По рекомендации Галины Юзефович (женщины, видимо, очень доброй) начал читать серию романов Виктора Дашкевича о графе Аверине. Собственно, к этим романам как детективно-развлекательному чтиву у меня нет никаких претензий, но вот их сеттинг, вернее социальный строй того общества, которое изображено в них, заставил задуматься.
Романы являются яркой разновидностью обильного по количеству текстов направления российской фантастики, называемого «Бояръ-аниме». Перед нами альтернативная Российская империя второй половины ХХ века, где и после Второй мировой сохранилась абсолютная монархия и всей политической властью и богатствами обладает титулованная аристократия. Таким образом, уровень гражданского и политического развития России примерно соответствует началу XIX столетия. Но интересно не это. Главная особенность аристократии заключается в том, что она обладает наследственными, генетическими магическими способностями. И это что-же получается, товарищи? Классовая структура этого общества зафиксирована намертво, никакой надежды на революцию, бунты, социальные лифты или хотя бы возвышение буржуазии нет, поскольку против магов сопротивление бесполезно. И революция 1917 года была подавлена магическими средствами. То есть та расистская программа торжества магов над маглами, которую мечтал реализовать Волан-де-Морт, в России Дашкевича является нормой. Как сказал по этому поводу один мой друг, с той точки, от которой с ужасом отшатываются европейские консерваторы, мы только начинаем.
Разумеется, от автора фэнтези нельзя ждать продуманного или правдоподобного социального устройства, но очень характерно, что крестьяне в мире Дашкевича не владеют землей, а арендуют ее у помещиков, а брат главного героя (граф) является основателем и владельцем крупнейшего автомобильного завода, но он не сидит в заводоуправлении, а живет, наслаждаясь жизнью, в своем поместье, как Манилов.
Самое главное: основой могущества колдунов-аристократов является способность порабощать могущественных демонических существ – «дивов», обладающих огромной силой и всякими скилами. То есть империя держится на двойном порабощении: аристократы порабощают дивов, и с помощью дивов властвуют над простыми людьми. Роль дивов напоминает роль воинов-рабов (мамлюков, янычар и т.п.) Император оказался в итоге дивом, ну так и мамлюки тоже захватывали власть, как и наемники-германцы в позднем Риме.
Что особенно любопытно, весь роман наполнен размышлениями и коллизиями по поводу прав дивов на свободу и взаимоотношений людей с дивами – и автор искренне не замечает того, что де-факто речь идет о взаимоотношениях дивов не с людьми, а только с дворянами. Вообще, интересна именно «рефлексивная невинность» автора в отношении своего сеттинга, при том что автор, как утверждается в биографической справке «отучился на факультете психологии в ДВГУ, но в основном интересовался историей, в том числе России».
Что касается простых россиян, то они находятся исключительно не периферии зрения автора. Горничные, слуги, кланяющиеся крестьяне. Собственным лицом из не-дворян обладают только чины полиции. Эта тоже русская традиция: полиция всегда с властями предержащими почти на равных.
Некогда литература концентрировала внимание на высших классах, потому что только они обладали свободой, необходимой для создания сюжета. Но в наши дни? Какое «социальное воображаемое» нами движет? Вспоминается известное предисловие Толстого к первому изданию «Войны и мира». «Я пишу до сих пор только о князьях, графах, министрах, сенаторах и их детях и боюсь, что и вперед не будет других лиц в моей истории. Может быть, это нехорошо и не нравится публике… но, со всем моим желанием иметь как можно больше читателей, я не могу угодить такому вкусу, по многим причинам… Во-вторых, потому, что жизнь купцов, кучеров, семинаристов, каторжников и мужиков для меня представляется однообразною и скучною, и все действия этих людей мне представляются вытекающими, большей частью, из одних и тех же пружин: зависти к более счастливым сословиям, корыстолюбия и материальных страстей… В-четвертых, потому, что жизнь этих людей некрасива…»
цитировать