Произведение иллюстрирует приведенную прямо в нем мысль: «Ад это другой человек». Длинновата иллюстрация? Не скажите, мысль-то понять трудно, непростая она, да и спорная.

Человек притворяется Гитлером, что тут такого? В конце концов, раз человеку за его притворство платят, значит оно нужно. Грязная работа, которую все равно должен кто-то делать.

Однако уж очень одиозная личина досталась герою. Если бы хотя бы можно было носить ее только на работе, но нет, приходится везде. Приходится объяснять другим людям, что он не наци, а всего лишь добросовестно делает грязную работу. Причем добросовестность-то не нужна, даже лишняя: изучил герой вопрос, чтобы вжиться в образ, почитал про фюрера, проникся. Но изображать нужно не того Гитлера, которого знает герой, а того, какого хотят видеть другие люди. Соответствовать их представлениям, неполным и неправильным. Зря проникся, совсем зря, потому что начал своему персонажу сочувствовать. Не потому, что был с ним согласен, а потому, что образ фюрера исказили. А потом еще и нашлись другие люди, тоже сочувствующие, да и приписали герою мировоззрение Гитлера. Точнее, опять-таки, свое представление об этом.

Хорошо, что квадратные усики носит не только образ Гитлера, но и образ маленького бродяжки, герой мог сменить личину, не меняя внешность. Почти не меняя — надел котелок, и дело в шляпе. Да и чаплинского персонажа исказить труднее, хотя бы потому, что он изначально придуманный, а не грубо срисован с реального человека.

И все это мы видим изнутри глазами ребенка. Сначала — без всяких линз и призм, не искаженное мнениями и представлениями. А в концовке дочь вытягивает отца из ада других людей.

Вижу, автора повести обвиняют в ксенофобии. Не знаю, что хотел сказать автор, но повесть в первую очередь жизненная. Времена-то описаны далекие, аналогичные нашей античности, когда мысль «все люди братья» прозвучала бы странно, если не дико. Так и жили: кочевники грабили оседлых, оседлые угоняли стада у кочевников, империи покоряли варваров, варвары рушили империи. И все были уверены, что ничего плохого не делают, потому что не считали чужаков полноценными людьми. Не особо задумывались даже самые умные, Платон, например, благодарил богов, что родился эллином, а не варваром.

Лесной народ еще и весьма положительно выглядит на общем фоне: рабства у него нет, грызни за власть нет, бессмысленной жестокости избегают даже на войне. И до настоящего расизма не доросли: спокойно берут в супруги чужаков и чужачек, не опасаясь, что детей кто-то назовет полукровками.

Язык смутил, слишком много латинизмов и эллинизмов. Все эти «нормально», «интерес», «магия» кажутся чужеродными. Конечно, если номеи аналогичны византийцам, то их язык тоже может быть аналогичен, но когда бы кочевники и лесовики успели нахвататься заимствований?

Есть общие черты с «Бесконечной войной», просматриваются. Там и там война, главный герой солдат, сообщество клонов под названием Человек похоже на сообщество гуманизированных.

Вспоминаются высказывания типа: «Каждый, кто стремится изменить людей к лучшему, рано или поздно приходит к решению перебить их всех до единого». Не хотят люди меняться, разве что притворяться изменившимися соглашаются. Суть у них такая, а ее уговорами или угрозами не переделаешь. Приходится действовать «физически» — генетическим отбором и клонированием или повальной гуманизацией через подключение. В данном случае не просто чтобы грабить-убивать перестали, посерьезнее цель — спасти вселенную. Иначе большой вопрос, оправдывает ли цель средства.

Вселенную спасли. А человечество? Остались ли люди людьми? Внешне, вроде бы, остались, а вот суть уже другая. Мы даже в толпе каждый сам по себе, наши души потемки. А они объединились до такой степени, о какой даже самые радикальные утописты и коммунары не мечтали, не только имущество и супруги общие, но и мысли, и чувства, и память. Считают, что ничего не потеряли, кроме одиночества, но тогда приобрели так много, что количество перешло в качество и суть изменилась-таки. И хотя людей не перебили, но ведь уничтожили, почти не осталось их, настоящих. Когда гусеница превращается в бабочку, становится на одну гусеницу меньше.

Хорошо.

Первая сцена выглядит несколько театральной, а может киношной. Когда не пытают, а рассказывают про пытки, то, благодаря киноштампам, ждешь, что пыток не будет. И таки не было, «все приснилось». Но история не закончилась, повернула еще раз. Подобные рассказы презрительно называют перевертышами, но есть термин «новелла», основной признак которой это неожиданный финал, резкий поворот сюжета в концовке, а лучше два. Рассказ новелла и есть.

Кажется, что герои рано радуются, пока еще нельзя сбрасывать со счета мистера Стенли. Несмотря на то, что его два года обрабатывали, гипноз или еще какое внушение не применяли, просто показали ему картинку, даже больно не сделали. А все равно он решил не трогать Бартона, не притворялся ли, не просек ли аферу? Да и со временем, когда впечатления потускнеют и начнутся убытки, может передумать, не стоит недооценивать чужую жадность.

А мораль какая? Большим людям нельзя быть добрыми?

Название не слишком удачное.

Тем не менее, хорошо.

Стиль официального документа, потому читается тяжело. Из-за этого как-то вот не сильно герою сочувствуешь, приходится подключать воображение.

А мысль в рассказе есть, хорошая. Можно было для пущего трагизма другую концовку, чтобы шаман предупредил о цене здоровья.

Прежде всего, разрабатывать какую-то новую отраву нет смысла, поскольку уже существуют яды посильнее. Отмечали уже, что сильный яд, убивающий все, подорвет экологию, но тут кто его знает, если он смывается дождем, то мертвая земля быстро снова оживет — микроорганизмы сразу размножаться, трава за месяц вырастет. Еще странно, что заключенному удалось напасть на священника, если бы они так легко отвязывались, то разбежались бы уже. Еще священник подозрительно легко стал президентом, желающих-то вон, сколько, и возможностей побольше у многих. А тут, получается, только и понадобилось, что сделка с совестью. Не верится.

Автору желательно почитать какое-нибудь пособие по стилю. Например, писать «кивнул головой» неправильно, недостаточно конкретно, потому надо писать «кивнул своей головой» (шутка, если что, а то тут не понимают). И диалог смотрится не очень, слишком правильно оба говорят, как будто с бумажки читают.

Планы спасения у обоих наивные. Им бы со специалистами посоветоваться, может чего и придумалось бы. Вот, хотя бы, продовольствие: давно собирались осваивать океан, людей-то на свете не так уж много даже сейчас, а если рыба выйдет на сушу, то покроет ее метровым слоем.

Ну, композиционно в целом неплохо, идея есть, тема раскрыта.

Довольно трудно писать отзыв на сие произведение, не раскрывая интриги.

Я не знаю, что хотел сказать автор. Однако понятно одно: автор провокатор. Или, раз уж мы в Интернете, тролль.

Когда начал читать, то был в некотором недоумении: что за смысл в Голодных играх, если восстание подавлено давно? Зачем дразнить зверя из бездны? Когда дочитал до слова «профи», стало понятнее: Голодные игры это реалити-шоу онлайн. Со спонсорами, тотализаторами и грязью. Ну какое, в самом деле, наказание, если играют профи, а остальным можно не бояться Жатвы? Совсем все понятно стало, когда раскрылся образ президента Сноу: он где-то хорошо прокачал скиллы интриг, подлости и жестокости, благодаря чему добился власти, но вот скиллов управленца не имел. И громоздил жестокость на жестокость, расшатывая собственный трон, не потому, что считал это правильным или целесообразным, а потому, что не умел по-другому. Как тот средневековый цирюльник, который прописывал кровопускание от всех болезней. Посредственность этот Сноу, как и другие тираны при всем их величии.

Главная героиня хорошо получилась, живо. Девочка крепкая, решительная, но все же не бунтарка, слишком для этого благоразумна. Хоть и пытается вести свою игру, но по правилам: послушно отправляется на игры, верит советам, потому и побеждает. Потом подчиняется Сноу, через ненависть. И еще раз послушно отправляется на игры. Что вы хотите, она всего лишь подросток, хотя и успела нахлебаться лиха. Бунтаркой ее сделали, точнее говоря — назначили. Люди видят ее не такой, какая она на самом деле, она символ, инструмент, который рвут из рук друг друга Сноу и Койн. Мы же все видим то, что показывают или то, что хотим видеть.

Чтобы решиться на бунт, Китнисс нужно оказаться в безвыходном или беспросветном положении. Когда терять уже нечего, она может натянуть тетиву и выстрелить. По яблоку в зубах жареного поросенка или по президенту Койн. Самый опасный зверь это загнанная в угол овца, потому не стоит загонять овец в угол. Забыв об этом, погибли и Сноу, и Койн. Немного странно выглядит, что эти двое оба просчитались, ведь Китнисс с самого начала показала, что способна на многое, вплоть до самопожертвования, еще когда подменила сестру в Жатве. Должно быть, президенты по себе меряли.

Целевая аудитория романа, безусловно, подростки, но и люди постарше прочитают с интересом. Написано живо, с напряженкой, и есть, над чем подумать.

И да, ассоциация изначально возникла не с древними Грецией и Римом, а с вполне современным противостоянием столиц и провинций.

Ох и корявый же перевод мне достался в свое время. «Это не ваш бизнес» вместо «это не ваше дело», даже роботы занимались своим бизнесом, я уж подумал, что их уравняли в правах с людьми. Да еще это «робийство»… Оставили бы «робоцид», и то лучше звучало бы.

В любом случае, композиционно роман не вершина совершенства, сплошные разговоры, приправленные кулинарными, сексуальными и туалетными подробностями. Ну, Айзек Азимов изначально предупреждал, что на Пулитцеровскую премию не рассчитывает, пишет просто, и все же, все же. Да и детектив Бейли по-прежнему несколько наивен, слишком легко верит в собственные версии.

Однако чем роман интересен, так это теми самыми законами роботехники. Изначально были они простыми и понятными, казались совершенными. Однако чем дальше, тем больше возникало частностей, неясностей, спорных ситуаций. Приходилось уточнять, дополнять, учить роботов, чтобы оценивали степень вреда, добавлять им понятие о справедливости. Получилось что-то на стыке программирования, психологии и юриспруденции. А когда законы сложные, то неизбежно появляются лазейки и обходные пути. Нашлись уже умники, которые законами робототехники пользовались и даже причиняли с их помощью вред человекам. В конце концов все пришло туда, куда и шло — к нулевому закону. А он ведь нехорошо похож на то самое «всеобщее благо», ради которого строились лагеря смерти. Причем идеалистами строились, что особенно смущает, ведь роботы по сути своей идеалисты, их нарочно такими создавали. И не зря ведь смущает, дальше у Айзека Азимова империя и крах империи, потом Фонды еще — читать интересно, но для жизни можно придумать мир и получше.

Кирилл Еськов уверен, что Дяченко всецело одобряют порядки в мире Пещеры. У меня машинка для чтения мыслей в химчистке, потому не знаю, что думают Дяченко. Герои да, одобряют Пещеру. Некоторые. Больше всех, конечно же, работники Триглавца. А что, им самим в Пещере ничего не грозит, они там за егерей. Нет, если бы авторским текстом было сказано, что Пещера это хорошо, но ведь только словами или мыслями персонажей.

Зато есть пьеса, вокруг которой столько в сюжете наверчено. И которая показывает, что их общество все равно жестоко, что меньшего зла что-то как-то очень много. Даже других персонажей крепко проняло, а они, насколько я понял, растеряли в Пещере вместе с агрессивностью и волю к жизни, и любовь к детям, и все остальное. Вообще на людей уже не похожи, алиенарны. Потому, одобряют или не одобряют тамошнее общество авторы романа, вопрос дискутабельный. Склоняюсь к мысли, что не одобряют.

Претензии по арифметике, физике и социологии мира в целом правильные. Не в том смысле, что описанный мир невозможен, просто нестыковки не объяснены прямо в романе. Про наше мироустройство тоже долго рассказывать придется, знаете ли, тоже нестыковки сплошные.

Сильно.

Живешь себе, что-то делаешь, на что-то надеешься, чего-то боишься, а кому-то в следующую ночь приснится эффективный сон, и ты уже не ты, если вообще существуешь. Хоть садись на иглу в таком мире.

Главный герой романа пассивный созерцатель. Мир катится в пропасть, но герой не сдается, сидит и терпеливо ждет, пока ситуация не изменится. Почему именно такой он, почему именно ему досталась способность к эффективным снам? На первый взгляд, это феминизм автора, точнее теория, что мужчины делятся на злых и слабых. Однако спешить с выводами не стоит, сложнее все. Во-первых, главное требование к «эффективному сновидцу», это неизменность, ведь человек зависит от своего прошлого, изменяя его, меняется сам. Бедный мечтает про деньги, богатый про покой, священники хотят быть сапожниками, а сапожники священниками. И вот, посреди эффективного сна меняется сновидец, его подсознание, соответственно и сон меняется, и реальность. И пошло по кругу. Подозреваю, что так и случилось, когда доктор решился сам посмотреть эффективный сон. Потому неизменность нужна, в сновидцы надо набирать таких, кто пройдет через любой ад, любой рай, но останется прежним.

Но почему именно рохля? Мало ли кто не меняется, можно было выбрать, например, отрешенного буддиста. Или весельчака, который относится ко всему с аристократическим легкомыслием. Да просто человека, довольного тем, кто он есть, даже подсознательно не желающего ничего менять для себя лично. Видимо, имеет место и во-вторых: эффективные сны очень сильнодействующее средство с неизбежными побочными эффектами, которые нам в романе ярко показали. А сильнодействующие средства надо применять с осторожностью, только в крайних случаях. Слишком большая власть, потому и дали ее не просто человеку ответственному, нарочно подыскали такого, который власти не хочет, боится ее, сопротивляется. Правда, этот рохля в итоге попался в руки доктору, и тот уж разошелся. Ну что ж, ничто не совершенно, гарантии не дает даже цианистый калий.

Покоробило, что для борьбы с перенаселенностью уничтожили всех людей, почти. Руками отрицательного персонажа, чтобы свои не пачкать. А цель была, если вдуматься — вкусно покушать, подсознательное желание такое. Да не во сне умирали несчастные, а от рака, чтобы помучились. Поохали немного герой с героиней из-за невинно убиенных. Но животы набить не отказались. И воскрешать никого не стали, хотя могли бы попробовать.

Воспринялось как чисто развлекательное чтение. Есть такое, знаете, впечатление мультяшности, настолько все выпукло, что даже немного карикатурно. Хотя для детских мультиков крови многовато. Тогда аниме, там можно. Кстати, и фурри, то есть люди с чертами животных, присутствуют — девочки-лисички, девочки-пантеры. Это тоже к аниме примыкает. И еще огромный боевой человекообразный робот (ОБЧР) — анимешное клише, над которым в определенных сетевых сообществах, вроде имиджборд, принято иронизировать. В тех же сообществах ходила фраза: «A cat is fine too», — из одной манги, там злодей хочет изнасиловать девушку, а она превращается в большую кошку. Вот еще: в тех же сообществах «стать героем» означает «покончить с собой из-за ерунды». А здесь наоборот герои бессмертные, ирония, что ли?

Особенно в концовке усилилось впечатление анимешности, когда построили для штурма замка дирижабль, враги не сразу догадались стрелять по баллону, потом из разбитого дирижабля выскочили Герои (как из троянского коня), а сам дирижабль превратился в… ОБЧР. Хотя в реальности дирижабли давно пройденный этап, а боевых человекообразных роботов строить не умеем толком, даже маленьких.

Даже ситуация «A cat is fine too» нашлась, ну что ты будешь делать. И не говорите, что вешать ярлыки это признак замутненного восприятия, сам знаю.

Прайм-оживление выглядит роялем: если няшный… пардон, симпатичный персонаж гибнет, можно не сомневаться, что он недавно стал Героем, стало быть, на совсем не умрет.

От соседства магии и технологии ожидалось чего-то более контрастного, типа «Джека из тени». Однако и у доктов, и у андорнийцев прайм, который все равно «колдунство».

Вот полетели мы к звездам, обнаружили там развитую цивилизацию. Что делать будем? Уничтожим их. Как потенциальную угрозу. С точки зрения сурового прагматика, обеспокоенного судьбой человечества, братьев по разуму надо убивать всех до единого. По той же причине, по которой отстреливают бешеных собак.

А ведь у братьев такая же логика, дважды два везде четыре. И не надо забывать, что атака много проще нападения, если вашу планету таранят звездолетом на релятивистской скорости или по вашей звезде долбанут гамма-лазером, то как вы сможете защититься? С большим трудом. То есть, как в драке на ножах, побеждает тот, кто решает ударить первым (от ножа тоже очень трудно защититься, спросите у рукопашников, если не верите). А если оба уже заведомо все решили, то, как и в драке на ножах часто случается, не побеждает никто, два трупа получаем на выходе.

А потом удивляемся, почему одиноки во вселенной. Даже если кто где и уцелел, предпочитает прятаться, чтобы не нашли.

В обсуждаемом произведении кристаллоиды оказались достаточно зрелыми, чтобы отказаться от сурового прагматизма (или от сентиментальной мести за собрата, кто их разберет). У них нашлись совесть, сочувствие или что-то вроде. Хотелось бы. Но мы, люди, уж точно не такие зрелые, друг друга на дух не переносим.

Еще повесть хороша антуражем. Сама идея небелковой жизни оригинальна и даже остроумна (кстати, противоречит официальному определению, что жизнь это способ существования белковых тел). Идея с другим течением времени тоже хороша, неплохо обыграна.

Единственное, что смутило: исследователи не читали отчетов прошлой экспедиции, один другому рассказывает, что в прошлый раз были самолетики, а сейчас ракетки.

Произведение связано с так называемой теорией лунного заговора, причем настолько прямо и грубо, что этого не замечают. Вот зачем люди на Луну летали? Что такого ценного привезли с нее? В первую очередь славу, престиж. Еще немного научных данных, но это так, побочный продукт. А ведь космос жизней стоил, ресурсов немалых, и все это ради показухи?! Получается, да. То есть, главное не слетать, а показать, что слетали, убедить зрителей. То ли налогоплательщиков, то ли вышестоящее начальство. Так что, можно никуда не летать, только сказать, что летали, а все, кто не поверит — враги. Это не значит, что жизней потрачено не будет, наоборот, придется устранять свидетелей.

И какого следует ожидать эффекта от романа? Нас убеждают не верить начальству. Оно прикроется красивыми словами и принесет доверчивого романтика в жертву. Причем не общему благу, не своему благополучию даже, а как-то вот по инерции, потому что порядок такой.

Не доверять начальству — навык полезный для личного выживания. Хотя и вредный для общего дела бывает, не без того. Ну что ж, еще в древнем Китае заметили: «Сильный народ — слабое государство, слабый народ — сильное государство».

Столько написано альтернативно-попаданческих произведений, при этом мало кто задумывается, что изменить историю задним числом это уничтожить всех нынче живущих. Не то же самое, что убить, но где-то рядом. Их заменят другие, но это не отменяет факта, что вот были они, а вот нет их. Автор задумался. Соответственно, герои тоже. И нам преподносят мысль, что идеалисты опасны. Эгоистичный прагматик будет таскать из прошлого антиквариат, а мудрому прагматику и парного молока достаточно. Зато идеалист уничтожит всех ныне живущих, включая нас с вами, ради великой, но смешной, выросшей из комплексов и неврозов цели — художественно скруглить границы. При этом придется ассимилировать или вырезать другие народы, ну что ж, счастье за чужой счет тоже счастье.

А потом, в новой реальности, путь в прошлое нащупает патриот другого народа, нерусского. Алеут какой-нибудь. И решит, что ради счастья своих надо уничтожить всех русских.

Будем надеяться, что в прошлое путь закрыт.

А вот попаданцы-крестьяне показались несколько слишком косными, анекдотичными. Не разобрались до конца в наших реалиях, хотя русские мужики проживали год в Китае и уже могли китаеведов консультировать.

В остальном отличный роман, даже хорошо, что после прочтения вопросов больше, чем ответов.

Почему-то кажется, что главная фраза в повести не финальная, а «война для нас табу». Нечастый случай, когда простое решение оказалось самым правильным.

Вообще, эдакий дух наивной простоты витает. Жена просто стерва, полинезийцы просто дикари, чтобы вернуться, нужно просто разогнуть проволоку в другую сторону. Неужели мир и литература так усложнились за три десятка лет?

Ну и как не сравнить с «Танцующей»? Если сравнить, то «Ярко-алое» слабее. Там героиня яркая была, типично женский персонаж при всем ее всемогуществе. А здесь типичный «настоящий мужчина» — сильный, верный и нормально зарабатывает. Мечта многих, но неживой какой-то получился, слишком идеальный.

А вот мир нарисован занятный. Переселились, стало быть, в виртуальность, она дала огромные возможности. И как взялись их все реализовывать, так и усложнилась жизнь запредельно. Пришлось, хочешь — не хочешь, себя ограничивать, традиции вспоминать. И снова перестарались, как и следовало ожидать, растеряли всю свободу.

Неоднозначная вещь. Воин и маг для своих учеников полубоги, а для читателей, которым видно изнанку, обычные люди. Потому что поддались на провокацию и заключили довольно глупое и довольно жестокое пари. Потом одумались, отправили учеников подальше — выход не то, чтобы трусливый, а все равно инфантильный.

Но в конце маг и воин сумели встать против всех, это плюс. Однако без короля не утряслось. То есть, само собой не рассосется, надежда только на высшую инстанцию — правителей, богов, фатум какой-нибудь. Довольно-таки безрадостная мысль.

Есть у многих мечта, что придет к власти некто совершенномудрый и устроит счастливую жизнь. Или хотя бы наведет порядок. Здесь порядок наводят грубо и тупо — астероидными бомбардировками. И Порядок с большой буквы — не то казарма, не то тюрьма, не то монастырь. Даже детей забирают у родителей и отдают совершенномудрым наставникам с розгами. Зато человечество объединилось ради великой цели — не то выживания, не то освоения космоса, которое все равно ради выживания. Перекликается с миром Полудня, но там была мечта, а здесь кошмар какой-то. Там хочется жить, здесь нет, несмотря на полное отсутствие собачьих парикмахеров.

Вот есть у Дяченко мысль, что жертвы должны быть принесены в жертву. В «Скитальцах» героиня убийцу жениха простила, в «Пандеме» проскакивало, в «Скурте» злодею все простили, потому что природа у него такая. Ничего плохого, как бы, нет в том, чтобы обидеть беззащитного, он сам виноват. А в «Пещере» так вообще возведено в норму, даже не у всех читателей вызывает отторжение, что сааги безнаказанно убивают мирных сарн.

Ладно, допустим, таковы этика, мораль и традиции их цивилизации. Но очень странным кажется, что они не боятся Пещеры. То есть, боятся, однако недостаточно как-то. Проводят сомнительные аналогии с автокатастрофами, в которых, якобы, гибнет больше людей, чем в Пещере (хотя в развитом стабильном обществе и на дорогах должно быть больше порядка). Давайте исследуем эту аналогию: боимся мы автокатастроф? Нет, верим, что если не нарушать правила и быть осторожным, то пронесет. Всерьез рассчитываем, что другие будут соблюдать правила — ну да, им нас давить тоже невыгодно, еще как. А в Пещере предусмотрены правила для саагов? А для сарн есть четкие рекомендации, как себя вести, чтобы не съели? Не заметил. Тем не менее, люди спокойно ложатся спать, Пещера, так Пещера, съедят, так съедят. Хотя, кажется, с ума сходить должны, сон терять. Непонятные они. Если понятный человек в описанном мире проснется и обнаружит своего ребенка мертвым, то возьмет нож и убьет столько людей-саагов, сколько успеет. Видимо, они так много всего в Пещере «сбрасывают», что почти ничего не остается. Даже инстинкт самосохранения гаснет, что ли.

И еще: где-то до середины романа казалось, что Пещера не слив, а наоборот плотина, которую вот сейчас прорвет.

Ну, юмор.

Возникла одна ассоциация, которую никак не получается отогнать: с Терри Пратчеттом, точнее — с «Движущимися картинками» из цикла «Плоский мир», а еще точнее — с той сценой, где гигантская красотка на глазах у толпы лезет на башню и держит в руке перепуганную обезьяну. Потому что в обсуждаемом произведении раздолбаю-гоблину достался боевой конь, а благородному, хотя и низкорослому рыцарю — пони, чуть на осла не посадили. И дальше намек для непонятливых про «лыцаря пострадавшего образа». Между Доном Кихотом и Бинго разница найдется, да. Но и общее: первый нелеп и смешон со своими неуместными пафосом и благородством, второй — тоже смешон и нелеп со своими неуместными цинизмом и раздолбайством. И ветряные мельницы у гоблина свои, одна страсть к пряникам чего стоит.

Юмор, конечно. Много грубого, сортирного, от которого история смешнее не становится, но который таки нужен для раскрытия образа Бинго. Да и тонкая ирония есть.

Однако ассоциация с Пратчеттом заставляет ждать, что глупое и нелепое станет важным и серьезным. Может быть, в продолжении.

После этой книги я зауважал жанр фентези, он позволяет ставить мысленные эксперименты, в других жанрах малодоступные. Мир прорисован на первый взгляд бредовый, с перекошенной логикой, но сам себе не противоречит. А люди обычные, узнаваемые. Да, зачастую ведут себя не по-людски — а чего еще от них ждать? Чтобы были добрыми, честными и смелыми? Такие тоже показаны, и им даже кое-что удается.

Роман получился с неизбежным мальтузианским подтекстом: места на сухом всем не хватит. А кому хватит, будут счастливы за счет тех, кому не хватило. А когда появится новое ничейное сухое место, начнутся настоящие проблемы.

Герой романа смелый, добрый, честный и разрушил мир. Вспоминается одно из определений настоящего героя — виновный в гибели других людей. И что же сделал бы на его месте какой-нибудь подлый трус? Пожалуй, то же самое. Ибелч строит острова просто потому, что умеет, значение имеют не намерения, а возможности, вот такая нехорошая, но жизненная мораль просматривается.