Оригинал прикреплен к посту
Т.Е.Д. Клейн
1974
Когда невысокий мужчина объявил, что он учёный, все возликовали.
Физики-теоретики танцевали возле компьютеров; техники-электронщики, выйдя из-за приборных панелей, улюлюкали от восторга. Огромная лаборатория полнилась аплодисментами журналистов, и Салганик из «Геральд», повинуясь порыву, описал эту сцену так: «…напоминает радость, с которой работники NASA когда-то встречали успешные запуски “Аполлонов”».
— Слава богу! — воскликнул доктор Бацца, итальянский биохимик.
— Слава богу, наш гость не дворник!
— Простите, сэр, вы бы не могли повторить?.. — Репортёр оторвался от блокнота.
— Слава богу, мы вытащили в прошлое человека, способного что-то рассказать.
— А что, были сомнения? — Салганик замер с карандашом наготове, ловя каждое слово.
— Конечно, были, — ответил итальянец. — Мы знали, что зацепим кого-то из Гарварда, ведь мы сейчас прямо в здании факультета физики, но нам мог попасться кто угодно. Расспрашивали бы сейчас первокурсника… или уборщицу… или случайного туриста. Не предугадаешь, где именно появится ЗВЗ…
— ЗВЗ, — лихорадочно записывая, повторил репортёр. — Вы же о зоне временного зазора?
— Именно. Примерно на таком же принципе работали устройства, которые вы, американцы, устанавливали в 1970-х на межпланетные зонды для сбора случайных образцов почв. Только на сей раз мы захватили живого человека, причём из собственного мира. Он просто… как бы это выразиться… случайный образец.
— Не совсем уж случайный, надеюсь…
— Нет, естественно, нет. Мы знали, ЗВЗ возникнет где-то рядом с этой физической лабораторией, и исходили из того, что Гарвардский университет на века останется флагманом науки. Однако саму локацию представляли себе крайне расплывчато: просто здание. А что касается времени… — Он махнул в сторону коротышки, который улыбался и удивлённо покачивал головой. — Мы лишь знали, что наш гость перенесётся из будущего, отделённого от нас тремя-четырьмя столетиями.
Салганик глянул в другой конец комнаты, где давала интервью новоявленная знаменитость, окружённая камерами и огнями. Конечно, можно было рассмотреть всё лучше, воспользовавшись телеэкраном на стене — трансляция шестичасового визита учёного в настоящее шла по всему миру — но Салганик предпочитал наблюдать знаменательное событие воочию.
«Я там был, — скажет он внукам. — Я стоял в той самой комнате, куда мы выдернули человека из будущего».
Какой-то идиот-журналист уже выкрикнул избитый вопрос «Каково это?». («Каково быть первым человеком на Луне? — спрашивали когда-то. — Каково выиграть семь золотых медалей? Каково знать, что всю твою семью уничтожил метеорит? Каково победить в президентской гонке?»).
Гость из будущего попытался ответить.
— Ну, — начал он, моргая от вспышек, — всё приключилось так неожиданно, и вообще… В смысле, я ничего и никогда не выигрывал и уж точно не думал, что именно я… Ну, вы понимаете. Окажусь здесь вот так. Хочу сказать, что это, определённо, большая честь и всё такое, и я, конечно, невероятно горд находиться с вами, пусть мне вскоре и придётся вас покинуть… Э-э-э… — Он прикусил губу и моргнул. — Рад сообщить, что в мою эпоху мы, э-э, очень продвинулись во всех областях… по крайней мере, нам, так кажется, кхе-кхе. «Третий научный Ренессанс» — под таким девизом проходит Всемирная выставка в Аддис-Абебе… Новая эпоха Возрождения, соперничающая с той, что в начале XXIII века… Впрочем, вы же об этом не знаете, да? М-м-м… Я, честно говоря, не мастер говорить речи, но, э-э… надеюсь, смогу поделиться знаниями, которые вас заинтересуют и, э-э… Возможно, капельку помогут?
Он смущённо улыбнулся.
— Поразительно! — пробормотал доктор Бацца. — Казалось бы, язык за века должен измениться, но наш гость говорит по-английски лучше меня! Наверное, благодаря кинематографу язык стал медленней изменяться.
— Вот и хорошо, — шепнул Салганик. — Если б проект провалился (материализуй вы трёхлетнего ребёнка или какого-нибудь отсталого болвана), правительство свернуло бы финансирование так быстро, что опомниться не успели бы.
Салганик помнил, как упорно NASA убеждало Конгресс, что лунные образцы представляют научную ценность и эти полтора десятка мешков с камнями стоят потраченных миллиардов. В итоге проект сочли «непрактичным» и закрыли. Люди в этой лаборатории сейчас находятся под таким же прессом…
Впрочем, им, кажется, повезло с уловом.
— Ах да, — проговорил человек из будущего, — я профессор плазменной биофизики уже почти… Дайте подумать… Лет двадцать восемь.
— Вы бы не могли объяснить, что это такое? — выкрикнул один из репортёров, пробившись вперёд.
На него тут же обрушился шквал негодования: «Тише! Пожалуйста! Выведите этого человека! Тссс! Ещё доберёмся! Помолчите!»
Репортёрам сказали молчать, а все вопросы задавала группа учёных, которая, как надеялись, сумеет рациональнее использовать драгоценное время. Тот репортёр уже потратил его впустую…
— Профессор, начнём с самого важного, — сказал доктор Склар, патолог и нобелевский лауреат. Он говорил авторитетно, хорошо осознавая, что мир ловит каждое слово. — Я даже не стану спрашивать о вашем имени…
— Модесто 14 Икс Гудиер, — перебил коротышка.
— …или о вас лично. Нас интересует решение насущных проблем. Итак… — Он выдержал паузу, нагнетая напряжение. — …нашли ли в ваше время лекарство от рака?
Гость улыбнулся.
— О, божечки, конечно! Мы о раке уже и не вспоминаем. Если и находят, то разве что у космонавтов в дальних полётах…
— Можете объяснить, как его лечат? — перебил его Склар. В его голосе звучало нетерпение.
— Фу-ух! — гость из будущего, надув щёки, поглядел в потолок. — Хм, дайте подумать. Боюсь, тут загвоздочка. — Он на мгновение застыл. — Видите ли, сам я не болел, и знакомые тоже… Но если вдруг, позовём врача, и он… э-э…
— Что именно сделает врач?
— Ну, даст нам препарат, мы… поспим, и всё как рукой снимет, так сказать.
— После препарата? — недоверчиво спросил Склар.
— Да, но, увы, я знаю только торговое название: «Опухоль-Сгинь», так он называется. Вам это вряд ли поможет…
Доктора Склара ответ явно разочаровал.
— Видите ли, это не совсем моя область компетенции, — пояснил гость из будущего и смущённо пожал плечами.
— Недавно вы упомянули, что «зовёте врача», — начал другой член группы (доктор Склар пока строчил новые вопросы). — Я инженер по связи и хотел бы знать, можете ли вы рассказать о том, как обстоят с ней дела в ваше время.
— Буду рад.
— Например, что именно происходит, когда вы зовёте врача?
— Ну, он прибывает немедленно. Во всяком случае, должен. Не стану скрывать, порой сталкиваешься с грубостью и наплевательским отношением. Мол, я сейчас очень занят и…
— Пожалуйста, сэр! Как именно происходит сам вызов. Если у вас похожие средства связи? — Инженер показал на столик поблизости. —Телефоны?
— А-а, телефоны! Да, есть, только выглядят по-другому. — Ух ты! Ну и раритет тут у вас!.. Нет, наши за ухом крепятся. — Мужчина потянулся к устройству. — Ой, я сегодня не взял, а то бы показал вам… Ну да всё равно, мы вызываем врача не по телефону. Нажимаем красную кнопку в ванной, рядом с кроватью, и описываем… Но, кажется, вы не понимаете, о чём я.
— Нет-нет, продолжайте.
— Мы просто говорим что-то вроде: «Мне плохо, пришлите кого-нибудь».
— А кто на другом конце?
— Ну… люди. Они меня слышат и высылают помощь. — Коротышка помолчал, словно колеблясь. — Правда, иногда приходится ждать минут пять.
— И всё же как именно происходит вызов? Объясните механизм.
— Ой! — Учёный из будущего растерянно улыбнулся. — Понятия не имею. Я никогда не вникал. В смысле, кнопка всегда была на стене, и я просто… Стыдно признаться, но это не моя область. Я узкий специалист, изучаю хромосомные растительные узелки, так называемыми тельца Филлипса и… Ладно, скажу о связи вот что: те, кто на том конце, далеки от идеала, вы уж поверьте, а последнее время стало вообще из рук вон плохо. Вечно бастуют из-за чего-нибудь…
— А оружие? — решительно вклинился генерал. — Какое оружие в арсенале вашей армии самое совершенное?
— Ну, армии как таковой не осталось, но… Ах да, у нас и впрямь есть кой-какое ужасное оружие… о-o-o да, охохонюшки! Эта штука называется ВРВ… не уверен, что означают буквы. Если долбануть по городу, оставит воронку глубиной метров в четырнадцать, а соседние населённые пункты даже не заденет. Однажды ВРВ действительно использовали… в Сан-Хуане, Пуэрто-Рико.
— Каков принцип действия?
— М-м-м… Вы загнали меня в тупик. Увы, не знаю. — Он потупился и замолк, но вдруг оживился. — Знаете, вам стоит поговорить с инженером-ядерщиком. Лучше всего с одним малым, его зовут Хулио 6 Икс Франклин, и он мой старый приятель… Хотя сейчас это невозможно, так? Вроде бы я где-то читал, что в основе те же силы, за счёт которых Луна «тянет» за собой воду… Луна и приливы, вроде всё верно? Но, знаете, я не специалист.
Салганик наклонился к Бацце:
— Не хочу вас огорчать, но этот малый, где ни копни, ничего не знает. Что за ерунда?
Доктор Бацца лишь покачал головой. Казалось, он вот-вот расплачется.
Коротышка тем временем пытался объяснить устройство антигравитационного пояса, благодаря которому его сын может ходить по озёрам:
— Однажды пояс сломался, пришлось вызывать мастера. Он… дайте вспомнить… сказал, там батарейка, да, а ещё треугольный кусок какого-то губчатого вещества… Левии вроде бы, но точно не уверен. Может, цинка?
Учёные давно прекратили что-либо записывать.
Доктор Бацца повернулся к Салганику:
— Слушайте, а если бы вас занесло в Тёмные века, как думаете, сколько бы знали вы? — Голос итальянского биохимика дрожал от отчаяния. — Смогли бы объяснить, как построить самолёт? Или сделать аппендэктомию? Получить нейлон? Чем бы вот вы оказались полезны?
— Думаю… — пожав плечами, осторожно начал Салганик, — даже в эпоху Возрождения настоящих людей Ренессанса было немного. Универсальные гении наподобие Леонардо практически не встречались и тогда.
Камеры и диктофоны продолжали жужжать.
— Помню, я заглядывал через плечо мастера, когда он менял батарейку, — рассказывал коротышка. — Там был такой пучок проводов…
цитировать
