперь Валя перед уходом в школу по нескольку раз проверяла портфель – не забыла ли ключи. А когда была дома одна, всегда оставляла ключ в дверях, чтобы старуха не смогла проникнуть в квартиру.
Однажды Валя столкнулась с бабой Галей у мусоропровода.
– Почему не заходишь в гости? Сторонишься меня? Заходи, поешь вкусных блинов.
Валя набралась смелости и ответила:
– Простите, но я ненавижу блины!
Баба Галя отпрянула и запричитала:
– Ай-яй, как так! Как можно?! Ай-яй... А ведь Блинный Король выбрал тебя!
Не желая слушать этот бред, Валя поскорее убежала к себе и захлопнула дверь.
А потом баба Галя заболела и почти не покидала своего жилья. Даже запах блинов в это время как будто стал не таким вездесущим.
Как-то Валя еще раз повстречала ее, – баба Галя сильно похудела, еще больше потемнела лицом. Черные глаза ушли вглубь черепа и блестели оттуда с укором. Старушка попыталась сказать что-то, но Валя буркнула «здрасьте» и проскочила мимо.
Вскоре старушка умерла.
Узнав об этом, Валя испытала двойственные чувства. С одной стороны, ее мучила совесть, она подозревала, что выдумала всю опасность, будто бы исходившую от старушки. Представляла, как должно быть мерзко выглядела в глазах покойной. В тоже время, с Валиной души будто камень свалился. Словно темная туча, все это время висевшая над головой и омрачавшая существование, наконец, улетела, очистив место для прекрасных переливчатых солнечных лучей. И эти лучи хлынули в ее жизнь.
Оказалось, у бабы Гали совсем не было родных, поэтому хоронили ее за муниципальный счет. Квартира старушки еще долго стояла свободной.
Летом Нина Николаевна взяла отпуск и собралась ехать к родителям. Валя могла составить маме компанию, но решила остаться дома. К этому времени у девочки завелось много друзей и подруг, она ходила в художественную школу, рисовала, гуляла, плавала в бассейне, – так что не испытывала ни малейшего желания переться на целую неделю в глухую деревню.
Проводив маму на вечерний поезд, Валя вернулась домой и приготовила ужин – яичницу с болгарским перцем и помидорами. Не спеша поела, помыла посуду, открыла бутылку лимонада и завалилась на диван. Немного подумала о своих планах на ближайшие дни, потом достала «Поющих в терновнике» и погрузилась в чтение.
В районе одиннадцати почистила зубы, разобрала кровать и улеглась. В голове все крутились сцены из романа, и она долго не могла уснуть. А когда всё-таки уснула, ее почти сразу разбудили странные поскребывания из прихожей. Девочка разлепила веки и прислушалась. Стояла мертвая тишина. Валя опять заклевала носом, – но вдруг раздался отчетливый звук, словно вставили ключ в замочную скважину.
Валя подпрыгнула в кровати.
В голове стайкой испуганных воробьев заметались мысли.
Закрыла ли она дверь?
Она точно помнила, что закрыла.
А где ключ? В дверях?
Ее пробил озноб.
Нет, кажется, не в дверях.
На маминых ключах был брелок с открывалкой, и Валя иногда брала их чтобы...
Открыть лимонад...
Валя вскочила и кинулась в прихожую.
...И увидела, что дверь в квартиру медленно открывается. В комнату упали лучи тусклого света из подъезда.
– Кто там? – пискнула Валя.
В нос ударил запах тухлятины.
За дверной косяк ухватилась рука, напряглась и подтащила за собой все тело.
Валя взвизгнула и кинулась в свою комнату.
В квартиру заползала баба Галя. Она заметно подгнила, кожа высохла, сделавшись похожей на пергамент, в некоторых местах обнажились кости. Нос провалился, на месте глаз темнели впадины, в глубинах которых что-то поблескивало.
Валя забилась за кровать, тряслась, всхлипывала, скулила.
Хрипя и клацая зубами, старуха медленно проползла прихожую, оставляя на полу след из опарышей, и направилась в Валину комнату.
– Пожалуйста, пожалуйста, не надо! – шептала девочка, пытаясь закрыться руками.
Нина Николаевна нажала на кнопку звонка. Спустя несколько секунд входная дверь открылась и на пороге появилась Валя. На ее талии красовался яркий кухонный фартук, рука сжимала половник, измазанный чем-то белым.
– Мама! Как я рада тебя видеть! – воскликнула девочка. В ее глазах плескался черный океан. – А я тут пеку блины!
цитировать