цитата AndT

Ну какие еще "утробы возрождения", набитые костями людей, которые даже не предки условных кельтов?

цитата AndT

Сплошное мифотворчество и фантазии потомков культуры колоколовидных кубков.

цитата Bansarov

Как вам покажется, если среди скифского золота, найденного в середине континента Евразия, обнаружатся изображения осьминога?

цитата Bansarov

рыбы эпизодично попадаются и в другой скифо-сибирике, ну и в принципе так-то водятся в любом пресном водоёме.

цитата AndT

Некоторые вещи — румынские мифы, мифы окаменелостей — вообще стали откровениями

цитата ааа иии

Но где же осьминоги? Присосок нет. Четыре толстых пламевидных выступа, от которых отходят лепестки — это не осьминог и не кальмар. Те, кто их видел, так не делают

цитата Bansarov

Ну а кто это?

цитата Bansarov

терзаемая им рыба вообще четверонога.

цитата Bansarov

глаза с белком и зрачком, нос с горбинкой

цитата count Yorga

Мирча Элиаде Горн и Тигель

цитата Bansarov

Крайне немногочисленные вставки из бирюзы, которую сарматы так полюбят в своём искусстве впоследствии.

цитата Bansarov

перед очищением, Индра испытывает текстуально точно такие же мытарства, какие по Эсхилу уготованы тому, кто должен был, но "не закрыл гештальт" злодеяния — он гоним по свету и мучается от голода.

цитата Bansarov

Афина склоняется на сторону оправдания Ореста, но заметьте, чего она при этом побаивается: что обида неудовлетворённых Эриний реализуется в виде бедствий: чумы, мора, засухи. После принятия положительного решения по делу Ореста, Эриний приходится дополнительно умилостивлять.
Пролистаем теперь ту же "Орестею" выше, от "Эвменид" к "Хоэфорам". Там есть тот же мотив бедствий, которые могут обрушиться на живущих, если где-то осталось "не обезвреженное", "не нейтрализованное" злодеяние, и его злая энергия. Так и написано: из окровавленных костей Агамемнона, если он не будет отомщён, вылетят девы мщения и устроят живущему ад на земле. Это, кстати, никому ничего не напоминает? Да, да, оно самое: "Уже бо, братие, не веселая година въстала, уже пустыни силу прикрыла. Въстала обида в силах Дажьбожа внука. Вступила девою на землю Трояню..." и далее по тексту.

цитата Bansarov

Есть в СоПИ образ "Девы-Обиды", к которому всегда пытались найти фольклорные параллели, но с весьма слабыми результатами. Ссылка у Зимина дана на том III ТОДРЛ (1936), где обнаруживается 11-страничная статья, где рассмотрены параллели чисто внешнему образу Обиды как "девы с крыльями", не касаясь её функции. А ведь автор статьи в конце упомянул греческий термин для ссоры/вражды, и был на грани от важной догадки — надо было просто в гимназии читать на уроках Эсхила, а не Арцыбашева. Ибо в эсхиловских "Хоэфорах", в строках 280+, есть образ Эриний, абсолютно параллельный "Деве-Обиде", которая в СоПИ точно так же является "энергией неурегулированного мщения", встающей непосредственно из мёртвых тел (в переложениях СоПИ на современный язык это криповатое место обычно смягчают). Вопрос, откуда мог знать Эсхила житель Руси XII века — риторический.

цитата Bansarov

В Аф-130 герой благополучно преображается в котле без объяснений, а просто потому, что он герой. А царь умер, потому что его предназначение исчерпано, а предназначение героя пришло ему на смену. Самая прямолинейная версия, обнажающая голую суть мифа. И здесь сохранена важная идея ордалии — проверяемый на вшивость претендент не получает до проверки никаких гарантий.

цитата Абарат

цитата Bansarov
Но осьминог в V веке до н.э. у кочевников в районе нынешнего Оренбурга? Заметим вдобавок, что в витрине с находками кара-абызской культуры (вероятно, этнически относящейся к предкам финно-угров) среди прочего лежат образцы "нормального" скифского звериного стиля.
Геродот считает, что сарматы получились из смешения скифов с амазонками. Обычно амазонки в греческой литературе — это метафора для хеттов, но геродотовские амазонки живут где-то в Приазовье (катакомбная культура = протомитаннийцы по Клейну?) Даже если допустить подобный этногенез, то ни в Азовском море, ни в Чёрном (к которому только и имели доступ хетты) осьминоги не живут.

Может, отголосок индоевропейской общности, засвеченной пять тысяч лет назад на средиземноморском побережье Малой Азии?

цитата Bansarov

Я не первый раз замечаю, что у автора "Слова о полку Игореве" проскакивают элементы знакомства с античной классикой. Жалко, не делал выписок, но точно что-то попадалось по тексту "Илиады" и платоновского "Государства". Я, конечно, принимаю как нечто неизбежное и непостижимое тот факт, что СоПИ написано на Руси никак не позже XV века, но знакомство его автора с древнегреческой литературой в оригиналах не укладывается вообще ни в какие парадигмы.

цитата Bansarov

Кстати, в свете Фрэзера, тезис о параллелизме между "Девой-Обидой" СоПИ, Эриниями и "духом неурегулированного мщения", прочитывается вполне аутентично. В "Фольклоре в Ветхом Завете", стр.60, читаем, что дух убитого может гневаться и на своих сродников, если они медлят с местью за него. Вот и Дева-Обида (не перевод ли слова Eρις в древнегреческого на древнерусский?) выходит из тел поверженных на поле боя русичей и сеет бедствия на их родине, медлящей вступить в злат стремень в ответ за их гибель и "за раны Игоря, храброго Святославича".

цитата Bansarov

Какой мы знаем другой (кроме СоПИ) эпос, в котором, среди сугубо мужского в целом эпического мира, у двух главных богатырей упоминаются подруги, чьих имён мы не знаем, потому что в тексте их называют по отцу? Догадались? Это же "Илиада", с её Агамемноном и Ахиллом, и соответственно Хрисеидой/Брисеидой. Параллель изумительная!

цитата Bansarov

Замечу, что Зимин не сумел убедительно разрушить два серьёзных алиби СоПИ, обеспечивающих его первичность относительно "Задонщины". Это 1. эпитет-гапакс "харалужный", понятный автору СоПИ и употребляемый в устойчивом смысле, коррелирующем с некоторыми народными песнями, но перенесённый в "Задонщину" уже просто как бессмысленное красивое словцо, употребляемое невпопад...

цитата Bansarov

...нравится ли богам гордыня смертных (спойлер: нет, не нравится).

цитата Bansarov

Дорийцам, вторгающимся в более развитый микенский мир, не хотелось чувствовать себя греками второго сорта, северными варварами; им требовался великий предок, к которому можно было бы возводить дорийские царские династии, и который в свою очередь восходил бы к голубой крови древней элиты Пелопоннеса, но эдак бочком, по скользкой женской линии, чтобы быть свободным от проклятия дома Атридов. Геракл — это дорийский Борис Годунов. Или Михаил Романов.

цитата C.Хоттабыч

Арджуна каждый раз как-то уворачивался от царства. Тоже, кстати, наверное мотив "витязя по преимуществу". Помните, как Илья отказывается от Черниговского воеводства, как Добрыня заявляет: "Не надо мне городов с пригородками, а надо мне-ка славушка великая". Аналогично и Гильом до поры остается безлошадным витязем: отец лишил наследства, а когда в Риме освобожденный героем от сарацин король сватает дочку и обещает полцарства, прямо из-под венца герой ускакал на подмогу в Париж. Так что в "Махабхарате" мотив брака с хтонической барышней есть, но в несколько извращенном виде.

цитата Bansarov

...змееборчество Геракла завершается с одним очень важным отклонением от схемы — он не заключил брака со спасенной девой, подарил её другому воину. В таком виде вся мистерия получается поломанной, не достигающей своей прямой цели.

цитата Bansarov

цитата Volk-13
Нечто похожее есть в армянской сказке «Врач Лохман»

Эх ты, занятная сказка. Даже не сказка, а своего рода "легендарная биография" адепта, отчасти в духе Диогена Лаэрция.
То, что в ней искусство врачевания и воскрешения мёртвых в очередной раз отнесено к разряду "змеиной мудрости", оставим за скобками, а то потонем.
Походя упомянуто, что главный герой после посвящения научился воскрешать мертвых. Тема котла там встречается два раза — один раз в качестве трёх котлов с разными наполнителями (как у Ершова), другой раз в качестве ёмкости для варки зелья молодости. Формально эти эпизоды не связаны. Но в общем понятно, что котёл — необходимый скарб в хозяйстве реаниматора и реинкарнатора.
Без сюжетной необходимости проходит тема глухонемоты ученика адепта — здесь вспомним, что у кельтов мёртвый воин, прошедший через воскрешающий котёл, становился как бы живой, но лишался дара речи.
Точно так же без сюжетной необходимости упомянуто, что врач подвергал своего ученика пыткам. Здесь я поневоле вспомнил про мелькающие там-сям в Сети (почему-то в основном в испанском и русском его сегментах) упоминания шумерского обряда по переселению души из тела старика в новое молодое тело. Абсолютно никакой серьезной информации я об этом обряде не нашёл, но по его несерьёзным описаниям кочует та подробность, что донора тела подвергали истязаниям, чтобы заставить его захотеть отделения души от тела. Заметьте, в армянской сказке эта подробность возникает без всякого адекватного объяснения, но соседствует всё с той же темой омоложения.
В общем, текст похож на набор смысловых единиц, каждая из которых имеет отношение к темам целительства, омоложения, воскрешения мёртвых и физического бессмертия как дисциплинам змеедаримого знания. Каждая смысловая единица была по отдельности известна рассказчику (или неуказанному составителю сборника 1939 года) в этой смутной связи, и он как сумел объединил их в последовательный текст, с неубедительными причинно-следственными переходами и повисающими в воздухе деталями.
Что же касается котла, то судя по тому, насколько давним является расхождение армян и кельтов в рамках индоевропейского древа, то мотив "котёл = физическое несмертие" должен иметь очень древние корни.

цитата Bansarov

Пишет он и про пытки как средство отбивания памяти о прошлом (т.е. о жизни до инициации, которая закончилась имитацией смерти и воскрешении в новом качестве). Вот только Пропп не делает систематического отличия между инициацией юношей (обязательной для всех мальчиков в племени перед вступлением в статус взрослых охотников) и штучными инициациями претендентов в шаманы, колдуны, медиумы. Я знаю, что он возразил бы мне: что он реконструирует понятия тех времен, когда каждый охотник должен был быть немного колдуном, ибо это часть профпригодности охотника. И даже показал бы мне в своей книге места, где он это пишет, предугадывая именно такие замечания. Но всё же считаю, что обряды, намеренно предназначенные сделать человека дураком, не могли применяться ко всем мужчинам в племени: для духовидца быть дураком допустимо и даже полезно, а вот для охотника и воина — отнюдь. А манкурт у Айтматова проявляет именно черты шамана — с луной разговаривает, кого-то на ней видит. Манкурт — это пустая болванка, которая была приготовлена для обучения шамана, но который этого обучения не прошёл.