Тема «Любимая поэзия»

Вы здесь: Форумы sam.fantlab.ru > Форум «Другая литература» > Тема «Любимая поэзия»

Любимая поэзия

Страницы: 1 2 3...110 111 112 113 114...311 312 313 🔍 поиск написать сообщение

автор

сообщение

гранд-мастер

5 мая 2007 г. 22:10

цитировать |

Продолжаем одну из самых популярных тем здесь (старая тема).

сообщение модератора
Внимание! Все стихотворения на политическую тематику (независимо от направленности) будут удаляться. За политикой — в ОИ

–––
И когда Александр увидел обширность своих владений, он заплакал, ибо не осталось земель, которые можно покорять..

магистр

27 марта 2013 г. 22:22

цитировать | [ ]

Юрий Нестеренко. Выбор.

Александр — Птолемею,
1 год 124-й Олимпиады

Радоваться Птолемею.
И в наши годы
Поводы к радости есть, что ни говорите.
Как там в Египте? Какие стоят погоды?
Впрочем, конечно, жара, как и здесь на Крите.

Море искрится на солнце. Звенят цикады.
Дева с кувшином бредет по тропинке в гору.
Только лишь с севера, со стороны Эллады,
Тьма надвигается. Будет гроза, и скоро.

Что ж, Птолемей, на земле неизбежны грозы,
Впрочем, зажженное молнией дождь погасит...
Бури любезны поэтам, но мудрой прозы
Бурная страсть, как и пафос, отнюдь не красит.

Тихая радость, гроздь спелого винограда,
Моря дыхание, чистая ткань хитона,
Солнце в окошке с утра, а в саду — прохлада,
Что еще надо? И что рядом с этим троны?

Знаешь, скончался Эвмен. Верный друг со мною
Был до конца. Но для радости я причину
Вижу и здесь: он во сне отошел, в покое.
Все же, признаюсь, оплакал его кончину.

Ты меня знаешь: я в детстве и то не плакал,
А вот под старость чувствительным стал изрядно...
Помнишь, конечно, что мне предсказал оракул?
Кратко и славно — иль долго и заурядно.

Выбор возможен всегда. Он и долг, и право,
Хоть говорят, что и боги покорны року...
Нет ничего бесполезней посмертной славы!
Да и в прижизненной, в общем, немного проку.

Жаждущий славы смешон и умом обижен:
Если ты выше толпы, что тебе их клики?
Если ж такой же, как все, или даже ниже,
Что тебе проку во лжи, будто ты — великий?

Мы заклеймили презрением, как сумели,
Храм ради славы спалившего Герострата,
Но полководец и царь, ради той же цели
Жгущий народ свой, не хуже ли многократно?

Пусть говорят об отце: мол, герой, эпоха,
Сын же с великим наследством его не сладил -
Сорок лет мира в стране — все ж не так и плохо!
А уж тем более если у нас, в Элладе.

Трудно воспеть достиженья такого типа -
Как счет вести неубитым? Небывшим мукам?
То обо мне лишь и вспомнят, что — сын Филиппа,
Свергнутый с трона Никандром, своим же внуком.

Правда имен: я — Защитник, он — Победитель,
Дай ему Арес все, что не дала Афина...
Даже не знаю уже, отсижусь на Крите ль,
Или... а впрочем, едва ли его покину.

Стар я уже, чтобы снова бежать. К тому же
Он и в Египет пожалуй что доберется...
То-то же будет речей о великом муже,
Мудром царе и бестрепетном полководце!

В возрасте нашем, уже у черты финальной,
Бегай-не бегай, а смерть постучится в двери...
И, коль оракул не врал, я умру банально.
Я ему верил тогда и сейчас поверю.

Сад у меня тут хорош. Не пропасть же саду.
Жаль, не могу угостить тебя апельсином.
Правильный выбор — какую еще награду
Мог я просить, чтоб не сетовать о просимом?

Дева проносит кувшин. Помашу рукою.
Мне улыбнется она и тотчас забудет.
Может быть, Арес оставит ее в покое,
Туча пройдет стороной, и войны не будет?

Так иль иначе, я делал, что мог, полвека,
И наслаждаться покоем имею право.
Птицы поют. Стадо коз переходит реку.
Слышно свирель пастуха. Золотятся травы.

Теплого хлеба ломоть с острым козьим сыром,
Девы улыбка — вот то, что я здесь имею.
Разве все это не лучше, чем править миром?
Слава оракулу!
Здравствовать Птолемею.

–––
Каждый день в своей точёной ванне умирает раненый Марат.
С каждым днём верней и постоянней Жанны Д Арк поднятый к небу взгляд.

философ

28 марта 2013 г. 16:49

цитировать | [ ]

В. Я. Брюсов

Ассаргадон (поэтический перевод ассирийской надписи)

Я — вождь земных царей и царь, Ассаргадон.
Владыки и вожди, вам говорю я: горе!
Едва я принял власть, на нас восстал Сидон.
Сидон я ниспроверг и камни бросил в море.

Египту речь моя звучала, как закон,
Элам читал судьбу в моем едином взоре,
Я на костях врагов воздвиг свой мощный трон.
Владыки и вожди, вам говорю я: горе!

Кто превзойдет меня? кто будет равен мне?
Деянья всех людей — как тень в безумном сне,
Мечта о подвигах — как детская забава.
Я исчерпал до дна тебя, земная слава!

И вот стою один, величьем упоен,
Я, вождь земных царей и царь — Ассаргадон.

магистр

30 марта 2013 г. 13:07

цитировать | [ ]

Раз пошли дохристианские, ассирийские мотивы, вот стихотворение в тему. Оно так же про древнюю Ассирию, но вообще подходит к любой насильственной депортации любых времён.

Александр Немировский. Пришёл приказ из Нинуа...

Пришел приказ из Нинуа на весь великий край:
"Под корень вырвать округа, переселить в Мадай!"
И в норы к ним спускаюсь я дыханием чумы:
- еще четыре дня житья, а там на край зимы!

Веселья мало вам сейчас, да мы его не ждем;
а будь я сам один из вас, я б наших жег живьем.
Но раз уж все мы те, кто есть, и крепок жребий наш,
то нам останется расчесть повозки и фураж!

Да я — казённый человек. А вы — казённый скот,
и той черты никто вовек из нас не перейдет;
и мне жалеть вас не с руки — обвал и есть обвал, -
но я доправлю вам пайки, чтоб голод вас не взял!

Продайте мелких, у кого их благо на уме
(их выбьет через одного дорога по зиме),
а если мой надежный бог не обойдет меня,
то ваших жен возьмут в залог за те четыре дня.

Бежит дорога на восток, ей всякий крив и прав,
ей путь за тысячу мостов, за сотню переправ.
Вы, парни, не видали бед, но вам открыли счет:
до Хатарикки — мой ответ, а дальше — чья возьмет!

Для тех, кого мороз и мгла осилить не смогли,
найдутся важные дела на том краю Земли:
чинить пути, валить леса, стоять у алтаря,
быками жаря в небеса за воинство царя!

Каткам тарана не узнать в веселье боевом,
как им телами стелет гать великий царский дом.
Но кто сгибается к золе, тот помнит вес и крой.
Хэйа! Удачи на земле, до встречи под землей!

миротворец

2 апреля 2013 г. 18:02

цитировать | [ ]

Иеромонах Роман (Матюшин)

Ни забот, ни печали, ни дум,
И вокруг безобразия нет.
По огни́стому снегу иду,
И вбираю в себя чудный свет.

А душа безсловесно поёт:
Как не петь в богозданном краю?
И калина калинку даёт,
Как последнюю лепту свою.

Всё добро, если совесть чиста!
Погляжу, прикоснусь – не сорву!
…Пред заснеженной веткой куста
Благодарно склоняю главу.

19 февраля 2013 г., на пути в Боровик.

–––
Проснулась, умылась, нарядилась, улыбнулась и пошла украшать мир!

миротворец

3 апреля 2013 г. 14:29

цитировать | [ ]

Алла Головина

В этом мире, где много печали,
Где тоска, как крыло за плечом,
Мы с тобою молчали, молчали
И не смели спросить ни о чем…
Мы ни с кем не делили тревоги,
Мы дрожащих не подняли век.
Как распятье, чернели дороги,
Разводящие счастье навек.
Только раз от безвыходной муки,
Как голодную легкую плеть,
Прямо к небу я подняла руки,
Чтоб над злыми годами взлететь.
И сквозь дымный и розовый вечер
Облака пролегали мостом,
Чтоб безвольные нежные плечи
Я опять осенила крестом.
Чтоб сквозь сон примелькавшихся будней,
Где расставила вехи тоска,
Ты бы верил все безрассудней,
Что желанная встреча близка.

1930

–––
Правило номер один: никаких правил!

миротворец

10 апреля 2013 г. 02:26

цитировать | [ ]

Н.Заболоцкий

Одинокий дуб

Дурная почва: слишком узловат
И этот дуб, и нет великолепья
В его ветвях. Какие-то отрепья
Торчат на нем и глухо шелестят.
Но скрученные намертво суставы
Он так развил, что, кажется, ударь --
И запоет он колоколом славы,
И из ствола закапает янтарь.
Вглядись в него: он важен и спокоен
Среди своих безжизненных равнин.
Кто говорит, что в поле он не воин?
Он воин в поле, даже и один.

1957

–––
Проснулась, умылась, нарядилась, улыбнулась и пошла украшать мир!

миротворец

16 апреля 2013 г. 15:47

цитировать | [ ]

М. Петровых

Черта горизонта

Вот так и бывает: живёшь — не живёшь,
А годы уходят, друзья умирают,
И вдруг убедишься, что мир непохож
На прежний, и сердце твоё догорает.

Вначале черта горизонта резка —
Прямая черта между жизнью и смертью,
А нынче так низко плывут облака,
И в этом, быть может, судьбы милосердье.

Тот возраст, который с собою принёс
Утраты, прощанья, — наверное, он-то
И застил туманом непролитых слёз
Прямую и резкую грань горизонта.

Так много любимых покинуло свет,
Но с ними беседуешь ты, как бывало,
Совсем забывая, что их уже нет...
Черта горизонта в тумане пропала.

Тем проще, тем легче её перейти, —
Там эти же рощи и озими эти ж...
Ты просто её не заметишь в пути,
В беседе с ушедшим — её не заметишь.

–––
"Что смерть — умрём мы все. Вот если б не было разлуки!"

магистр

22 апреля 2013 г. 07:41

цитировать | [ ]

Николай Гумилёв

Туркестанские генералы

Под смутный говор, стройный гам,
Сквозь мерное сверканье балов,
Так странно видеть по стенам
Высоких старых генералов.

Приветный голос, ясный взгляд,
Бровей седеющих изгибы
Нам ничего не говорят
О том, о чем сказать могли бы.

И кажется, что в вихре дней,
Среди сановников и денди,
Они забыли о своей
Благоухающей легенде.

Они забыли дни тоски,
Ночные возгласы: «к оружью»,
Унылые солончаки
И поступь мерную верблюжью;

Поля неведомой земли,
И гибель роты несчастливой,
И Уч-Кудук, и Киндерли,
И русский флаг над белой Хивой.

Забыли? — Нет! Ведь каждый час
Каким-то случаем прилежным
Туманит блеск спокойных глаз,
Напоминает им о прежнем.

— «Что с вами?» — «Так, нога болит».
— «Подагра?» — «Нет, сквозная рана». —
И сразу сердце защемит
Тоска по солнцу Туркестана.

И мне сказали, что никто
Из этих старых ветеранов,
Средь копий Греза и Ватто,
Средь мягких кресел и диванов,

Не скроет ветхую кровать,
Ему служившую в походах,
Чтоб вечно сердце волновать
Воспоминаньем о невзгодах.

магистр

27 апреля 2013 г. 08:33

цитировать | [ ]

Олеся Николаева.

Разве ты не знал бедности,застенчивость не прятал в обшарпанном рукаве?
Папироской обиды разве впотьмах не дымил?
А перед зеркалом — разве не проводил рукой по стриженой голове:
глаза беспокойные, подбородок безвольный, — сам себе не мил?

Разве ты не сворачивался калачиком, чувствуя, как велик
мрак за окном, как туманна даль, как всадник с конём высок?
И вот-вот ураган размечет по миру обрывки книг,
перепутает имена, опрокинет звезды, собьёт идущего с ног?

Разве тебе не слышались голоса неясыти, выпи, скимна, —
вестников бед?
Сердце не обвивала ль горечь наподобие змеи, вьюна?
Вьюга ль не угрожала, что мать стара, и отец дряхлеет, а брата и вовсе нет,
и некому защитить младенца, отрока, подростка — мальчик на все времена?

И теперь, когда ты — матёрый, как волк, и пуган, и тёрт, и бит,
как морская галька, обкатан, пригнан волной со дна,
в мёртвой воде замочен, на солнце выжжен и сыт
сам собою по горло — какая твоя цена?

Ты дедушку пережил по возрасту, врага по росту догнал,
ты Музе купил за ассарий пять малых птиц,
горячим воском закапал землю, в лицо узнал
средь пленниц душу свою — под жирным гримом блудниц.

И вот, искушённый, ты знаешь всех поименно — и мир и боль,
но томит и томит вина, подкапываясь, как тать, —
перед тем — из бедной семьи, застенчивым, выстриженным под ноль:
то пряник хочется ему дать, то просто к груди прижать.

магистр

29 апреля 2013 г. 21:12

цитировать | [ ]

Борис Рыжий

Больничная тара, черника
и спирт голубеют в воде.
Старик, что судил Амальрика
в тагильском районном суде,
шарманку беззубую снова
заводит, позорище, блин:
вы знаете, парни, такого?
Не знаем и знать не хотим.
Погиб за границей Амальрик,
загнулся в неведомых США.
Тут плотник, таксист и пожарник,
и ваша живая душа.

Жизнь, сволочь в лиловом мундире,
гуляет светло и легко,
но есть одиночество в мире
и гибель в дырявом трико.
Проветривается палата,
листва залетает в окно.
С утра до отбоя ребята
играют в лото-домино.
От этих фамилий, поверьте,
ни холодно, ни горячо.
Судья, вы забыли о смерти,
что смотрит вам через плечо.

**************************************

Заозерский прииск. Вся власть — один
презапойный мусор. Зовут Махмуд.
По количеству на лице морщин
от детей мужчин отличаешь тут.
Назови кого-нибудь днем "кретин" -
промолчит. А ночью тебя убьют.
А обилие поселковых шлюх?
"Молодой, молоденький. О, чего
покажу". "Мужик-то ее опух -
с тестем что-то выпили, и того".
Мне товарищ так говорит: "Я двух
сразу ух". Ну как не понять его?
Опуститься, что ли? Забыть совсем
обо всем? Кто я вообще таков?
Сочинитель мелких своих проблем,
бесполезный деятель тихих слов.
"Я — писатель". Смотрит, как будто: съем,
а потом хохочет. Какой улов.
Ах, скорей уехать бы, черт возьми.
Одиссея помните? Ах, домой.
Сутки ехать. Смех. По любой грязи.
Чепуха. Толкай "шестьдесят шестой".
Не бестактность это, но с чем в связи,
уезжая — нет — не махну рукой?

миротворец

30 апреля 2013 г. 12:41

цитировать | [ ]

Н. Ванханен

***
День передпасхальный,
невесёлый вид,
постный и печальный
колокол звонит.

Отзвук зазеркальный –
с четырёх сторон
чистый и печальный
раздаётся звон.

Словно на продажу,
вдумчиво, как встарь,
тонкий карандашик
пробует хрусталь.

Цел или надтреснут
выбранный предмет?
Вправду ли воскреснут
завтра или нет?

Тёплыми зверьками
за руки, вдвоём,
мы между ларьками
в сумерках идём.

И надежду прячем
в самой глубине,
в сердце дребезжащем,
с трещинкой на дне.

МАЙ

Весь в сахарной пудре бутонов,
в сиянье и стрекоте спиц,
последнего снега потомок,
обласканный облаком птиц.

Он сотни разрозненных тварей
извлек из-под сонных коряг,
созвал и сосватал, и спарил,
скрестил, сочетал и сопряг.

Он вышел, он встал перед вами
с руками, воздетыми ввысь.
Над зверем с двумя головами
черемухи пальцы сплелись.

На них соловьи-постояльцы
обрушили пенистый вал,
но сцеплены крепкие пальцы,
которых никто не ломал.

А мы, улыбаясь натужно,
глаза отводя от любви,
бормочем: — Не больно-то нужно...
Ужо у меня, соловьи!..

И давим сердечную смуту,
глухие среди торжества,
и все повторяем кому-то
ненужные чьи-то слова.

–––
"Что смерть — умрём мы все. Вот если б не было разлуки!"

миротворец

30 апреля 2013 г. 21:48

цитировать | [ ]

Марина Цветаева

* * *

Кавалер де Гриэ! — Напрасно
Вы мечтаете о прекрасной,
Самовластной — в себе не властной —
Сладострастной своей Manоn.

Вереницею вольной, томной
Мы выходим из ваших комнат.
Дольше вечера нас не помнят.
Покоритесь, — таков закон.

Мы приходим из ночи вьюжной,
Нам от вас ничего не нужно,
Кроме ужина — и жемчужин,
Да быть может ещё — души!

Долг и честь, Кавалер, — условность.
Дай Вам Бог целый полк любовниц!
Изъявляя при сём готовность…
Страстно любящая Вас
‎— М.

31 декабря 1917

–––
Проснулась, умылась, нарядилась, улыбнулась и пошла украшать мир!

миродержец

30 апреля 2013 г. 22:04

цитировать | [ ]

Л.Корнилов

***
Не беда
Считать года.
Мне с годами стало ясно:
Жизнь страшна,
Когда прошла,
А пока идет – прекрасна
Этот стих уже был напечатан в этой теме в 2010 году, предоставил его ФАНТОМ. Но теперь я его и своим любимым стихом назначаю!
И ещё мне нравится песня про зайцев!

–––
из сильных и суровых врагов
получается прочная обувь

миродержец

30 апреля 2013 г. 22:14

цитировать | [ ]

Иосиф Бродский ПИСЬМА РИМСКОМУ ДРУГУ

                       Из Марциала

                          ---

       Нынче ветрено и волны с перехлестом.
          Скоро осень, все изменится в округе.
       Смена красок этих трогательней, Постум,
          чем наряда перемены у подруги.

       Дева тешит до известного предела -
          дальше локтя не пойдешь или колена.
       Сколь же радостней прекрасное вне тела:
          ни объятье невозможно, ни измена!

                       ---

       Посылаю тебе, Постум, эти книги
          Что в столице? Мягко стелют? Спать не жестко?
       Как там Цезарь? Чем он занят? Все интриги?
          Все интриги, вероятно, да обжорство.

       Я сижу в своем саду, горит светильник.
          Ни подруги, ни прислуги, ни знакомых.
       Ввместо слабых мира этого и сильных -
          лишь согласное гуденье насекомых.

                  ---

       Здесь лежит купец из Азии, толковым
          был купцом он — деловит, но незаметен.

       Умер быстро: лихорадка. По торговым
          он делам сюда приплыл, а не за этим.

       Рядом с ним — легионер, под грубым кварцем.
          Он в сражениях Империю прославил.
       Столько раз могли убить! а умер старцем.
          Даже здесь не существует, Постум, правил.

                       ---

       Пусть и вправду, Постум, курица не птица,
          но с куриными мозгами хватишь горя.
       Если выпало в Империи родиться,
          лучше жить в глухой провинции у моря.

       И от Цезаря далеко, и от вьюги.
          Лебезить не нужно, трусить, торопиться.
       Говоришь, что все наместники — ворюги?
          Но ворюга мне милей, чем кровопийца.

                       ---

       Этот ливень переждать с тобой, гетера,
          я согласен, но давай-ка без торговли:
       брать сестерций с покрывающего тела
          все равно, что дранку требовать у кровли.

       Протекаю, говоришь? Но где же лужа?
          Чтобы лужу оставлял я, не бывало.
       Вот найдешь себе какого-нибудь мужа,
          Он и будет протекать на покрывало

                  ---

       Вот и прожили мы больше половины.
          Как сказал мне старый раб перед таверной:
       "Мы, оглядываясь, видим лишь руины".
          Взгляд, конечно, очень варварский, но верный.

       Был в горах. Сейчас вожусь с большим букетом.
          Разыщу большой кувшин, воды налью им...
       Как там в Ливии, мой Постум,- или где там?
          Неужели до сих пор еще воюем?

                       ---

       Помнишь, Постум, у наместника сестрица?
          Худощавая, но с полными ногами.
       Ты с ней спал еще... Недавно стала жрица.
          Жрица, Постум, и общается с богами.

       Приезжай, попьем вина, закусим хлебом.
          Или сливами. Расскажешь мне известья.
       Постелю тебе в саду под чистым небом
          и скажу, как называются созвездья.

                       ---

       Скоро, Постум, друг твой, любящий сложенье,
          долг свой давний вычитанию заплатит.
       Забери из-под подушки сбереженья,
          там немного, но на похороны хватит.

       Поезжай на вороной своей кобыле
          в дом гетер под городскую нашу стену.
       Дай им цену, за которую любили,
          чтоб за ту же и оплакивали цену.

               ---

       Зелень лавра, доходящая до дрожи.
          Дверь распахнутая, пыльное оконце.
       Стул покинутый, оставленное ложе.
          Ткань, впитавшая полуденное солнце.

       Понт шумит за черной изгородью пиний.
          Чье-то судно с ветром борется у мыса.
       На рассохшейся скамейке — Старший Плиний.
          Дрозд щебечет в шевелюре кипариса.

                                       март 1972

–––
из сильных и суровых врагов
получается прочная обувь

магистр

3 мая 2013 г. 21:19

цитировать | [ ]

Стихотворение автора очень известного, но не как поэт, а по основной профессии.
Стихотворение о ней же.

Люблю я, склеп холодный,
Твой мраморный обман!
Весёлый и свободный
Тобой мне скепсис дан.
Но вот стою, бессильный,
И слёзы лью ручьём
Над камнем сим могильным
И надписью на нём!

Украдкой целовал я
И раньше этот бюст.
Что он из глины знал я
И что внутри он пуст.
Ну кто же, кто мне скажет,
откуда этот пыл?
Ведь целовал я даже
И надписи могил.

Фридрих Ницше. 1884.г.

философ

3 мая 2013 г. 22:10

цитировать | [ ]

Николай Недоброво

Ты мой враг, и час пробил к борьбе,
но мой панцирь адом заколдован;
твой к таким боям не уготован...
брось его и мой возьми себе.
Ты мой враг и час пробил к борьбе,
но мой шлем архангелами скован;
твой к таким боям не уготован...
брось его и мой возьми себе.
Ты мой враг, и час пробил к борьбе...
звон ударов будет част и громок,
но твой меч зазубрен, лёгок, ломок...
мой — огонь. Возьми его себе.
Я себе оставил только нить
глубоко мерцающих жемчужин.
Ты могуч. Я наг и безоружен.
Вот теперь я смею победить.

1906, 1914

магистр

6 мая 2013 г. 15:05

цитировать | [ ]

Аполлон Майков. Легенда о Констанцском соборе.

На соборе на Констанцском
Богословы заседали:
Осудив Йоганна Гуса,
Казнь ему изобретали.

В длинной речи доктор черный,
Перебрав все истязанья,
Предлагал ему соборно
Присудить колесованье;

Сердце, зла источник, кинуть
На съеденье псам поганым,
А язык, как зла орудье,
Дать склевать нечистым вранам,

Самый труп — предать сожженью,
Наперед прокляв трикраты,
И на все четыре ветра
Бросить прах его проклятый...

Так, по пунктам, на цитатах,
На соборных уложеньях,
Приговор свой доктор черный
Строил в твердых заключеньях;

И, дивясь, как всё он взвесил
В беспристрастном приговоре,
Восклицали: «Bene, bene!» —
Люди, опытные в споре;

Каждый чувствовал, что смута
Многих лет к концу приходит
И что доктор из сомнений
Их, как из лесу, выводит...

И не чаяли, что тут же
Ждет еще их испытанье...
И соблазн великий вышел!
Так гласит повествованье:

Был при кесаре в тот вечер
Пажик розовый, кудрявый;
В речи доктора не много
Он нашел себе забавы;

Он глядел, как мрак густеет
По готическим карнизам,
Как скользят лучи заката
Вкруг по мантиям и ризам;

Как рисуются на мраке,
Красным светом облитые,
Ус задорный, череп голый,
Лица добрые и злые...

Вдруг в открытое окошко
Он взглянул и — оживился;
За пажом невольно кесарь
Поглядел, развеселился;

За владыкой — ряд за рядом,
Словно нива от дыханья
Ветерка, оборотилось
Тихо к саду всё собранье:

Грозный сонм князей имперских,
Из Сорбонны депутаты,
Трирский, Люттихский епископ,
Кардиналы и прелаты,

Оглянулся даже папа! —
И суровый лик дотоле
Мягкой, старческой улыбкой
Озарился поневоле;

Сам оратор, доктор черный,
Начал путаться, сбиваться,
Вдруг умолкнул и в окошко
Стал глядеть и — улыбаться!

И чего ж они так смотрят?
Что могло привлечь их взоры?
Разве небо голубое?
Или — розовые горы?

Но — они таят дыханье
И, отдавшись сладким грезам,
Точно следуют душою
За искусным виртуозом...

Дело в том, что в это время
Вдруг запел в кусту сирени
Соловей пред темным замком,
Вечер празднуя весенний;

Он запел — и каждый вспомнил
Соловья такого ж точно,
Кто в Неаполе, кто в Праге,
Кто над Рейном, в час урочный,

Кто — таинственную маску,
Блеск луны и блеск залива,
Кто — трактиров швабских Гебу,
Разливательницу пива...

Словом, всем пришли на память
Золотые сердца годы,
Золотые грезы счастья,
Золотые дни свободы...

И — история не знает,
Сколько длилося молчанье
И в каких странах витали
Души черного собранья...

Был в собранье этом старец;
Из пустыни вызван папой
И почтен за строгость жизни
Кардинальской красной шляпой, —

Вспомнил он, как там, в пустыне,
Мир природы, птичек пенье
Укрепляли в сердце силу
Примиренья и прощенья, —

И, как шепот раздается
По пустой, огромной зале,
Так в душе его два слова:
«Жалко Гуса» — прозвучали;

Машинально, безотчетно
Поднялся он — и, объятья
Всем присущим открывая,
Со слезами молвил: «Братья!»

Но, как будто перепуган
Звуком собственного слова,
Костылем ударил об пол
И упал на место снова;

«Пробудитесь! — возопил он,
Бледный, ужасом объятый. —
Дьявол, дьявол обошел нас!
Это глас его проклятый!..

Каюсь вам, отцы святые!
Льстивой песнью обаянный,
Позабыл я пребыванье
На молитве неустанной —

И вошел в меня нечистый!
К вам простер мои объятья,
Из меня хотел воскликнуть:
«Гус невинен». Горе, братья!..»

Ужаснулося собранье,
Встало с мест своих, и хором
«Да воскреснет бог!» запело
Духовенство всем собором, —

И, очистив дух от беса
Покаяньем и проклятьем,
Все упали на колени
Пред серебряным распятьем, —

И, восстав, Йоганна Гуса,
Церкви божьей во спасенье,
В назиданье христианам,
Осудили — на сожженье...

Так святая ревность к вере
Победила ковы ада!
От соборного проклятья
Дьявол вылетел из сада,

И над озером Констанцским,
В виде огненного змея,
Пролетел он над землею,
В лютой злобе искры сея.

Это видели: три стража,
Две монахини-старушки
И один констанцский ратман,
Возвращавшийся с пирушки.

миротворец

14 мая 2013 г. 14:05

цитировать | [ ]

И. А. Крылов. "Сочинитель и Разбойник"

В жилище мрачное теней
На суд предстали пред судей
В один и тот же час: Грабитель
(Он по большим дорогам разбивал,
И в петлю, наконец, попал);
Другой был славою покрытый Сочинитель:
Он тонкий разливал в своих твореньях яд.
Вселял безверие, укоренял разврат,
Был, как Сирена, сладкогласен
И, как Сирена, был опасен.
В аду обряд судебный скор;
Нет проволочек бесполезных:
В минуту сделан приговор.
На страшных двух цепях железных
Повешены больших чугунных два котла:
В них виноватых рассадили,
Дров под Разбойника большой костёр взвалили;
Сама Мегера их зажгла
И развела такой ужасный пламень,
Что трескаться стал в сводах адских камень.
Суд к Сочинителю, казалось, был не строг;
Под ним сперва чуть тлелся огонёк;
Но там, чем далее, тем боле разгорался.
Вот веки протекли, огонь не унимался.
Уж под Разбойником давно костёр погас:
Под Сочинителем он злей с часу на час.
Не видя облегченья,
Писатель, наконец, кричит среди мученья,
Что справедливости в богах нимало нет;
Что славой он наполнил свет
И ежели писал немножко вольно,
То слишком уж за то наказан больно;
Что он не думал быть Разбойника грешней.
Тут перед ним, во всей красе своей,
С шипящими между волос змеями,
С кровавыми в руках бичами,
Из адских трех сестёр явилася одна.
"Несчастный! — говорит она, -
Ты ль Провидению пеняешь?
И ты ль с Разбойником себя равняешь?
Перед твоей ничто, его вина.
По лютости своей и злости,
Он вреден был,
Пока лишь жил;
А ты... уже твои давно истлели кости,
А солнце разу не взойдёт,
Чтоб новых от тебя не осветило бед.
Твоих творений яд не только не слабеет,
Но, разливаяся, век от веку лютеет.
Смотри (тут свет ему узреть она дала),
Смотри на злые все дела
И на несчастия, которых ты виною!
Вон дети, стыд своих семей, -
Отчаянье отцов и матерей:
Кем ум и сердце в них отравлены? — тобою.
Кто, осмеяв, как детские мечты,
Супружество, начальства, власти,
Им причитал в вину людские все напасти
И связи общества расторгнуть рвался? — ты.
Не ты ли величал безверье просвещеньем?
Не ты ль в приманчивый, в прелестный вид облёк
И страсти и порок?
И вон опоена твоим ученьем,
Там целая страна
Полна
Убийствами и грабежами,
Раздорами и мятежами
И до погибели доведена тобой!
В ней каждой капли слёз и крови — ты виной.
И смел ты на богов хулой вооружиться?
А сколько впредь ещё родится
От книг твоих на свете зол!
Терпи ж; здесь по делам тебе и казни мера!" -
Сказала гневная Мегера
И крышкою захлопнула котёл.

–––
Проснулась, умылась, нарядилась, улыбнулась и пошла украшать мир!

миротворец

15 мая 2013 г. 20:15

цитировать | [ ]

Владимир Строчков

* * *

Я голоден вечно, уже с утра,
с вечера, со вчера,
дай же мне пищи еще, сестра-
хозяйка, моя сестра.

Мой голод, сестра, горит, как костры
жжет, сестра моя, жизнь,
сестра, моя жизнь – это три сестры:
Вилы, Наждак, Жесть,

сестра, моя жизнь – это голод слов,
сестра моя, холод строк,
холод, сестра, это запад, зло,
голод, сестра – восток,

запад востоку, сестра, не брат,
и вместе им не сойтись,
как рукавам рубахи, медбрат,
брат мой, не суетись,

видишь, брат мой, я тих, я тих,
лет моих – нестьдесят,
зачем же ловишь ты, ловишь их,
моих лисенят, лисят,

зачем ты, из сильных, стянул хитон,
руки мне заломив;
взгляни на меня, видишь, я – он,
сестра моя, Суламифь.

Так положи меня, как печать,
на выписной эпикриз,
ибо открыто мне, как начать,
чтобы вывести крыс,

и чем закончить, чтобы детей
вынуть из этих стен,
чей холод час от часа лютей… –
только б не седуксен,

ибо не сдвинуть и слов мне с мест,
когда его принял я;
ибо сильна ты, сильна, как смерть,
сестра-хозяйка моя.

26.07.2006, Красково

–––
Котики должны оторжать реальность!
Ja-ja, das ist fantastisch!

миротворец

16 мая 2013 г. 13:14

цитировать | [ ]

С. Шоргин

***
Давно сгорели прежние сады,
Вокруг растёт бетонная рассада.
Излишни предсказания беды -
Она приходит сразу, без доклада.

Давно уж не пугают нелады,
И нам давно поладить с ними надо,
Недуги окружающей среды
Привычны, словно время листопада.

Забудь, поэт, о звании своём,
И место на Парнасе сдай внаём -
Найдётся нанимателей толпа...

Страницы заполняются враньём,
Сжимается удавкой окоём
И зарастает старая тропа.