Данная рубрика — это не лента всех-всех-всех рецензий, опубликованных на Фантлабе. Мы отбираем только лучшие из рецензий для публикации здесь. Если вы хотите писать в данную рубрику, обратитесь к модераторам.
Помните, что Ваш критический текст должен соответствовать минимальным требованиям данной рубрики:
рецензия должна быть на профильное (фантастическое) произведение,
объём не менее 2000 символов без пробелов,
в тексте должен быть анализ, а не только пересказ сюжета и личное мнение нравится/не нравится (это должна быть рецензия, а не отзыв),
рецензия должна быть грамотно написана хорошим русским языком,
при оформлении рецензии обязательно должна быть обложка издания и ссылка на нашу базу (можно по клику на обложке)
Классическая рецензия включает следующие важные пункты:
1) Краткие библиографические сведения о книге;
2) Смысл названия книги;
3) Краткая информация о содержании и о сюжете;
4) Критическая оценка произведения по филологическим параметрам, таким как: особенности сюжета и композиции; индивидуальный язык и стиль писателя, др.;
5) Основной посыл рецензии (оценка книги по внефилологическим, общественно значимым параметрам, к примеру — актуальность, достоверность, историчность и т. д.; увязывание частных проблем с общекультурными);
6) Определение места рецензируемого произведения в общем литературном ряду (в ближайшей жанровой подгруппе, и т. д.).
Три кита, на которых стоит рецензия: о чем, как, для кого. Она информирует, она оценивает, она вводит отдельный текст в контекст общества в целом.
Модераторы рубрики оставляют за собой право отказать в появлении в рубрике той или иной рецензии с объяснением причин отказа.
Что замечательно получается у Питера Уоттса — так это создавать новые образы космических кораблей.
Не дизельпанковских "звездных крейсеров" или вообще стимпанковских железных гробов.
Нет.
Он привносит в традицию фантастики новые открытия. Физика, биология, наномеханика, когнитивистика, генетика, астрономия, психология, археология и палеоклиматология.
Его можно сравнить с Нилом Стивенсоном или Дэвидом Марусеком.
Но — в узкой сфере.
Культурология, мифология, сплетение намеков и аллюзий постмодерна, герменевтика и пронизанные ризомами тексты политологов — в его текстах они глубоко вторичны.
Не эволюция старых сюжетов или персонажей, но эволюция возможностей науки, которая дает возможность разыграть старую драму по новым нотам.
Чем-то он напоминает Беляева — сколько-нибудь достоверные персонажи у него могут получиться, если он оставит живое общество людей где-то за дверью. А здесь и сейчас в деле будут странные существа, чудаки, фрики, одиночки или даже отморозки. Да хоть биотехнологические вампиры.
Проще "вести" вдоль сюжетной линии шизофреничку, чем придумывать мотивы из жизни нормальных людей будущего общества.
Потому лучшим фоном для его текстов становится космос.
А самый любимый персонаж — очередной корабль.
В этот раз — "Летучий голландец", который здесь и сейчас зовут "Эриофора".
Большой астероид, с пещерами и камерами, в которых вполне могут спать три тысячи человек. Где создаются и разрушаются экологические системы. Где вместо двигателя — крошечная черная дыра, куда падает и падает корабль, всей своей массой в миллион тонн разгоняясь до космических скоростей. Уровень техники повыше, чем в "Я, Хобо..." Жарковского.
И вот он подходит к очередной звезде, готовой схлопнуться и взорваться, превращаясь в заготовку для черной дыры. Он создает автоматы, которые создают новые автоматы и так до тех пор пока новая техножизнь не позволит проворачивать фокус с физикой — и открыть несколько врат. Порталов. Окон.
Которые откроют короткий путь с Земли и дадут кораблю шанс лететь дальше...
Если в предыдущих рассказах цикла Уоттс лишь крупными мазками набрасывал образы экипажа и функции корабля — то в "Революции стоп-кадров", довольно большой повести, всё показано в подробностях.
"Эриофора" существует как бы в на пересечении двух бесконечностей.
Простая — от вакуума до звездного ядра.
Сложная — от безжизненной космической пыли до технологической сингулярности.
Судно в пути уже семьдесят миллионов лет и закончится этот путь лишь с тепловой смертью вселенной. Люди — копии ксероксов отпечатков исходных людей. Они просыпаются у очередной звезды, несколько человек из трехтысячного экипажа — страхуют Шимпа, искусственный интеллект корабля, который не умнее обезьяны, но сообразительней и образованней человека. Потом снова засыпают. А в кристаллах хранятся данных об их телах и рассудках, которые иногда приходиться обновлять, впечатывать в уязвимую плоть.
Экипаж понятия не имеет, что теперь творится на Земле.
Когда открываются очередные врата — "Эриофора" проваливается в них так быстро, что не получается нормально общаться с "новыми землянами". Да и выходит из врат за спиной всякая агрессивная гадость, которую для краткости именуют "гремлинами". Или не выходит, и от этого еще страшнее.
Соратники Ермака, все едущие и едущие на восток, не знают, что в Москве теперь республика, а может уже и коммунизм или что там будет в следующей геологической эпохе?
Зачем так жить?
Да, экипаж таким вырастили. Отчаявшаяся Земля, которая разбазарила почти все свои ресурсы, увидела, как приближается иная жизнь. И в космос был послан корабль, который должен открыть дорогу к звездам. Люди на нем — как деревья-бонсаи.
Да, их альтернатива — остановиться, начать колонизацию подходящей планеты и прожить пару сотен лет в "соломенных хижинах". А хочется идти вперед до скончания времен.
Или нет?
Повесть — история заговора. Часть экипажа против корабельного компьютера, Шимпа. Уоттс трудолюбиво конструирует варианты действия заговорщиков: как уйти от контроля, как передавать информацию, как выявить тот узел внутрикорабельной сети, в котором здесь и сейчас установлены программы Шимпа. План А и план Б, страховка и перестраховка.
И как всякая серьезная схватка, она частично проходит в воображении.
Протагонистка Санди — участвует в заговоре и одновременно сомневается в его необходимости. Она точно знает, что лидер заговорщиков убьет потенциальных предателей. Хорошо понимает, что выложить все Шимпу — обречь часть экипажа на гибель. Но даже если перерывы между очередными сходками продолжаются по сотне тысяч лет — выбор всё равно делать придётся.
Но в финале получается, что люди и корабельный компьютер — слишком привыкли дополнять друг друга. Симбиоз разумов не получается разорвать через различие в мечтах. Да и мечты эти не так уж различаются — ведь люди, выращенные в аквариумах следующих веков, в предельно урбанистическо-интернетовской среде — не чувствуют необходимости становиться на Землю двумя ногами. Роль звездных кочевников лучше всего удается тем, кто до того кочевал по сети...
Но это — лишь внешняя оболочка трагедии.
По идее "Эриофора" должна заселять Галактику.
Да, открытие врат — достаточно жесткий процесс, который серьезно перекраивает планетарные системы вокруг очередных звезд.
Но ведь не у каждой звезды они открывают врата! И не все планеты исчезают за кормой корабля.
Можно разбрасывать зонды с зародышами будущих экологических систем. Можно конструировать совершенно новые формы жизни — подходящие для газовых гигантов и окрестностей красных карликов. А на планеты, которые после терраформирования могут стать очередной Землей, можно отправлять капсулы со своими детьми или даже с клонами.
Пусть эти капсулы откроются через тысячу лет, когда от "Эриофоры" и след простынет. Или даже не откроются, но экипаж будет в это верить.
Да что там — если можно было выращивать и воспитывать новых детей на "Эриофоре", то вопрос с выбытием уставших членов экипажа решался бы архипросто. Они бы оставались на очередной "осемененной" планете.
А сам компьютер со своими виртуальными лабораториями за семьдесят миллионов лет ничего нового не открыл? Ни нового способа открывать червоточины, ни создавать новую жизнь?
Но этого нет. Хотя намеки на подобный вариант автор щедро рассыпал по тексту.
Так в чем же дело?
Звездолет может быть садом и может быть машиной. В саду достаточно внутренних противоречий, чтобы начать развиваться во что-то новое. Машина — в привычном понимании — жестко подчинена проекту, потому разрушится раньше, чем эволюционирует.
Подлинным садом "Эриофоры" были людские головы. Бурлящие в них сомнения, ожидания, надежды, мечты, страхи. Из этого клубка противоречий могла начаться новая цивилизация. И должна была: если позади лишь "гремлины", то надо попытаться создать вторую родину. Но вот экипаж прорежен, бунтовщики выбиты, а тот, кто хочет продолжать полет — тот уже не повернет назад, не остановится.
Проектировщики на Земле оказались слишком осторожны, а заговорщики — слишком радикальны. Никаких компромиссов — или выполнять миссию, или умереть.
Энтропия восторжествовала.
Потому корабль, пережив внутренний кризис, упростившись, будет лететь дальше, открывая и открывая врата, в которых уже нет смысла.
Авантюрно-приключенческая книга с польскими понтами.
Прием "мистического вторжения" в Польшу перед Первой мировой или в её начале — далеко не нов.
И если "Лед" Я. Дукая или же "Мир миров" П. Майки многозначны, многоаспектны — то "Адепт" ни на что подобное не претендует и прост, как египетский треугольник.
Ну, или как большая часть романов серии С.Т.А.Л.К.Е.Р.
Только вместо космических артефактов — в дело идут алхимическо-демонические штучки.
.
Образовалась в Варшаве своя мистическая зона — серебряными прутьями её огородили. Чтобы чего не вышло.
Такая же в Питере и в Москве.
Алхимики стали вес набирать — из кучки полусумасшедших любителей истории начали превращаться в важнейшее объединение. Сталкеры+аптекари+биохимики+военные технологии — вот что теперь алхимики. Множество неофитов, интриги.
Герой — один из таких аптекарей-сталкеров. Рыщет по зоне.
Главное достоинство текста — архидинамичный боевой путь позитивного персонажа.
В принципе герой этот очень похож на куриное яйцо в кипятке — с каждой секундой он всё круче. Обретает возможности, умения, обрастает знакомствами. Зажигает, как метеор, вернее, как баллистическая ракета, потому как летит вверх, а не вниз.
Причем герой этот с одной стороны весьма умеренный, с другой — позитивный.
Он против человеческих жертвоприношений и готов защищать женщин с детьми, хотя, если надо, то не откажется хлебнуть крови демона. Против повышения членских взносов в гильдии алхимиков, хотя как-то так получается, что садится в кресло её председателя. Против бойни на улицах города, потому к власти Российской империи относится вполне терпимо. Готов протянуть руку дружбы всем храбрым и порядочным людям — потому, опять-таки, вполне искренне дружит с русским офицером. Понимает, что существа с той стороны — бывают разные. Потому с демоницей у него налаживаются дружеские, а местами даже интимные отношения.
Причем все это подано сквозь призму грядущего кризиса. Для иллюстрации которого автор использует хорошую прогностическую книгу Ивана-Яна-Жана Блиоха «Будущая война и её экономические последствия». Дескать, скоро будет большой бадабум, готовьтесь. И нечисти будет больше, и война тяжелая.
На этом фоне у героя происходит постепенное укрепление в своей польской сущности и периодическое кидание понтов. Можно подлечить царевича Алексея — но денег взять полтора рубля, то есть не взять совсем и отказаться от любых царских милостей. Можно купить дворец — в Варшаве, разумеется. Правда, придется этот дворец превратить в отель, потому как под магическую его защиту очень многие захотят перебраться. Можно дружить (безо всякой задней мысли) с русскими офицерами и даже проворачивать совместные вылазки в зону, но так же можно набрать свою собственную силовую поддержку и добиваться отмены смертной казни для убийц губернатора. Словом, первая книга завершается тем, что для обеспечения громадного польского митинга он создает образ красно-белого знамени в небесах.
"Хруст французской булки" — это важнейшая составляющая книги. Роскошь, знатность, стилистика отношений (поданная в представлении современных читателей) — это как бы стилистический антоним хаоса зоны. То, что этим всем придется расстаться — явный знак наступления сложных времен.
.
Правда, в первую бумажную книгу издатели втиснули немного из следующей, из второй части трилогии "Первоматерия". 1916-й на дворе — Варшава под немцами. Героя выселяют из его отеля. И под непрекращающиеся понты ему сообщают, что он теперь важная птица — едет в Питер, да, прямо через линию фронта, подлечивать наследника. А на самом деле — налаживать канал связи для сепаратных мирных переговоров...
.
Как и к текстам Буссенара — к подобным книгам менее всего применимы критерии достоверности описанного мира.
Вот у А. Круза в текстах самое главное — это стрелковое оружие. Герой движется по локации, собирает очки, новые стволы и патроны. Это якорь сюжета, которым он цепляет читателя. Если вдруг Круз прибавлял к стрелковке продуманный фон, вменяемых персонажей или достойную идею — роман от этого выигрывал. Но принципиально "крючок" не изменялся. Потому критиковать экономическую модель города в книге "На пороге тьмы" — бессмысленно. Не за экономикой читателя гоняются.
Так и здесь. Понятно, что социальные структуры вокруг "магических зон" были бы совершенно другими. Но читать книгу будут, чтобы ощутить подвиги поляка (с гонором) на фоне гламура Российской империи. Причем вперед его будет вести не богиня, как греческих героев, а симпатичнейшая демоница :)
.
Редко я пишу о качестве перевода, но в данном случае — это проблема.
Не знаю, смешивал ли так же автор слова "русский" и "россиянин" в оригинале — но, в прочитанном мной тексте получился винегрет.
— "россиянин" — да, такое слово присутствует в польском и украинском, означает русского в этническом смысле слова (хотя в украинском иногда употребляется для обозначения российских граждан);
— "россиянин" — в современном русском языке означает именно гражданина России (Кадыров — не русский, но россиянин);
— довольно много указаний на то, что этнические термины понимаются в современном значении слов, скажем: "заголовки польских и русскоязычных газет". Логичней было бы написать "польских и русских", но получилось то, что получилось.
В нескольких местах слово "русский" употребляется, только вот в львиной доле случаев — поляк именует своих русских друзей и недругов именно россиянами. Хотя тогда получается, что сам главный герой — тоже россиянин. Просто житель Привислинского края.
В результате полонизм (или украинизм, если переводчик И. Шевченко, а книга издана "при содействии Владимира Аренева") — присутствует в тексте, как слово "ихний" в словах экскурсовода. Ничего страшного, но после десятого раза — хочется заткнуть этот фонтан красноречия.
Если делался полный перевод на русский, то слово "россиянин" должно было практически исчезнуть. Если хотели оставить "местную специфику" — то вполне можно было оставить слово в речи персонажа.
Наконец, хватает элементарных небрежностей в стиле: "Два дня назад император выдал указ, позволяющий в ситуации угрозы...". Наверное "издал"?
.
Итого: бодрая приключенческая книга, которая может разогнать кровь и поднять настроение. Автор пытается показать, что крепкая дружба это одно, политика — другое. Иногда это получается :)
Знаковое произведение для научной фантастики, на уровне "Франкенштейна" Шелли, произведений Жюля Верна, повлиявшее на дальнейшее развитие произведений данного жанра. Ставшее известным и завоевавшим своего читателя в год написания.
Изобретатель перемещается во времени с помощью созданного им аппарата. Сначала он попадает в далекое будущее, где находит человечество, которое под воздействием социальных законов видоизменилось очень серьезно. Это мир 802701года. Невообразимая цифра.
Под хитросплетение жизни будущего автор замаскировал свои опасения, и, возможно, недовольство направлением развития своего современного общества. И, как бы, предсказывает в своем романе грядущую социальную катастрофу, когда из-за жесткого разделения на класс бедных и богатых, в итоге пострадают обе прослойки. Богатые станут инфантильными деградантами, которые будут зависеть от низших классов, да еще и служить им пропитанием. Бедняки же эволюционируют в совершенно иной вид человека, неприспособленный к жизни наверху (во всех смыслах).
Элои, потомки элит и богачей, ведут, в общем то, легкую, веселую жизнь. Они только резвятся, гуляют, флиртуют, едят фрукты, живут беззаботно. Они не работают и ни в чем не нуждаются. Не занимаются наукой, литературой. Все для жизни — еда, одежда, появляются как бы сами собой. Исследователь глубоко разочарован уровнем интеллекта элоев. В их жизни нет трудностей. А если нет трудностей, то и нет развития. Но их популяцию нечто уменьшает. Нет описаний кладбищ.
Морлоки, народ, который эволюционировал из низших слоев населения, окончательно уйдя под землю, не только в социальном смысле. Они видоизменились, став истинными жителями подземелья, не переносящими дневного света.
Хотелось бы поподробнее узнать о производственных возможностях морлоков. Как происходит изготовление продуктов, необходимых элоям. Как моролки отлавливают элоев?
Но автор все таки больше вложил в свой роман возможный прогноз развития цивилизации. И решил не вдаваться в подробности жизни элоев и морлоков. Но роман нельзя назвать поверхностно написанным. Смысловая составляющая и сюжет очень хорошо прописаны, читать легко и увлекательно. Роман вызывает эмоции. Морлоки внушают ужас и отвращение. Элои вызывают жалость и умиление.
Крах человеческой цивилизации, предсказанный автором и зашифрованный в фантастический роман о путешествии во времени — это гениально.
Менее всего — на "Джонатан Стрендж и мистер Норрелл", к слову. Если закапываться, то можно найти, конечно, явные аллюзии на "Нарнию" (а именно концепт Леса-между-мирами) и Борхеса. Но Борхес, извините, потоптался по всем самым известным архетипам и топосам, так что с этой точки зрения любая более ли менее интеллектуальная вещь на него похожа.
Только роман Кларк — и больше, и меньше избитого "общего места" про запертого в лабиринте, в том плане что герой сам не воспринимает свое жилище таким образом, и слово "лабиринт", если и появляется пару раз случайным образом в тексте, не находит ни у героя, ни у читателя никакого отклика — просто потому, что повествователь начисто лишен соответствующего культурного бэкграунда, а кроме него у читателя долгое время нет другой точки зрения. Вообще, отвлекаясь от конкретного романа, это комичный и несколько раздражающий аспект в жизни — когда люди уходят в сторону культуры так далеко, что уже не могут воспринимать реальность непосредственно, а не через призму того, что о том или ином месте, явлении и пр. написали и нарисовали. А столкнувшись с чем-то, о чем никто не написал еще, и не знают, как к этому подступиться и предпочитают делать вид, что это как бы ничего особенного. В этом плане "Пиранези" — идеальный пример *обратного* отношения. Сознание героя наполнено некоторыми идеями, но все они — исключительно его собственные, результат его личного опыта в Доме-лабиринте, и итоговое восприятие героя отражает, наверное, его собственный характер в большей степени, позитивное отношение к жизни и находчивость. Поэтому и Дом кажется ему местом прекрасным и благожелательным во всех смыслах, притом, что любому другому, наделенному памятью и культурным бэкграундом, показался бы сводящей с ума тюрьмой.
Это двойственное отношение — самое интересное в тексте. С одной стороны, читателю, который вроде бы должен болеть за симпатичного героя, хочется, чтобы он из Дома в итоге выбрался обратно в обычный мир. С другой стороны, взгляд самого героя настолько ясен и благоприятен этому месту, что под его влиянием невольно начинаешь проникаться той прелестью Дома, которой проникается герой. И хочется самому побывать там, потому что это должно быть красиво.
С той же логикой хочется самому побывать, например, на высоких горах, куда люди добираются с большими мучениями и лишениями, но всем понятно, зачем и почему они это делают. В Доме, как и в Льюисовском Лесу-между-мирами, есть много очарования для современного человека, заключенного, прежде всего, в идеях покоя и одиночества. То есть вещам, обратным опостылевшим ценностям нашего времени. С этой точки зрения "Пиранези" необычайно актуальный роман, потому что он дает замученному переменами и постоянной гонкой читателю некоторое отдохновение, по крайней мере, первую половину текста, пока сюжет не разворачивается полностью.
Как я говорила, "Пиранези" совершенно не похож на "Джонатана Стренджа" и все остальное, что я читала у Кларк, и по языку тоже. Мне очень нравился английский язык "Стренджа" — богатый, непростой, отчасти напоминающий английский JRRT. А вот язык "Пиранези", напротив, прост, лаконичен и практически лишен какой бы то ни было "украшательности", но все же доставляет удовольствие, потому что чувствуется, что автор сдерживает свои возможности ради стиля текста.
Мне понравился сюжет, кстати, хотя для любители Борхеса могли бы назвать его слишком линейным и недостаточно изысканным. Пусть так, зато в нем нет позы, это живая история, а не красивая метафора/притча, представленная кукольным театром статистов. Напротив, какой-то другой исход сюжета, пожалуй, разрушил бы эту человеческую достоверность, на которой держится вся эта странная конструкция с пустым Домом, полным статуй и омываемым морем.
Очень добротный хоррор. Таких книг я читаю довольно мало и не являюсь поклонницей данного жанра. Но читая эту книгу получила истинное удовольствие.
Начинается все с жуткой доставки. Ночью монстрологу Уортропу привезли совсем свеженький труп молодой девушки. Но не это страшно. Страшен монстр, который поедая эту девушку, умер, переплетясь с ней в последних смертельных объятиях. И Уортроп с помощью Уилла Генри, своего ученика, совершает разделение и вскрытие этой поистине жуткой пары. И определяет монстра как антропофага. Доктор очень удивлен находке могильщика, ведь природный ареал антропофагов в Африке.
Но не это страшно. Страшно, то, что Уортропа и его ученика следующей ночью преследуют около тридцати антропофагов на соседнем кладбище. И то, что эти антропофаги съедают заживо их несчастного возницу.
Но еще страшнее Уортропу становится тогда, когда начинает проясняться история перемещения такого количества антропофагов в Америку и отношение к этому всему его отца.... Ведь чтобы племя антропофагов разрослось до такого количества из пары особей нужны десятки лет и тысячи человеческих особей для пропитания племени. А в округе убийства уже несколько десятилетий на обычной отметке. КАК???
Очень много поистине отвратительных моментов. Но на то он и хоррор. Все как доктор прописал.
И это не просто рачлененка, кровища и монстры. Тут и интересная детективная история, расследование группового убийства семьи местного священника. Из семи человек смог сбежать и спастись только один из сыновей. Остальные были просто разорваны на куски и разбросаны по всему дому. И монстролога смущает этот факт. Ведь антропофаги убивают ради пропитания. Просто так они не выползают из своих нор, только из чувства голода... И доктор вынужден в помощь вызвать бывшего хирурга Кернса, очень харизматичного и самоуверенного, большого доку в данном вопросе.
Также здесь описан трагизм отношений юного Уортропа с его отцом. Отец был абсолютно равнодушен к сыну. Даже не читал письма сына. А тот очень любил отца, и хотел его внимания. И монстрологом Уортроп стал в угоду безразличному папаше. А также стал социопатом, неспособным на какие то теплые чувства. Но Уилл Генри пробудил таки в нем отеческую теплоту.
Уилл Генри, ученик монстрологоа Уортропа, недавно потерял родителей при пожаре. Отец Уилла служил у монстролога, и тот взял к себе осиротевшего мальчика. Социопатичный доктор утвержадет , что взял мальчика в учение только благодаря его потенциалу, немалым умственным качествам. Но все же Уилл начинает относиться к своему учителю все с большим пониманием и приязнью.
Чтение увлекательно и интересно. Никаких провисаний сюжета. Все герои понятные, живые. Автор каждому нарисовал очень четкий образ.
облако тэгов
