Интервью

Удалось наконец допилить блиц-интервью с финалистами и лауреатом «Новых горизонтов»-2020: пять писателей – Владимир Покровский, Павел Иевлев, Владимир Калашников, Михаил Гаехо и Дмитрий Захаров – отвечают на три вопроса вашего покорного слуги. Планировали подготовить этот материал еще до вручения НГ, пока сохранялась интрига, но тогда пара корреспондентов оказалась вне зоны доступа. Отвечают не очень политкорректно, зато живенько – надо будет со следующими финалистами повторить и вообще сделать это постоянной фишкой премии. Только вопросы, разумеется, будут другие.

Пятиминутка хвастовства. Или скорее минутка. С городу Парижу (на самом деле нет, но не важно) прислали журнал «Galaxies Science-Fiction», в журнале – интервью, которое я дал Виктории Ладжой около года назад. Уже пожаловался друзьям: понимаю, как хорошо знаю английский, только когда пытаюсь читать на французском. Тщетно провтыкал в журнал полчаса, ничерта не понял, опознал штук пять слов. Хотя, казалось бы, в институте по французскому была четверка, а по английскому – только три с натяжкой. Ну ладно, может, кому-нибудь из франкофонов пригодится.

И да, прижимистые американцы из «Russian Studies in Literature» в свое время ограничились pdf-кой. Причем pdf-кой только фрагмента журнала с моей статьей. Щедрые французы прислали аж два бумажных экземпляра. Вот и верь теперь в стереотипы. Надеюсь, итальянцы тоже приятно удивят.

скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)

Джеймсу Грэму Балларду вопросы, увы, уже не позадаешь, пришлось ограничиться биографическим очерком. А вот другому ноябрьскому юбиляру, Майклу Суэнвику, которого люблю давно и нежно (в хорошем смысле слова, как писателя) – вполне. Побеседовали с ним немножко для портала «Горький» о разном, от Кристофера Марло до Виктора Пелевина, отметили семидесятилетие.

— Майкл, первым вашим текстом, изданным в России, была статья о киберпанках и «гуманистах» под названием «Постмодернизм в фантастике: руководство пользователя». Позже ваши романы «Вакуумные цветы» и «Путь прилива» вышли у нас именно в серии киберпанка. Вы действительно были близки к Движению — или это чисто российская ошибка восприятия?

— В начале восьмидесятых все друг друга знали: и киберпанки, и «гуманисты». Мы все одновременно пришли в литературу, и на всех нас повлияли одни и те же книги. Между этими двумя группами было больше сходств, чем различий.

При этом сам я никогда не входил в киберпанковское Движение. Сегодня в это никто не верит, потому что меня чуток переоснастили и туда впихнули, но в то время в киберпанке всем заведовал Брюс Стерлинг, а он решительно не одобрял того, что я делал. Когда он собирал антологию «Зеркальные очки», там изначально было всего четыре писателя. Купивший антологию Дэвид Хартвелл сказал Брюсу, что для литературного движения авторов маловато и нужно еще кого-нибудь взять. И Брюс взял в том числе Грегори Бира и Джеймса Патрика Келли, которые уж точно не считали себя киберпанками.

Так что я был близок к киберпанковскому Движению, но к нему не принадлежал. Вполне понимаю, почему кто-то считает иначе, но это просто общие для поколения черты.

— И все-таки: что именно унаследовала современная фантастика от киберпанка 1980-х годов?

— Теперь, оглядываясь назад, я думаю, что главным можно было бы назвать внимание к классовым различиям — ведь в то время американские писатели-фантасты по большей части даже не хотели признавать, что такое явление существует. Сюда отчасти относится осознание того, что машинно-нейрологическая модификация человека поможет не превратить нас в сверхлюдей, а создать усовершенствованных наемных рабов.

В киберпанке центральное место занимает Уильям Гибсон — по правде говоря, Эллен Датлоу, редактор, которая его открыла, поначалу утверждала, что он вообще единственный киберпанк. Его значительным вкладом в это направление было слово «киберпространство» и миф о действующих в нем хакерах: в те времена, когда персональные компьютеры и интернет еще были для нас в новинку, это помогло читателям уловить суть того, чем они занимались. С литературной точки зрения, думаю, важнейшей чертой в книгах Уильяма Гибсона был эффект холодности, равнодушия. Обычно такую атмосферу ассоциировали с авторами нуарных детективных романов, но мне было совершенно очевидно, что Гибсон перенял этот прием у Уильяма С. Берроуза. Сейчас никто и не вспомнит, но еще до появления «Нейроманта» множество писателей пытались создавать нечто подобное, однако у всех была общая черта — их главных героев живо интересовала история, в которой те участвовали. А Кейсу, центральному персонажу «Нейроманта», было плевать. По сути, он был наркоманом, и его приходилось заставлять играть роль героя.

Во вторую волну киберпанка вошли писатели, восхищавшиеся киберпространственной трилогией Гибсона, и они вернули в повествование горячность, азарт. На мой взгляд, это было ошибкой...

Наверное, этот вопрос стоит задать тому, кто первым предложил такое сравнение. Но, предположу, что Пина и Анселя объединяет их талант изобретать и работать с механизмами. А лётный шлем Пина с гогглами в принципе очень «авионерный».

Есть ли у вас прототипы главных персонажей «Авионер»?

Нет, «целиковых» готовых прототипов — таких, чтобы взял и примо в книгу, — нет. Но отдельные черты характера, манеры, элементы внешности заимствуются от окружающих. Или даже от самой себя. Например, в своё время у меня были весьма идеализированные представления о роли и предназначении журналистики — и частично их «унаследовала» Агата. Желание Ники вырваться из своего маленького городка и пойти за мечтой тоже отчасти от меня: я в своё время хотела того же, так что какие-то мысли и переживания Ники по этому поводу пропущены мной, что называется, через себя.

Планируется ли что-то вроде сборника историй из прошлого и будущего по «Авионерам»?

У меня есть (и уже давно) вполне продуманные идеи и сюжеты и для приквела «Авионер», и для развёрнутого сиквела. Но буду ли я их писать, зависит от того, будет ли к этому интерес у издательства. А их интерес зависит, в свою очередь, от коммерческого успеха «Авионер»: от количества продаж и от активности читателей в поане постов и отзывов по книгам в сети.

Есть ли, кроме аэролитов, ещё какие-то важные камни в Арамантиде?

Да, есть и другие важные камни. Например, кристаллы, которые используются в аппаратах, производящих монкулов. И есть ещё один очень важный вид камней. Но о нём пойдёт речь в «Лестнице героев» (третий роман цикла — готовится к выходу).

Что вам больше всего нравится в работе писателя?

Возможность создавать и рассказывать истории. Да, если смотреть в самую суть, то для меня всё вот так просто. Создать целый мир, населить его интересными героями, сделать его таким, чтобы читателям не хотелось его покидать, — это нечто невероятное и прекрасное. Да, безусловно, это непросто, ведь между желанием создать такой мир и собственно успешной попыткой его создать — уйма работы. Но когда всё получается, то это нечто волшебное.

Арамантида — империя. Но кто императрица?

У империи есть два определения. Империя — это не только монархическое государство во главе с императором, но ещё и сложно устроенная система, состоящая из метрополии и колоний, где вовсе не обязательно есть император. Арамантида — империя во втором смысле этого слова, без императора, с сильной метрополией и колониями (завоёванными землями, ставшими провинциями).

Довольны ли вы финалом «Авионер»?

Да, финалом я довольна. Всё получилось, как и было задумано.

Что бы вы пожелали себе в подростковом возрасте?

Не принимать так близко к сердцу конфликты с одноклассниками и не переживать из-за этого. Тогда эти вещи казались реальной и серьёзной проблемой. К сожалению, понимание того, что они совсем не стоили тех эмоциональных потерь, приходит только со временем.

Поддерживает ли вас муж в вашем писательском ремесле?

Очень поддерживает. И создаёт все условия: освобождает мне время, занимаясь с дочерью, спит с ней по ночам, чтобы я могла хоть немного выспаться, и не требует от меня борщи. А ещё сюжеты книг мы всегда обсуждаем вместе, и он подаёт мне множество классных идей. Он же делает первичную вычитку текста.

Что вам нравится или не нравится в Канаде?

Если очень коротко, то нравится низкий уровень стресса, стабильность, возможность жить и наслаждаться жизнью, а не гнаться за выживанием. Нравится дружелюбие людей и вежливость, особенно на дорогах. И природа.

А не нравится политкорректность и толерантность, порой доходящие до абсурда. То, что серьёзным преступникам дают не только второй, но и пятый, и десятый шанс, раз за разом их выпуская, а они снова совершают преступления. Температура за окном -40 тоже не нравится. А ещё очень не хватает наших праздников — Нового года и 9 Мая.

— Интересно узнать факты о создании «Авионер» и о том, что в итоге не вошло в них.

— Основа мира была задумана задолго до книги, как идея для сериала. Но когда я начала писать книгу, мир разросся. Именно тогда появился Третий континент и Винландия. В третью книгу хотелось уместить больше, чем в итоге поместилось. Из нее пришлось вырезать и некоторую географию, и ряд сюжетных линий. Также хотелось больше рассказать о прошлом некоторых героев, но тоже не влезло.

Если вдруг будет сиквел или приквел, то идей для него уже много.

— Как фигурное катание?

— Как всегда, доставляем массу удовольствия. Хочется, чтобы было больше времени на тренировки, но, увы, пока не получается. Если сложится, весной буду выступать в ледовом шоу нашего клуба.

— Какие стереотипы о писателях раздражают?

— Пожалуй, лишь один стереотип — что западные писатели по определению лучше наших. Остальные, скорее, забавляют: что писатель зарабатывает огромные деньги; что опубликоваться или победить в литературном конкурсе можно только по блату;, что писательство — это не работа, а так, развлечение; что так любой может — я вот сяду и в сто раз лучше напишу.

— Пробовали рисовать?

— В школе очень нравилось, и даже неплохо получалось. Но потом как-то само сошло на нет. Просто стало меньше времени, появились другие интересы.

— Ваш любимый персонаж из «Авионер»?

— О, я не могу выбрать, я их всех люблю — у всех есть какие-то черты, которые мне особенно нравятся. У Ники — готовность преодолевать неувереннность в себе. У Агаты — вера в идеалы. У Анселя — способность понимать, что тебе на самом деле важно. У Тристана — бесшабашность и хамоватое обаяние. У Тайрека — виртуозная способность всех очаровывать. У Ванессы — умение держать лицо. И список могу продолжать.

— Вы когда-нибудь встречали прототипов персонажей в реальной жизни?

— Чтобы вот так прямо, целиком и полностью, — нет. Но бывает, что мои персонажи получают какие-то отдельные черты характера, привычки или внешность реальных людей.

— Читаете ли вы фанфики по своим произведениям?

— Не знала, что они существуют. Пока читала только то, что присылали на проводимый в моей группе «Авионер-конкурс». Но если где-то появились фанфики, с большим интересом почитаю.

— Есть ли идеи для следующих книг?

— Идей много — времени мало. Следующая по плану — последняя книга трилогии «Рунгарды». Завершение истории, начатой в «Детях Северного сияния».

Затем — большая повесть в проект «Аква», продолжение уже вышедшей повести «Железный остров».

Затем — фэнтезийная серия «Восьмирье»: о девочке, которая которая однажды вечером возвращалась домой и оказалась совсем в другом месте. Там наступило 32-е августа, там выпекают смех, грусть выбрасывают с мусором, а вместо кошек дома держат мечты... Мир разбит на Осколки, разделенные мрачным Тумарьем, пройти через которое и не сойти при этом с ума могут только темноходы. Девочке предстоит непростой путь домой.

Весной выходят два сборника рассказов в серии «Мозаика миров».

Ну и есть идеи продолжения «Авионер».

— Если бы вы могли обладать вещью, которой у вас нет, что бы это было?

— Маховик времени. Хотя многие считают, что он у меня есть.

Из реальных вещей... Я не отказалась бы от дома на Багамах. А если более серьезно, то я больше люблю новый опыт и впечатления, нежели вещи. Иначе говоря, последнему айфону я стопроцентно предпочту путешествие или мастер-класс у известного фигуриста.

— Что сложнее всего далось в третьем томе «Авионер»??

— Как уложиться в срок! Как не упустить из виду все вопросы, на которые нужно дать ответы. Как сократить, но при этом сохранить все важные детали и сюжетные линии. Как не поддаться жалости и не сохранить героя (-ев), чья гибель была изначально запланирована.

— Почему главного героя зовут именно Ансель? Будет ли раскрыта его жизнь в книге?

— Потаенной причины для выбора именно этого имени у меня не было. Но я как-то услышала это имя — кстати, на тренировке по фигурному катанию, — и оно мне понравилось. Его жизнь, прошлое — нет. На мой взгляд, его настоящее и особенно будущее — куда более интересны.

— Почемы вы выбрали именно камень как знак силы авионер?

— Некоторые идеи — результат тщательного продумывания, а некоторые буквально падают с неба. Идея с аэролитами — из последних. однажды вечером она просто появилась у меня в голове словно из ниоткуда.

— Не было желания писать «Авионер» дальше?

— Тут дело не в желании. Формат трилогии изначально предельно четко оговаривался с издательством. Да, есть приквелы, сиквелы и вбоквелы. Идеи для них есть, но буду ли писать, во многом зависит от коммерческого успеха трилогии. Так что пока конкретных планов не строю.

— Как вы планируете написание книги? составляете ли таблицы, клеите ли повсюду стикеры?

— Мне очень нравится идея таблиц и стикеров, но на практике я их почему-то никогда не использую. Все ограничивается записками в моих бесчисленных блокнотах. А вот для сценариев — да, там в ход идут и схемы, и куча стикеров, и прочее.

— Задумывались ли вы о дате рождения ваших персонажей? Или это не столь важно?

— Обычно — только если это играет важную роль для сюжета. Но иногда — нечасто — в сюжете день рождения никак и не отражается, но я всегда знаю, когда он у героя.