Я вырос на фильмах-сказках Александра Роу. Теперь понимаю, каким выдающимся был этот режиссер.

В детстве больше всего меня потряс и напугал фильм "Финист — Ясный сокол" (1975). Особенно — вот эта сцена, навсегда врезавшаяся в память:

Оборотень Кастрюк, в исполнении неподражаемого Георгия Милляра, прикинувшись "умирающим лебедем", беспомощным узником в цепях, обманом заколдовывает доблестного Финиста, превращая его в чудище (в какую-то миниатюрную версию Кинг-Конга, я бы даже сказал).

Я был в шоке от такой подставы. Хотелось кричать с негодованием и ужасом: "Так нечестно! Так нельзя!" Человек помог, сделал доброе дело и так поплатился.

Спустя десятилетия, в 2023 году, во время чтения кинговского романа "Холли", детское воспоминание было разблокировано. В книге нет чудовищ и монстров, пришельцев и вампиров, зомби и инопланетян. Вместо этого — пожилая профессорская чета, с виду немощные старички, которым хочется помочь. И вот представьте себе: муж не может пошевелиться, жена в отчаянии просит: "Подтолкните, пожалуйста, коляску, нам самим не справиться..." Вы, ни о чем не подозревая, подходите, помогаете — и вдруг сзади в шею впивается игла со снотворным. И всё: пробуждение в клетке, а затем жуткая смерть.

Это и есть, имхо, подлинный ужас. Когда Зло прячется под маской беспомощности и выглядит таким тихим и стареньким. Для меня такое Зло внушает больший ужас, чем открытое Зло в обличье Рэндалла Флэгга, Джорджа Старка или Нормана Дэниелса. От тех хотя бы знаешь, чего ждать, и внутренне готов. А здесь — предательство доверия.

Ведь все эти жертвы (Хорхе Кастро, Кэри Дресслер, Эллен Краслоу, Бонни Даль) были неплохими людьми. Они погибли, потому что откликнулись на просьбу о помощи. Это то, что отличает хорошего человека от плохого. Среди жертв профессорской парочки не было ни одного гопника или грубого прохожего, который отмахнулся бы и ушел и тем самым остался бы жив.

Update: тут меня поправили, что "Финист — Ясный сокол" снял не Александр Роу. Роу написал сценарий, но снять не успел ((

Стивен Кинг написал черновик Талисмана 3. Рабочее название книги — "T3".

"Теперь я брожу по дому и пытаюсь вернуться в реальность", — сказал Кинг в интервью Toronto Star.

Книгу Never Flinch, которая выйдет на днях и которую Табита заставила его переписать, Кинг посвятил Робин Фурт.

Полный текст интервью:

https://www.thestar.com/entertainment/boo...

В счастливые досанкционные годы мимо российских издательств (точнее, мимо одного российского издательства, ибо монопольным правом на Кинга владело сами знаете какое) прошла выпущенная в 2016 году книга Стивена Кинга "Сердца в тревожном ожидании" (Hearts in suspension). А жаль. Эту книгу я прочитал с куда большим интересом и удовольствием, чем, скажем, Faithful ("Болельщик"), который, по слухам, до сих пор лежит нераспроданным.

В эссе "Five to One, One in Five" (название отсылает к песне Джима Моррисона) Кинг рассказывает о своих студенческих годах в университете штата Мэн в Ороно. Он делится множеством интересных фактов из своей жизни, включая историю появления знаменитой фотографии, где выглядит безумцем, как Чарльз Мэнсон:

Кинг прибыл в университет республиканцем до мозга костей ("We were Republican to the bone. Rock-ribbed, as they say") и сторонником войны во Вьетнаме ("I was still one of the “in it to win it” crowd"), а выпустился убежденным демократом и противником Вьетнамской войны.

Стивен Кинг выступает против войны во Вьетнаме на ступеньках библиотеки Фоглера, май 1969 года:

С Табитой он познакомился на старших курсах, до этого Стивен встречался с некоей Морин (Maureen B.), с которой мечтал родить кучу детишек. Разрыв с Морин Кинг переживал очень болезненно, и это отразилось в его неопубликованном романе "Sword in the darkness".

Особый интерес представляют его воспоминания о "Долгой прогулке", которую Кинг писал в 1966-1967 и не думал ни о каких аллегориях на Вьетнамскую войну.

Вот что он пишет в "Сердцах":

"Я всегда рассказывал себе истории, лежа в постели в ожидании сна. Каждую ночь я понемногу продвигал сюжет — до тех пор, пока история либо не рассыпалась в прах, либо не начинала настойчиво проситься на бумагу. Осенью 1966-го, когда я жил в общежитии «Ганнетт-Холл» вместе с Гарольдом С., такой историей на ночь был рассказ о кучке парней, участвующих в марафоне. Действие происходило в какой-то смутной тоталитарной антиутопии, которая, признаться, мало меня волновала. Меня интересовала суть испытания — игра на выживание. Сотня мальчишек шагала на юг, и каждый раз, как только кто-то из них замедлялся и шел медленнее четырех миль в час, его пристреливали. Годы спустя, когда пошли разговоры, что «Долгая прогулка» — это, мол, аллегория на судьбу юношей, которых забирали по призыву и отправляли умирать во Вьетнам, я лишь улыбался. Потому что, когда я писал эту книгу, сам был среди тех, кто поддерживал войну до победного конца. Меня волновали не политические подтексты, а герои. Особенно — загадка моего главного персонажа, Рэя Гаррати. Я продолжал писать, потому что хотел понять, зачем он делает то, что почти наверняка приведет его к смерти. И в какой-то момент понял. Так у меня всегда было. Я не указываю героям, что им делать — это они действуют, а я наблюдаю. Это они ведут меня".

Вчера на YouTube-канале издательства Simon & Schuster (в которое входит импринт Scribner, выпускающий в последнее время книги Стивена Кинга) сам автор прочитал отрывок из своего нового романа Never Flinch. Книга выйдет в конце мая этого года.

Кинг вновь признался, что испытывает особую симпатию к Холли Гибни — «тихой, неуверенной в себе, но при этом храброй» — и отметил, что в новом произведении, в отличие от предыдущего романа (Холли), личность серийного убийцы будет оставаться тайной до самого конца. Это будет классический whodunnit в духе Агаты Кристи.

Кроме того, Кинг поделился, что работа над Талисманом 3 идет довольно успешно. В завершение писатель показал футболку с изображением ушастика-путаника.

Донна Тартт не так плодовита, как Стивен Кинг, и пишет еще медленнее Джорджа Мартина: за тридцать лет ею создано и опубликовано всего три романа и четыре рассказа. Однако она, что говорится, бьет редко, да метко — каждый раз в десятку. Уже первый ее роман “Тайная история” стал бестселлером, а за третий (“Щегол”) Тартт получила Пулитцеровскую премию. Она редко дает интервью, ведет уединенный образ жизни, и в интернете имеется крайне мало информации о ее личной жизни и о том, над каким романом она в данный момент работает. Известно лишь, с какой тщательностью и педантичностью она собирает материал для своих произведений (на это уходит не менее десяти лет).

В рассказе “Рождественский спектакль” события подаются глазами девочки-четвероклассницы Салли (в этом можно углядеть некоторое сходство с романом «Убить пересмешника» Харпер Ли). По косвенным признакам можно догадаться, что действие происходит в родном штате Донны Тартт — Миссисипи, одном из самых религиозных штатов США; есть, стало быть, основания полагать, что рассказ в некоторой степени автобиографичен. В школе Салли готовятся к важному празднику — Рождеству, но проводят его не так, как следует проводить, с точки зрения набожной девочки.

Интересно отношение самой Тартт к религии. “В детстве нас каждый день заставляли заучивать огромные куски из Библии, — вспоминает она. — Не думаю, что сейчас возможно добиться такого от первоклассников. В шесть лет это трудно, а мне было всего пять, я пошла в школу раньше. Наша учительница ежедневно давала нам новый библейский стих, и по утрам мы первым делом декламировали выученное накануне. Это была Библия короля Якова, и мы понятия не имели, что именно произносили. Некоторые отрывки были длинными и очень сложными, но ритм Библии в переводе короля Якова слышен не только в письменной речи на Юге, он глубоко вплетен в речь южан. Он в том, как люди разговаривают, как они строят предложения и выражают мысли”.

Рожденная в баптистском штате, Донна Тартт во взрослом возрасте перешла в римско-католическую веру. В своем эссе “Дух и искусство слова в светском мире” (2000) она пишет: “...я нахожу веру жизненно важной для своего творчества — это и источник вдохновения, и причина, по которой я пишу”.

Любимые писатели Тартт принадлежат преимущественно XIX столетию: Чарльз Диккенс, Герман Мелвилл, Генри Джеймс, Джозеф Конрад, Роберт Льюис Стивенсон, Федор Достоевский.

Мой перевод рассказа Донны Тартт опубликован в первом номере "Иностранной литературы" за 2025 год.