Советские фантасты могли гордиться вкладом страны в мировую копилку фантастики, и справедливо. Ведь в отечественном «цехе» этого популярнейшего жанра отметились такие мастера как Александр Беляев, Алексей Толстой (хотя его участие в жанре и можно назвать всего лишь «увлечением», он подарил читателям два несомненных шедевра – «Гиперболоид» и «Аэлиту»). Во второй половине века появились Иван Ефремов, братья Стругацкие, Владимир Савченко (и это только самые-самые столпы, а ведь были такие прозёванные гении как Александр Мееров, был дуэт Емцев-Парнов, своими смелыми и страшными предупреждениями порой далеко опережавший даже самых отвязных западных фантастов-предсказателей). При таком ярком расцвете твёрдой НФ (хотя общее число названий, суммарные тиражи, надо признать, и не поражали своими размерами – на фоне так называемой реалистической художественной прозы) другой популярнейший поджанр фантастики – фэнтези – находился у нас совершенно в загоне, практически никак не был представлен на страницах советских изданий. В общем-то очень долго не печатались даже переводы – таких корифеев какими у себя на родине давно стали Дж.Р.Р. Толкин, Урсула Ле Гуин, Желязны, Муркок и пр. Первые попытки издания фэнтезийных произведений на русском языке начались лишь в конце 80-х. Нелишне напомнить, что это было то же самое время, когда толстые журналы вовсю боролись за право первой публикации ранее запрещённых романов и повестей Булгакова, Набокова, Платонова и др.

Кстати, сразу хочу сказать, что не отношу к фэнтези «Мастера и Маргариту», «Альтиста Данилова», изыски Сигизмунда Кржижановского и тем более такую заслуженную классику как «страшные» повести Николая Гоголя, А.К. Толстого и проч. Готика Майринка и Перуца, магический реализм Маркеса, Юнгера, Г. Казака – также по другой части. Пусть различные литературные и окололитературные сайты трижды приклеивают им ярлык «фэнтези». Нынешние наши сайты, особенно те, что продвигают книги ради коммерческой выгоды, вообще чудят. В рубрике «похожие авторы» у них запросто оказываются рядом Стивен Кинг и Владислав Крапивин, а также Михаил Анчаров и Сергей Лукьяненко (ну очень похожие авторы!). Но это тема для отдельного разговора.

Нет, всё-таки для настоящего фэнтези, так популярного у подростков всех возрастов, обязательны два основополагающих признака: 1) действие происходит в мире, где главенствует магия, а не рациональное знание; 2)изображаемое в произведении общество, находится на стадии развитого феодализма. Если совсем коротко, бал правят принцы да колдуны.

Для советского книгоиздания такая литература могла представляться прямо реакционной, продвигающей мракобесие и человеконенавистнические идеи. При всем расколе советской фантастики 70-80хх годов как минимум на два лагеря обе фракции сходились на том, что фантастика должна воспитывать у читателя веру в разум, в науку. Та группировка литераторов, что кучковалась вокруг издательства «Молодая гвардия» и журнала «Техника – молодёжи», прямо заявляла, что для них важнейший критерий – наличие в произведении новых и интересных научных идей (квазинаучных, конечно). Только лишь наличие большого литературного мастерства, красивый язык, хорошо прописанные герои там считалось недостаточным для того, чтобы книгу называть «научной фантастикой».

Вот эти два момента вкупе с общей косностью тогдашней цензуры, опасавшейся «как бы чего не вышло», и были главным препятствием для издания фэнтези в СССР. В конце 80-х – начале 90-х этот барьер рухнул, и на прилавки выплеснулся бурный поток книжек в ярких суперобложках, повествующих о принцах, колдунах, магах, драконах, о борьбе сил добра и зла в самом незамутнённом виде – на мечах. Привычная некогда читателям НФ была даже потеснена с полок. Больше того, именитые и заслуженные фантасты чуть ли не оказались не у дел. И об этом они с горечью вспоминали позднее, уже в двухтысячные годы.

Продолжение снимков книг на разных языках.

Размещаю здесь снимки книг — одних и тех же произведений на разных языках.

Перечитал роман, одно из произведений Золотого века фантастики. В детстве и даже юности обращался к нему не раз. Тогда он назывался "Человек без лица". На мой тринадцатый день рождения бабушка подарила мне два последних тома Библиотеки современной фантастики. В заключительный входили рассказы и повести авторов, представленных в Библиотеке отдельными томами (но не всех, не всех! Чапек и Мерль, имея такие тома, в завершающую антологию не попали!). А в предыдущем, двадцать четвертом томе были опубликованы "Мир смерти" Гаррисона под названием "Неукротимая планета" и "Разрушенный" Бестера как "Человек без лица". (В библиографии Библиотеки, помещенной в конце последнего тома — я потом вызубрил её наизусть! — он значился как "Уничтоженный человек" почему-то)

Занятная вышла штука. От "Планеты" я ожидал чего-то большего (чуть раньше видел фрагменты повести в журнале "Вокруг света", с иллюстрациями), но прочитал все равно с интересом. Более того, сочинение это как-то лучше легло на душу, чем роман Бестера, однако он (этот роман) я счел более захватывающим что ли (ну как такое объяснить?).

Ещё могу сказать, что переводные названия в обоих случаях лучше оригинальных. Причем, "человек без лица" не был взят с потолка. Он присутствует в романе, играет важную роль.

Сейчас, при чтении оригинала, выяснил также, что и тот прикольный стишок, которым главный герой (один из двух) спасается от тотального ментального контроля взявших большую власть телепатов-эсперов, в переводе был гораздо прикольнее, чем у самого Бестера.

Вообще сейчас роман меня как-то уже не ошеломил (видно, в тайне рассчитывал на это). Хотя и обнаружилось попутно, что многое, многое за годы было мной забыто, и предстало как бы вполне свежим.

Одна из любимых книг детства. Одна из первых попавших в руки "взрослых" книг. Имелась в домашней библиотеке родителей, потому была читана-перечитана. Потом кто-то заиграл, так и пропала.

Сейчас обнаружил некоторые ляпы. Например, то, что перемещенные дети оказываются в ведении ФБР. Или то, что их там обучали самбо. Несмотря на это, ещё раз отметил различные яркие подробности, которые поражали воображение в детстве. Да просто интересные словечки, вроде "столпотворения". Видимо, в этой книге встретил его в первый раз. Понял, что вообще много чего из этой повести в те годы почерпнул, хотя со временем сам факт и подзабылся. А сейчас вспомнил — тот давний восторг, душевный подъем. Книги, что прочитаны были вслед за повестью — рассказы Генриха Альтова, “Лунная пыль” Кларка, "Парадокс Глебова" Аматуни и "Последняя война" Булычева. Да-да, всё это сложилось тогда в единую картину, всё уместилось в какие-то два-три месяца — конечно, порядочный временной отрезок для третьеклассника…

Сейчас прояснилось и то, почему повесть не стала таким хитом, как, допустим, "Щит и меч" Кожевникова, “штирлициана” Юлиана Семёнова. Всё-таки сага о Иоганне Вайсе и цикл про Штирлица были написаны крепче, основательнее. Сами герои вышли несоизмеримо харизматичнее.

Превзошел "Звёзды падают" и более поздний, сюжетно довольно схожий опус про Джина Грина Неприкасаемого. Опять-таки потому что герой там будет поинтереснее, сюжет напряжённее. Плюс, в сочинении Гривадия Горпожакса присутствует масса разных страноведческих сведений, какие советскому читателю больше неоткуда было взять, кроме как из таких вот историй.

Всё равно рад нынешней встрече с книгой. Как будто на машине времени почти на полвека назад вернулся.