«Песнь дьявола» (2016)

Еще пару недель с хвостиком, и пройдет почти год, как я ничего не писал в своей колонке. И еще столько же потребуется, чтобы сказать: "я не писал никаких отзывов на фантлабе уже целый год". Печальны такие плоды пустующего слова лишь для меня самого, т. к. отзывы на книжки пишу слишком разные по качеству, а рецензии на кино так вообще получаются удачными в моем исполнении скорее в порядке исключения. Тем не менее показалось значимым начать с констатации очевидного, заметного по банальному сравнению датировок настоящего и предыдущего постов в колонке.

Ведь молчание было жертвой, на которую я пошел из-за, как всегда, сторонних, внешних, карьерных и прочих обстоятельств. Тягости мира снаружи побуждают многих из нас либо к большим, либо к малым жертвам. И очень кстати, что, при некотором (постоянном? временном?) торможении в процессе (само)жертвования, я успел пересмотреть во второй раз фильм "Песнь дьявола" (2016)*. Который, по традиции отечественных переводов фильмовых заглавий имеет не много общего с оригинальным наименованием: "A Dark Song" (2016). Не думаю, что данная кинокартина совсем не известна русскоязычному (и вообще какому угодно язычному) зрителю. В конце концов "Песнь дьявола" с той или иной регулярностью попадает в различные топы или списки советчиков интересных хорроров и триллеров. Но на фантлабе каких-то публикаций по фильму я не разглядел. Поэтому немного рассказать о нем, особенно в контексте жертв, жертвоприношений и насилия, на мой взгляд, самое то. И не самый дурной способ вернуться в комментирующую обойму.

Надо признать, что в большинстве отзывов, комментариев и рецензий, которые наличествуют по фильму, уже были указаны основные достоинства (которые для некоторых разочаровавшихся зрителей — недостатки) картины. И о них же собираюсь сказать и я, просто с несколько смещенным акцентом. Итак, во-первых, многие отмечают смешанную жанровую характеристику "Песни дьявола": вроде бы хоррор, но не до конца, мистика, но не во всем, триллер, но не в начале, и т. д.:

цитата

"Драма? Триллер? Хоррор? Лайам Гэвин в своей истории умудряется ловко балансировать на стыке разных жанров, причем не проходясь по верхам, а вполне умело применяя приемы того или иного направления. Ситуацию главной героини можно трактовать как серьезную семейную драму, ведь она готова пожертвовать практически всем, даже собственным достоинством, ради малейшего шанса вновь повидаться с сыном. Подобная боль и связанные с ней ощущения знакомы многим, поэтому сопереживать ее решению отнюдь не сложно, каким бы странным оно не выглядело. Фильм работает и на уровне триллера, так как грамотно расписывает непростые взаимоотношения двух типажей личностей, а атмосфера нагнетается создателями от одной сцене к другой. За столкновением неприкаянного грубияна, деспота с ранимой душой, и тихой, но мужественной матери наблюдать не менее интересно, чем за возможным появлением призраков или ангелов-хранителей..."

цитата

"В конкретном случае перед нами, я бы сказала, религиозно-этнографический и философско-мистический эксперимент, где создатели пытаются нас не столько напугать, сколько через детальное (насколько это возможно) воссоздание магического обряда помочь главной героине найти путь исцеления своей души. 'Песнь дьявола' — фильм для философов и педантов, а, может быть для педантичных философов, которым более важен внутренний мир героев и наиточнейшее воссоздание обряда египетского мага Абрамелина... Если кто-то из зрителей хочет испугаться, то вам совершенно не сюда. Поскольку из пугающих моментов я бы назвала только два: когда в темноте неожиданно-ожидаемо появляются различные человеческие фигуры, и призрак дыма (виден дымок от сигареты, а самого курильщика нет). Этот момент, очевидно, может быть страшен мне, поскольку в около мистической периодике я читала о подобном случае, произошедшем в Ирландии (должно быть, авторы фильма тоже). Собственно страхи и ужасы на этом заканчиваются"

Наверное, наиболее точно (что будет практически спойлером) фильм можно описать следующим жанровым образом:

Помимо жанрового многообразия, отозвавшиеся о фильме так же подчеркнули, что и при "дистилляции" от различных "примесей" собственно хоррор-элемента, этот самый фильм-ужаса как-то не так пугает, не так ужасает. В общем, старается быть не типичным скримером. Это и хорошо, и плохо, в зависимости от типа зрителя. Кому-то отсутствие типичных "пугалок" в фильме ужасов лишает подобную картину ее родовой уникальности и целенаправленности, т. е. делает ленту бессмысленной:

цитата

"Наверно сразу же стоит сказать, что относительно основной жанровой составляющей, а именно возможности как следует напугать зрителя, фильму практически нечего предложить, так как он обращается к зрителю совершенно иными повествовательными идеями"

А для кого-то, наоборот, картина становится в разы осмысленней и ужасающей благодаря новым (относительно новым, для жанра) нарративным приемам:

цитата

"В фильмах ужасов особо ценю атмосферу, пожалуй, как и любой другой искушенный в этом жанре зритель. Данная картина, по моему мнению, во многом выигрывает в этом аспекте благодаря тому, что действие в фильме происходит в замкнутом пространстве. Конечно, одного этого элемента не всегда достаточно для создания достоверной иллюзии того, что зритель выступает непосредственным свидетелем разыгрывающийся на экране сцены. И тут имеется в виду не уровень реализма, которому соответствует происходящее в фильме. Наоборот, зачастую хорошие хорроры в моем понимании — это успешное замещение реального мира вымышленным"

Отдельно отмечу, перебивая самого себя по ходу основного комментирования: кроме темы жертвы (и жертвования), которая меня в последнее время особенно привлекает, отдельным поводом обратиться именно к "Песне дьявола" как к предмету рецензирования стала реакция другого человека. Того, с кем я недавно и посмотрел повторно картину, заранее предупредив, что этот фильм не особо пугает, что это и не хоррор вовсе и т. д. И реакция эта была следующей: отсмотрев за относительно короткий срок несколько старых, классических, и новых, современных, ужастиков, именно "Песнь дьявола" показалась этому со-зрителю наиболее пугающей. Т. к., по самоописаниям, данная картина действовала тоньше остальных: влияла на старо-давние кошмары смотревшего, которые вспомнились по ходу просмотра фильма. Таким эффектом не каждое кино сможет похвастать. Не пугающие эффекты, но тревожная, мрачная, гнетущая атмосфера, где, кстати, находится место и двум-трем классическим скримерам. Но, наверное, один из самых пугающих эпизодов происходит не на визуальном, а на аудиальном уровне. В сцене

Но главное достоинство фильма, помимо до блеска отполированных "строительных лесов" в лице жанрового инструментария и иже с ним, зашито в его содержании. И тут, как мне кажется, не все уловили, что и оккультная составляющая — лишь только обертка или даже наживка (обманка) для гораздо более интимных и глубинных тем. Более того, даже психологическая линия как бы очищения и (или) выздоровления главной героини, Софии, представляет один из смысловых слоев картины. И, как мне представляется, для расшифровки этого слоенного семантического пирога может пригодиться Рене Жирар с теорией миметического насилия**. Но начнем изложение в том порядке, которые зачастую предлагается в различных отзывах и комментариях с рецензиями на "Песнь дьявола" (далее — спойлеры!).

Повествование в картине разворачивается следующим образом. София в исполнении Катрин Уокер со второй попытки договаривается со странным и не особо приятным Джозефом***, роль которого отыгрывает Стив Орам, маминым оккультистом из Сетей, о проведении ритуала. Притом цель героини — зачем ей ритуал? — раскрывается далеко не сразу:

Всю теорию французского мыслителя, со множеством ее ответвлений в иные сферы и дисциплины социально-гуманитарного поля, можно свети к нескольким элементам: подражание (мимикрия), козел отпущения и силе

О подражании:

цитата

"...ключевое для моей гипотезы слово: подражание. Биологически обусловленные потребности, общие для животных и людей, неизменные в силу своей связи с постоянными объектами, нужно отличать от желаний и страстей, свойственных исключительно человеку. Страсть возникает тогда, когда наши смутные желания обретают очертания благодаря модели, которая служит примером для подражания и показывает нам, что мы должны желать. Моделью может быть и общество в целом, но чаще это отдельный человек, которым мы восхищаемся. Наблюдая за окружающими людьми, нетрудно заметить, что миметическое желание, то есть основанное на желании подражание, обуславливает не только повседневное поведение людей, но и важнейшие решения в жизни: выбор партнера, карьеры и жизненной цели. Желания и страсти имеют миметический характер не время от времени, а неизбежно и постоянно... Люди во всем мире сегодня заражены вирусом насилия, порождающим месть. Все эти случаи схожи друг с другом так как являются подражанием друг другу. Вот почему я говорю, что ключ к разгадке тайны насилия и конфликтов — это миметическое желание"

О козле отпущения:

цитата

"По мере своего распространения миметизм объединяет то, что ранее разделил. Он объединяет сообщество, настраивая его против козла отпущения, то есть жертвы, несправедливо обвиненной в беспорядке, на самом деле порождённом вирусным миметизмом. Миметическая теория помогает ответить на вопрос, почему в мифах жертвы всегда предстают как виновные, а сообщества как невинные. Данное положение вещей объясняется иллюзией, создаваемой распространением насилия. Мифы основаны на коллективных явлениях, которые вводят в заблуждение как самих создателей мифов, так и их аудиторию. В мифах не содержится критической оценки даже самых невероятных обвинений в так называемых эдиповых преступлениях: отцеубийстве, кровосмешении, скотоложестве, заражении болезнями и так далее. Мнимые «грехи» мифологических персонажей уж слишком сильно напоминают обвинения, выдвигаемые кровожадной толпой. Нельзя не заподозрить за ними ту же психологию"

О силе

цитата

"Миметическая теория показывает, что иудео-христианский нарратив — это не повторение мифа. Каждый раз, когда в Библии описывается коллективное насилие, рассказываемая история напоминает миф, однако в корне отличается от него содержащейся в ней интерпретацией. Мифы — это пассивное, а иудео-христианский нарратив — активное описание коллективной машины по производству козлов отпущения, то есть агрессивной, охваченной миметизмом толпы... Что такое жертвоприношение в древних религиях? Это попытка повторить примиряющий эффект коллективного насилия, заменяя изначального козла отпущения альтернативной жертвой. Что такое самопожертвование Христа? Это понять труднее. Нужно начать с того, как Иисус предлагает избегать насилия — а именно, покончить с миметическим соперничеством. Каждый раз, когда потенциальный соперник выдвигает неразумные требования, вместо того, чтобы отвечать ему тем же, нужно уступить; нужно попытаться избежать насилия, которое ведет прямиком к поиску козла отпущения. Это единственное правило Царства Божьего. Иисус соблюдал его до конца в мире, которому было на него наплевать. Он был один против всех. Его Слово обнажило скрытую правду об организующей роли козла отпущения, поэтому он был обречён на смерть, которой не искал, но которой не мог избежать, не подчинившись закону мира, закону козла отпущения"

Итак, перед проявлением рассуждения по аналогии (переноса мысли Жирара на кадры Лайама Гэвина) обобщим, что по французскому мыслителю картина общественного мира и души человеческой передаются следующим аналитическим нарративом: отношения между людьми выстраиваются на подражании, миметизме. Наши желания возникают не из нас самих, не из "ничто", а из социальной материи. Оттого желаемым становится нечто общее, за что возникает соперничество между многими. И даже сознательный отказ от миметизма приводит к "обратному" миметизму ("Если я отказываюсь пожимать вам руку и подражать вам, вы начинаете подражать мне, копируя мой отказ. Подражание вновь торжествует. Когда подражатель превращается в пример для подражания, а последний превращается в первого, подражание обретает новую жизнь благодаря отказу от него"). Сообщества древности и вплоть до наших дней отыскали один-единственный способ преодолевать перерастание каждодневного подражания во всеобщее насилие: ритуальная жертва. Обвинение невинного, его конечная сакрализация, позволяет случиться тотальному катарсису, общественному очищению от скверны. Например, Эдип, его самоизгнание и самоослепление, излечили Фивы. Но на самом деле механизм жертвоприношений — лишь обман, который в мире с высокими рисками, по типу нашего, уменьшает проявленность симптома, но не вылечивает болячку. И только прощение, т. е. отказ от мести и миметического насилия, позволяет устранить причину, а не только временно нивелировать следствие ("Если прежде Нагорную проповедь можно было считать оторванной от реальной жизни, то сегодня мы больше не можем себе этого позволить. Перед лицом наших все возростающих возможностей для уничтожения всего живого, наивность перешла на другую сторону. Теперь поддержание мира в интересах каждого. В глобализованном мире отказ отвечать насилием на насилие стал необходимым условием нашего выживания").

И теперь наконец-то вернемся к фильму.

София прошла нечто, очень сходное

Вот таким образом кинокартина о гностических темных практиках, психологических проблемах с элементами камерного триллера и налетами (ложными, к слову) артхауса преобразуется в нечто совершенно иное:

И как после этого не закончить настоящее размышление словами Рене Жирара?

цитата

"Есть два противоположных, хоть формально и подобных вида божественности: древний, берущий начало от действенности козла отпущения; и христианский, парадоксальным образом берущий начало от неэффективности козла отпущения и уничтожения ложных богов. В противовес частичным, временным, смертным и несправедливо обвиненным козлам отпущения... есть совершенный козел отпущения, одновременно человек и бог. В противовес несовершенным жертвоприношениям, чей эффект ограничен по времени, есть совершенное самопожертвование, которое кладет конец всем остальным"

_______________________________________________

Примечания:

* — на русскоязычных платформах указывается 2019 год.

** — Жирар обширно и, видимо, весьма не плохо (по качеству перевода) переведен и представлен на русском языке. Отдельно можно упомянуть, для общего и комментирующего ознакомления с философом-культурологом-литературоведом и т. д. специальный номер журнала "Логос", посвященный ему: https://logosjournal.ru/archive/2024/2842/

*** — отдельно стоит отметить, что по сюжету фильма у персонажа Стива Орава полное имя следующее: Джозеф Соломон. Наверное, из контекста исходя, эта фамилия, Соломон, маркетинговая выходка сетевого мастера оккультизма. Но интересно, что Жирар в своих трудах рассматривал через миметическую теорию и истории о судах библейского Соломона. Например:

цитата

Мои собственные размышления о жертвоприношении с самого начала питал неисчерпаемый текст о Соломоновом Суде. Чтобы разрешить спор двух проституток о том, которая из них является настоящей матерью ребенка, Соломон приказывает разрубить того мечом и отдать каждой из женщин по одной половине. Уступая ребенка своей сопернице, добрая проститутка кладёт конец миметическому соперничеству, причём не посредством предложенного Соломоном метода (кровавого жертвоприношения, на которое согласилась другая), а посредством любви. Она отказывается от своих притязаний на предмет спора. Так же как Христос принял смерть, чтобы человечество отказалось от жестоких жертвоприношений, так и добрая проститутка жертвует своим материнством, чтобы ребёнок остался жив