Данная рубрика — это не лента всех-всех-всех рецензий, опубликованных на Фантлабе. Мы отбираем только лучшие из рецензий для публикации здесь. Если вы хотите писать в данную рубрику, обратитесь к модераторам.
Помните, что Ваш критический текст должен соответствовать минимальным требованиям данной рубрики:
рецензия должна быть на профильное (фантастическое) произведение,
объём не менее 2000 символов без пробелов,
в тексте должен быть анализ, а не только пересказ сюжета и личное мнение нравится/не нравится (это должна быть рецензия, а не отзыв),
рецензия должна быть грамотно написана хорошим русским языком,
при оформлении рецензии обязательно должна быть обложка издания и ссылка на нашу базу (можно по клику на обложке)
Классическая рецензия включает следующие важные пункты:
1) Краткие библиографические сведения о книге;
2) Смысл названия книги;
3) Краткая информация о содержании и о сюжете;
4) Критическая оценка произведения по филологическим параметрам, таким как: особенности сюжета и композиции; индивидуальный язык и стиль писателя, др.;
5) Основной посыл рецензии (оценка книги по внефилологическим, общественно значимым параметрам, к примеру — актуальность, достоверность, историчность и т. д.; увязывание частных проблем с общекультурными);
6) Определение места рецензируемого произведения в общем литературном ряду (в ближайшей жанровой подгруппе, и т. д.).
Три кита, на которых стоит рецензия: о чем, как, для кого. Она информирует, она оценивает, она вводит отдельный текст в контекст общества в целом.
Модераторы рубрики оставляют за собой право отказать в появлении в рубрике той или иной рецензии с объяснением причин отказа.
Не мне первому пришла в голову мысль, что Пелевин пишет одну большую книгу, единое повествование.
Если заменить практикующего буддиста на какого-нибудь воодушевленного марксиста — то получим пару дюжин историй, начиная от подобия "Трехгрошового романа" Брехта до аллюзии на "Красную звезду" Богданова — по результатам прочтения которых в памяти у потребителя должен всплыть текст "Капитала" Маркса. И чтобы все четыре тома "распаковались" одновременно — персонажи книг будут постоянно разъяснять читателю единственно верное учение.
Очередной фрагмент голограммы представлен в двух книгах. Путь в нирвану станет немного отчетливей.
Что хорошего можно о нём сказать?
Во-первых, здесь есть сюжет — причем с парой финтов. Может быть, и не таких оригинальных, но ведь не первое произведение Пелевина я читаю, далеко не первое. Минимум три линии развития событий — и целая куча "отрывков". Сочетание событий античности и современности — работает, однако для всех мало-мальски читавших историю кризиса Римской империи III-го века — будет слишком много предсказуемого :)))
Во-вторых, есть добротная работа над персонажами. Героиня — при том громадном количестве идеологических пассажей, которые приходиться воспринимать сквозь призму этой женщины — остаётся живой, делает выбор, даёт миру право на существование. Мышление нечеловеческих сущностей здесь выносится за скобки, есть разве что пара намёков, зато присутствует целая пачка эффектных зарисовок. А сделаны они с натуры или обработаны яркие персонажи социальных сетей — так ли это важно в мистическом тексте?
В-третьих, автор не изменил своим обществоведческим штудиям, и сколько-то ярких социальных наблюдений можно прочесть в репликах персонажей. Например: "Каждый американский Social justice warrior, выступающий за свободную раздачу долларов американцам, на самом деле просто microslaver, глобальный рабский микроплантатор, предлагающий переложить трудовое бремя на пеонов из остального мира, где имеют хождение доллары. А хождение они там имеют строго потому, что любая попытка заменить их чем-то другим кончается ударами ракет «hellfire» с дронов. Про это мог бы многое рассказать покойный полковник Каддафи. Поэтому для внешнего мира нет большой разницы между американскими SJW и пилотами штурмовиков и дронов. Карма у них общая, хотя пилоты в чем-то честнее. Но самое трогательное, что бывает – это колониальная интеллигенция, внедряющая заклинания и ритуалы левых американских активистов среди работающих за доллары туземцев – и называющая это борьбой за прогресс…"
В-четвертых — есть новая порция русско-английских каламбуров и шуточек, разной степени остроумия, равно как переделок известных фраз. "Я подняла глаза и в очередной раз прочла: THE BIG OTHER IS LISTENING!"
Чего нет, но хотелось бы?
Не пахнет, к сожалению, целостной социальной моделью, вроде оффшарного взаимодействия людей и орков.
Нет выдуманного направления искусства, или же иронично описанной отрасли креатива. Да, прилетает коучам с архатами-трансгендерами, но ведь в который раз?
Не видно препарированной социальной прослойки. Или детально разобранного обычная. Или — духа времени. Наброски есть, а картина не складывается.
Из-за этого стандартные фишечки кажутся слишком повторяющимися.
Были уже "вращающиеся дервиши смерти". Стали смертники с поясами шахидов, которые хотят взорвать уникальный артефакт.
Были уже и разговоры с мертвецами, и таинственная яхта в море, и близкие олигархам люди. И сожаления-негодования по поводу Союза были много раз — просто теперь они в кубинских декорациях. И даже серый гравий, на котором танцевал юный Элагабал — он ведь прибыл из японских "садов камней" при дорогих ресторанах, из "Бэтмана Аполло"...
Аналогично с идейными пассажами. Когда черт знает какой раз читаешь аллюзии на платоновскую пещеру, освещенную огоньком буддизма — это начинает надоедать.
Чем же "Непобедимое солнце" отличается от "марксисткой мозаики" литературы начала 20-го века?
Тогда все было максимально плотно привязано к обстоятельствам и к миру вокруг людей. Прибавочная стоимость, продолжительность рабочего дня, профсоюзы и кружки подпольщиков — именно они давали персонажам как бы право на свое мнение, на революцию.
У Пелевина строго наоборот. Все обстоятельства, которые он с дотошностью бытописателя каждый раз вытаскивает их интернетовских потоков суеты — равно как и очередные пересказы благородных истин — служат лишь одному. Созданию того странного, возможно, буддийского, настроения, которое должно быть у человека, отрешенного от мира, и одновременно живущего в нем.
Будто автор всеми силами стремится опровергнуть известную фразу: "Жить в обществе и быть свободным от общества — нельзя".
Вот русскокультурный буддист снова и снова уводит читателя во внутреннюю миграцию, Монголию, миграцию, Монголию — и это одно и то же...
Итого: для Пелевина — средний по уровню текст, который куда сильнее "5П", или "Т", но явно не дотягивает до романов "Ампир V" или "S.N.U.F.F."
Это перекачанная водой повесть о путешествиях во времени, которую можно сократить до хорошего, годного рассказа на два авторских листа.
Нет, в тексте есть экспозиция, кульминация, развязка — если брать силуэт произведения, не присматриваться к деталям, то всё хорошо.
Проблемы начинаются, когда вчитываешься.
С первых страниц в дело идут тиски, гидравлические прессы, прижимы, струбцины и упоры — автор выжимает слезинку читателя. Капельку сочувствия.
Потому как главный герой — подросток — болен раком, начинается курс химиотерапии, и скоро он облысеет. Рвота, безнадежность, попытка сохранить прежний образ жизни. И первая любовь, которая приносит ему немного наркотиков для обезболивания.
А вокруг Британия середины 80-х, какие-то школьные отморозки, равно как дети очень богатых родителей и сам герой — он талантливый в математике парень, сын известного ученого (Ныне покойного. Рак).
Кажется, что вот все скоро закончится — он придет к себе домой, поговорит о пустяках с матерью, докажет единственную в своей жизни теорему, и умрет, отвернувшись к стене. Теорему, понятно, исторического масштаба.
Но нет. Возникает пришелец из будущего, из 21-го века. Это вполне взрослый и здоровый главный герой, что стремится спасти любовь всей свой жизни — ту самую девушку, с которой вот только начали налаживаться отношения.
Основное авторское дополнение на громадном древе сюжета хронопутешествий — это необходимость спасти именно эту девушку, именно её версию из бесконечных вариаций. А расщепить вселенную можно буквально одним словом — и ты уже не будешь спасать ту самую, а просто еще одну. Надо станцевать на острие иглы — договориться с собой молодым, войти в доверие к будущей его любви, убедить группу друзей себя-молодого, что все реально, и он/ты не хитрый жулик. При том не допустить слишком больших утечек информации, которые удвоят мир.
И еще надо стереть память себе молодому. Иначе петля, парадокс, и, опять-таки расщепление миров, которое скроет любовь всей жизни под грудой вероятностей.
На фоне "социально реалистичных" зарисовок из жизни 80-х — это вполне удаётся. Перед кульминацией, конечно, ждешь финта, причем какое-то особо странного. Когда десятком карманных чудес покупается вера полудюжины подростков — могут быть любые последствия. Можно взорвать половину страны, а можно — пришпорить прогресс в генетике. Слишком уж похожи эти подростки на расходный материал теракта.
Но автор делает все, чтобы временная петля осталась личным, персональным делом главного героя.
Превращение хорошего рассказа в книгу — имело два рода последствий.
Во-первых, это попытка передать дух времени, добротность которой, увы, я не могу оценить. То есть взрыв "Челленджера" (один из примеров, которыми старший доказал своё происхождение из грядущего) — да, был. Музыкальные группы, марки машин и все прочее — в эпоху интернета это все вытаскивается из виртуальных закромов и расставляется по полочкам. Но где кончаются усредненные зарисовки и начинается аккуратная школьная чернуха, которой автор пугает читателя? Мне сложно сказать. Эмоциональный фон первой любви автор обеспечил, ощущение не здешнего времени/места — достиг. Аналогия с британскими фильмами 80-х — вроде как ощущается. Но сколько там выдумки — кроме "Подземелий и драконов", в которые увлеченно играет компания, и которыми автор пытается задобрить читателей своих фэнтези-книг :) — об этом пусть судят историки.
Во-вторых, вода с мылом. Полдюжины лишних эпизодов, связанных с болезнью, полдюжины со школой, полдюжины необязательных отступлений. Причем химиотерапия главного героя — не приводит к тому, что его быстренько запирают дома, стеречь свой просевший иммунитет. А уж дискотека, на которой зажигает лейкозный больной, вызывает недоверие. Нет, "химию" переносят с очень разной степенью разрушения организма, такое тоже может быть. Но посвящать первые пятьдесят страниц книги онкологическим рассуждениям, чтобы потом вот так заставлять героя танцевать на вечеринке? Мелодрама с перебором.
Ответом, возможно, будет то, что "Убить одним словом" — лишь одна часть из трилогии. И все книги в ней помечены 2019-м годом.
Почему-то захотелось увидеть все три вещи, упакованные в одну книгу, страниц в четыреста объёмом.
Итого: тот случай, когда место книги хочется увидеть рассказ в стилистике "цветной волны", он будет очень хорош. Вот прямо — премия года за "короткую форму". Книга же — для любителей хронопутешествий и мелодрам — играет в своём жанре, как средне-крепкая ремесленная работа. Роман для чтения в поезде или других способов убить время....
Вы представляете книгу "Павка Корчагин — 8" — с тем же накалом, кипением страстей и острыми взглядами на мир, что в "Как закалялась сталь"?
Я — не очень.
Проще представить финал дряхлеющей франшизы, где авторы аккуратно вставляют обязательные политкорретные фишечки (в данном случае — конца 30-х годов), и мало что помнят о содержании первой книги.
Так и с "Агентом влияния".
Уж сколько лет Гибсон пытается разрабатывать тонкие вопросы взаимодействия человека с искусственным интеллектом. И много получалось.
Но здесь череда намеков и умолчаний будто облекает пустоту.
Да, есть прототип ИИ, который поддерживают из параллельного мира.
Да, есть героиня, которая волею судьбы вступает в союз с этим прототипом.
Но кроме плутовских уверток и шпионских фокусов — что присутствует в их отношениях? Дружба, спасение от одиночества? Как-то не очень просматриваются там эти чувства. Смягчение грядущего кризиса? Кхе-кхе.... Мягко говоря, героиня имеет к этому очень косвенное отношение. Седьмая вода на киселе в сравнении с этим отношением — концентрат "царской водки".
Автор еще может создать ощущение начала интриги, конструирования большой истории, но, увы, ни развития, ни достойного финала там нет.
Вместо оформления неожиданных концепций — идет беспощадная полилота, и автор примеряет маску юного активиста.
Русские хакеры? Куда без них. Выборы Клинтон — тем более. Характерно, что эта развилка уже в который раз привлекает фантастов, и фигура женщины-президента воспринимается знаковой. Но тут автор выступает твердым демократом, придерживающимся линии партии, то есть не будь русских хакеров, история развивалась бы по лучшему пути...
Разумеется, подкорректирована фигура злодея, который в будущем, дальше, чем через сто лет, строит свои козни.
"— Русский, только не из эмигрантов-олигархов, а из семьи советских функционеров. Клептарх плюс нечто иное.
– А в чем разница?
– Всегда держится в тени. Не хвастается ни богатством, ни влиянием. Не устраивает приемов. Не бывает на мероприятиях за пределами Квадратной мили, да и там бывает не на многих. Абсолютно человек Сити. И даже там его деятельность самая глубинная, наименее прозрачная.
Недертон помнил, как Лоубир объясняла Флинн про клептархию. По ее словам, Сити задолго до джекпота превратилось в полуавтономное криптогосударство, наименее демократический элемент выборного британского правительства. Такой уникальный статус, сказала Лоубир, помог ему пережить крушение демократии, что вместе с опытом в отмывании денег привело ко взаимовыгодной синергии с эмигрантским сообществом олигархов, по большей части русских. Их, в свою очередь, привлекли в Лондон метакриминальные финансовые тайны Сити плюс богатая культура личных благ для тех, кто этими тайнами овладел.
– Похоже, господин себе на уме.
– Абсолютно закрытый, – сказал Лев. – Совершенно другая эра."
Но самое смешное — это как был разрешен кризис. Данного злодея просто не стало. Обедал он в ресторане, а там раз — и кладовка вместо кабинета. И хотя надвигался вроде как обострение, есть конфликт интересов, его сторонникам налили по чарочке очень хорошего коньяку и они успокоились.
Нельзя обойтись без Китая, но он показан, как абсолютно закрытая, закукленная в себе система.
На этом фоне автор не упускает возможности сказать несколько хороших слов о Государственном департаменте США.
Во времена "Нейроманта" Гибсон смог найти очень верный подход к описанию войны (а в начале 80-х у многих по привычке вставала шерсть на холке). Война — была. Это — прошлое. Противостояние с Союзом было вынесено за скобки, и какова бы не была в нем позиция лично Гибсона — в тексте это смотрелось очень корректно.
Такое впечатление, что за годы, прошедшие после выхода первой части цикла (т.е. "Периферийных устройств"), автор куда острее стал ощущать кризис Запада, но причины этого кризиса и средства борьбы с ним — утратили реалистичность в его понимании. Проще работать со сказкой и заниматься тем, что хорошо получается: описывать нестандартные применения редких вещей.
Единственным, имхо, интересным социально-политическим конструктом во всей книге стало опасение клептархов по поводу вмешательства в параллельные миры-срезы: если низовые специалисты каждый раз обеспечивают там поражение клептархии, то это несет угрозу их собственной власти.
Что автор мог бы сделать киберпанкового, но фактически не потянул — это оценка человека искусственным интеллектом. Не по словам или отдельным жестам, а по сумме совершенных за жизнь поступков, принятых решений. По случайным капризам за последние десять лет и по тому, как закатилось за диван зеркальце — дюжину лет назад. А то, что человек произносит прямо сейчас, это по большей части такое же техническое действие, как текущая дефрагментация диска у компьютера.
В остальном — это вполне рядовая повесть (не роман!), которую а могу рекомендовать только людям, принципиально не пропускающим ни одной книги У. Гибсона.
В «Бродягах Дхармы» не происходит никаких глобальных событий. Рей Смит, вроде бы, бесцельно путешествует автостопом и в товарных поездах от Тихого океана в Калифорнии до Атлантического в Северной Каролине. Вместе со своим другом Джеффи карабкается в горы или устраивает буйные вечеринки. И, вместе с тем, он идет путем Дхармы.
***
Чтобы понять этот роман, надо сначала заглянуть в Ваджраччхедика Праджня-парамита более известную на западе как «Алмазная Сутра», излагающую суть Запредельной Мудрости. Самая главная мысль этого трактата, созданного в III веке н.э., заключается в том, что мы все уже являемся Буддами и изначально пребываем в нирване. И только незнание данного факта порождает мираж существования в сансаре, жизни, порабощенной желаниями, гневом и прочими чувствами.
Человек, осознавший эту истину, давший обет действовать во благо всех живых существ и помогать им на пути просветления, именуется бодхисаттвой, а «Алмазная Сутра», фактически, представляет собой наставление по поведению, речи и образу мыслей вступивших на стезю бодхисаттв.
Правда, западное мышление сразу же обнаружило в сутре фундаментальное противоречие, которое попыталось разрешить с помощью разделения на абсолютную и относительную истины. Если для бодхисаттвы пребывание всех в нирване является не подлежащим сомнению постулатом, то, вроде бы, спасать уже никого не надо. Но с точки зрения относительной истины, не стоит избегать попыток просветить встречаемых на своем жизненном пути относительно иллюзорности их существования.
Все выше сказанное и составляет суть «Бродяг…». Рэй, путешествуя по Америке, встречает других бодхисаттв, исключивших себя из потока «повседневной» жизни, и в любой подходящий момент пытается обратить в свою веру окружающих.
***
Человек воспроизводит себя на четырех уровнях – как физическое существо, в кругу близких и друзей, в обществе и, если повезет, в истории. Самое интересное, что история помнит только «отличия». Миллионы безликих яппи, окружавших Керуака, живших нормальной повседневной жизнью канули в Лету, а память о бродягах, чей образ жизни подвергался всеобщему осуждению, осталась. Может быть потому, что медитация – обязательная практика любого бодхисаттвы – это умение выстраивать длительные размышления. Размышления, требующие не только определенной суммы знаний, но и умения развивать их. В истории остались не просто имена Керуака, Алена Гинзберга, Гэри Снайдера, выведенные в романе под псевдонимами Рэя Смита, Альвы Голдбука, Джефи Райдера. Осталось их творчество, осталось творение взгляда на жизнь.
***
Погружаемся в роман.
«Я вспомнил строку из Алмазной Сутры: «Твори благо, не думая о благотворительности, ибо благотворительность, в конце концов, всего лишь слово». В те дни я был убежденным буддистом и ревностно относился к тому, что считал религиозным служением. С тех пор я стал лицемернее в своей болтовне, циничнее, вообще устал. Ибо стар стал и равнодушен... Но тогда я искренне верил в благотворительность, доброту, смирение, усердие, спокойное равновесие, мудрость и экстаз, и считал себя древним бхикку в современной одежде, странствующим по свету (обычно по огромной треугольной арке Нью-Йорк — Мехико — Сан-Франциско), дабы повернуть колесо Истинного Смысла, или Дхармы, и заслужить себе будущее Будды (Бодрствующего) и героя в Раю. Я еще не встретил Джефи Райдера, это предстояло мне на следующей неделе, и ничего не слышал о бродягах Дхармы, хотя сам я был тогда типичным бродягой Дхармы и считал себя религиозным странником.»
Эти строчки как нельзя лучше характеризуют главного героя повествования – Рэя Смита — философа, мыслителя, поэта и просто бродягу, которому не сидится на одном месте.
Под стать ему и его друг.
«Детство Джефи Райдера прошло в восточном Орегоне, в лесной бревенчатой хижине, с отцом, матерью и сестрой, он рос лесным парнем, лесорубом, фермером, увлекался жизнью зверей и индейской премудростью, так что, ухитрившись попасть в колледж, был уже готов к занятиям антропологией (вначале), а позже — индейской мифологией. Наконец он изучил китайский и японский, занялся Востоком и обнаружил для себя великих бродяг Дхармы, дзенских безумцев Китая и Японии».
Но он был еще и поэтом и переводил на английский китайцев и японцев. На всем протяжении романа то и дело попадаются в его изложении фрагменты из поэмы Хань Шаня «Холодная гора» (строчка из которой дала название этой рецензии).
Хань Шань тоже, между прочим, весьма интересная личность, далеко не случайно появившаяся на страницах романа.
Будучи китайским ученым, он устал жить в большом городе и удалился в горы.
«Изредка Хань Шань спускался с Холодной Горы в своей одежде из коры деревьев, приходил на теплую кухню и ждал пищи, но никто из монахов не кормил его, так как он не хотел принимать устав и медитировать трижды в день по удару колокола. Понимаешь, почему у него тут... вот послушай, я тебе переведу, — и, заглянув ему через плечо, я стал следить, как он читает по крупным птичьим следам иероглифов: — «Вверх иду по тропинке Холодной Горы, вьется тропинка все вверх и вверх, в длинном ущелье осыпь и валуны, широкий ручей, изморозь на траве, влажен мох, хоть дождя и не было, сосна поет, но ветра нет, кто порвет путы мира и воссядет со мною среди облаков?».
***
В романе много слоев – слой «Алмазной Сутры», слой повседневных реалий, слой безумной жизни битников и хиппи конца пятидесятых, когда еще не началась вьетнамская война, слой поэзии Хань Шаня. И осыпи, и валуны, и изморозь на траве, и влажный мох будут во множестве присутствовать на страницах «Бродяг…», устраивая перекличку с древним китайским отшельником.
И даже Чжуан-цзы, похлопывающий себя по пузу и видящий вещи такими, какие они есть на самом деле, тоже прокрался в текст под видом безостановочно болтающего Генри Морли. И это не говоря о намеках на Вийона с его прошлогодним снегом или точку сборки от Кастанеды.
Керуак действительно великий писатель. Его паутина слов затягивает. В происходящее не просто веришь, хочется погрузиться в него с головой. А описываемое настолько заразительно, что то и дело ловишь себя на мысли, а не бросить ли все к какой-то там матери и, нагрузив на плечи рюкзак со спальным мешком, отправиться изучать близлежащие горы и леса. Сидеть под сосной, слушая звуки леса, и все глубже и глубже погружаться в медитацию, чтобы открыть новую истину или понимание, или на худой конец, просто сочинить хокку.
***
Закончу свои заметки фрагментом о китайских быках, круговороте бродяг в природе.
«Кстати, глянь-ка, это знаменитые «Быки». — Это была серия китайских картинок, типа комиксов: вначале юноша отправляется в горы, с посошком и котомкой… на следующих изображениях он встречает быка, пытается приручить его, оседлать, наконец приручает и ездит на нем верхом, но потом бросает быка и просто сидит, медитируя под луной, потом спускается с горы просветления, и вдруг на следующей картинке не нарисовано абсолютно ничего, а дальше — цветущие ветви, и на последней картинке юноша, уже не юноша, а толстый старый смеющийся волшебник с большим мешком за спиной, просветленный, входит в город, чтобы напиться там с мясниками, а новый юноша отправляется в горы с посохом и котомкой.
— Все повторяется, все через это проходят, ученики и учителя, вначале надо найти и приручить быка собственного сознания, потом отказаться от него, наконец постигнуть ничто, как показано на этой пустой картинке, и, постигнув ничто, постичь все — весеннее цветение деревьев, а затем спуститься в город, чтобы напиться с мясниками, подобно Ли Бо. — Мудрые были картинки, они напомнили мне мой собственный опыт: сперва я приручал собственное сознание в лесу, потом осознал, что все пребывает в пустоте и бодрствовании, и не нужно ничего делать, а теперь напиваюсь с мясником-Джефи. Мы послушали пластинки, перекурили и пошли опять рубить дрова».
***
А окончательно закончу — небольшим размышлением о 5%.
Это минимальный уровень энтропии, который позволяет системе хоть как-то развиваться. Если брать социум, то в нем всегда найдутся люди, не подчиняющиеся общим правилам, выходящие за очерченные рамки. Возможно, это заложено в генах, возможно – дефекты социализации. В оксфордской классификации они – «коты», которые гуляют сами по себе. И Кристофер Маккэндлесс, послуживший прототипом ГГ в фильме Шона Пенна, и даже Джоан Роулинг, которая, вместо скромной жизни секретарши, выбрала два года упорного труда по написанию романа и затем пережила 12 отказов в его публикации – все это примеры тех самых 5%.
И вы вполне можете пригласить рабочего для косметического ремонта, или встретиться с домохозяйкой в магазине, или пройти мимо наркомана (с котом), даже не подозревая, что музыка первого, стихи второй (Эмили Дикинсон) и книга третьего останутся в истории и повлияют на следующие поколения.
Не столь уж важно, кем были битники на самом деле и чем занимались. Они сумели передать свой образ жизни, мысли, книги будущему. И пусть потомки, включая их в мейнстрим все упростили и, возможно, исказили, главное – они это сделали.
Я полностью согласен, что наши представления о прошлом могут сильно расходиться с имеющейся тогда реальностью. Да, мы берем только то, что более подходит к настоящему времени. (Или другой вариант, восхищаемся самоотверженностью кого-то, чтобы самому этим не заниматься). Но эти крайности прошлого расширяют границы сегодняшнего, тем самым работая на закон Эшби: «устойчивость системы пропорциональна накопленному в ней многообразию».
На западе это давно поняли и даже битники (как в романе) получали гранты на изучение средневековой японской поэзии.
Есть чисто жанровые романы, авторы которых не претендуют на что-то большее, но в текстах легко разглядеть триумфы и катастрофы, ожидающие персонажей.
Чтобы не утонуть в ворохе книжных примеров, начну, пожалуй, с картины Маковского "Вечеринка"
.
На этой сходке — полулегальной, потому и "вечеринка" — легко узнать фракционеров, отщепенца, юную энтузиастку, вроде как лидера кружка и чуть ли не "старых большевиков".
А революции еще нет, XIX-й век на дворе.
Так и с "Углями войны".
Есть яркое и краткое описание того, как достигли перелома в решающем сражении — ядерной бомбежкой разумных джунглей. Причем люди были на обеих сторонах, корабли с ИИ были по обе стороны, самые разные инопланетяне сражались и там, и там.
По сути своей это военное преступление — но оно совершено, и одна из сторон сдалась.
Проходит несколько лет.
Та офицер, что отдала приказ — теперь скрывается под чужим именем, пишет стихи и пытается наслаждаться круизом. Правительство разыскивает её, официально во всем виновную и всю такую нехорошую.
Разумные корабли — или заработали стойкую антипатию к войне ("Гончая собака"), или задушили в себе всё человеческое (а они частично люди, есть сколько-то клеток мозга в их мыслящих центрах).
В галактике — неустойчивый мир. Какие-то агенты перебрасывают партии оружия повстанцам, причем войну не объявляют. Эскадры "линкоров" маневрируют по системам — и все понимают, что если дела пойдут криво, придется начинать вторую серию конфликта, просто немного в другой конфигурации.
.
Это очень знакомый по земной истории сюжет. Недоигранная война. Причем финал её слишком внезапный, чтобы победители и проигравшие согласились с тем, какие им достались роли.
Представим, что в сентября 1939-го патриотически настроенный полковник де Голль составляет натуральный заговор и в самом начале октября — нет, не берет власть, а организует такую цепь провокаций, что "Странная война" превращается в настоящую, и французские войска идут в наступление. Вполне возможно, это приведет к краху Германии (там все висело на волоске) и сохранению Франции среди великих держав. Но предпосылки Второй мировой — избыточное количество зон разделения труда, неадекватность массы политиков, отсутствие механизмов глобального контроля — вполне сохранятся. То есть через два-три года можно было бы получить вспышку дикого конфликта, к примеру, между Британией и США, или между СССР и Британией.
При этом сам де Голль был бы показательно проклят тогдашним французским политикумом, его бы смешали буквально с грязью, оплевали и, вероятно, довели бы до тюрьмы. За военные преступления.
.
На фоне странного и болезненного милитаризма — есть интернациональный "Ночной дозор" "Дом возврата", куда могут вступить разумные существа всех рас и народностей, и даже звездолеты. Глактическое МЧС на добровольных началах: если устал сбивать корабли, теперь можешь их спасать, бросаясь на сигнал SOS. Старые грехи забываются, но слишком уж военная дисциплина царит в этом гуманитарном ордене. Капитан корабля знает, что за потерю в экипаже — в результате несчастного случая, который не так легко было предусмотреть — её разжалуют, в другую команду не возьмут даже "матросом", и она вынуждена будет стать отшельницей. При этом вроде как её прапрабабка заново основала "Дом возврата", вдохновившись описаниями действий ныне исчезнувших инопланетян.
.
За подобными отношениями — читается постепенное превращение "Дома возврата" в еще одну политическую силу. Есть постоянный приток добровольцев, есть набор кораблей, баз, технологий. Надо окончательно выстроить систему управления и заявить о себе, как о самостоятельном игроке. А для этого устранить потенциально неуправляемые фигуры — вроде этой женщины-капитана со слишком громким предком. Не, не через заговор. Просто подождать косяка (а на миссиях всегда бывают косяки) — и по всей строгости устава её.
.
Вокруг артефакта исчезнувшей цивилизации проходит несколько боев между старыми товарищами, несколько разговоров между старыми врагами.
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
А внутри артефакта с планету величиной — целый флот разумных кораблей, которые теперь будут слушаться "Гончую собаку". Потому что она дает цель их существованию, и признана достойной этой цели. Всеобщего мира. А "Гончая собака" будет слушаться своего капитана. Правнучку основателя ордена...
И теперь по всей галактике спокойствие настанет — в каждой системе будет по несколько кораблей, сильнее всех мыслимым землянами линкоров, которые железной тентаклью принудят к миру.
.
Помните старый рассказ Генри Каттнера, когда к двум враждующим мексиканцам прилетел инопланетянин? Заставил пожать друг другу руки, сказать слова мира, а потом улетел. Но колодец, из-за которого шла перестрелка — всего один. Воды мало. Названные братья перекурили по сигарете и разошлись — каждый за своим оружием.
Представьте, что пришелец этот никуда не улетит? Но и второго колодца не выроет. Кто из "братьев" будет жив в следующем году? Тот, кто первым обвинит соседа в нарушении мира и обольет грязью, лучше спровоцирует надзирателя. Война клинков сменится войной доносов.
И так будет долго-долго...
.
Не смотря на все ужасы, которые просвечиваются сквозь текст — посыл автора просто и понятен. "Война — это плохо" Она калечит, уродует, развращает, ожесточает, унижает и топчет. Под эту идею сконструированы практических все персонажи — ветераны и/ или пацифисты. Все в той или иной степени травмированы, и даже если только взяли в руки оружие, чтобы убежать от войны, то могут быть убиты по ходу пьесы. Милитарист выведен ущербным служакой, который даже своего сына не может нормально воспитать. Сюжет сконструирован так, чтобы избежать лишних вопросов, и развивается весьма бодро — большое спасибо автору, что он не стал растекаться мыслью по Иггдрасилю. При том есть нагнетание интриги, кульминация и развязка. Есть аккуратные отсылки к вестернам, "Аватару" и "Звездным войнам". Иногда они становятся менее аккуратными и уже неотличимы от штампов. В наличии эффектные описания космических битв.
Эта книга — тезис. Утверждение. Манифест. Такие тексты не содержат вдумчивого рассуждения "а что решит та сторона", как чайник с кипятком не может содержать в себе пачку мороженного. Слишком все прямолинейно и горячо. Подобные книги нужны, и они периодически будут появляться в фантастике, потому что мечта о мире — достойная мечта, и она свойственна всем людям. И в чистом виде — строго по отношению к объекту обвинения — с автором можно согласиться. Война сама по себе — это плохо. Главное, чтобы мир не был еще хуже.
Но про ужасы мира напишут другие люди.
Итого: романтический триллер о всеобщем торжестве пацифизма. Хорошо идет с молодым вином, но тут главное — не трезветь :)
облако тэгов
