Генри Бреретон Мэрриот Уотсон
Демон с болот
The Devil of the Marsh, 1893
Я приближался к обширному болоту, смеркалось, и белые туманы вились над ним, скользя по топким низинам, словно призраки по кладбищу. Хотя отправился я в путь с ликующим сердцем, долгая дорога через пустошь охладила мой пыл, и ныне пребывал я в тревожной насторожённости. Пока конь мой спускался по травянистому склону, переходившему в болотную топь, я увидел, как тонкие струйки тумана медленно поднимаются, парят над высоким камышом, как привидения, а затем, становясь плотнее, тяжело плывут над равниной. Видение в весьма унылый час края, столь удалённого от людского общества и столь зловеще навевающего мысли о нечистой силе, заставило меня удивиться: как могла она избрать подобное место для нашей встречи? Она знала здешние пустоши, ибо я всегда встречал её там; но, похоже, её высокомерие нашло выход в подобном капризе — испытать мою преданность столь мрачным свиданием. Обширный и ужасающий пейзаж изрядно угнетал меня, но мысль о её близости влекла вперёд, а дух мой воспрянул от предвкушения, что наконец-то она отдастся мне.
Привязав коня на краю топи, я вскоре отыскал тропу, что вела через неё, и, ступив на неё, смело направился к сердцу болота. Дорожку, видимо, пользовали нечасто, ибо камыши, возвышавшиеся по обе стороны выше моей головы, переплетались низкими арками, и я пробирался сквозь них с немалым трудом и великим нетерпением. Целых полчаса я брёл в одиночестве по сей глуши, и когда наконец тишину нарушил звук, отличный от моих шагов, сумерки уже сгустились.
Я шёл медленно, борясь с мыслью, что, пожалуй, следует оставить весьма печальную затею, ибо теперь мне представлялось, что я стал жертвой жестокой шутки. Пока я пребывал в нерешительности, внезапно меня остановил хриплый каркающий звук, раздавшийся слева, из камышей в чёрной трясине. Немного спустя он повторился уже ближе, и, недоумённо пройдя ещё несколько шагов, я услышал его в третий раз. Я остановился и прислушался, но болото безмолвствовало, подобно могиле, и, решив, что слышал крик какой-то лягушки, я продолжил путь. Однако вскоре карканье возобновилось, и, резко остановившись, я раздвинул камыши и вгляделся во тьму. Увидеть ничего не смог, но почудился мне звук, будто кто-то пробирается сквозь тростник. Моё отвращение к зловещему приключению лишь усилилось, и, не будь я безумно влюблён, то непременно повернул бы назад и поскакал домой. Жуткий звук преследовал меня по пути, пока наконец, раздражённый ощущением незримой и навязчивой компании, я не ускорил шаг. Казалось, создание сие (чем бы оно ни было) не успевало за мной, ибо звуки прекратились, и я продолжил путь в тишине.
Но вот тропа вывела меня из камышей на обширную поляну, о коей говорила она, и тут сердце моё забилось чаще, а мрак сего ужасного места рассеялся. Поляна лежала в самом центре топи, и кое-где на ней возвышались тощие кусты или засохшие деревья, словно призраки в белом тумане. На дальнем краю мне почудилось некое строение, но в тот же миг на меня опустился туман, сгущавшийся с тех пор, как я вступил на тропу, и видение внезапно исчезло. Пока я стоял, ожидая, не прояснится ли, из белёсой мглы раздался голос, и в следующее мгновение я увидел её — в клубах тумана, обвивавшими тело, — бегущую ко мне из тьмы. Она обвила меня гибкими руками, и, прижав к себе, я заглянул в её бездонные глаза. Мне казалось, что в них я различаю таинственный смех, пляшущий в светлых безднах, и вновь ощутил тот восторг близости к духу огня, что овладевал мной при её прикосновении.
— Наконец-то, — прошептала она, — наконец-то, любовь моя!
Я приласкал её.
— Зачем, — спросил я в трепете жил, — зачем ты затеяла столь скорбный путь между нами? Что за безумная прихоть привела тебя в топи сии?
Серебристый смех и вновь она прижалась ко мне.
— Я — дитя места сего, — ответила она. — Здесь мой дом. Я поклялась, что ты узришь меня в моём природном грехе, прежде чем похитишь.
— Тогда идём, — сказал я. — Я увидел. И довольно. Я знаю тебя, знаю, кто ты. Болото сжимает мне сердце. Не дай Бог, провести тебе здесь ещё хоть день. Идём.
— Спешишь! — воскликнула она. — Ты ещё многого не знаешь. Взгляни, друг мой, знающий, кто я есть. Здесь узилище моё, и я впитала его свойства. Неужели ты не страшишься?
В ответ я притянул её к себе, и тёплые уста развеяли ужасы ночи; но насмешливая тень, мелькнувшая в глазах, поразила меня, как вспышка молнии, и вновь я ощутил холод.
— У меня в крови — топи, — прошептала она. — Болото и туман. Подумай, прежде чем давать обет, ибо я — облако в звёздной ночи.
Гибкая и прекрасная, осязаемая в своей тёплой плоти, подняла она колдовское лицо своё с такими жалобными словами. Капли росы сверкали на ресницах, словно умоляя за её покинутую, одинокую судьбу.
— Узри! — воскликнул я. — Ведьма или болотный демон, но пойдёшь ты со мной! Я встретил тебя на пустошах — странствующее видение красоты; а больше ничего не ведаю и не требую. Мне не важно, что скрывает мрачное место это, не важны твои странные, загадочные глаза. Ты обладаешь силами и чувствами, превышающими мои; твой мир и умения твои столь же таинственны и непостижимы, сколь и твоя красота. Но она, — сказал я, — принадлежит мне, и мой мир станет твоим!
Резко приблизила она ко мне голову и сверкающие глаза метнули на меня внезапный взгляд — подобно (о Боже!) глазам кобры. Я отпрянул, но в тот же миг повернула она лицо к туману, что тяжёлыми клубами накатывал на равнину. Беззвучно огромная пелена опустилась на нас, и я, ошеломлённый, в тревоге наблюдал, как она молча следит за ней. Будто ждала некоего ужасного знамения, и я дрогнул в ожидании.
И вдруг из мрака раздалось то самое хриплое, мерзкое карканье, что слышал я по пути. Я протянул руку, чтобы схватить её, но вмиг туман сомкнулся над нами, и я лишь шарил в пустоте. В панике продираясь в слепую мглу, носился я по равнине, взывая. Но вот вихрь рассеялся, и я увидел её на краю топи — рука поднята в повелительном жесте. Я бросился к ней, но остановился, потрясённый ужасным зрелищем.
Среди покрытых влагой камышей притаилось маленькое скрюченное существо, вроде чудовищной жабы, хрипя и задыхаясь. Я остановил взгляд, тварь выпрямила ноги и явила жуткое подобие человека. Лицо белое и иссохшее, с длинными чёрными волосами; тело — искорёженное в тысячелетней лихорадке. Дрожа, оно прохрипело, тыча костлявым пальцем в женщину рядом со мной:
— Глаза твои влекли меня! Думаешь, после стольких лет я их не узнаю? Разве осталась в тебе хоть капля зла, неведомая мне? Ты уготовила мне ад, а ныне хочешь покинуть, швырнув в ещё больший!
Несчастный замолчал, тяжело дыша и хватаясь за куст, а она стояла безмолвно, насмешливо глядя на него, успокаивая меня нежным касанием.
— Слушай! — взвопил он, обращаясь ко мне. — Выслушай историю сей женщины, дабы познать её истинную суть! Она — Дух Топей. Женщина ли, демон ли — не ведаю, но проклятое болото проникло в её душу, и стала она Злым Духом его. Она живёт и молодеет, насыщаясь соками его, впитывая губительную силу — леденящую, смертоносную! Я, бывший когда-то подобным тебе, познал это. Чьи кости покоятся в чёрной трясине? Кто скажет, кроме неё? Она выпила здоровье, выпила разум и душу; что помешает ей высосать и жизнь? Она сделала меня демоном в своём аду, а ныне хочет оставить в одиночестве, в поиске новой жертвы! Но не удастся! — взвизгнул он, скрежеща зубами. — Не удастся! Мой ад — её ад тоже! Она не уйдёт!
Её спокойный, улыбающийся взгляд покинул его лицо и обратился ко мне. Простёрла руки, шатаясь, приблизилась, и в лице её вспыхнул столь пылкий, столь ослепительный свет, что я, словно обезумев от сверхъестественного наваждения, заключил её в объятия. И безумие овладело мной.
— Женщина или демон, — крикнул я, — я пойду с тобой! Какое значение имеет жалкое прошлое? Иссуши меня, как этого несчастного, но будь рядом!
Она рассмеялась и, выскользнув, но ещё касаясь меня, склонилась над трясущемся созданием у болота.
— Идём! — крикнул я, хватая за талию. — Пора!
Она снова рассмеялась звенящим серебром, и медленно зашагала со мной по дорожке, уводящей из топей. Смеялась, цепляясь за меня.
Но пронзительный, хриплый вопль у края тропы заставил меня вздрогнуть. И вот — у самых ног моих мерзкое создание поднялось и простёрло длинные чёрные руки, крича и стеная от боли. Наклонившись, я оттолкнул существо и одним движением перенёс женщину дальше от края. Когда её лицо промелькнуло передо мной, я увидел широко раскрытые, и улыбающиеся глаза.
И вдруг нас вновь окутал туман; но прежде чем он сомкнулся, я успел мельком увидеть искривлённую фигуру на краю — белое лицо, искажённое безмерной мукой. И ледяная дрожь вновь охватила меня.
А затем сквозь жёлтую мглу её тень метнулась на другую сторону. Я услышал хриплый кашель, глухой шум борьбы, шелест, пронзительный крик — и чавканье трясины, поглотившей нечто в камышах.
Я рванулся вперёд сквозь туман, и увидел её — женщину или демона — стоящую на краю и с улыбкой глядящую на зловонную, болезненную топь.
С пронзительным криком, рвущимся из обессиленной души, я развернулся и ринулся прочь по узкой тропе от проклятого места. И пока я бежал, туман смыкался вокруг, а вдали, всё тише, звенел серебряный смех.
цитировать
свернуть ветку
