Никогда мне не везло на мужиков, думает Дороти, или это я виновата, не умею выбирать?
Смотрит на парня напротив. Кажется, он еще не заткнулся ни на секунду с момента их встречи. Дороти делает над собой усилие, чтобы понять, о чем говорит сейчас этот самовлюбленный кретин. Похоже о какой-то книге. О чем же еще рассказать девушке на первом свидании?! А внешне ничего такой, поэтому она на него и клюнула. Но с Мэшином, конечно, не сравнить... Хоть он немного ненормальный... ладно, не немного, зато не такой болтун. А в постели... Может и этот неплох, или опять начнет тарахтеть без умолку?

Мэшин сидит за рулем Мустанга и вот уже пятнадцать минут пялится в одну точку за стеклом. Его лицо раскраснелось, на лбу выступили капельки пота, одна сорвалась и потекла по носу. Раздраженно смахивает ее тыльной стороной ладони, не отводя глаз от кофейни. Чувствует, как между висков снова зарождается боль. В этот раз какая-то новая, незнакомая прежде. Прикуривает, затягивается, и половина сигареты обращается в пепел. Думает, что неплохо бы переставить машину в тень, а то в салоне нагрелось так, что дышать невозможно. Но сразу забывает обо всем – увидев, как открывается входная дверь. На улицу выходит тощий паренек, садится на припаркованный рядом велик и уезжает, будто заторможенный, едва шевеля ногами.
Мэшин сопит, раздувая ноздри. Эта сучка сидит сейчас в прохладе и пьет освежающий коктейль, или ест мороженое, а он вынужден поджариваться как цыпленок на вертеле. Ну, ничего, скоро он до нее... до них доберется.
Они познакомились два года назад. Мэшин тогда ездил на черном Додже Чарджере, и – черт возьми! – кажется, ни одна сучка не могла устоять перед ним. Перед ними обоими. Или все-таки Додж им нравился больше? Да какая хрен разница! Главное, Мэшин цеплял тогда многих цыпочек. Конечно, не со всеми получалось что-нибудь замутить, но с некоторыми ведь получалось! Да, еще как! Мэшин купил эту тачку убитой в хлам, но сумел полностью восстановить в ремонтной мастерской, где работал в то время. И наполировал ее так, что сверкала как новенькая. Даже лучше. Все говорили, что у него золотые руки. А он только хмыкал и добавлял про себя: «И не только».
Мэшин не хотел заводить длительных отношений. Как-то у него случились такие, месяца на два, и ему не очень понравилось. Секс с той бабой надоел уже после третьего или четвертого раза. С Дороти же все было иначе, они могли трахаться хоть всю ночь напролет. А к следующему вечеру он хотел ее ничуть не меньше. Но это было потом, а в те времена Мэшин предпочитал затащить девицу в постель, хорошенько покувыркаться – а потом «сделать ноги».
А вот на Дороти как зациклился. Не мог и дня без нее. Как-то она уехала на неделю к родителям. Скоро Мэшин уже места себе не находил. Носился на своем Додже по улицам, нарушая чуть ли не все правила, превышая скорость в два, а то и три раза. Как-то сбил собаку – она лежала, отброшенная на обочину, подергивая лапами, под боком растекалось красное пятно. Почему-то завиляла хвостом, когда он вылез из тачки и подошел ближе. Мэшин покосился на помятый бампер автомобиля, затем поднял ногу и со всей силы пнул собаку в живот.
В тот вечер у него впервые разболелась голова.
Когда Дороти уехала в очередной раз, Мэшин после работы позвонил одной знакомой, одной из своих «поклонниц», с которой не виделся уже больше полугода. Та согласилась встретиться. Они посидели в баре, выпили, потом поехали к ней домой. Он не любил разводить болтовню. Бабам такое нравилось. Ему тоже. Да и о чем с ними говорить? Не о тачках же?