13. Интервью, взятое польской журналисткой Иоанной Кулаковской у американского писателя-фантаста Орсона Скотта Карда, носит название:
Иоанна Кулаковская: Вы часто сосредотачиваетесь на переживаниях ребенка, особенно мальчика, в возрасте от шести до двенадцати лет. «Игра Эндера», «Тень Эндера», «Седьмой сын» или «Пропавшие мальчики» — почему вы так любите эту тему?
Орсон Скотт Кард: Большинство моих романов более или менее биографичны по форме, а то, чего обычно не хватает в биографии, так это как раз ранних лет, потому что никто еще не знает, что взрослеющий человек позже прославится. Вот поэтому мне и нравится заниматься этим этапом жизни человека, на котором еще только формируется его характер и личность. Когда человек становится взрослым, все, что он делает, оказывается обусловленным его детством и юностью.
Иоанна Кулаковская: Эндер, Элвин, Терпение... Они все якобы обладают свободой воли, но их выбор ограничен альтернативой: либо они спасут мир, людей, за которых чувствуют ответственность, либо его уничтожат или, скорее, позволят его уничтожить. При создании этих персонажей вас увлекала идея предопределения, идея мессианства?
Орсон Скотт Кард: Что касается мессианизма и профетизма, то мы можем говорить об этом в случае с Терпением из «Wyrms», однако у нас также есть маленькая Пегги из цикла о мастере Элвине, которая умеет видеть будущее, и это все-таки разные версии. В «Wyrms» можно увидеть персонажей, которых влечет судьба, а идея романа заключается в убеждении, что если у тебя достаточно сильная воля, нет в мире силы, которой нельзя было бы себя противопоставить, нет ничего, чего нельзя было бы сделать. Одним из обманов нашего времени является утверждение, что биология — это судьба, что наш мозг определяет, кто мы есть, и что мы всегда становимся теми, кем мы себя считаем, пока растем и взрослеем. Я думаю, что нельзя изменить свои самые сокровенные желания, но можно выбирать среди них и, таким образом, выбирать, кем вы хотите быть. В противном случае никого нельзя было бы обвинить в последствиях своего выбора. И если мы не будем возлагать на людей ответственность за свои действия, само существование общества окажется под вопросом. Независимо от того, существует свобода воли или нет, мы должны жить так, как если бы она существовала.
Иоанна Кулаковская: У ваших персонажей есть не только психологические проблемы, вызванные уникальностью, но также свои nemezis. Для Эндера и Валентины это Питер, для Боба — Ахиллес Фландерс. Вы хотели напомнить читателям, что чем больше вы получаете, тем больше налога вам придется платить? Вы считаете это правилом жизни?
Орсон Скотт Кард: Это вы хорошо сказали насчет налога. Прекрасная идея, теперь я с вашего разрешения буду исходить из того, что все в мире облагается налогом.
Иоанна Кулаковская: Пожалуйста.
Орсон Скотт Кард: Действительно, можно посмотреть на это именно так. Давайте рассмотрим пример Билла Гейтса, одного из самых богатых людей в мире, который в то же время является всесторонне плохим человеком. Свой бизнес он построил на перехвате идей у других людей, сам ничего не изобретает, но считается великим первооткрывателем. Я думаю, он платит налоги, потому что его жизнь морально пуста. Даже если он думает, что несет ответственность за все изобретения, которые сделали его богатым, это всего лишь означает, что он живет в мире лжи. Возникающая таким образом моральная пустота является результатом веры в то, что все, что вы сделали, было правильным выбором. Я не знаю, так ли обстоит дело с Биллом Гейтсом, но если так, то это делает его очень трагической личностью. Между тем, люди, которые переживают трудные времена, совершают ошибки и в результате, например, теряют работу, но они прекрасно осознают последствия своего выбора, поэтому так и живут.
Иоанна Кулаковская: Если говорить о потенциально морально и духовно пустом человеке, то Элвин определенно не такой человек. Правда ли то, что прототипом этого персонажа стал основатель мормонской общины Джозеф Смит.
Орсон Скотт Кард: Да, это так. Джозеф Смит – весьма привлекательная личность. Это человек, перед которым стояла великая задача, который был наделен божественной силой, но существовала вероятность, что он не сможет справиться с решением, ведь как ни крути, он был всего лишь человеком. Жизнь Джозефа Смита послужила как бы костяком идеи. Начиная писать «Седьмого сына», я использовал эту концепцию, но затем пошел дальше уже со своими собственными идеями. Я решительно никоим образом не пропагандирую религию мормонов. Если я когда-нибудь захочу проповедовать мормонство, то скажу об этом прямо.
Иоанна Кулаковская: Религия играет важную роль в ваших произведениях -- цикл «Возвращение домой», роман «Пропавшие мальчики». Эндер, как Голос Тех, Кого Нет, создает новую религию… Почему вы сделали эту часть человеческой жизни таким важным элементом своих книг?
Орсон Скотт Кард: Я не проповедую свою религию, но пишу о людях, а все люди как таковые наделены какой-то религией. Каждый человек во что-то верит. Атеисты самые религиозные из всех, потому что они считают, что то, во что они верят, является абсолютной истиной. Они не допускают других возможностей. Самыми опасными религиозными фанатиками являются люди, считающие свою религию чистой, стопроцентной правдой. С моей точки зрения, как мормона, я могу сказать, что мы не знаем всего и, возможно, что-то интерпретируем неправильно. Это очень важно и заставляет нас быть смиренными.
Иоанна Кулаковская: И как вы думаете, угрозы со стороны фанатиков заставят писателей бояться обсуждать тему религии? Я, в частности, говорю об исламском терроризме – например, о том, что случилось с Тео Ван Гогом. Еще немного, и нельзя будет даже упоминать имя Мухаммад в произведениях.
Орсон Скотт Кард: Это уже произошло. Что касается ислама, мы собирались опубликовать в моем журнале один рассказ. И я сказал, что мы можем без проблем заниматься будущим ислама, но если там появится слово «Магомет», мы просто не станем его печатать. Сейчас начинается исламский эквивалент Тридцатилетней войны в Европе. И эта война не закончится, пока ислам не обнаружит того. что христианство открыло в Европе в XVII веке. В настоящее время ислам в каждой стране, где он доминирует, ведет себя так, как будто никакой другой религии никогда не существовало и не имело права на существование.
ДИоанна Кулаковская: То есть теперь это они – «крестоносцы».
Орсон Скотт Кард: Они всегда были своего рода «крестоносцами». Если вы оглянетесь на крестовые походы, то увидите, что крестоносцы и арабы были на самом деле идентичны друг другу. С тех пор мы выросли, а они еще нет.
Иоанна Кулаковская: Ислам моложе на шесть веков.
Орсон Скотт Кард: Цена крови, которую платили в религиозных войнах до XVII века, — это тот же самый налог, которым ислам сегодня облагает немусульман. Как вы заметили, это более новая религия, поэтому им еще предстоит научиться сосуществовать без кровопролития. И это трудный урок. Единственная религия, фанатики которой сейчас борются с фанатиками ислама за приоритет нежелания сосуществовать, – это академический атеизм. В настоящее время в Америке мы боремся с представителями такого университетского атеизма, которые пытаются устранить религию из всей общественной жизни. Они никого не убивают, но вы не сможете устроиться на работу в американский университет, если открыто религиозны. Это происходит во многих научных областях, хотя и не во всех. Скажем, вы по-прежнему можете быть футбольным тренером в колледже и в то же время христианином.
Иоанна Кулаковская: Демократия в целом должна основываться на обеспечении разнообразия, хотя из-за различий в культурах трудно общаться. И кстати, даже людям трудно общаться, так как насчет других мыслящих существ? Как, по-вашему, смогут ли разные расы когда-нибудь вообще сосуществовать на одной планете? Люди, искусственный интеллект и эквиваленты формидов или свинксов? Если мы встретим инопланетян, сможем ли мы с ними общаться?
Орсон Скотт Кард: Для меня разумные существа из космоса — такая же фантастика, как и магия. Я использую их только как аллегорию. Это эквивалент общения людей с другими людьми. В этой ситуации должен возникнуть вопрос: смогут ли когда-нибудь люди общаться и сосуществовать на одной планете с другими людьми? Мой ответ: ну конечно же... нет. Но именно поэтому существует литература. Как писатель, я могу рассказать вам, почему персонажи делают то, что делают, а вы, как читатель, можете мне доверять. Никто не может мне в этом возразить, потому что этих персонажей я придумал сам. Если бы мы говорили о реальных людях, кто-то всегда мог бы возразить и сказать, что мотивы на самом деле были другими.
Иоанна Кулаковская: Была ли какая-то особая причина, по которой вы сделали отцом Эндера поляка с очень символичным именем Ян Павел?
Иоанна Кулаковская: На меня большое впечатление произвела борьба польского католицизма за выживание, несмотря на навязанный государством атеизм. Это причина выбора именно этого персонажа и этого имени. «Тень Эндера» была создана при оказии моего первого посещения Польши несколько лет назад. Уже до этого у меня возникла такая идея благодаря «Солидарности» и ее борьбе в Польше. Я уверен, что среди поляков, как и у представителей любой другой нации, есть герои и трусы, но также есть такое понятие как национальный характер. Я думаю, что национальное воплощение поляков -- это героическая фигура. Различные народы пытались стереть Польшу с лица земли, снова и снова, и все же вы как-то не желаете исчезать.
Иоанна Кулаковская: Ну что ж, мы действительно ужасно упрямые. Ранее вы говорили, что в Америке атеисты хотят исключить религию как таковую из общественной жизни. Насколько я вижу, в Польше всё наоборот: многие атеисты, выступающие в СМИ, являются медиаторами, а при этом существует большая группа католических журналистов и политиков, которые хотят навязать другим свои единственно правильные взгляды и ценности, нападая прежде всего на евреев и атеистов. Лично я думаю о «равновесии в природе», но мне интересен ваш комментарий.
Орсон Скотт Кард: Все зависит от того, кто считает, что у него большинство и у кого власть. В США атеизм стал национальной религией — это единственное воззрение, которое можно преподавать в школах, его представители — единственные люди, которые могут рассчитывать на должности в университетах или доступ к средствам массовой информации. В Польше атеизм долгое время был закреплен законом. Потом партия потеряла власть, поэтому, естественно, угнетавшиеся ранее силы пытаются сделать то же самое, что раньше делали с их представителями. Когда царит нетерпимость и происходит смена власти, новая партия меняет не саму нетерпимость, а только жертву.
Иоанна Кулаковская: Читая сегодня «Маленького поляка», некоторые читатели немного раздражаются тем, что «если ты поляк, то обязательно католик». Речь идет о представлении типичной польской семьи семьей католических фундаменталистов с большим количеством детей. Лишь немногие люди идентифицируют себя с этим, особенно читательницы не хотят этого делать. Многие крещеные молодые люди не чувствуют себя католиками, а многие из тех, кто все же чувствуют себя таковыми, поддерживают строго светское государство.
Орсон Скотт Кард: Но «Маленький поляк» — это не история об обычной польской семье. Это история о семье, которая по религиозным соображениям нарушила указ, запрещающий иметь более двух детей. Более того, эта конкретная семья представляет собой религиозно экстремистское население. Я подозреваю, что если полякам запретить быть католиками, они сразу же станут гораздо более католиками, чем могли бы быть по своему выбору. Такова человеческая природа.
Иоанна Кулаковская: Ваши романы часто представляют собой критику современного общества. Не поэтому ли вы уделяете так много места семейным связям и взаимоотношениям героев?
Орсон Скотт Кард: Люди живут или хотят жить в семьях. Исключения крайне редки и часто склонны к самообману. Лишь на этапе созревания, когда человек покидает семью и ведет одинокую жизнь, семья становится менее важной, но опять же – только до тех пор, пока он не создаст собственную семью. Большая часть литературы посвящена юным героям, одиночкам или супергероям, которые не поддерживают семейных связей или полны презрения к семьям, которые они покинули. Это плачевная ситуация, которая ограничивает авторов и сбивает с толку читателей. Я предпочитаю писать о персонажах, которые живут как нормальные люди, то есть в отношениях с целой сетью людей, связанных с ними генетически или социально на всю оставшуюся жизнь. Относительно немногие писатели понимают это, но характеры формируются отношениями. Поэтому только после показа персонажа в нескольких важных отношениях – то есть того, каков он по отношению к матери, отцу, братьям, сестрам или друзьям, --появляется более богатая картина личности. Это просто ингредиент хорошего письма.
Иоанна Кулаковская: В «Саге об Эндере» и «Саге Теней» вы создали интересную политическую обстановку. Вы построили мир Эндера до написания книг, или он развивался и начал жить собственной жизнью, пока вы писали и одновременно наблюдали за политическими событиями реальности?
Орсон Скотт Кард: Действие «Саги Теней» происходит через полтора века от нынешнего времени. Достаточно вспомнить карты Европы, Америки, Азии и Африки 1860 года, чтобы представить, как многое еще может измениться. Однако «национальный характер» – вполне реальное понятие — меняется очень медленно. Это означает, что, например, россияне, чья страна пережила семь десятилетий коммунизма, все еще остаются русскими и больше, чем демократию ценят царизм... извините, путинизм. Китай, привыкший к коммунизму, как лягушка к грязной воде, вернулся к собственническому бюрократизму, который был его более чем тысячелетней традицией. Польша была раздавлена, разорвана на части, потом ее снова разорвали и раздавили, а поляки до сих пор остаются поляками со своей крайне упрямой натурой. Итак, создавая будущее, я, с одной стороны, предполагал существенные перемены, а с другой, некоторые вещи считал неизменными. Это означает, что Россия по-прежнему будет больше своих соседей, мусульмане и индуисты по-прежнему будут воевать друг с другом в Индии и так далее. Однако произойдут изменения в экономике, и страны, которые сейчас выходят из третьего мира, будут полностью процветать. Между тем, в Африке сумасшедшая совокупность структур, претендующих на звание наций, продолжит разрушать предоставленную им возможность разумно создавать общую историю. Одно можно сказать наверняка: шансов на то, что я все предскажу правильно, нет. Я могу только надеяться, что мои прогнозы будут иметь какой-то смысл.
Иоанна Кулаковская: Меня удивило, что в мире «Игры Эндера» девушки так неохотно использовались в качестве кандидаток в Боевую школу. Ведь таким образом можно потерять немало военных талантов, и когда погибнет все человечество в результате атаки жукеров, уже не будет иметь значения, что какая-то часть населения не родила детей, потому что служила в армии. Почему тестировались не все дети? Я помню, что Кася из рассказа "Маленький поляк" хотела пройти испытание.
Орсон Скотт Кард: Трудно спорить с эволюцией человека. В ее ходе женщины оставались гораздо менее агрессивными, чем мужчины. И хотя есть отдельные исключения, женщины с большей вероятностью создают более кооперативные или иерархические общества, а мужчины гораздо более агрессивны и конкурентоспособны. Военные действия носят именно агрессивный и конкурентный характер. Нельзя сказать, что нет женщин, которые бы приняли в них участие. Однако можно предположить, что большинству женщин эта тема менее интересна, поэтому критериям Боевой школы будет соответствовать меньшее количество из них.
Иоанна Кулаковская: В начале романа «Эндер в изгнании» наблюдается несоответствие содержащейся там информации содержанию последних глав «Игры Эндера». Вы сделали это сознательно? Решили внести некоторые исправления?
Орсон Скотт Кард: Я мог бы попытаться совместить начало «Эндера в изгнании» с тем, что я написал двадцать лет назад, но теперь я стал лучше писать, а для развития сюжета романа требовалась некоторая исходная информация. Поэтому я сохранял основные факты из финала «Игры Эндера», пока они были полезны «Эндеру в изгнании». Я собирался пересмотреть концовку «Игры Эндера», чтобы соединить две книги в каком-нибудь будущем издании, но потом решил, что это будет пустой тратой времени. Читатели оценят то, что за годы между написанием двух романов я научился кое-чему в писательстве и узнал кое-что новое о человеческой природе и о том, что разные произведения требуют разных сцен и акцентов.
Иоанна Кулаковская: Один популярный польский автор фантастических романов утверждает, что больше не читает фантастику, потому что она либо ему не понравится, и тогда он будет злиться из-за того, что зря потратил время, либо, напротив, понравится, и тогда он будет злиться из-за того, что не он это придумал. Читаете ли вы работы своих коллег?
Орсон Скотт Кард: Раньше я читал и рецензировал все научно-фантастические рассказы, написанные на английском языке. Затем я вел колонку обзоров. Думаю, я могу спокойно сказать, что выгорел. Теперь, когда я беру в руки научно-фантастическую книгу, то уже через несколько страниц говорю себе: «Ага, снова речь пойдет об этом» или «Еще одна история об этом». Это не значит, что я вообще не читаю фантастики. Сегодня я гораздо охотнее читаю фэнтези, чем научную фантастику, потому что в фэнтези происходит гораздо больше интересного. Более того, я более тщательно выбираю материалы для чтения. Я также получаю удовольствие от чтения современных криминальных романов и произведений классиков, которые я пропустил в процессе обучения.
Иоанна Кулаковская: Каких авторов (не только фантастов) вы цените больше всех остальных? Какие книги или, возможно, фильмы оказали на вас наибольшее влияние как на автора?
Орсон Скотт Кард: В юности я много читал Шекспира – сначала как актер и режиссер, а потом как писатель. Я также писал пьесы белым стихом, чтобы овладеть шекспировским стилем. Я поставил несколько пьес Шекспира и хотел бы поставить еще несколько. Я многому научился из того, как он использует персонажей и как он использует язык. На меня большое влияние оказал голос Джозефа Смита, звучащий из священных книг мормонов, и Библия короля Иакова. Эти тексты были важной частью моего чтения с раннего детства, и ритм их языка до сих пор проявляется в моем творчестве, даже когда я этого не замечаю.
Иоанна Кулаковская: Вы написали множество отмеченных наградами романов и рассказов. Вы также являетесь автором обзоров компьютерных игр, сценариев радиопрограмм и радиоспектаклей, а также эссе, в том числе советов для молодых писателей. И вот, наконец, вопрос, на который вы, вероятно, уже много раз отвечали, но польские читатели с этими ответами еще не знакомы. Какой совет вы можете дать начинающему писателю/писательнице?
Орсон Скотт Кард: Пишите все, во что вы верите и что вас волнует, и пишите как можно яснее. Когда вы начинаете писать (в отличие от мыслей о писательстве или желания стать писателем), то становитесь человеком, равным любому другому писателю -- вы можете формировать собственное мнение о других писателях, вы можете принимать или отвергать любые модели писательства. Вы писатель только тогда, когда пишете, и вы научитесь писать только в ходе написания своего произведения.
Иоанна Кулаковская: Особенно это последнее следует принять близко к сердцу начинающим писателям. Большое спасибо за интервью.