цитата

OZON.ru: Ирина, Андрей, только что в свет вышел ваш роман «Темный мир» по одноименной картине Антона Мегердичева. Что привлекло вас в этом фильме — герои, сюжет, фактура?

Андрей Лазарчук: Скорее, отсутствие всего перечисленного. Поэтому у нас появился простор для собственной фантазии. Мы и развернулись.

Ирина Андронати: Фактура и герои. Северная мифология нас интересует давно, и грех было упускать такой прекрасный случай — пожить в этом мире. А герои — обычные студенты, которые живут нормальной жизнью, учатся, ездят на практику, влюбляются, ругаются... Это сейчас такая редкость. Не киллеры, не бизнесмены, не спецназовцы... Костик наш, конечно, постарше, но и он — не сверхчеловек. Ему тоже нужна нормальная спокойная мирная жизнь. Казалось бы, что может быть спокойнее профессии историка или этнографа? Но — не повезло.

цитата vvladimirsky

Что привлекло вас в этом фильме — герои, сюжет, фактура?

Андрей Лазарчук: Скорее, отсутствие всего перечисленного. Поэтому у нас появился простор для собственной фантазии.

цитата Крафт

То есть, кагбэ намекает, что не имеет иллюзий по поводу достоинств картины?

цитата

Читателю главного литературного эзотерика страны придется самостоятельно выбирать слова «вышла новая книга Пелевина» или «вышла очередная книга Пелевина». Просветление, мистический смысл свинства российской политики, трансцендентальное измерение «большой жратвы» российской экономики – все неизбежное вроде бы на месте, но изменилась интонация. Страшно сказать: действительность, последние годы служившая Пелевину спортивным залом для оттачивания парадоксов, каламбуров и иронии, на этот раз, кажется, его действительно бесит.

цитата

Существует обширная секта горячих поклонников Пелевина, людей с особыми настройками восприятия; о каждой его книге они говорят, что это – безусловный шедевр, который лучше всех предыдущих, и что тот, кто так не думает, просто ничего не понимает. Именно эта аудитория уже распинает в «Фейсбуке» автора настоящей рецензии.

цитата

Фрейд и Юнг оказываются втянутыми в таинственную уголовную историю, связанную с убийством Августа Корда, идеолога нового урбанизма, главного застройщика Манхэттена. У его дочери Грейс, которую подозревают в убийстве отца, обнаруживаются странные провалы памяти, и Фрейда просят с этим разобраться. А разобраться-то непросто! Тем более что находятся и другие трупы (один из которых находит лично Фрейд), дело сильно запутывается, так что даже гений психоанализа поначалу попадает впросак.

цитата

Проколы начинаются с предисловия, в котором то ли составитель (Сергей Чекмаев), то ли «главный идеолог» проекта (Юрий Бурносов) допускает небольшую, но досадную стратегическую ошибку, сравнив «Зомби в СССР» со сборником «The Living Dead», составленным знаменитым британским редактором Джоном Джозефом Адамсом. «Кто-то скажет, что там, мол, есть Симмонс, Суэнвик, Эллисон и Гейман? Что ж, а у нас есть Бачило, Каганов, Волков и Кликин». Сравнение, увы, явно не в нашу пользу, жидковаты «собственные невтоны» на фоне зарубежных коллег — особенно Сергей Волков, которого автор предисловия невольно сопоставил аж с самим Харланом Эллисоном.

цитата

На мой взгляд, наиболее интересным получилось обсуждение вопроса «Имеет ли право кто-либо, включая саму Джоанн Роулинг, добавлять детали в уже существующий мир Гарри Поттера? Или никто не имеет права делать дополнения в уже существующий канон?». Твердого ответа на этот вопрос автор не дает. И тем самым оставляет возможность для любого читателя задать себе вопрос «Стоит ли читать книгу, которая добавляет новые трактовки событий в мир Гарри Поттера? Или же считать, что автор книг написала все то, что нам, как читателям, было бы полезно знать?»

цитата

«Вор времени» — это Пратчетт со всеми его плюсами и всеми минусами. Если вы фанат, то в любом случае прочитаете эту книгу. Если не фанат, то можете ее прочитать. А можете и не читать, потеряете не слишком много. Знакомство с творчеством Пратчетта лучше начинать с чего-нибудь другого.

цитата

В «Долине кудесников» автор погружает нас в волшебную страну. Там происходят как весьма обычные, так и странные события. Обычные – это когда женщина вместе с одноногим любовником Забуллой убивает своего мужа, инсценировав при этом разбойничий «наезд». Спустя годы, сын женщины обо всем догадывается и, мстя за отца, сталкивает мать в колодец, а Забуллу закалывает, как барана. Убивший собственную мать мальчик Мамедкули долго скрывается, а затем поступает на службу к Шаху палачом. Ведь из всех нас только палач может забыть о собственных муках! В этом ему помогают непрестанные казни…

цитата

Ольга Славникова — один из самых известных авторов литературного мейнстрима. Будучи родом из Екатеринбурга, она не только пишет вполне «столичную» по качеству прозу, но и поражает коллег прихотливой «постнабоковской» стилистикой. Понятие «славниковская метафора» висит у критиков на кончике пера. Славникова — лауреат многих премий, в том числе «Русского Букера». Новый роман Славниковой «Легкая голова» вызвал немало споров: удалось ли скрестить беллетристику и социальность? Тянет ли центральный персонаж на статус героя нашего времени? Об этом и о состоянии отечественной словесности писательница рассказала «Итогам».

цитата

«Остромов, или Ученик чародея» — завершение трилогии. Вновь у Быкова в центре советские лишние люди. Те, кто не уплыл на философских пароходах. Но насколько они карикатурнее прежних! Тон, ракурс, стилистическая подсветка — все другое. Главы начинаются истерическими метафорами вроде «Город стоял как обделавшийся старик». Филологических изысков вроде тех, что были в «Орфографии», нет и в помине. Что ни эпизод, то столоверчение, левитация или выход энергии кундалини. Завязка вполне двусмысленна: старорежимный люд собрался в масонский кружок. Который организован авторитетным оккультистом, а на самом деле агентом ОГПУ Остромовым (эдакий гибрид Воланда и Остапа Бендера).

цитата

Ну вот и покончено с двоящимися реальностями. «Синдром Петрушки» — финальная книга из последней трилогии Дины Рубиной, где искусство и подлинная жизнь ведут затейливую театрализованную игру. На этот раз речь пойдет о куклах и кукольниках. Точнее, о кукольнике Петре и его жене Лизе — самой любимой и строптивой из его кукол. По крайней мере, условно роман про них — нелегкие взаимоотношения и мучительная любовь. Вот только разворачивается он во многих плоскостях сразу: семейная сага, готическая сказка с элементами родового проклятья и психологическая драма

цитата

Пелевин заботливо напоминает нам в каждом тексте про то, что хуйня одинакова, диалектические противоречия снимаются в акте иррационального постижения полноты мира, спецслужбистская кукла сама становится богом и вообще «ничего нет». Делает он это, правда, как-то уже неохотно, словно бы отбывая номер. И то сказать, всем всё давно понятно, сколько можно-то? На этот раз его на самом деле больше занимают другие вещи. Во-первых, как правильно отмечают критики, Пелевина на этот раз удивительным образом интересует человеческое в его героях. То есть по сравнению со схематичным героем «Омона Ра» Семен Левитан гораздо больше похож на человека; да и Аль-Эфесби, то есть Скотенков, тоже куда живее Вавилена Татарского.

цитата

Песочный человек, персонаж общеевропейского, в том числе и английского, фольклора и третьестепенный участник команды супергероев DC Comics, взятый в разработку Гейманом, превратился в элегантного, готичного Морфея, утратившего, однако, во время пленения свои атрибуты – корону (на деле – совершенно гигеровский фасеточный шлем-противогаз), сумку с волшебным песком и рубин власти. Именно их поиски после семидесяти лет заточения и составляют восемь выпусков серии, объединенных здесь под одной обложкой.

цитата

Даже тупой пиндос может сделать мертвое из мертвого. Было бы теперь круто узнать, как сделать из мертвого живое. Где там, говорите, ваша крупнокалиберная духовность?

цитата

Получившаяся у Дивова противоестественная смесь из Стругацких в начале и Крапивина в конце, вряд ли приведет Россию к прорыву в инновационной сфере, но, быть может, заставит нескольких школьников прийти в науку. А значит будет кому возвращать престиж российской науке.

цитата vvladimirsky

из Стругацких в начале и Крапивина в конце

цитата

Фантастика кажется характерной темой ХХ века (про ХХI век говорить рано, но пока он еще в поле действия тенденций века XX, это относится и к нему). Она не зря оформилась в отдельный жанр (даже в два: сайенс-фикшн и фэнтези) только к ХХ веку, а начала оформляться с конца XVIII: как раз с того времени, когда успели окрепнуть и разлиться более-менее по всему составу культуры просветительские тенденции. Неспроста, видимо, и то, что именно в это время — начиная с XIX века — стали в изобилии возникать теории фантастического — особые, отличные от теорий искусства или творчества вообще. Это особенно характерно для ХХ века, когда свои концепции фантастического предложили Луи Кастекс, Луи Вакс, Роже Кайуа, Михаил Бахтин, Цветан Тодоров… Анализу их теорий — «истории понятий» — немецкая славистка Рената Лахманн, профессор университета в Констанце, посвящает отдельную подглавку своей книги. Подглавка, впрочем, невелика: эта история важна автору отнюдь не во всей своей полноте, но с точки зрения принципов, по которым до нее велась теоретическая работа над предметом.

цитата

Мистические умонастроения рубежа XIX — XX веков очень легко впоследствии поддавались ироническому переосмыслению и были в этом смысле очень уязвимы, но сами по себе ироничными не были. Именно поэтому они оказались так востребованы на рубеже следующих двух столетий — будучи вынесены в область, где можно безопасно предаваться релаксационному переживанию ужаса, хрупкости окружающего нас мироустройства и непостижимости зла. Область эта — масс­культура, разветвленные, пересекающиеся, продолжающиеся и часто анонимные миры-проекты, где будущее смыкается с прошлым, авторство размывается, мир раз за разом уничтожается и раз за разом возрождается из пепла, герои ведут себя как идиоты, девы — как идиотки, но над ними никто не смеется. Ни автор. Ни читатель.