КИНОрецензии

Еще пару недель с хвостиком, и пройдет почти год, как я ничего не писал в своей колонке. И еще столько же потребуется, чтобы сказать: "я не писал никаких отзывов на фантлабе уже целый год". Печальны такие плоды пустующего слова лишь для меня самого, т. к. отзывы на книжки пишу слишком разные по качеству, а рецензии на кино так вообще получаются удачными в моем исполнении скорее в порядке исключения. Тем не менее показалось значимым начать с констатации очевидного, заметного по банальному сравнению датировок настоящего и предыдущего постов в колонке.

Ведь молчание было жертвой, на которую я пошел из-за, как всегда, сторонних, внешних, карьерных и прочих обстоятельств. Тягости мира снаружи побуждают многих из нас либо к большим, либо к малым жертвам. И очень кстати, что, при некотором (постоянном? временном?) торможении в процессе (само)жертвования, я успел пересмотреть во второй раз фильм "Песнь дьявола" (2016)*. Который, по традиции отечественных переводов фильмовых заглавий имеет не много общего с оригинальным наименованием: "A Dark Song" (2016). Не думаю, что данная кинокартина совсем не известна русскоязычному (и вообще какому угодно язычному) зрителю. В конце концов "Песнь дьявола" с той или иной регулярностью попадает в различные топы или списки советчиков интересных хорроров и триллеров. Но на фантлабе каких-то публикаций по фильму я не разглядел. Поэтому немного рассказать о нем, особенно в контексте жертв, жертвоприношений и насилия, на мой взгляд, самое то. И не самый дурной способ вернуться в комментирующую обойму.

Надо признать, что в большинстве отзывов, комментариев и рецензий, которые наличествуют по фильму, уже были указаны основные достоинства (которые для некоторых разочаровавшихся зрителей — недостатки) картины. И о них же собираюсь сказать и я, просто с несколько смещенным акцентом. Итак, во-первых, многие отмечают смешанную жанровую характеристику "Песни дьявола": вроде бы хоррор, но не до конца, мистика, но не во всем, триллер, но не в начале, и т. д.:

цитата

"Драма? Триллер? Хоррор? Лайам Гэвин в своей истории умудряется ловко балансировать на стыке разных жанров, причем не проходясь по верхам, а вполне умело применяя приемы того или иного направления. Ситуацию главной героини можно трактовать как серьезную семейную драму, ведь она готова пожертвовать практически всем, даже собственным достоинством, ради малейшего шанса вновь повидаться с сыном. Подобная боль и связанные с ней ощущения знакомы многим, поэтому сопереживать ее решению отнюдь не сложно, каким бы странным оно не выглядело. Фильм работает и на уровне триллера, так как грамотно расписывает непростые взаимоотношения двух типажей личностей, а атмосфера нагнетается создателями от одной сцене к другой. За столкновением неприкаянного грубияна, деспота с ранимой душой, и тихой, но мужественной матери наблюдать не менее интересно, чем за возможным появлением призраков или ангелов-хранителей..."

цитата

"В конкретном случае перед нами, я бы сказала, религиозно-этнографический и философско-мистический эксперимент, где создатели пытаются нас не столько напугать, сколько через детальное (насколько это возможно) воссоздание магического обряда помочь главной героине найти путь исцеления своей души. 'Песнь дьявола' — фильм для философов и педантов, а, может быть для педантичных философов, которым более важен внутренний мир героев и наиточнейшее воссоздание обряда египетского мага Абрамелина... Если кто-то из зрителей хочет испугаться, то вам совершенно не сюда. Поскольку из пугающих моментов я бы назвала только два: когда в темноте неожиданно-ожидаемо появляются различные человеческие фигуры, и призрак дыма (виден дымок от сигареты, а самого курильщика нет). Этот момент, очевидно, может быть страшен мне, поскольку в около мистической периодике я читала о подобном случае, произошедшем в Ирландии (должно быть, авторы фильма тоже). Собственно страхи и ужасы на этом заканчиваются"

Наверное, наиболее точно (что будет практически спойлером) фильм можно описать следующим жанровым образом:

Помимо жанрового многообразия, отозвавшиеся о фильме так же подчеркнули, что и при "дистилляции" от различных "примесей" собственно хоррор-элемента, этот самый фильм-ужаса как-то не так пугает, не так ужасает. В общем, старается быть не типичным скримером. Это и хорошо, и плохо, в зависимости от типа зрителя. Кому-то отсутствие типичных "пугалок" в фильме ужасов лишает подобную картину ее родовой уникальности и целенаправленности, т. е. делает ленту бессмысленной:

цитата

"Наверно сразу же стоит сказать, что относительно основной жанровой составляющей, а именно возможности как следует напугать зрителя, фильму практически нечего предложить, так как он обращается к зрителю совершенно иными повествовательными идеями"

А для кого-то, наоборот, картина становится в разы осмысленней и ужасающей благодаря новым (относительно новым, для жанра) нарративным приемам:

цитата

"В фильмах ужасов особо ценю атмосферу, пожалуй, как и любой другой искушенный в этом жанре зритель. Данная картина, по моему мнению, во многом выигрывает в этом аспекте благодаря тому, что действие в фильме происходит в замкнутом пространстве. Конечно, одного этого элемента не всегда достаточно для создания достоверной иллюзии того, что зритель выступает непосредственным свидетелем разыгрывающийся на экране сцены. И тут имеется в виду не уровень реализма, которому соответствует происходящее в фильме. Наоборот, зачастую хорошие хорроры в моем понимании — это успешное замещение реального мира вымышленным"

Отдельно отмечу, перебивая самого себя по ходу основного комментирования: кроме темы жертвы (и жертвования), которая меня в последнее время особенно привлекает, отдельным поводом обратиться именно к "Песне дьявола" как к предмету рецензирования стала реакция другого человека. Того, с кем я недавно и посмотрел повторно картину, заранее предупредив, что этот фильм не особо пугает, что это и не хоррор вовсе и т. д. И реакция эта была следующей: отсмотрев за относительно короткий срок несколько старых, классических, и новых, современных, ужастиков, именно "Песнь дьявола" показалась этому со-зрителю наиболее пугающей. Т. к., по самоописаниям, данная картина действовала тоньше остальных: влияла на старо-давние кошмары смотревшего, которые вспомнились по ходу просмотра фильма. Таким эффектом не каждое кино сможет похвастать. Не пугающие эффекты, но тревожная, мрачная, гнетущая атмосфера, где, кстати, находится место и двум-трем классическим скримерам. Но, наверное, один из самых пугающих эпизодов происходит не на визуальном, а на аудиальном уровне. В сцене

Но главное достоинство фильма, помимо до блеска отполированных "строительных лесов" в лице жанрового инструментария и иже с ним, зашито в его содержании. И тут, как мне кажется, не все уловили, что и оккультная составляющая — лишь только обертка или даже наживка (обманка) для гораздо более интимных и глубинных тем. Более того, даже психологическая линия как бы очищения и (или) выздоровления главной героини, Софии, представляет один из смысловых слоев картины. И, как мне представляется, для расшифровки этого слоенного семантического пирога может пригодиться Рене Жирар с теорией миметического насилия**. Но начнем изложение в том порядке, которые зачастую предлагается в различных отзывах и комментариях с рецензиями на "Песнь дьявола" (далее — спойлеры!).

Повествование в картине разворачивается следующим образом. София в исполнении Катрин Уокер со второй попытки договаривается со странным и не особо приятным Джозефом***, роль которого отыгрывает Стив Орам, маминым оккультистом из Сетей, о проведении ритуала. Притом цель героини — зачем ей ритуал? — раскрывается далеко не сразу:

Всю теорию французского мыслителя, со множеством ее ответвлений в иные сферы и дисциплины социально-гуманитарного поля, можно свети к нескольким элементам: подражание (мимикрия), козел отпущения и силе

О подражании:

цитата

"...ключевое для моей гипотезы слово: подражание. Биологически обусловленные потребности, общие для животных и людей, неизменные в силу своей связи с постоянными объектами, нужно отличать от желаний и страстей, свойственных исключительно человеку. Страсть возникает тогда, когда наши смутные желания обретают очертания благодаря модели, которая служит примером для подражания и показывает нам, что мы должны желать. Моделью может быть и общество в целом, но чаще это отдельный человек, которым мы восхищаемся. Наблюдая за окружающими людьми, нетрудно заметить, что миметическое желание, то есть основанное на желании подражание, обуславливает не только повседневное поведение людей, но и важнейшие решения в жизни: выбор партнера, карьеры и жизненной цели. Желания и страсти имеют миметический характер не время от времени, а неизбежно и постоянно... Люди во всем мире сегодня заражены вирусом насилия, порождающим месть. Все эти случаи схожи друг с другом так как являются подражанием друг другу. Вот почему я говорю, что ключ к разгадке тайны насилия и конфликтов — это миметическое желание"

О козле отпущения:

цитата

"По мере своего распространения миметизм объединяет то, что ранее разделил. Он объединяет сообщество, настраивая его против козла отпущения, то есть жертвы, несправедливо обвиненной в беспорядке, на самом деле порождённом вирусным миметизмом. Миметическая теория помогает ответить на вопрос, почему в мифах жертвы всегда предстают как виновные, а сообщества как невинные. Данное положение вещей объясняется иллюзией, создаваемой распространением насилия. Мифы основаны на коллективных явлениях, которые вводят в заблуждение как самих создателей мифов, так и их аудиторию. В мифах не содержится критической оценки даже самых невероятных обвинений в так называемых эдиповых преступлениях: отцеубийстве, кровосмешении, скотоложестве, заражении болезнями и так далее. Мнимые «грехи» мифологических персонажей уж слишком сильно напоминают обвинения, выдвигаемые кровожадной толпой. Нельзя не заподозрить за ними ту же психологию"

О силе

цитата

"Миметическая теория показывает, что иудео-христианский нарратив — это не повторение мифа. Каждый раз, когда в Библии описывается коллективное насилие, рассказываемая история напоминает миф, однако в корне отличается от него содержащейся в ней интерпретацией. Мифы — это пассивное, а иудео-христианский нарратив — активное описание коллективной машины по производству козлов отпущения, то есть агрессивной, охваченной миметизмом толпы... Что такое жертвоприношение в древних религиях? Это попытка повторить примиряющий эффект коллективного насилия, заменяя изначального козла отпущения альтернативной жертвой. Что такое самопожертвование Христа? Это понять труднее. Нужно начать с того, как Иисус предлагает избегать насилия — а именно, покончить с миметическим соперничеством. Каждый раз, когда потенциальный соперник выдвигает неразумные требования, вместо того, чтобы отвечать ему тем же, нужно уступить; нужно попытаться избежать насилия, которое ведет прямиком к поиску козла отпущения. Это единственное правило Царства Божьего. Иисус соблюдал его до конца в мире, которому было на него наплевать. Он был один против всех. Его Слово обнажило скрытую правду об организующей роли козла отпущения, поэтому он был обречён на смерть, которой не искал, но которой не мог избежать, не подчинившись закону мира, закону козла отпущения"

Итак, перед проявлением рассуждения по аналогии (переноса мысли Жирара на кадры Лайама Гэвина) обобщим, что по французскому мыслителю картина общественного мира и души человеческой передаются следующим аналитическим нарративом: отношения между людьми выстраиваются на подражании, миметизме. Наши желания возникают не из нас самих, не из "ничто", а из социальной материи. Оттого желаемым становится нечто общее, за что возникает соперничество между многими. И даже сознательный отказ от миметизма приводит к "обратному" миметизму ("Если я отказываюсь пожимать вам руку и подражать вам, вы начинаете подражать мне, копируя мой отказ. Подражание вновь торжествует. Когда подражатель превращается в пример для подражания, а последний превращается в первого, подражание обретает новую жизнь благодаря отказу от него"). Сообщества древности и вплоть до наших дней отыскали один-единственный способ преодолевать перерастание каждодневного подражания во всеобщее насилие: ритуальная жертва. Обвинение невинного, его конечная сакрализация, позволяет случиться тотальному катарсису, общественному очищению от скверны. Например, Эдип, его самоизгнание и самоослепление, излечили Фивы. Но на самом деле механизм жертвоприношений — лишь обман, который в мире с высокими рисками, по типу нашего, уменьшает проявленность симптома, но не вылечивает болячку. И только прощение, т. е. отказ от мести и миметического насилия, позволяет устранить причину, а не только временно нивелировать следствие ("Если прежде Нагорную проповедь можно было считать оторванной от реальной жизни, то сегодня мы больше не можем себе этого позволить. Перед лицом наших все возростающих возможностей для уничтожения всего живого, наивность перешла на другую сторону. Теперь поддержание мира в интересах каждого. В глобализованном мире отказ отвечать насилием на насилие стал необходимым условием нашего выживания").

И теперь наконец-то вернемся к фильму.

София прошла нечто, очень сходное

Вот таким образом кинокартина о гностических темных практиках, психологических проблемах с элементами камерного триллера и налетами (ложными, к слову) артхауса преобразуется в нечто совершенно иное:

И как после этого не закончить настоящее размышление словами Рене Жирара?

цитата

"Есть два противоположных, хоть формально и подобных вида божественности: древний, берущий начало от действенности козла отпущения; и христианский, парадоксальным образом берущий начало от неэффективности козла отпущения и уничтожения ложных богов. В противовес частичным, временным, смертным и несправедливо обвиненным козлам отпущения... есть совершенный козел отпущения, одновременно человек и бог. В противовес несовершенным жертвоприношениям, чей эффект ограничен по времени, есть совершенное самопожертвование, которое кладет конец всем остальным"

_______________________________________________

* — на русскоязычных платформах указывается 2019 год.

** — Жирар обширно и, видимо, весьма не плохо (по качеству перевода) переведен и представлен на русском языке. Отдельно можно упомянуть, для общего и комментирующего ознакомления с философом-культурологом-литературоведом и т. д. специальный номер журнала "Логос", посвященный ему: https://logosjournal.ru/archive/2024/2842/

*** — отдельно стоит отметить, что по сюжету фильма у персонажа Стива Орава полное имя следующее: Джозеф Соломон. Наверное, из контекста исходя, эта фамилия, Соломон, маркетинговая выходка сетевого мастера оккультизма. Но интересно, что Жирар в своих трудах рассматривал через миметическую теорию и истории о судах библейского Соломона. Например:

цитата

Мои собственные размышления о жертвоприношении с самого начала питал неисчерпаемый текст о Соломоновом Суде. Чтобы разрешить спор двух проституток о том, которая из них является настоящей матерью ребенка, Соломон приказывает разрубить того мечом и отдать каждой из женщин по одной половине. Уступая ребенка своей сопернице, добрая проститутка кладёт конец миметическому соперничеству, причём не посредством предложенного Соломоном метода (кровавого жертвоприношения, на которое согласилась другая), а посредством любви. Она отказывается от своих притязаний на предмет спора. Так же как Христос принял смерть, чтобы человечество отказалось от жестоких жертвоприношений, так и добрая проститутка жертвует своим материнством, чтобы ребёнок остался жив

Аннигиляция, Великобритания — США, 2017.

В поисках подобия.

Фильм «Аннигиляция» стал для меня тем, что можно выразить понятием «Ding an sich», или «ноумен», или «вещь сама по себе». Звучит достаточно загадочно, но с этим произведением иначе нельзя. Попробую выразить своё отношение многословнее и точнее. Во-первых, я не прочёл «Зону Икс» Джеффа Вандермеера, и потому не вижу диалог автора и режиссёра, который, возможно, смог бы осветить многие недостаточно полно представленные сцены. С другой стороны, мне именно так было легче воспринять этот сложный и тяжёлый фильм как нечто отдельное и самостоятельное, и именно это позволило мне самому находить ассоциации и выстраивать парадигмы, не отвлекаясь на спор пера и камеры. Во-вторых, эта картина ноуменальна в отношении как зрителей, так и персонажей. Не вызывая поначалу никаких особенно сильных чувств, кроме, разве что, недоумения, она и её смыслы в основном и внешне умопостигаемы. В-третьих, сюжет «Аннигиляции» наглядно иллюстрирует философские проблемы соотношения восприятия явлений окружающего мира и их сущностей, субъективного и объективного, толпы слепцов и слона. Ну что же, уподоблюсь одному из этих слепцов, включу группу Apocalyptica и начну тактильное исследование.

Первая и самая пошлая ассоциация, попавшаяся мне под руку – цикл «Ареал» Сергея Тармашева. Не братья Стругацкие, не Тарковский Андрей Арсеньевич, а женский вариант этого вторичного – или даже третичного – цикла. Прошу обратить внимание: именно женская, а не феминистическая его вариация! Не приключения супермена с грудями и вагиной, а юла любви, измен, ошибок и потерь, раскрученная в голове одинокой несчастной женщины. И у Тармашева, и у Гарленда на кордоне Зоны монстры, внутри уже вполне себе ничего, а в центре живёт Хозяин. «Любит – не любит – плюнет – поцелует – к сердцу прижмёт – к чёрту пошлёт». Гадания на суженого на пути к чёрту. Не без этого, конечно, но и одним этим сюжет, к счастью, не исчерпывается.

Ухватил ещё что-то. На что похоже это? На роман «Биос» Роберта Чарльза Уилсона. Там генетически модифицированная и технологически усовершенствованная девушка Зоя исследует полностью несовместимую с земными формами жизни экосистему далёкой планеты, одновременно знакомясь и борясь с только что разблокированными в ней самой эмоциями и чувствами. Дитя из пробирки в итоге приходит к неутешительному выводу, что человеческая цивилизация в целом морально и духовно обделена и искалечена гораздо больше её. Лена в «Аннигиляции» также поняла, что одной науки для выстраивания цельной картины мира мало.

Следующая ассоциация – Саймон Грин, роман «Кровь и честь». Помните его восхитительно изображённый прорыв хаоса в замке? Некоторые сцены из фильма иначе и не объяснить. Все эти шевелящиеся внутренности, разросшийся и вросший в стену труп, древовидные олени, люди-кусты и полуразложившиеся медведи… Поневоле пошёл по накатанной и стал ждать появления мага-отступника и Врат Хаоса, которых надо к ногтю и закрыть. Схема, в принципе типичная для кинематографа США. Обманулся, но общее всё же есть. В книге актёр за деньги изображает принца крови в стране, где лишь король на троне удерживает ирреальность в узде порядка, но в конце познаёт истинное значение слов «честь» и «долг». В фильме полуучёный-полусолдат неожиданно для себя находит причину вернуться, как и её религиозный муж.

Перебираю руками по слону дальше, пытаюсь опознать следующие ставшие доступными мне необъятные формы. Ба, какая встреча! Да это же Евгений Гуляковский, «Сезон туманов»! Посыл принят и понят. Зачем прятаться, чего бояться? Туман не убивает, а перерождает в новом, бессмертном и улучшенном теле! Спасибо надо сказать цивилизации Старших, а не огнём заразу инопланетную выжигать! Фабула фильма сходна с этим произведением советской фантастики, наблюдается то же движение от страха и агрессии к непротивлению, принятию, растворению и осознанию изменений как начала понимания. Сходна – но не более. «Сезон туманов» однозначен и полностью материалистичен, «Аннигиляция» же пытается материалистически обосновать идеальное и не даёт никаких ответов.

Сел перед слоном, сижу, мыслю. По-нашему – думу думаю крепкую. Неспроста всё это, ой неспроста! Раз за разом сквозь каждую новую ассоциацию проглядывает нечто идеальное и духовное, религиозное даже, пытается пробиться, достучаться до сознания. А сознание это напрочь окостенело, закоснело даже, погрязло в расчётах и формулах. Главный герой вообще зашорен дважды: преподающий учёный и военнослужащий. Хорошо, что режиссёрскую подсказку смог уловить. Теперь буду ходить вокруг слона не слева направо, а справа налево, и не с метром, а с бубном. Встал и пошёл, танцую, бью в бубен.

Стоп, нашёл что-то новенькое. Это ведь уже сноходчество какое-то, или даже религиозно-метафизическое путешествие получается. Джордж Макдональд, роман «Лилит». Почему бы и нет? В фильме нет помощника – библиотекаря Рэйвена, но чем Кейн не такое же привидение-проводник? Именно он стал причиной похода Лены, его изображение всегда с ней в кулоне у сердца, видео с его участием регулярно попадаются по дороге. Если смотреть с этого ракурса, то в фильме полно христианских символов и смыслов, которые проходят мимо персонажей и зрителей – атеистов незамеченными. Например, крокодил в христианстве является воплощением демонических сил, пасть его символизирует адские врата, а само проглатывание – спуск в преисподнюю. Медведь в том же освещении становится дьяволом, жестокостью, жадностью ко всему плотскому, пагубными влияниями, греховной телесной природой человека. Что особенно интересно в контексте фильма, укрощение медведя толкуется в христианстве как преображение верой невежественных людей (язычников). Чудесный куст, покрытый всеми возможными цветами – Богоматерь, взрастивший Древо Жизни райский сад и вестник рая. Олень – христианский символ уединения и праведной жизни, набожности, жаждущей Бога души, религиозного воодушевления и рвения, идущего на сражение с дьяволом Христа. Именно в христианстве самоубийцы, погибнув, обращаются деревьями, которые потом когтят и ломают гарпии. Слишком системно и часто для простого совпадения, не находите? Уэйн в книге Макдональда в конце концов познал священное таинство: смерти нет, но истинно жив лишь тот, кто умер и воскрес. Что открылось Лене и Кейну, режиссёр нам не сообщил – думайте, ребятушки, сами.

Спасибо тебе, Великий Слон Алекс Гарленд, за откровение! Внимать надо было, а не лезть руками и щупать. Основные вехи обозначены словами Вентресс в самом начале фильма: «Что это – религиозный апокалипсис, внеземная атака, высшее измерение? Теорий у нас масса, а фактов едва-едва». Религия, наука и фантастика в их соединении – вот две конкретные, заданные режиссёром директивы. От себя могу добавить некоторые формальные черты женского романа. Теперь можно оставить в покое отмассажированного, прямо лучащегося довольством от такого внимания слона и заняться собственно фильмом.

В поисках смысла.

Любопытно, что и автор, и режиссёр – мужчины, а фильм так навязчиво напоминает произведение именно женской литературы. Возможно, это связано с переосмыслением и развитием изначально греховной роли женщины в христианстве, но настаивать не буду. Помимо пола главной героини и основных персонажей, хочу указать некоторые другие узнаваемые черты женского романа (не путать с феминистическим!) по классификации филолога Оксаны Бочаровой («Формула женского счастья. Заметки о женском любовном романе»). Это схематичность художественного мира, практически полное отсутствие знаков (реалий) времени, неопределённость конкретной культурно-временной принадлежности и обозначение лишь универсальных (общих) признаков окружающего пространства. По-моему, совпадение близко к полному. Центр и причина конфликта – героиня и её борьба с собой, мучительное противоречие между её влечением к любимому и якобы враждебными чувствами к нему, часто (и в фильме это есть) выражающееся в измене. Лена, как и всякая другая героиня женского романа, начинает играть чужую и несвойственную ей гендерно роль – фактически, она «переодевается» Кейном и идёт его путём, чтобы лучше узнать его и разобраться в своих чувствах к нему. «Аннигиляция» также представляет женский взгляд на мужчин, секс и любовь. Например, в сценах метания Лены между любовниками акцентированы именно её переживания, они отделены от сексуальных ощущений и превалируют над ними даже в самых откровенных кадрах. Фильм, как и всякий женский роман, утверждает необходимость дополнения секса любовью в качестве нормы женского сексуального поведения. Секс есть, он является обязательным атрибутом любви, но его легитимность признаётся только при наличии этого чувства. В мужской и феминистической литературе отношение к сексу обычно проще и физиологичнее. Давайте теперь присмотримся к самому Кейну: высокий, атлетического сложения, чёрные вьющиеся волосы, смуглая загорелая кожа, крупный нос с горбинкой, чувственные полные губы, вечная лёгкая небритость… Морда просит кирпича, но типаж вписывается в образ повзрослевшего и откормленного мальчика с обложки или плаката. Красавец! Он старше и опытнее Лены, он целен, и она весь фильм лишь догоняет его в развитии, решившись пройти его путём, чтобы в конце концов стать равной ему и слиться с ним в страстном и публичном поцелуе… Красотишша!

Следующий по возрастанию значимости пласт визуализированного повествования – религиозный. Предлагаю обратиться за разъяснениями к православному экуменисту и философу, протоиерею Георгию Флоровскому и его проповеди «Долина смертной тени». Лена, как и пророк Иезекииль, оказалась в конце своего необычного путешествия в долине смерти и запустения, в которой не было ничего, кроме иссохших костей. «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной». В Писании с Богом, в «Аннигиляции» вслед за Кейном и с Кейном в сердце – может быть, с одним только и Кейном, но отнюдь не обязательно. «Оживут ли кости сии?» Человек знает, что смертен, и что смерть – конец всего, и что возвращение невозможно. Но в христианстве смерть – это лишь следствие первородного греха, результат грехопадения Адама и Евы. Смерть не создана Богом изначально, и сперва не было её в мироустройстве вовсе. Смерть противоестественна, она – лишь пятно позора. «Большинством современных христиан такое библейское понимание смерти утрачено. Смерть воспринимается скорее как освобождение бессмертной души от непосильного бремени тела. И хотя такое отношение к смерти широко распространено, оно совершенно чуждо духу Св. Писания. И в самом деле, это – греческая, языческая точка зрения». Эхехе, дать бы цитату сплошным текстом на пару абзацев – так ведь пролетарскими кепками закидают. Уже слышу скрип кожаных комиссарских курток… Кто заинтересовался, тому предлагаю читать указанный источник самостоятельно, для остальных попробую изложить покороче. Человек – это неразрывное целое души и тела. Одна душа лишь тень, бездушное тело лишь мёртвая плоть. Иезекиилю было дано видение соединения, покрытия плотью и оживления сухих костей, а всему человечеству был дан Спаситель, который показал общий путь, умерев и воскреснув. От себя добавлю к этой метафизике немного ономастики. Лина, Лена, Елена – это избранная, светлая, факел, огонь, свет, по другой версии – гречанка. Можно применить в контексте фильма все значения, включая её «греческое язычество» по версии Георгия Флоровского. Можно даже вспомнить маяк, в который прилетел метеорит. Кейн, он же Каин – приобретённый, создавать, производить на свет. С ним будет сложнее, так как без религии в его случае никак не обойтись. Каин – первый рождённый на земле человек, и именно это я считаю основополагающим значением его имени в контексте фильма. Он – первый вернувшийся из Мерцания. Чей там он сын – Адама, Самаэля или дьявола и почему в фильме он изрыгает кровь – не столь важно, предпочту не залазить в эти дебри. Уже вижу аудиторию, заваленную живописно разбросанными, сражёнными в борьбе со сном кошачьими – простите, человеческими – телами. При чём тут всё это, раз говорим о фильме? При том. Есть разговор Лены и Кейна в постели. Он не только для того понадобился, чтобы эротическую сцену занять между двумя половыми актами. Приведу этот диалог в спойлере ниже.

Благодаря этому, казалось бы, совершенно лишнему разговору ни о чём «Аннигиляция» плавно переходит с женского романа и метафизики на третий и, я полагаю, основной смысловой пласт. Изучение жизни, естественная наука, генетически программируемый цикл клетки, и, наконец, фантастика. Главная героиня – биолог, весь фильм пестрит записями с электронного микроскопа. Приближение метеорита к Земле запараллелено с кадрами деления клетки, и этот факт заслуживает самого пристального внимания. Хорошо, давайте вспомним генетику: сперма и забег по трубам, сперматозоиды и яйцеклетка. Это все помнят. Но вот дальше начинается то, что можно рассмотреть и в заявленном планетарном масштабе. Давайте представим, что Мерцание, эта загадочная сфера, распространившаяся от места падения метеорита, является своего рода «донорской» яйцеклеткой, внедрённой извне в экосистему – или даже ноосферу – Земли. Пусть это будет космический аппарат биологического типа или разумное одноклеточное, не суть важно. Представили? Вот Оно прибыло, случайно или целенаправленно, на Землю, развернулось из споры или законсервированного состояния в состояние активности, привело себя в соответствие с нашим измерением. Какие должны быть следующие действия Пришельца? Сбор данных, адаптация, приспособление, развитие по законам мира, в котором он оказался. Пошло изучение местных форм жизни и их генетического материала. Смесовые пробные варианты представлены достаточно широко при продвижении группы к эпицентру, но эти существа совсем не выглядят удачными. И тут в Мерцании появляются люди. Будем считать, что Пришелец посчитал именно наш вид наиболее подходящим для копирования и своего дальнейшего развития. Наиболее удачным – но неполным. Мужская Y-хромосома «виновата» или половое размножение было признано более результативным? Не суть важно. Мы видим только результат: «новый Адам» вышел наружу, и внеземному существу теперь требуется материал для создания «новой Евы». Импульс дан и принят «коллективным бессознательным» человечества, в зону заражения послана группа, сформированная из одних женщин. Неизвестно, почему Оно из всех мужчин выбрало именно Кейна, это данность, оставшаяся вне сюжета фильма. В генетике «выбор» сперматозоида кажется таким же случайным событием. Известно, что сперматозоиду для слияния с яйцеклеткой необходимо пробиться через две оболочки – «бронированный» лучистый венец и блестящую оболочку – причём для разрушения первой возможностей одного сперматозоида недостаточно. Почему бы не сравнить исчезающие одну за другой исследовательские группы с партиями гибнущих в забеге и на «броне» сперматозоидов? Мерцание даже внешне напоминает яйцеклетку в лучистом венце. Идём дальше. Пусть группа претенденток на «новую Еву» будет группой «сперматозоидов женского пола», да простится мне эта вольность. Раз эта внеземная яйцеклетка обладает разумом, она вполне может вести более тонкий отбор нужных ей генов в сравнении с обычной земной клеткой. Почему бы и нет? Абсолютно нормальное фантастическое допущение. Повторяю – неизвестно, почему из всех людей первым был выбран именно Кейн, это осталось вне фильма. Но то, что некий отбор вёлся тогда и ведётся сейчас, видится мне несомненным на примере злоключений женской группы. Перехожу в спойлер, поскольку могу испортить удовольствие лицам, ещё не знакомым с «Аннигиляцией».