2 ноября 1938 года «Пионерская правда» начала публикацию «Судьбы барабанщика». «Продолжение следует» было напечатано в газете. Но продолжения не последовало ни в следующем номере, ни через номер... Отложил повесть и журнал «Пионер». Детиздат тоже приостановил работу над книгой.
Лишь в июле 1939 года повесть «Судьба барабанщика» вышла отдельной книгой в Детиздате.
Прежде чем появилось отдельное издание повести, Гайдар написал по ней киносценарий. Киносценарий этот опубликован не был, и фильм по нему (во всяком случае, при жизни писателя) не ставился.
В первоначальном варианте повести одного из действующих лиц, отца юного героя, арестовали не из-за растраты или по недоразумению (как впоследствии считали целые поколения читателей и зрителей, ведь по повести были сняты два фильма), а из-за клеветнического доноса. Вскоре его приговаривают к пяти годам исправительно-трудового лагеря и отправляют сначала на лесоповал, а затем на строительство канала.
https://fantlab.org/work272648
«Сейчас заканчиваю повесть „Судьба барабанщика“. Эта книга не о войне, но о делах суровых и опасных не меньше, чем сама война», — сообщал Аркадий Гайдар читателям журнала «Детская литература» в ноябре 1937 года.
«Заканчиваю последние страницы повести… Работал крепко, кажется, выходит хорошо», — это из письма Аркадия Гайдара С. Г. Розанову, отправленного в январе 1938 года из деревни Головково под Москвой.
Однако писатель продолжает шлифовать текст повести .
В «Судьбе барабанщика» писатель несколько раз менял причину ареста отца героя повести Сергея Щербачёва. По первоначальному замыслу отец арестован по доносу. В повести его арестуют за растрату. В незаконченном сценарии «Судьба барабанщика» отец арестован за утерю важного военного документа, хотя в пропаже его он и не виноват.
Но причина ареста не меняла главного — суровости удара, который должен пережить четырнадцатилетний мальчишка, любивший, уважавший своего отца, гордившийся им.
В те сложные годы ребят с подобной судьбой было немало.
Что же помогает Сергею Щербачёву выстоять и после многих ошибок найти в себе силы и мужество преградить путь действительным врагам нашей Родины — шпионам и убийцам?
В Сергее заговорил голос совести, заговорило все, что было воспитано в нем отцом, школой, пионерским отрядом, заговорило все, что мы называем советским образом жизни. «Выпрямляйся, барабанщик! — уже тепло и ласково подсказал… все тот же голос. — Встань и не гнись! Пришла пора!»
И неважно, что для поимки шпионов подвиг Сергея уже не нужен: дом, в котором они прятались, окружен — им не скрыться. Сергей об этом не знает. Он встает, распрямляется, преграждая путь врагам. И с этого момента, даже сбитый на землю пулей, он снова возвращается в строй своего пионерского отряда, в великое содружество советских людей.
Тимур Гайдар
Стараниями Б. Ивантера «Судьбу барабанщика» без проволочек разрешили печатать в журнале «Пионер». Единственная проблема заключалась в том, что в журнале от сдачи рукописи в набор до появления номера проходило три месяца. Слух о новой, приключенческой и остропатриотической повести Гайдара мгновенно разлетелся сначала по Москве, а затем и по стране и так долго ждать выхода «Барабанщика» никто не желал. И прежде всего, комсомольское начальство. А поскольку выпуск всей печатной продукции для детей был отдан ЦК комсомола, то, с полного согласия Ивантера, был выстроен такой график обнародования «Барабанщика»:
«Пионерская правда» (она самая оперативная, из номера в номер);
«Пионер» (в двух или даже трёх номерах);
отдельная книга в Детиздате.
Тут же появились желающие осуществить художественное воспроизведение повести: о готовности читать «Судьбу барабанщика» заявило руководство детской редакции Всесоюзного радио (телевидение тогда только появилось и до его массового распространения было далеко, а эта детская радиоредакция была единственной на всю страну), чуть позднее предполагалось сделать инсценировку для очень популярной передачи для взрослой аудитории «Театр у микрофона», большой отрывок «Барабанщика» попросил малоизвестный журнал «Колхозные ребята», Одесская киностудия была готова в ближайшее время приступить к съёмкам одноимённого фильма. И Гайдар стал писать киносценарий.
2 ноября 1938 года газета «Пионерская правда», опубликовала первые главы «Судьбы барабанщика». Под отрывком стояло: «Продолжение следует» (газета выходила три раза в неделю). На следующий день тот же отрывок был прочитан по радио, и теперь уже диктор объявил на всю страну: «Продолжение следует».
Однако продолжение не последовало. Этому послужил донос в НКВД. Повесть тут же была запрещена, набор в «Пионере» и Детиздате был рассыпан. И не только «Барабанщика» — всех книг Гайдара, которые находились в производстве. Никто не сомневался, что дни Гайдара сочтены, — в библиотеках, не дожидаясь указаний, стали снимать с полок «РВС», «Школу», «Военную тайну» и «Дальние страны».
Спустя три месяца, когда Гайдар уже ожидал ареста, после неожиданного награждения его орденом «Знак Почёта» его вызвали в Детиздат. В дирекции лежали уже отпечатанные и подписанные главным редактором договоры на издание всех до единого произведений Гайдара — не были забыты даже крошечные рассказы типа «Маруся» — их предполагалось выпустить для самых маленьких читателей миллионным тиражом (как деликатно объяснили автору, все эти книги решено немедленно переиздать «взамен ошибочно сожжённых»[1]).
В 1939 году повесть «Судьба барабанщика» вышла отдельной книгой в Детиздате[2]. По поводу всей драматической эпопеи в дневнике Аркадия Петровича сохранилась короткая запись: «Проклятая „Судьба барабанщика“ крепко по мне ударила»[3].
*
А. Гайдар
ПИСЬМО Р. ФРАЕРМАНУ
Публикация Н. Стахова
Печатаемое ниже письмо Аркадия Петровича Гайдара (наст. фамилия Голиков; 1904-1941) к Рувиму Исаевичу Фраерману (1891-1972) представляется нам ценным для характеристики психологической атмосферы в стране конца 1930-х годов. Установившийся стереотип рисует нам суть этого времени как картину ужасов Большого Террора ("Наши речи за десять шагов не слышны..."), а его пропагандистское оформление как нескончаемую фанфаронаду победных маршей ("Мы с железным конем все поля обойдем..."). Такое представление в целом справедливо.
Эта правда, что в Советском Союзе в конце 1930-х годов неслыханными темпами росла производительность труда, собирались невиданные урожаи, а подвиги полярников вызывали небывалый энтузиазм у масс; правда и то, что в те же годы совершались массовые бессудные казни, а число арестованных насчитывало не один миллион. Но между этими двумя правдами простирается довольно обширная область, мало затронутая усилиями историков.
В самом деле: чем "дышал" в это время советский человек? Что теснилось в его груди, кроме страха и воодушевления? Приблизиться к пониманию этого помогает, как нам кажется, приводимый ниже текст.
Любимый писатель многих поколений советских детей, талантливый создатель мифа об "огромной счастливой земле", идеальном мире незыблемой справедливости и бескомпромиссной честности, признается своему другу в том, что... всю жизнь лжет. Головокружительно, виртуозно, ослепительно, изощренно -- лжет.
Для того чтобы в полной мере оценить это признание, следует поставить его в контекст биографии писателя.
Весной 1938 Гайдар жил в Одессе и писал киносценарий СУДЬБА БАРАБАНЩИКА. Одноименная повесть была уже закончена, но еще не двинулась в печать. Творческая история этих связанных между собой произведений восстанавливается обрывочно, по воспоминаниям современников, т.к. "рукопись разыскать не удалось". Их тема -- судьба мальчика, отец которого арестован. В первоначальном варианте повести отец Сережи был арестован по ложному политическому доносу. В окончательной редакции -- за растрату государственных средств. В дошедшем до читателя (с 1956 -- и до зрителя) варианте киносценария -- за утрату секретного пакета {В советской критике существуют два мнения о причинах этих сюжетных перемен. Первое просто: став в 1937-38 свидетелем арестов и гибели близких ему людей, в невиновности которых он не сомневался, Гайдар почувствовал нравственную потребность написать о судьбе их детей -- главных адресатов его творчества. Однако, по цензурным условиям эпохи, "прямо и честно" он этого сделать не сумел, хотя и попытался. Другая точка зрения более романтична (ее автор -- Б.М. Сарнов). Она опирается на особенности психологии жителей "страны Гайдара", "советских по национальности", "потомков и наследников людей, навсегда порвавших со своим прошлым". В такой стране "отца Сережи не могли арестовать несправедливо, по клеветническому доносу. Этого не могло случиться /.../".}.
Известно также, что всю весну 1938 Гайдар непрерывно вносил изменения в уже готовый сценарий по требованию Одесской киностудии, которая собиралась ставить фильм. К концу июня киностудия выдвинула ряд новых требований, которые автор принять уже не смог, и к этой работе он больше не возвращался. К этому же моменту, по всей видимости, относится и следующее стихотворение Гайдара:
Не хочу писать сценарий,
А хочу я в колумбарий,
В колумбарий, в порошок,
В позолоченный горшок.
Ах, в горшке лежать приятно --
Все удобно, все понятно.
Червь сомнения не гложет,
Он золу глодать не может,
Я желаю быть золой,
А сценарии -- долой!
Осенью 1938 писатель предложил отрывок из повести СУДЬБА БАРАБАНЩИКА журналу "Колхозные ребята". По мнению биографов Гайдара, первоначальной причиной задержки с печатанием было то, что редакция прежде, чем пускать отрывок в набор, желала ознакомиться с полным текстом повести. А затем, якобы, эта небольшая заминка вызвала лавину слухов о том, что Гайдар -- "непечатаемый автор", "написал крамольное произведение" и т.п. По утверждению тех же биографов, дело дошло чуть ли не до изъятия гайдаровских книг из библиотек.
В эту гладкую версию "гонения по недоразумению" не укладывается тот факт, что 2 ноября 1938 "Пионерская правда" напечатала-таки начало повести (объявленному продолжению пока не суждено было появиться). Последнее и осталось единственным реальным свидетельством кратковременной опалы. 1 февраля 1939 Гайдар уже был награжден орденом "Знак почета".
Перенесенные потрясения и последовавшая за ними разрядка вызвали у писателя обострение тяжелого нервного расстройства, которым он страдал еще с Гражданской войны, и привели его в Сокольническую лечебницу. Оттуда (не позднее 6 апреля 1939) было написано печатаемое нами письмо. Тогда же появилась следующая запись в гайдаровском дневнике: "29 марта [1939]. Очень тепло. Работать нельзя никак: мешают. Прошлый год в это время я уезжал в Одессу и пробыл на юге до 21 июня. С этого дня и начались все мои несчастья. Проклятая "Судьба барабанщика" крепко по мне ударила".
По выходе из лечебницы дела Гайдара наладились, и неизвестно, вспоминал ли он в оставшиеся два года жизни, как едва не пал жертвой собственного правдолюбия и какие тяжкие раздумья о своей лживости сопутствовали этому.
Упоминаемый в письме замысел книги-полусна, вероятно, не был осуществлен.
Здравствуй Рува!
Я живу в лечебнице Сокольники. Здоровье мое -- хорошее. Ни о чем плохом не думаю. Одна беда -- тревожит меня мысль -- зачем я очень изоврался. Я не преступник, не искатель материального счастья, я не ношу тайной и злорадной мысли сделать людям зло и казалось нет никаких причин оправдывающих и объясняющих это постоянное и мучительное вранье, с которым я разговариваю с людьми. Оно мне не нужно, оно меня тяготит. Я хочу людям в глаза смотреть прямо и открыто, но образовалась (когда?) привычка врать от начала до конца и борьба с этой привычкой у меня идет упорная и тяжелая и победить ее я не могу. Часто, набравшись мужества и решимости, начинаешь говорить с человеком прямо, и на душе тогда хорошо и сам себя ценишь, сам радуешься -- расстанешься довольный. Все хорошо. Вдруг -- стоп! И тебе становится совершенно очевидным, что и этого собеседника ты хитро обманул и особенно горько, если это не прожженный жулик, а человек простой, честный как большинство простых людей, по-настоящему, т.е. по-своему, трудящийся, и как умеет, -- добывающий свой кусок хлеба, кружку пива, билет в кино и право на спокойный, человеческий сон.
Иногда я хожу совсем близко около правды, иногда -- вот-вот -- и веселая простая она готова сорваться с языка, но как будто какой-то голос резко предостерегает меня -- берегись! Не говори! А то пропадешь! И сразу незаметно, сверкнешь, закружишь, сверкнешь, рассыплешься и долго потом рябит у самого в глазах -- эк, мол, ты куда, подлец, заехал! Химик!
Нет у меня ничего плохого -- в том смысле, чтобы это шло против людей. И какой бы мне суд не был я буду отпираться -- верней отказываться и защищаться, но знаю, что это все бесполезно, потому что тогда подумают -- раз человек что-то скрывает -- значит что-нибудь у него совесть не чиста, и что-то на уме плохое.
А это не то! Похожее, но не то! Рувок! Я задумал одну вещь -- а я упрямый человек -- сделаю! Выйду из больницы и напишу небольшую книгу. Это будет полусон -- но без всяких ерундовских аллегорий и ложных значительностей. Это будет очень теплый, очень далекий от небес и близкий к грешной милой земле сон немножко расстроенного, чуточку усталого, но очень крепкого веселого и здорового человека.
Крепко жму твою руку. Верь, что в этом я не вру, и что я тебя глубоко ценю, люблю и уважаю. И желаю тебе здоровья сердцу и ясности голове -- без которой трудно прожить в наши сложные и опасные для всей земли времена. Твой Гайдар!
http://az.lib.ru/g/gajdar_a_p/text_1939_p...
Экранизации
По повести сняты одноимённые киноленты 1955 и 1976 годов. В фильме 1955 года отца Серёжи арестовывают за утерю важного документа, а не за растрату. И Сергею рассказывает сущность Юрки, артиста «брата Шаляпина» и т. д. не Герчаков, а отец. А в фильме 1976 года Сергей не убивает старика Якова (его хватают вместе с дядей).
https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D1%8...).
Фильм 1955 г. Пионер Серёжа, сын арестованного за утерю секретных документов инженера оборонного завода Баташёва. Виновница этого — мачеха Серёжи Валентина, выбросившая конверт с секретными документами, т. к. на обороте одного из них она неосмотрительно записала свою речь, призывающую любовника скорее на ней жениться. Затем конверт находит дворничиха и друг инженера, директор оборонного завода Половцев, добивается досрочного освобождения своего товарища.
Автор сценария — первая жена Гайдара Лия Соломянская (мать Тимура).
На мой взгляд — лучшая экранизация.
https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D1%8...
Фильм 1976 г. Однажды, когда отца не было дома, в квартиру приходит неизвестный в костюме и шляпе и, как старый знакомый, передаёт Валентине пакет. Вскоре в доме Щербачёвых происходит обыск, Серёжиного отца арестовывают за хищение крупной суммы. Впоследствии, Серёжин отец из-за доблестного труда был досрочно освобождён, отбыв 3 года наказания.
https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D1%8...
Есть ещё экранизация 2024 г., которую не видел, а потому не могу о ней судить.
Радиопостановка 1955 г. http://www.staroeradio.com/audio/40755
Действующие лица и исполнители:
Серёжа взрослый — Виктор Н. Люлин;
Сергей — Валентина А. Сперантова;
отец — Михаил М. Названов;
директор завода — Николай Т. Лазарев;
Нина — Зинаида А. Бокарева;
Юрка — Людмила С. Чернышёва;
Николай, дворник — Аркадий Г. Вовси;
старьёвщик / Татрин — Борис Я. Петкер;
старуха / 1-я телефонистка — Милица Г. Лаврова;
дядя — Георгий П. Менглет;
лейтенант Савельев — Вячеслав А. Дугин;
фельдъегерь / дежурный / полковник / доктор — Яков И. Штейншнейдер;
Слава — Ирина А. Потоцкая;
Грачковский — Пётр М. Аржанов;
милиционер — Михаил Абрамов;
женщина / сестра / 2-я телефонистка — Антонина А. Ильина.
Режиссёр — Николай В. Литвинов, Александр А. Столбов.
Текст песен — Алексей А. Сурков, Иоганн В. Гёте.
Композитор — Александр Л. Локшин.
Оркестр под управлением Василия Ширинского.
Романс (Горные вершины на стихи И. Гёте (перевод М.Лермонтова) в исп. М.Названова. Звучит песня (По военной дороге шёл в борьбе и тревоге... — А.Сурков),
(Скоро спустится ночь благодатная, над землёй загорится луна...) — Г.Менглет.