Дискуссию о фантастике на страницах «Литературной газеты» в 1969 году после опубликованных одновременно статей Вадима ШЕФНЕРА и Александра КАЗАНЦЕВА, продолжила очередная подборка писем читателей, которая до сегодняшней публикации в сети не размещалась.
Интересно, что дана она под общим заголовком «Каков он, человек будущего?», ранее в дискуссии не представленным.
Каков он, человек будущего?
Мнение читателей
Фантасты мне представляются своего рода изобретателями, но недостаточно последовательными, настойчивыми и смелыми: они разрабатывают более или менее стройный сюжет, изобретают удивительные машины, но человеческие машины заимствуют из современности. Так возникает дисгармония, несоответствие жизненного материала образам героев – возможно ли это в подлинно художественной литературе?
Конечно, произведение о будущем не может быть так же детализировано, как исторический роман. И тем не менее многое зависит от самого автора, от его умения логически мыслить, обобщать тенденции развития и делать прогнозы на будущее.
Конечно, желательно, чтобы фантастическое произведение имело достаточно острый динамичный сюжет. Но часто ради самого действия отбрасываются как лишние, замедляющие, утяжеляющие повествование бытовые детали, описание социальных связей героев. Герои ставятся только в исключительные, смертельно опасные, аварийные ситуации. В результате читатель хочет добраться лишь до развязки, узнать, чем все кончилось.
Образы людей будущего лишаются живой теплоты, достоверности. Произведение населяют уже не живые люди, а условные фигуры, лишенные индивидуальности. У них нет своей манеры поведения, речи, чувствований, воспоминаний, своих привычек, пристрастий, интонаций.
Таковы, например, рассказ Юрия Тупицына «Синий мир», рассказ Всеволода Евреинова «Феномен Локвуса». Описания кровавой борьбы отнимают у авторов все силы.
В рассказе Германа Максимова «Последний порог» действие происходит на далекой планете Сим-Кри, где господствует жестокая и лицемерная деспотия. Единственное спасение – в массовых самоубийствах.
Рассказ этот глубоко пессимистичен и оставляет тяжелый осадок.
Мне кажется, что некоторые советские авторы, сами того не ведая, заимствуют идею англо-американской фантастики о вечности угнетения, от которого нельзя найти спасения ни в пространстве, ни во времени. Реакционность подобных идей, думается, очевидна.
Грядущее – это прекрасный мир красивых, гармонично развитых людей, мир радости и света.
В будущем материальное изобилие усилит стремление людей к удовлетворению высших потребностей в дружбе, душевных, теплых отношениях, в любви, в наслаждении природой, искусством, в творчестве.
Конечно, это не исключает показа противоречий, конфликтов, тягот, трудностей. Но они, я в этом глубоко убежден, не должны заслонять собой все остальное.
У советской фантастики есть несомненные успехи, сделано много, но предстоит сделать еще больше.
И прежде всего нужно учиться создавать образы людей будущего.
Борис ГОЛДОВСКИЙ, инженер.
Москва.
Фантастика все более обращает на себя внимание и критики, и читателей. Иногда проводят параллель – фантастика пользуется спросом не меньше, чем Купер, Стивенсон, или Скотт – и многозначительно умолкают. Мол, одного поля ягоды... Приключеньица...
Но давайте попробуем разобраться, почему так читаемы Купер и, скажем, Скотт. Авторы эти, писавшие в прошлом веке, использовали остросюжетную фабулу, их герои действовали в ситуациях необычных, опасных. А подвиг манит к себе во все века. Он, как и любовь, был и будет хлебным деревом, у которого кормится литературный Пегас. Молодость не страдает излишней пассивностью и индифферентностью, ей присуща здоровая тяга к разнообразию, она требует героики и свойственной этой героике свежести идей, мировосприятия, яростной остроты ситуаций.
И вот от Стивенсона и Скотта приходит молодой читатель к современной фантастике. И очень скоро увлекшись, а потом и полюбив фантастику, выясняет, что за калейдоскопом сюжетных хитросплетений, неожиданных событий стоит Человек. И современный читатель осмысливает фантастику не только как литературу действия, обстоятельств, но и насыщенную нравственным содержанием.
Наблюдается любопытная картина: фантастика все более отдаляется от модной не так давно «авантюры ради авантюры», а также от чисто научных проблем и семимильными шагами приближается к вопросам, которые ставит и разрешает реалистическая литература. Пресловутая фантазия ради фантазии уступает место ФАНТАЗИИ РАДИ РЕАЛЬНОСТИ. То есть фантастика становится в глазах читателя подлинной литературой, насыщенной идеологическим содержанием. Собственно, сегодня она рассматривается уже как фактор, влияющий на формирование личности, мировоззрения.
В этом смысле читатель вправе видеть в положительных героях фантастической литературы прообразы людей будущего, каким и представляет их себе писатель.
Воспитательная роль фантастики неоспорима. И, естественно, возникает вопрос: не пора ли нам, товарищи, убрать обязательный подзаголовок, чаще всего не соответствующий содержанию, снять устаревшую вывеску «научная фантастика»? Думается, пора. СОЦИАЛЬНАЯ, человековедческая фантастика давно уже не младшая сестра научно-популярной литературы, а достигший зрелости организм.
А. ПРИЙМА, студент.
Ростов-на-Дону.
«Я думаю, что человек – это мир, который иногда стоит любых миров», — эти слова Модильяни, на мой взгляд, прекрасно выражают существо проблемы. Рисуя образы людей с богатым и сложным духовными миром, писатели-фантасты имеют возможность приоткрыть для нас самый таинственный, самый манящий мир – духовную, эмоциональную, жизнь наших далеких потомков.
В. ВАСИЛЬЕВ, строитель.
Колхоз «Россия», с. Тарханы, Чувашская АССР.
Вряд ли литература (даже фантастическая!) способна точно изобразить, предугадать облик человека будущего. Мне, во всяком случае, так не кажется, и я не разделяю мыслей критиков, требующих от фантастики именно этого чуть ли не прежде всего. Фантастика, по-моему, должна быть прежде всего увлекательной, сюжет ее должен быть стремительным и динамичным. Это – главное, и тут уже не до философских глубин и прозрений.
А. НЕДОРОСТКОВ.
Электросталь, Московская область.
Хочу видеть на страницах наших фантастических книжек не только скафандры и сверхлазерные пистолеты. Надоели мужественно-молчаливые герои-красавцы и сверхбесстрашные героини. Хочу читать и верит в космонавтов-людей, а не только (только!) космонавтов, интересных автору лишь тем, какой на них удивительный противопылевлагозасухо... и т.д. шлем. Хочу знать, что за шлемом скафандра!.. Хочу видеть живого человека со всеми его человеческими страстями.
Г. СЛЕСАРЕВА.
Сызрань.
В научно-фантастических произведениях мне больше всего не нравится то, что в них зачастую отсутствует логическая связь между поступками героев. Я читаю по возможности все, что удается достать из новинок фантастики. Однако характерно, что большинство произведений не запоминается, путается одно с другим, во многих книгах нет ярких, остающихся в памяти образов.
О. ШРЕЙТУЛЬ.
Ленинград.
Сложные «неинфантильные», «непростоватые» герои в современной фантастике, на мой взгляд, не только не обязательны, но и скорее всего нежелательны. В самом деле, чем обычней, проще герой, тем ярче контраст между ним и необычностью, сложностью, навалившейся на него парадоксальной ситуации, тем выше разность потенциалов конфликта.
В. РИЧ.
Москва.
Это хорошо, когда герои научно-фантастических романов упорно экспериментируют, весело отдыхают. Но как же мало мы, читатели, знаем о мире, в котором живут люди будущего! Какие проблемы тревожат их? Есть у них какие-нибудь другие интересы, кроме работы? Эти вопросы, в частности, возникли у меня после прочтения повести Н. Дашкиева «Из бездны прошлого».
А. КУХАР-ОНИШКО.
Хмельницкая область.
Дело писателя-фантаста – смотреть вперед. Видеть дальше своих современников. И не только в области техники, так сказать. На страницах фантастических книг должен быть герой, к которому мы только идем, человек, которому хотелось бы подражать.
В. ШМЕЛЕВ.
Саратов.
«Литературная газета» № 46 от 12 ноября 1969 года, стр. 5.