В начале было слово, и слово написал Уильям Хоуп Ходжсон, опубликовавший в 1907 году мрачный фантастический рассказ «Голос в ночи». В 1918 году Ходжсон погиб при артобстреле на Западном фронте, но рассказ уже жил собственной жизнью и более чем полвека спустя стал сценарием для Исиро Хонды. Основанный на рассказе фильм получил имя «Матанго», по названию вида ядовитых грибов, но больше он известен как «Нападение людей-грибов» – так повелел маркетинг, ибо если японцам хватало намёка, то европейцам и амерам требовалось что-нибудь более броское и завлекательное. Прокат фильма был организован вяло, большого успеха фильм не имел, но чем дальше, тем интерес ценителей к фильму становился больше – распробовали! – и сейчас «Матанго» заслуженно носит звание культового фильма.

Сюжет прост – моложавый богач Касаи построил прогулочную океанскую яхту, нанял хорошо знакомого ему шкипера Сакуту, матроса Кояму и пригласил в мини-круиз своих светских знакомых – молодого профессора психологии Кендзи, претенциозную эстрадную певицу Мами и писателя Йошиду. С психологом увязалась робкая молоденькая секретарша Акико. И вот они плывут по океану – солнце светит, волны играют, ветер надувает паруса. Все бравые и красивые, полны оптимизма, певица тренькает на гавайской гитаре и поёт, прельщая собой всю мужскую часть компании, заводила Касаи воображает себя морским капитаном – в фуражке с «крабом», с трубкой в зубах. Но налетает ураган, и всё рушится – мачта сломана, мотор отказал, рация вышла из строя. Растрёпанная и смятённая компания сбилась у транзисторного приёмника – в новостях их называют пропавшими без вести, после чего и приёмник отказал.

А затем в тумане перед ними возникает остров.

Они плыли на юг от Кюсю – самого южного острова Японского архипелага, и Мами предполагает, что перед ними один из островов Огасавара, находящихся между Японией и Марианскими островами. Что ж, вполне возможно – острова Огасавара до сих пор в основном необитаемы… Однако этот остров какой-то очень уж странный – птицы избегают его, на нём нет никакой живности, только буйная растительность и… грибы. Дождь и туман покрывают остров, словно саван. Под водой у берега – останки судов и моторок, словно остров притягивал их, и они разбивались в тумане о камни…

Герои находят на острове воду, но с едой серьёзные проблемы. Остаётся есть водоросли, искать черепашьи яйца и ракушки, выкапывать корешки… или есть грибы, которых великое множество. Грибы растут гроздьями, они выпирают изо мхов, они чуть не по пояс ростом, сочные, мясистые, они растут на глазах (это снято великолепно!) и прямо-таки предлагают себя на обед. Шкипер предостерегает – «Не трогайте матанго!», и до поры до времени героям удаётся сдерживать себя.

Они находят корабль, на ровном киле увязший в чёрном прибрежном песке – корабль без людей, весь покрытый плесенью и ржавчиной. Судя по находкам на борту, на корабле плыла научная экспедиция, занимавшаяся изучением последствий ядерных испытаний в Тихом океане – в лаборатории собраны чучела мутантов, – но нет ни следа человека, лишь труп застрелившегося капитана. Все зеркала на корабле вырваны из рам и разбиты вдребезги, будто люди не хотели видеть самих себя…

Атмосфера гнили и ржавчины, царящих на погибшем корабле и на острове в целом, передана в фильме великолепно – цветом, фактурой вещей, светом, музыкой… Голод и отчаяние медленно и неотвратимо подтачивают героев. Гармония, царившая в круизе, рушится с каждым часом – шкипер Сакута теряет власть; в матросе Кояме проступает алчный барыга и бандюган, он втридорога торгует быстро измельчавшему Касаи черепашьи яйца, а сам Касаи, пока никто не видит, крадёт уцелевшие на корабле мясные консервы; писатель напивается лабораторным спиртом; Мами наблюдает, как из-за неё ссорятся и дерутся самцы, хвастаясь перед Акико: «Все хотят меня!» Один психолог Кендзи сохраняет достоинство и старается ободрить, защитить Акико, но – что толку изводить плесень карболкой, если она разъедает души изнутри?.. И вдобавок кто-то ходит по ночам по кораблю медленными хлюпающими шагами… Призраки? или это реально? А долина гигантских грибов зовёт и манит своим неисчерпаемым богатством дармовой еды…

Наконец, человеческие отношения бесповоротно рушатся – писатель Йошида отведал грибов. Откусив раз, от них уже невозможно оторваться, хочется есть, есть, есть их всё больше… С высокомерной улыбкой посвящённого, познавшего сокровенную истину, и с карабином в руках он является к остальным – убить самцов-конкурентов, женщин забрать себе. Прямо как в сказке – «Гриб боровик, над грибами полковник». Он снисходительно поясняет: «Если ты съешь матанго, ты перестаёшь быть человеком». С ним уходит Мами, которой уже не под силу поддерживать имидж шикарной стервы – голод сильнее. Затем и на её очаровательном личике появляется характерная улыбка… Сдаётся Касаи, он не в силах убить себя – лучше грибы, чем медленная мучительная смерть. Даже Акико, со слезами целуя Кендзи, шепчет: «Возможно, это единственный путь к выживанию». Сама, боязливая, она бы не решилась пойти в грибную долину – тут-то ОНИ и приходят, чтобы увести её за собой. Кендзи не успевает её спасти – она со счастливой улыбкой уже сидит средь разливанного моря грибов и что-то жуёт. Остальные, кто уцелел, тоже здесь – они улыбаются и машут, улыбаются и машут – «Присоединяйтесь, барон, присоединяйтесь!» – только лица у них странные… даже жуткие.

Сегодня, когда в оборот вошла пища из ГМО (или мы вошли в её оборот?..), фильм Хонды смотрится по-новому, ещё страшней. Хотя уже в «Матанго» прозвучал горький приговор Кендзи: «Токио – это точно такой же остров». Грибы повсюду, они приглашают на обед, чтобы съесть нас и лишить всего человеческого.

Рекомендации: смотреть обязательно!

Итак, ещё один фильм из сериала Кевина Коннора о «затерянных мирах». Казалось бы, на фоне нынешних возможностей кинематографа такие ленты выглядят примитивно, но обратите внимание — ныне за те же деньги и по тому же первоисточнику могут сляпать только жалкое убожище типа «Земля динозавров: Путешествие во времени». А Коннор мог и привлечь, и развлечь, и он имеет полное право заказать себе надгробие с надписью, как у Хаггарда: «Я выполнил свою задачу, если позабавил часок мальчика, который уже наполовину мужчина, и мужчину, который ещё наполовину мальчик». Даже при всём при том, что потом Коннор снимал чаще всего телесериалы и время от времени — ужастики. Значит, дело таки не в деньгах?.. может, всё-таки в таланте?.. Говорил же Суворов: «Раз везение, два везение… Помилуй бог, надобно и умение!»

Фильмы Коннора подкупают своей искренностью. Да, я вижу, что динозавры в кадре заметно тряпочные, что птеродактиль упрямо не машет крыльями. Герои сутками шастают по пересечённой местности, среди вулканических взрывов, но остаются чистенькими, как только что из бани, и причёсанными, а мужчины — побритыми, не говоря уже про их неизменно чистую одежду. Местами растут кактусы, которым по законам природы тут делать нечего. Но актёры — играют. Честно, как в театре. И, как в театре, мы верим, что нарисованная на заднике Гора Черепов — настоящая, что тут запросто могут сосуществовать динозавры, пещерные люди и фантастические дегенераты в самурайских доспехах. Что из дамского карманного пистолетика можно метров с десяти в лёгкую валить пачками латных воинов. Потому что по большому счёту реквизит — вторичен, главное — игра, а она отыграна всерьёз.

Ну, может, не на 100% всерьёз. Натурализм чувств в фильмах с аляповатыми декорациями не был строго обязателен, и Станиславский тут не раз бы возопил: «Не верю!» Но отдадим должное актёрскому составу — люди старались. Некоторые — особенно, и вовсе не люди с первых позиций старринга.

Трилогия Берроуза, по которой Коннор откатал пару фильмов, скоро отметит столетие. Строго говоря, со времён первого экранного Тарзана (1918) берроузовские книжки кинематограф выжимает до сих пор, как тот пьянчужка из анекдота — дохлую кошку: «Ну Васенька, ну ещё капельку!» «Джон Картер» 2012 года — лишнее доказательство тому, что кошка ещё доится, а новых идей у сценаристов — кот наплакал.

Согласно трилогии, где-то на юге Тихого океана (недалече от Р’льеха, похоже) есть загадочный субконтинент Каспак, он же Капрона, окружённый льдами, но в центре согреваемый вулканами и оттого пригодный для жизни. Этакая Земля Санникова. Там — доисторическая флора и фауна, а также на Каспаке обитают гуманоиды разных эпох, от неандертальцев до более-менее современных гомосапиенсов. Путешественнику, который туда проберётся, гарантированы незабываемые впечатления, а вот возвращения на родину ему никто не гарантирует.

В хронологически предыдущем фильме (The Land That Time Forgot, 1975) на Капроне затерялся исследователь Боуэн Тайлер (Даг МакКлёр), отправивший по морским волнам призыв о помощи в непотопляемом контейнере. Теперь майор-авиатор Бен МакБрайд (Патрик Уэйн), отслужив на Первой Мировой, плывёт его спасать. С майором — научный профессор, надменно-прикольная леди-фоторепортёрша, чья семья газетных магнатов и оплатила всю поездку на пикник, а также его однополчанин Хоган (Шейн Риммер), простой парень из Висконсина, гораздый и гидроплан пилотировать, и из пулемёта «льюис» по воздушным целям пострелять, и к заветной фляжке с виски приложиться. На долю Хогана выпало чинить в одиночестве гидроплан и ждать ушедших за горы героев, которые то ли вернутся, то ли нет — но Риммер отыграл такое одиночество отменно, его стоит увидеть в этой роли! Одна фраза, обращённая к птеродактилю, чего стоит: «И не говори, что я тебя не предупреждал!» Или переговоры по рации с базовым кораблём…

Ярко (не сказать — сочно!) выделяется Дана Гиллеспи в роли пещерной девушки Аджор. Вот уж кого Бог не обидел — ни голосом, ни талантом, ни фигурой. На фоне бледноватых англосаксонских протестантов эта австриячка, выросшая в Англии, смотрится совершенно экзотически. Кадры, где Аджор встречается с героями, смотрит на фотографию Боуэна Тайлера или залезает в гидроплан — настоящие маленькие шедевры. Ну, и телом Дэна владеет похлеще всех остальных.

Пожалуй, лишь Гиллеспи и Риммер играют по максимуму, каждый рисуя неповторимый характер героя. Совершенно неудивительно, что их персонажи сходятся, и невольно возникает желание посмотреть, как пойдут дела у этой пары в Висконсине — не личные, но бытовые, поскольку само появление Аджор в американской глубинке обещает быть событием из ряда вон.

Стоит упомянуть, что именно Дана играла и пела Марию Магдалину в первой лондонской постановке «Иисус Христос Суперзвезда» Уэббера (1971)!

А рядом по фильму (скромно, почти незаметно) присутствует Дэвид Проуз, он же Дарт Вейдер, в безымянной роли палача. Здесь он тоже в маске, но — рост, стать, фактура, наконец, харизма!.. Можно увидеть, как Дарт Вейдер поднимает руку на Магдалину, оба в кадре.

Единственное, что можно поставить Коннору в упрёк — заявлена, но не дожата та тема, что Капрона является как бы самостоятельным существом, с характером и едва не с разумом. Но экранное время не резиновое, развернуть тему было просто негде…

Рекомендации: смотреть обязательно!

Бога в ней нет, зато дьявол — налицо, каким бы он мутантом ни прикидывался. Понемногу и герои проникаются сознанием, что их противник — не просто серийный убийца-маньяк с зубастой пастью, а что-то более серьёзное, отсюда и слова, звучащие как заклинание: «Нам нужны пушки побольше!» И не только пушки. Даром, что ли, Дик Даркин, младший в паре копов-бесогонов, твердит, сжимая в руках шестиствольный ган: «Повелитель света, защити нас от нападения тьмы, я прошу силы для борьбы с чёрной магией…». А креста, по-протестантски, не носит, на груди когтем дьявола чёрт-те что нацарапано, крестным знамением не оградился — и, соответственно, ухнул в залитый водой колодец. То ли комический приём, то ли намёк — думай сам, как понимать.

Мэйлэм и Шарп хотели снять недорогой полицейский ужастик, но против воли у них получилось нечто мифологическое. Внешне фильм вроде бы вполне соответствует замыслу и ценовой категории, а стоит вглядеться — и замечаешь, что не всё так просто, как кажется…

Мир фильма залит тьмой и тёмной водой, неба и солнца нет, здесь в стиснутых стенах царит ночь, а под ногами у героев постоянный плеск — отлив ли, прилив, но вода почти всё время в кадре, она даже в колумбарии, куда герой Рутгера Хауэра пришёл почтить память друга.

«Мы ниже уровня воды» — это не рефрен в устах Даркина, это диагноз миру, утонувшему во мраке. В этом новом мире нет ничего, что несло бы отраду, покой, счастье. Тут только полиция, жертвы, маньяк, угарное клубное бесиво и подземный мир бомжей — то ли помойных сталкеров, то ли ловящих крыс на продажу для еды, и уже чем-то неуловимо похожих на крыс. Что ешь, тем и станешь.

Мир-пещера. Или вертеп, если угодно.

Таким видели будущее 27 лет назад. И, в общем-то, не ошиблись. Вместо света правды — тьма лжи. Нас что-то заливает, как вода — недалёк час, когда захлебнёмся. И крысы, всюду крысы…

Монстр ходит тенью по полузатопленному Лондону. Днём, ночью — всё едино, потому что дня больше нет, — но в строгом колдовском соответствии с фазами Луны. Правда, и Луны на небе нет из-за отсутствия последнего, но ритм Солнца Мёртвых монстр чувствует прекрасно — оно диктует ему режим кровавого пиршества. Он совершает ритуал фильма ужасов — но то, что в 1992-ом было триллером, мы теперь почти естественно воспринимаем в исполнении какой-нибудь Леди Гага, которая рядится в чёрта цвета мяса. К кому божеству мы стали ближе за 27 лет?..

Невольно приходит на ум заклинание из «Тима Талера…», хотя там оно произносилось почти в шутку: «О, повелитель крыс, мышей, лягушек, блох, клопов и вшей!..»

Теперь шутки кончились. ДНК-экспертиза в «Считанных секундах» научно подтверждает — в плоти монстра присутствуют крысиные гены. Крысиный король европейских сказаний собственной персоной! если не нечто большее… Принося жертвы самому себе, он собирает в своём теле то ли гены, то ли души всех загубленных им — впечатление таково, что монстр намерен вобрать, всосать в себя всё человечество, просто пока он недостаточно силён, вот и довольствуется упадочным Лондоном. Как всякий паразит, он выбрал слабое место, чтобы впиться в него. Даже если он кого-то не доел, оставил в живых — то заразил сатанинским коктейлем своего грязного генетического месива.

Пришло время крыс, время кровосмешения через смерть. Наша кровь в жилах безмозглых и плодущих крыс — вот что по-настоящему ужасно.

Диалог из фильма: «Ненавижу крыс!» «Зато они тебя любят».

Конечно, любят — они хотят стать нами, заменить нас и жить под властью своего короля…

«Им благоприятствуют мор, голод, война, наводнение и нашествие. Тогда они собираются под знаком таинственных превращений, действуя, как люди, и ты будешь говорить с ними, не зная, кто это» («Крысолов» Грина).

Но Харли Стоун (Рутгер Хауэр) — уже не Крысолов, а Крысобой. Он кажется слегка безумным лишь потому, что полностью посвящён своей идее — уничтожить отродье тьмы, безнаказанно пирующее в лондонских потёмках. И когда «ботаник» Дик Даркин открывает ему глаза на природу чудовища, поиск становиться вполне осмысленным и целенаправленным. На сцене вертепного действа — герой, которому дано отправить монстра туда, откуда он явился. Как шаманы перед путешествием в загробный мир жуют мухоморы, герои начинают пить много-много кофе, горстями есть шоколад, курить сигару за сигарой. Шеф полицейского отдела хлопает глазами, пытаясь понять, о чём они толкуют между собой — экстатически взвинченные, с шестистволками в руках, они ведут беседы о дьяволе и о том, как они его прикончат. Их понять мудрено — они вышли на ту тропу войны, которая ведёт в мир духов. Как посвящённые, вступив на территорию Крысиного короля, они читают символы по свежим разрезам на груди живого Даркина. «Дьявол ввязался в глубокое дерьмо!» — теперь ему точно крышка!

Как всякое представление в вертепе, фильм скуп, даже беден, и монстр, когда он всё-таки возникает в кадре — бутафорский, но когда речь идёт о том, чтобы спровадить дьявола обратно в преисподнюю, реквизит мало что значит. Главное, чтобы правдиво, остальное — мелочи.

Вертепное действо всегда глубже и правдивей, чем выглядит на первый взгляд…

Тем и хороши фильмы, которые побуждают разгадывать предложенную тебе реальность, искать и предлагать ответы, потому что автор их не даёт. Ты вправе предложить свой вариант и придерживаться его. Этим и отличается «Тёмный город» от снятой в тех же декорациях «Матрицы», потому что в «Матрице» всё тупо ясно – люди это батарейки для глобальной компьютерной системы, поставляющей им жизнь-сон в обмен на электроэнергию. Тут даже домысливать нечего, остаётся следить, как Избранный выпутывается из ловушек системы. Наслаждаться «Матрицей» может любой, даже домашняя кошка – ей тоже нравится, как на экране фигурки скачут-прыгают.

А в «Тёмном городе» неясностей много до самого THE END. И тот, кому есть, что напрягать, напрягает мозги в стремлении понять – зачем пришедшим из тьмы Незнакомцам понадобилось создавать виртуальный город, где каждую полночь всё изменяется, а полдня вообще нет? Закадровое объяснение в начале и исповедь доктора-коллаборациониста Шребера ближе к финалу мало кого устроит – нет же, всё не так! автор не прав!..

Истинное наслаждение – изучать эту живую стильную картину, разворачивающуюся перед глазами. Нуар или эпюр – не суть важно, но кому-то из главных Незнакомцев явно приглянулся образ 1950-ых, и он был любовно воспроизведён во всех деталях быта. Но сразу замечаешь – в мире чего-то не хватает, он гол, пуст, как химически очищенная вода, потому что Незнакомцы, привыкшие жить своим коллективным разумом термитов, не в состоянии понять значение тех мелочей, которые делают нашу жизнь настоящей. В их искусственном городе нет мусора, нет трещин, всё какое-то гладкое, ровно заштукатуренное, неестественно чистое, словно после фотошопа. Люди-куклы, повторяющие свои реплики как заевшие грампластинки – при всём ужасе этой повторяемости, – выбиваются из общей картины, потому что они подсознательно цепляются за настоящие черты своих личностей, не стёртые инъекциями в лоб.

Незнакомцы не в силах проследить за всем, контролировать всё и вся – и вот, выбивается из коловращения полуночей полицейский агент. Этот человек, один из немногих разумных в мире, где День Сурка бесконечен – грязный, всклокоченный, объявленный сумасшедшим, он изрисовывает стены своей квартиры бессвязными текстами и роковыми спиралями Незнакомцев, но в отличие от холодных глаз остальных его глаза живые и настоящие. Увы, он не выдерживает одиночества среди кукол. Невыносимо понять, что день всегда один и тот же – понедельник, как на Острове Невезения.

За ним – Джон Мёрдок. Этот выстоял и получил в награду оружие против Незнакомцев. Их же собственное оружие. Сначала случайно, потом ощупью, потом осознанно он пускает его в ход, и с каждой попыткой растёт как личность. Настолько, что даже последнее открытие его не сломит, а лишь придаст сил: «Всё это надо изменить».

Великолепны Незнакомцы – во время своих камланий говорящие в один голос, одинаково трясущие нижними челюстями, одетые и выглядящие как гибриды носферату с кенобитами. Мертвенные, трупные, они старательно играют в людей, косплеят их, маются между своим термитным коллективизмом и желанной индивидуальностью, подчёркнуто обращаются друг к другу как к личностям – мистер Бук, мистер Ханд, мистер Дрыг, мистер Прыг, – словно, имея личное имя, можно стать личностью… Наконец, когда мистер Ханд получает в инъекции подобие индивидуальности, он становится… человеком? Нет, тем мерзавцем, которым должен был стать Мёрдок. Но он счастлив – мерзко счастлив, иначе он не умеет, – что он отныне почти человек. Быть может, даже бессмертный, как мечталось?.. Увы, термиты мыслят только вещественно – мясом, плотью, вливаниями в мозг через телескопическую иглу, – им невдомёк, что есть какая-то другая истина, кроме желания вечно длить своё жадное Я здесь и сейчас, в грязном замкнутом гадище бутафорского города-мира. Это их рай, иного им не надо.

А что вы хотели? Цивилизация facehugger’ов, случись им столкнуться с людьми, тоже нас не поняла бы. И не вместила бы смысл слов: «И стал человек душой живою». Не мясом живым, а душой. Потому-то Незнакомцы – лицехваты в забальзамированных телах жертв, – и мечутся, и ставят лихорадочные опыты на людях, пытаясь понять, почему мы такие разные, почему способны на подвиг.

Да где им понять, паразитам-то. Им, глистам, недоступно наслажденье битвой жизни. У человечества иные принципы: «Нас трогает стремление к чистоте, к справедливости и к общему благу. Нас приятно удивляет, что люди, которые всё равно умрут, стремятся к этому»…

Поэтому Джон Мёрдок перестраивает мир и зажигает солнце.

Смотреть. Возможно, не раз.