Данная рубрика представляет собой «уголок страшного» на сайте FantLab. В первую очередь рубрика ориентируется на соответствующие книги и фильмы, но в поле ее зрения будет попадать все мрачное искусство: живопись, комиксы, игры, музыка и т.д.
Здесь планируются анонсы жанровых новинок, рецензии на мировые бестселлеры и произведения, которые известны лишь в узких кругах любителей ужасов. Вы сможете найти информацию об интересных проектах, конкурсах, новых именах и незаслуженно забытых авторах.
Приглашаем к сотрудничеству:
— писателей, работающих в данных направлениях;
— издательства, выпускающие соответствующие книги и журналы;
— рецензентов и авторов статей и материалов для нашей рубрики.
Обратите внимание на облако тегов: используйте выборку по соответствующему тегу.
Сегодня, 13 января, отмечает юбилей легендарная в отечественном комиксе личность, художник и сценарист рисованных историй, один из основоположников современного русского фантастического комикса, "отец русского хоррор-комикса" "и прочая, и прочая". Один из самых известных русских комиксистов — Аскольд Акишин.
Аскольд родился в Москве в семье художника. Ходил в художественную школу, окончил художественное училище.
Не комиксом единым заслужил признание Акишин: он много занимался книжной иллюстрацией и изготовлением арт-объектов в смешанной технике. Но, конечно, больше всего известен как мэтр "графических историй".
Первый комикс нарисовал во время службы в армии в 1985 году.
В 1988 году участвовал в создании московской комикс-студии "КОМ", при газете "Вечерняя Москва" (в декабре 1988 года в "Вечёрке" опубликован первый стрип Аскольда). Студия "КОМ" — это первое в СССР художественное объединение, посвящённое комиксам, стало настоящей вехой в истории отечественного комиксостроения, заложило основы комикс-бума 90-х в России, выпустило ряд сборников. Из студии "КОМ" вышли такие известные комиксисты, как Илья Воронин, Алексей Иорш, Игорь Колгарёв...
Студия подготовила первые отечественные комикс-антологии хоррора: "Некрополис" (1990) и "Реаниматор" (1992). В первой Акишин участвовал с историями "Некрополис" и "Эшер-3" (вдохновившись "Падением дома Ашеров" По и "Эшером II" Брэдбери), во второй — с "Пещерой" (по классическому страшному рассказу "Ужас Бодмина" Рональда Четвинд-Хейса) и "Реаниматором" (по мотивам рассказа Гарри Гаррисона «Наконец-то, правдивая история Франкенштейна», а на название комикса явно оказал влияние популярный в то время видеофильм). Интерес художника к фантастике и хоррору был заметен уже на раннем этапе творчества.
Мастерское владение линией и штрихом, хороший вкус в композиции, прекрасное чувство юмора, умение работать в самых разных жанрах, внимание к мелким деталям и "пасхалки", объединяющие самые разные истории — всё эти качества позволили Акишину быстро занять лидирующие позиции в русском комиксе. Он сотрудничал с итальянскими, словацкими, польскими, чешскими журналами и издательствами. В 2005 году опубликовал во французском издательстве комикс "Мастер и Маргарита" (сценарий М. Заславского по роману М. Булгакова). В 2007 году участвовал в английских антологиях "Лучшие комиксы о войне" и "Гигантская книга комиксов про зомби".
Эшер-3ПещераРеаниматор
В 2013 году Акишин выпустил сборник небольших комиксов "чёрного юмора" "Пионерская правда. Horror" (создан лет на десять раньше; гран-при фестиваля КоММиссия-2007) по мотивам страшного детского фольклора советского времени: куклы-кровопийцы с надписью "смерть советским детям", зловещая чёрная пластинка "АЦ ДЦ" "Back in Black", кукольник, летающий глаз, злой робот в облике Самоделкина, инопланетяне и прочие ужасы смешались здесь с яркими бытовыми стереотипами эпохи СССР. Некоторые шутки и аллюзии на диво хороши. Основой для одной из историй послужил рассказ А. Кирьяновой "Адский Дед Мороз". Ещё один комикс, вероятно, является вариантом хрестоматийной страшилки Мопассана "Рука".
Через два года опубликовал книгу комиксов "Храм, город, сны Говарда Ф. Лавкрафта", основанных на рассказах Лавкрафта «Храм», «Тварь в лунном свете», «Изгой» и повести «Хребты безумия». Отсылки к Лавкрафту встречаются и в некоторых других произведениях Акишина.
ГородГородСны
В 2017 году вышел футуристический (с роботами!) пересказ романа Достоевского "Преступление и наказание", а в 2018 — выполненная Акишиным графическая адаптация романа Виктора Пелевина «Омон Ра» (сценарий К. Кутузова).
У этого издания был слишком непростой путь к появлению на свет — протяжённостью в несколько лет. Однако все препятствия преодолены, и те, кто ждал и верил, смогут заполучить предмет своих желаний на полку уже в ближайшее время.
♦
В антологии собраны материалы двадцати шести русскоязычных авторов, в которых они отдают дань памяти Кларкаш-Тону, этому провозвестнику химерной прозы: рассказы, стихотворения, статьи, эссе. Книга содержит 416 страниц и обильно проиллюстрирована.
♦
Содержание:
Андрей Бородин. Аколиты Кларкаш-Тона (вступительная статья)
Марк Каллас. К.Э.С. (стихотворение)
Андрей Каминский. Погибель Му Тулана (рассказ)
Вадим Круглик. Тени среди руин (рассказ)
Кассандра Тарасова. Малигрис (стихотворение)
Кассандра Тарасова. Писарь (рассказ)
Кассандра Тарасова. Сфаномоэ (стихотворение)
Василий Спринский. Satanae opus turpissimum, seu coemeterii Riventarae, regiae urbis profana violatio (рассказ)
Харальд Бьёрнсон. Сказание о конце времён (эссе)
Харальд Бьёрнсон. Страж склепа (рассказ)
Харальд Бьёрнсон. Меч мертвеца (рассказ)
Марк Каллас. Монолиты Йондо (рассказ)
Василий Спринский. Бронзовый кумир и железный кумир (стихотворение в прозе)
Сергей Нечаев. Жрецы Сарата (рассказ)
Сергей Лосин. Звёздный свет (рассказ)
Александр Дедов. Гробовой колосс (рассказ)
Андрей Бородин. Цветок из запретного сада (рассказ)
Андрей Бородин. В чёрном кристалле (стихотворение в прозе)
Андрей Бородин. На закате (рассказ)
Василий Спринский. Химерное фэнтези Кларка Эштона Смита (статья)
Николай Новиков. Атлантис сокрытый (стихотворение)
Андрей Плотник. Восхождение (рассказ)
Кирилл Берендеев. Проповедник Сид (рассказ)
Николай Новиков. Победа над неандертальцем (стихотворение)
Вадим Вербицкий. Тайны прошлого (рассказ)
Вадим Вербицкий. Последнее дело оккультного детектива (рассказ)
Василий Спринский. Кларк Эштон Смит и журнал Weird Tales (статья)
Эдуард Дэлюж. У оборотной стороны бумаги (стихотворение)
Эдуард Дэлюж. Игра в прятки (стихотворение)
Константин Шабалдин. Кимберлитовая кикимора (рассказ)
Константин Шабалдин. Старик, романтика и марсиане (рассказ)
Александр Дедов. Панспермия (рассказ)
Станислав Романов. Изгнанник вечности (рассказ)
Василий Спринский. Научно-фантастические истории Кларка Эштона Смита (статья)
Андрей Новичков. Прощание (стихотворение)
Василий Спринский. Бессмертный лич Гондваны (рассказ)
Андрей Плотник. Война магов (рассказ)
Андрей Плотник. Не дух, но плоть (рассказ)
Элиас Эрдлунг. К Даймону (стихотворение)
Роман Дремичев. Во власти чарующего цвета луны (рассказ)
Катерина Бренчугина. Казнь (стихотворение в прозе)
Артём Толмачёв. В ночи (рассказ)
Василий Спринский. Визионерские истории Кларка Эштона Смита (статья)
Евгений Прудченко. Там было что-то. Там, под потолком… (поэма)
Андрей Бородин. Мифотворец из Оберна (статья)
Дарья Равина. In Mane (стихотворение)
Мари Вальтер. Dea (стихотворение)
Мари Вальтер. Cyclocosmia (стихотворение)
Влад Волков. Колыбель желаний (стихотворение)
Вадим Вербицкий. Пленник (стихотворение в прозе)
Андрей Бородин. Учителю ко дню смерти (эссе)
♦
Стоимость одного экземпляра с пересылкой по России— 900 р. Пишите на почту «Нового Коммориома»: newcommoriom@mail.ru .
♦
Предзаказ завершится 13 февраля. Учитывая сроки печати и пересылки, книги окажутся у вас в начале-середине марта.
На маркетплейсах книга также будет доступна (приблизительно с середины марта), однако учитывая все особенности взаимодействия с ними, стоить она будет значительно дороже. На сайте «Нового Коммориома» можно будет приобрести и электронную версию антологии (в формате .pdf), однако истинные ценители жанра не должны отказывать себе в удовольствии обладания этим томиком.
Внутри мертв, снаружи неприметен. Таково жизненное кредо героя романа Чендлера Моррисона «Внутри я мертв». Он даже имени своего не называет. Мизантропу, стремящемуся не привлекать внимания, имя ни к чему. Лучше быть просто никем. Это очень удобно.
Наш герой всем существом стремится к уединению и в идеале — полному исключению контактов с людьми. Живыми уж точно. Мертвых он еще худо-бедно терпит, потому что у него есть одно, но очень серьезное отклонение — он некрофил. Его привлекают только мертвые девушки. А живые… ну, они слишком живые, а это неприемлемо.
Движимый противоестественной страстью юноша устраивается охранником в больницу. Там, в морге, он частенько находит то, что ищет — женские трупы. Распорядок он знает, все коридоры и входы у него под контролем, бояться нечего. Ухватил удачу за хвост. Все бы ничего, но в дело вмешивается проклятый человеческий фактор. Женщина. Живая. Главврач родильного отделения. Она совсем не мизантропична, но тоже имеет крайне специфическое пристрастие. Такое, что повергает в ужас даже безымянного мизантропа. Как-то ночью, спустившись в морг, он застает ее за поеданием трупа младенца.
Увиденное шокирует мизантропа, но зато женщина оказывается на высоте. Поняв, что бояться разоблачения со стороны безымянного героя не стоит, она проявляет к нему недюжинный, чисто женский интерес. Ведь мизантроп-некрофил принимает ее, доктора-каннибала, такой, какая она есть. Не осуждая и не пытаясь сдать в руки властей. Ему ли не понять, каково это, быть изгоем. Симпатия женщины быстро перестает в большое и светлое чувство к некрофилу, а тому остается лишь отбиваться от нахрапистой докторши, решившей опутать его священными узами брака. Еще бы — встреча таких одиночеств это точно судьба. Хорошего человека и так-то трудно найти, а уж если ты каннибал, то дело вообще швах. Такой шанс упускать нельзя, понимает ушлая докторша.
Собственно, сюжет романа и крутится вокруг попыток мизантропа остаться собой и не поддаться напору живой женщины. Он хочет быть только с мертвыми. Они не дышат, не пытаются на себе женить, не берут кредиты и не живут омерзительно скучной жизнью респектабельного представителя среднего класса.
В романе немало иронии по поводу бессмысленности такой жизни. Герою она чужда, потому что он, в отличие от зомби из среднего класса, смысл собственной жизни четко понимает. И смысл этот даже не в том, чтобы добраться до трупа смазливой чирлидерши, а остаться вне социума, вне социального контекста. Быть никем и не быть с живыми. Труп же чирлидерши лишь средство утолить физиологические потребности.
Докторша-каннибал проявляет большую изобретательность, чтобы затянуть его в круговорот обычной жизни, сделать нормисом. И кое-что ей удается, женская хитрость творит чудеса. Особенно когда ей противостоит неопытный аутсайдер, который на людях не всегда с дрожью в руках справляется.
Таким образом, роман этот не про шок-контент (хотя он тут есть), а об упорной борьбе за свое «Я». Кто победит, природное социальное начало или добровольное стремление к изоляции — вопрос непростой и раскрывается до конца он только в финале. Герой поначалу дает слабину, но потом зарекается сдаваться обществу и держится выбранной позиции. Но все равно постоянно колеблется. Женщина-каннибал, несмотря на стойкое сопротивление, не опускает рук. Берет измором, хитрит, давит на жалость и атрофированные половые и социальные инстинкты.
Чендлер Моррисон держит читателя в тонусе до конца, на протяжении всего повествования дразня интригой непростых отношений, исход которых отнюдь не ясен и с учетом того, что мы о них знаем, обещает стать весьма драматичным. А возможно, даже кровавым. Но предугадать мы этого не можем. Интрига здесь действительно хороша, и предсказуемости нет и в помине.
Как нет, в общем, пресловутого Танатоса и Эроса с их вечной диалектикой. То есть они, конечно, есть, но скорее как побочный продукт непростых обстоятельств, взявших в осаду человека-мизантропа. Он здесь главный, его внутренний мир, а два вечных начала идут побоку. Неактуальна их мышиная возня для нашего героя. Для него имеют значение только личные границы, на которые так или иначе покушается весь треклятый мир.
То, что он такой, не его вина, а его беда. При этом особого сочувствия наш герой, надо сказать, не вызывает, но сопереживания вполне достоин. Хотя искушение встать на сторону женщины-доктора тоже велико, и многие даже бороться с ним не станут. Непростая эта штука — моральный выбор. Даже для обычного человека. А уж когда некрофил невольно противостоит каннибалу и подавно… поди разберись, кто из них достойнее. Нет, к такому нас жизнь не готовила.
Рассказы Чендлера Моррисона о том же самом, что и роман. Автор он изобретательный и может поведать о том, каково это, быть мертвым внутри чертовой дюжиной разных способов. От незамысловатых бытовых сюжетов до изощренной декадентской психоделики.
«На полпути от крика к плачу» история почти что о Джекиле и Хайде. Роль Джекила выпала недалекой девушке из Кентукки, неудачно вышедшей замуж по залету. Вторая личность у нее всегда высвобождается после обильных возлияний, и на пути этого Хайда лучше не вставать.
«Не волнуйся, я здоров» — небольшая зарисовка, представляющая собой инвертированный вариант сюжета «Внутри я мертв». Отличие в том, что здесь безымянный герой стремится сойтись с как можно большим количеством живых женщин, отлично понимая, насколько сам мертв внутри. И эту смерть он сеет щедро, от всей своей мертвой души.
«Поверхностные гармонии» — самый труднодоступный для понимания рассказ сборника. Перебравший кислоты студент обнаруживает, что начал терять плоть, а заодно и рассудок. По-настоящему «Поверхностные гармонии» поймут разве что люди, сами побывавшие в бэд-трипе. Но среди скромных книгочеев таких вряд ли наберется много. Большая же часть читателей останется в недоумении от странности и бессмыслицы происходящего.
«Королева бала грезит» — социально-психологическая миниатюра о взрослении и сопутствующей этому процессу грязи.
«Костяная богиня» — еще одна психологическая драма о непростой жизни топ-модели и цене успеха, перекликающаяся с «Неоновым демоном» Николаса Виндинг Рефна.
В рассказе «Стерилизованная» пришельцы похищают придорожную проститутку и делают ее игрушкой для отпрыска богатеньких родителей. Но то, что с ней творят, лишь продолжение земных мучений, хотя и на новом, гораздо более чудовищном уровне.
Действие рассказа «Контрабанда» также происходит в научно-фантастических декорациях. Люди, помещенные пришельцами в фильтрационные лагеря, ждут очереди отправиться на планету пришельцев, потому что Земля больше не пригодна для жизни. Охрана лагеря относится к будущим эмигрантам очень недоверчиво — и тому есть веские причины. Многие рассказы Чендлера Моррисона способствуют утрате веры в человечество, как бы высокопарно это ни звучало. Однако «Контрабанда» справляется с этим наилучшим образом, доказывая несостоятельность человека как вида очень наглядно.
«Гора с плеч» описывает постапокалиптический мир, разительно отличающийся от привычных фильмов или компьютерных игр на эту тему. Горстка людей бродит по опустошенным городкам и поселкам, отчаянно пытаясь выжить. Человеческого в них с каждым днем остается все меньше. И только финал дает проблеск робкой надежды на лучшее. Но это как посмотреть. Возможно, что все и вправду потеряно.
«Рептилия» — еще одна вариация на тему мертвого внутри молодого человека, который не хочет ничего, кроме физиологического удовлетворения. Но когда наконец он встречает девушку, с которой почувствовал себя живым, парня ждет горчайшее разочарование. Уж лучше ничего не чувствовать. Уж лучше быть рептилией.
«Каллиопа. Наваждение» — психоделический рассказ, где реальность все время на грани бреда, и герой медленно спускается все ниже, ниже и ниже — на самое дно равнодушного ада. Одержимость любовью к некой условной Музе, которая, может, и была с ним недолго, а может, и нет, ведет его сквозь одну преисподнюю в другую. И как знать, что там, внизу, его ждет. Финальная смена декораций и ситуаций намекает на то, что окружающий ад далеко не первое и не последнее место остановки на этом странном пути, который может оказаться бесконечным. Получилась почти химически чистая трансценденция, напоминающая эпилептическое биение «Входа в пустоту» Гаспара Ноэ.
«Ибо мы грешны». Молодой человек, оставшись наедине с любовницей, безучастно смотрит в пустоту за окном, где падает снег. Он так заворожен зрелищем, что не может оторваться. Вот только что же он там видит?
«Геенна» рисует для нас картину ядерной зимы, объявшей Землю после апокалипсиса. Одинокий человек бродит по замерзшему Лос-Анджелесу, все яснее сознавая адскую нереальность происходящего. Но ему это нравится. В этом аду он по собственной воле.
Что можно сказать о героях Чендлера Моррисона? Почти все они мертвы внутри, а те, кто все-таки еще живы, сильно об этом жалеют, потому что фатально одиноки в окружении мертвых душ. Хорошего человека трудно найти, а живого — еще труднее.
И это самое страшное, что ждет нас на страницах рассказов этого автора. Конечно, будет еще много чего. Кровь, ужасы, равнодушие, безнадега и так далее. Но все это так или иначе неизбежное следствие, причина которого смерть человеческой души. Лишенный души человек всего лишь пустая оболочка. Иногда убивают ее, иногда убивает она. Разницы никакой. Природа это просто круговорот бесконечно пожираемой и исторгаемой обратно органики. Так все и происходит. Хэппи-энды не предусмотрены.
П.С.: Любителям мейнстрима "Ибо мы грешны" рекомендуется только на собственный страх и риск. Эти тексты для тех, кто любит поальтернативней и даже сплаттер тут скорее с приставкой -пост.
Сборник неплохо вписался бы в старую оранжевую серию АСТ, чтимую многими олдфагами. Без нарочитого эпатажа, но последовательно, Чендлер Моррисон идет против шерсти гладких и безликих коммерсантов от жанра, уходя от банальностей и избитых тропов. Произведения Моррисона не столько шокируют, сколько показывают неприглядные стороны жизни и человеческой натуры. И тому, кто к такой демонстрации не готов, лучше просто пройти мимо. Норма — понятие, как выясняется, для многих очень условное. И пугает не столько отклонение от нормы, сколько отсутствие таковой. С моралью история та же, поэтому будьте осторожны. Здесь найдется чему ужаснуться.
Сокращенная версия рецензии в сентябрьском номере журнала Даркер за 2024 год
Каждый раз, читая о похождениях Холли Гибни, я задаюсь вопросом: что же такого интересного Стивен Кинг нашел в этом персонаже?
Да, у нее есть определенная харизма, гибкость ума и храбрость, проявляющаяся в нужный момент в экстремальных ситуациях, но не смотря на это Гибни — все-таки второплановая героиня, которая лучше выглядит в компании других колоритных протагонистов, нежели когда действует в одиночку.
Но, похоже Королю Ужасов виднее как оно должно быть и поэтому он не устает клепать истории про своего любимого чудаковатого детектива. И сегодня я разберу очередной такой текст, получивший лаконичное название "Холли".
Если отбросить вступление, то можно сказать, что сюжет книги стартует с обращения в агентство "Найдем и сохраним" женщины по имени Пенни Даль с просьбой разыскать ее дочь Бонни, которая пропала почти месяц тому назад.
Холли сперва не горит желанием браться за новое дело, поскольку она только что похоронила мать, а ее деловой партнер Пит Хантли взял больничный из-за ковида. Однако нотки отчаяния, прозвучавшие в голосе Пенни, в конечном счете задевают Гибни за живое и она принимается за поиски студентки, не подозревая, что впоследствии выйдет на след одной уважаемой пары пожилых профессоров колледжа, имеющих весьма необычные гастрономические пристрастия.
Что ж, а теперь пришло время разложить роман на составляющие. Во-первых, стоит отметить, что "Холли" — такой же условный детектив как и, например, "Мистер Мерседес". То есть, мы с самого начала в курсе, кто творит насилие и как ему (им) это удается. Поэтому нам остается лишь наблюдать за процессом поимки супостата (супостатов), понимая, что вряд ли автор решился на изменение устоявшейся формулы "добро всегда побеждает зло". Но если в упомянутом "Мистере" антагонистом был слетевший с катушек компьютерный гений, способный на какую угодно гадость, то пенсионеры-изверги в этом плане оказались на порядок скромнее. И хотя они творили ужасные вещи, читая книгу, мне не удалось почувствовать исходящую от них угрозу.
А если добавить к этому тот факт, что расследование Холли вышло на редкость неторопливым и во многих аспектах притянутым за уши, то получится, что роман представляет собой скучную хронику поиска пропавших людей, угадивших в мерзкие лапы скучных стариков.
Возможно, Стивен догадывался, что на таком материале далеко не уедешь и поэтому разбавил свой монотонный триллер побочными эпизодами, связанными с друзьями Гибни — Джеромом и Барбарой Робинсонами. И в принципе, почему нет? Беда только в том, что писатель изобразил их до тошноты идеальными. Все-то они могут и везде преуспевают. Блин, ну не бывает так. Против ты или нет, но реальность рано или поздно внесет невеселые коррективы в твою жизнь. Но у Кинга персонажи обитают в каком-то особенном мире, где ноунейму от литературы Джерому в непростых условиях пандемии коронавируса на ровном месте предлагают впечатляющий гонорар за нон-фикшен о его дедушке-гангстере. И где Барбара обошла всех участников на престижном поэтическом конкурсе, откровенно поленившись нормально выполнить финальное задание. Чудеса, да и только!
Ну и конечно текст не обошелся без огромного количества негативных упоминаний Трампа — еще одного давнего "любимчика" Стивена. Последний явно отвел душу, поливая грязью 45-го хозяина Белого дома и его сторонников. Хотелось бы надеяться, что Кинг выплеснул весь свой яд, однако победа Дональда на недавних президентских выборах как бы намекает на то, что Стивен найдет в чем еще обвинить Трампа на страницах следующей книги про Холли, которая должна появиться на свет в следующем году.
Грядущий бестселлер по слухам станет последним романом о Гибни, что не может не радовать. На мой взгляд, эта странная героиня уже получила достаточно минут славы. Пора бы и честь знать.
Оценка: 6/10.
P.S. Напоследок, расскажу про занятное наблюдение. В третьем сезоне сериала "Мистер Мерседес" (Mr. Mercedes, 2017-2019) одна жестокая дамочка избавилась от трупа, измельчив его в щеподробилке, на выходном патрубке которой был закреплен большой пластиковый пакет для сбора кровавой шелухи. Собственно, в "Холли" упоминается точно такой же способ избавления от тела. Кинг явно позаимствовал этот жуткий лайфхак из сериала, над которым он трудился в качестве исполнительного продюсера.
Отрывок из исследовательского эссе "Феномен сонного паралича: фольклорные интерпретации и современные гипотезы" (2016).
"Il fenomeno della paralisi nel sonno: interpretazioni folkloriche e ipotesi recenti".
.
Автор: Марко Макулотти (Marco Maculotti ; г.р.1988) — итальянский издатель, писатель, лектор, основатель и редакционный директор интернет-портала и ютуб-канала «AXIS Mundi» — онлайн-журнала, посвящённого мировой культуре, сакральной антропологии, истории религий, эзотерике, фольклору, мифологии и фантастической литературе. Автор многочисленных литературно-исследовательских эссе, научных монографий, статей и научно-публицистических книг: «Каркоза раскрыта: заметки к эзотерическому прочтению сериала «Настоящий Детектив» (2021), «Ангел бездны: Аполлон, Авалон, Полярный миф и Апокалипсис» (2022) и «Скандинавские мифы: боги и традиции Северной Европы» (2023), которые получили единодушное внимание критиков и читателей. Будучи поклонником фантастической и сверхъествественной литературы в своих работах Марко Макулотти исследует творчество таких писателей, как: Эдгар По, Говард Лавкрафт, Артур Мейчен, Монтегю Р. Джеймс, Алджернон Блэквуд, Густав Майринк, Томас Лиготти, Эрнст Гофман и Мишель де Гельдерод. В 2020 году он опубликовал серию масштабных эссе о творчестве Говарда Лавкрафта и Артура Мейчена, став одним из финалистов престижной премии «Premio Italia 2022» в категории «Лучшее оригинальное эссе». Также он публиковал документальные отчёты о своих исследовательских путешествиях по Северо-восточной и Юго-восточной Азии (особенно Монголии и Индонезии) и Южной Америке (Перу), уделяя глубокое внимание религиозным и фольклорным аспектам, и описанию священных мест. В свободное время Макулотти пишет собственные художественные рассказы о сверхъестественных ужасах, некоторые из которых были опубликованы в различных антологиях современной итальянской фантастики, а его произведение «Ледяной человек» получило специальное упоминание на вручении ежегодной премии «Premio Hypnos Award 2020» за лучший неопубликованный фантастический рассказ. В ближайших планах выход ожидаемого сборника с полной антологией произведений Макулотти. В настоящее время автор живёт и работает в Милане.
Сонный паралич, также называемый гипнагогической галлюцинацией, представляет собой расстройство сна, при котором в промежутке между сновидением и бодрствованием (то есть в момент перед засыпанием или в момент перед пробуждением) человек внезапно обнаруживает, что не может двигаться. В большинстве случаев, по словам тех, кто страдает этим расстройством, паралич начинается с ощущения покалывания, проходящего по всему телу, достигая головы, внутри которой субъект ощущает своего рода жужжание, "подобное пчелиному рою" или, похожий на звук стиральной машины или "стук и визг металлических предметов". Часто жертва подобного переживания пытается позвать на помощь, умудряясь однако, в лучшем случае, тихо шептать, испытывая при этом неприятное ощущение, будто собственный голос сдавлен чем-то неестественным.
Часто, если пострадавший находится в постели с кем-то, последний может ничего не замечать, настолько, что нередко даже самые тревожные явления (жуткие шумы и звуки, непонятные голоса, порой странные, призрачные огни, приходящие извне) не привлекают внимания тех, кто не переживает сам эпизод. Бывает и так, что суккуб (если раньше так называли таинственную сущность, вызывающую данный феномен, то теперь это является термином, которым медицинская наука называет «жертву») слышит знакомые — порой даже "демонические" — голоса, которые зовут его, спорят между собой за спиной субъекта или, что ещё хуже, шепчут ужасающим тревожным голосом сзади на уровне его шеи.
Современная наука считает, что такое аномальное положение обусловлено сохранением состояния атонии, в котором находятся мышцы во время сна, и вызвано диссонансом между разумом и телом: в результате чего, хотя мозг активен и находится в сознании, и субъект часто может ясно видеть и воспринимать окружающее, несмотря на всё это, его тело остаётся в состоянии абсолютного покоя, вплоть до того, что на время переживания любое движение исключается. Разумеется, наука отрицает реальность переживаний, испытываемых во время этого загадочного опыта, сводя их к простым галлюцинациям, вызванным столь же таинственными изменениями в мозговом балансе субъекта, которые происходят именно в точный момент перехода от бодрствования ко сну и наоборот.
Однако, многие, придерживаются мнения, что анализ данного явления невозможен только лишь с помощью одних инструментов, считающихся строго "научными". Некоторые указывают на то, что это явление отнюдь не недавнее и не характерно исключительно для нашей эпохи: ещё с незапамятных времён люди из самых разных географических регионов и исторических периодов переживали опыт, который сегодня носит название "сонный паралич", и старались расшифровать его с помощью имеющихся в их распоряжении средств, пытаясь придать ему смысл, соответствующий их собственному видению мира. Со своей стороны, мы отмечаем, что, действительно, сравнительно-синкретический анализ всей совокупности народных традиций, существующих на нашей планете, выявляет чётко определённую закономерность, которую нельзя исчерпывающе оправдать, сведя этот переживательный опыт только к простой нереальной галлюцинации, лишённой какого-либо фактического основания.
Мифы и фольклорные летописи с предельной ясностью донесли до нас то, как древние трактовали это явление: удивительно, но все хроники и легенды древности сходятся в утверждении, что ответственными за эти тревожные переживания является определённый тип астральных сущностей — иногда обозначаемых современным менталитетом как "духи", иногда как "демоны", а также как "феи" и т.п. — совершающих свои атаки исключительно ночью, часто придавливая тело спящей жертвы и иногда вступая с субъектом в сексуальные отношения. В различных культурах такие сущности носят разные названия, наиболее известными нам, европейским жителям, являются те, что имеют латинское происхождение: "суккубы", "инкубы" и "лярвы".
.
Ритуальные травмы и инициационные расчленения
Нередко встреча с духами перерастает в "ритуальное ранение", приводящее к настоящему "расчленению" (имеется в виду, в астральном плане, поскольку во время инициационного транса тело неофита остаётся неподвижным и не претерпевает ничего из того, что испытывает посвящённый во время шаманского путешествия), расчленению, которое, тем не менее, переживается шаманами как несомненная реальность, поскольку после пробуждения они обнаруживают, что наделены ранее немыслимыми экстрасенсорными дарами. В связи с этим давайте прочитаем, что пишет в своей работе "Шаманы" (2005) известный шотландский писатель-исследователь Грэм Хэнкок, который, анализируя этот феномен, находит исключительные соответствия между многочисленными шаманскими культурами:
В джунглях Амазонки, когда шаманы племени Хиваро (Дживаро) входят в транс под воздействием напитка из лианы аяуаски, они интерпретируют те же самые возникающие неврологически генерируемые ощущения на коже, как маленькие острые дротики, брошенные в них сверхъестественными существами. Сибирские тунгусские шаманы вместо этого говорят о трансе посвящения, вызванном приёмом в пищу мухомора "аманита мускария", при котором они чувствуют, что их тело пронзают стрелы, а их плоть и кости словно разрываются. Представители южно-африканского племени Джу Хоанси также верят в существование зловредных сверхъестественных дротиков — "стрел боли" — выпускаемых духами и видимых только шаманами в трансе. Некоторые испытуемые рассказывали антропологу Ричарду Кацу, что, когда это происходило, они ощущали, что даже их желудок внутри был "полон шипов", как будто "стрелы, прорастающие со всех сторон".
Также Грэм Хэнкок приводит высказывание киргизского шамана из Казахстана, в котором он утверждает, что имеет "пять духов на небесах, которые режут меня сорока ножами и жалят сорока гвоздями", и цитирует поверье якутов из Северной Сибири о том, что "иногда посвящённого в транс захватывают три чёрных дьявола, которые разрывают его тело на части, вонзают копьё в голову и бросают куски его плоти в разные стороны".
Десятки подобных примеров можно найти в монументальном труде философа-религиоведа Мирчи Элиаде "Шаманизм и техники экстаза" (1951) и в других работах, исследующих шаманские посвящения: обычно это "ритуальное ранение" приводит к фактическому расчленению, за которым следует инициационное возрождение начинающего шамана, который пробуждается, наделённый сверхъестественными способностями (дарованными, как считается, действием духов). Грэм Хэнкок придерживается той же точки зрения, ссылаясь на сакральные верования самых разных культур нашей планеты, в том числе и австралийских аборигенов, согласно которым "духовное расчленение и воссоединение их «знахарей» включает странные хирургические операции, во время которых сверхъестественные существа вставляют в тело посвящаемого небольшие фрагменты кристаллов горного хрусталя". Здесь следует отметить, что многие обычные люди, пережившие сонный паралич, также утверждают, что пострадали от травм или устрашающих пыток со стороны "демонов" или "чёрных теней", и, конечно, после пробуждения они понимали, что ничего из этого с их телом не произошло — во всяком случае, на сугубо физическом уровне.
.
Один феномен, разные реакции?
Теперь хотелось бы подчеркнуть, что если в обществах древнего мира и среди народов, шедших по шаманскому пути, подобная встреча со сверхъестественными сущностями считалась самым ценным подарком, который мог получить смертный человек, то в Шотландии конца 17-го века к таким вещам относились не очень благосклонно, вплоть до того, что после встречи с таинственными сущностями рекомендовалось провести сеанс "экзорцизма" и "очищения": с другой стороны, это вполне объяснимо в свете проводившейся кампании "охоты на ведьм", без устали продолжавшейся уже на протяжении нескольких столетий. Ясновидение и другие сверхъестественные способности неизменно сводились тогдашним христианским менталитетом к "демоническим" силам, и, следовательно, обладатели таких способностей не только больше не считались духовными наставниками (как это было в шаманских сообществах), но и с абсолютным изменением перспективы рассматривались обществом как "соратники демонов", и поэтому их избегали, а то и вовсе исключали из социального консорциума.
Наконец, в наш технологический и материалистический век уже не осталось места для каких-либо гипотез и теорий, выходящих за рамки того, что можно научно продемонстрировать с помощью повторяемых лабораторных экспериментов: очевидно, не слишком функциональный подход для расшифровки такого уникального и абсолютно невоспроизводимого по команде опыта, как сонный паралич. Плачевные последствия такого безответственного отношения со стороны академической науки видны всем: тех, кто сталкивается с этими странными эпизодами, сегодня в лучшем случае считают "странными" личностями, если не откровенными фантазёрами или, что ещё хуже, страдающими расстройством психотиками, полностью оторванными от так называемой "реальности", тогда как, казалось бы, для значительной эволюции с познавательной точки зрения, нам было бы желательно, чтобы человеческий разум адаптировался к событиям феноменологического мира, какими бы сложными они ни были для расшифровки и понимания, а не наоборот.
.
"Ночные Призраки" Говарда Филлипса Лавкрафта
Другие параллели сонного паралича можно найти в новейшей истории. Одна из самых нашумевших дошла до нас из-под пера Говарда Филлипса Лавкрафта, единогласно считающегося одним из величайших писателей литературы ХХ века, поведавшего своим корреспондентам о встречах, с так называемыми "Ночными Призраками" (Night-Gaunts), которые он каждую ночь переживал в детстве, в возрасте с шести до одиннадцати лет. Вот как писатель описывает эти леденящие душу переживания в письме Рейнхарту Кляйнеру от 16 ноября 1916 года (см. "Г.Ф. Лавкрафт. Ужас реальности", под редакцией Джанфранко де Турриса и Себастьяно Фуско, 2007):
"В январе 1896 года смерть моей бабушки погрузила всю семью в атмосферу глубокого траура, от которого они так и не оправились. Именно тогда моя естественная природная живость угасла. Мне начали сниться самые ненавистные кошмары, населённые вещами, которых я окрестил «Ночными Призраками» (Night-Gaunts) — составным термином, моего собственного изобретения. Я часто рисовал их после пробуждения (возможно, мысленное представление этих образов было навеяно роскошным изданием поэмы Джона Мильтона «Потерянный Рай» с иллюстрациями Гюстава Доре, что я обнаружил однажды в восточной гостиной). Во сне они утаскивали меня, летя сквозь пространство с головокружительной скоростью, при этом они кололи и терзали меня своими отвратительными трезубцами. Прошло уже целых пятнадцать лет — или даже больше — с тех пор, как я в последний раз видел "Ночного Призрака", но даже теперь, когда я нахожусь в полусне и позволяю себе дрейфовать в море своих детских размышлений, я чувствую дрожь страха, и инстинктивно отчаянно борюсь с тем, чтобы не заснуть. Каждую ночь, в 1896 году, это была моя единственная молитва: не спать и остерегаться Ночных Призраков!".
Читая свидетельство Лавкрафта, в глаза сразу же бросается несколько факторов, с которыми мы уже сталкивались в других источниках. Во-первых, ситуация сильного эмоционального стресса, в котором находился субъект в момент возникновения первых эпизодов: это классический пример из медицинской литературы, посвящённой случаям сонного паралича. Кроме того, то обстоятельство, что его переживания всегда происходили, когда он был "полусонным", то есть находился в промежуточном состоянии между бодрствованием и сном: эта характеристика также позволяет нам правильно объединить данное столкновение с "Ночными Призраками" с клиническим опытом сонного паралича.
Более того, помимо видения и восприятия этих загадочных существ, об их действиях писатель рассказывает, что они "кололи" и "мучили его своими отвратительными трезубцами": в таких аллюзивных намёках, в дополнение к аспекту появления сущностей, которых христиане определили бы как "демонические", нам представляется вполне уместно обнаружить значительные точки соприкосновения с известными описаниями шаманских переживаний, в которых потенциального инициатора (посвящённого) во время ритуала ранят и колют острыми дротиками, "стрелами боли", копьями, "горными кристаллами", и так далее. Поэтому мы считаем целесообразным отследить юношеские переживания гениального писателя из Провиденса в контексте сонного паралича и, что ещё более очевидно, в рамках шаманской встречи с духами других измерений, которая, как мы знаем, нередко приводит к (казалось бы, внешне непонятному для взора ребёнка буржуазного общества Новой Англии конца XIX века) реальному ранению с использованием колющего и режущего оружия.
Однако, любопытно отметить, несмотря на то, что у маленького Говарда не было подходящих адекватных инструментов для интерпретации этих эпизодов, мучивших его каждую ночь с шести до одиннадцати лет, тем не менее, он, похоже, пережил полноценный "путь посвящения": за встречей с таинственными тёмными духами последовало то, что шаманы называют "ритуальным нанесением ран и расчленением". И хотя Лавкрафт, вероятно, так никогда и не осознал этого полностью, на наш взгляд, это могло оказать реальное влияние на его литературное творчество в последующие годы. Не случайно, мы считаем, что писатель из Провиденса практически в одиночку породил настоящую "тёмную мифологию" космических пространств (где играют свою роль и "Ночные Призраки"), которую никто до него, даже отдалённо, не мог себе представить. По нашему мнению, мы имеем дело с редчайшим случаем современной шаманской инициации, не искомой и востребованной, как у древних шаманов, а просто случившейся с индивидуальным субъектом (особо предрасположенным, что совершенно очевидно), который в подростковые годы не обладал никакими представлениями о шаманизме.
Давайте теперь проведём сравнение с некоторыми выдержками из книги о мире фей "Тайное Содружество" (1692 год), шотландского пресвитерианского священника, преподобного Роберта Кирка:
"Существуют странные церемонии, когда человек наделяется всеми привилегиями этого таинственного второго зрения... Тогда он увидит множество духов, похожих на зловещих и сильных мужчин, приближающихся к нему со всех сторон горизонта, густые, как пыль в воздухе. И они не являются несуществующими вещами, или призраками, существами, возникающими в результате испуганного восприятия или спутанного и безумного ощущения: это реальности, которые проявляются уравновешенному человеку, владеющему всеми своими чувствами, так что он может иметь достоверное свидетельство их существования. Эти люди, о которых мы здесь говорим, воспринимают вещи, что из-за своей малости и прозрачности, невидимы для других, даже если они находятся рядом с ними каждый день. Ибо у них есть постоянный (внутренний) луч, подобный лучу солнца, который, только когда он светит ясно, позволяет обычным глазам видеть атомы пыли в воздухе, тогда как без этого луча они не могли бы их различить".
Возвращаясь к сугубо шаманским историям, следует отметить, что переживания такого рода всегда происходят в состоянии транса, то есть на пороге между бодрствованием и сном, точно так же, как это происходит с субъектами, страдающими от сонного паралича; единственное отличие состоит в том, что в случае с шаманским опытом это изменённое состояние сознания сознательно достигается субъектом, а также поддерживается постами и ритуальными практиками, нередко усиливаемыми приёмом соответствующих психотропных веществ. Иными словами, в отличии от клинических субъектов, "претерпевающих" подобные переживания, шаманы добровольно погружаются в эту неизвестную неопределённость между миром бодрствования и миром снов, дабы испытать встречу со сверхъестественными сущностями, чтобы, таким образом, обрести духовные силы.
Остаётся лишь отметить, что в клинических случаях сонного паралича реализовать взаимосвязь с духами такого рода затруднительно. Субъекты испытывают одни и те же переживания, они чувствуют себя парализованными и беспомощными, внешний мир населён тёмными и загадочными обитателями, часто пугающими, а порой и жестоко причиняющими насилие и боль. Как бы то ни было, в подавляющем большинстве случаев люди, страдающие от сонного паралича, переживают этот опыт самым драматическим образом и не сомневаются в том, что сущности, посещающие их в этом особом состоянии сознания, являются злобными, а то и "демоническими" или даже "сатанинскими". Но так ли это на самом деле? Действительно ли эти сущности жестоки? Или же это мы, люди, не знающие мифических и фольклорных традиций, передававшихся нашими предками на протяжении тысячелетий, больше не владеем необходимыми инструментами интерпретации, которые позволили бы нам расшифровать и понять такие неясные явления? Потомкам предстоит нелёгкий суд.
облако тэгов
