В сексуальной жизни европейцев непорядок. Куча людей банально не могут испытать счастья. Сексуальная революция прошла, принесла много плодов, дарующих моментное удовлетворение, но какой от этого прок, если люди становятся все дальше и дальше друг от друга?

Европейская женщина – это холодная карга, думающая только о работе. Так решает главный герой и отправляется в третий мир, в Таиланд, на родину самых лучших проституток. Только там мужчина ощущает настоящее счастье – в объятиях тайских путан, в головах которых нет бесконечных отчётов, дедлайнов, бюрократических требований. А всё потому, что у незападных женщин нет личности. Фуко сказал бы, что там и человека-то не существует (как дискурса о нём). Ни чести, ни достоинства – сущность этих женщин не замыкается на собственном эгоизме, она так же безгранична, как сама любовь. Любовь существует только на Востоке; на Западе – лишь скука, бюрократизм и невроз. Перед нами новое поколение миграции – дауншифтинг направления с Запада на Восток, а если точнее – с Севера на Юг. Главный герой, как типичный западный мигрант, отправляется туда, чтобы реализовывать свои желания. То же делает и другой персонаж – героиня, которая заявляет герою, что западные мужчины ничем не лучше, а поэтому западные женщины типа неё скорее полезут в постель к страстному негру. Все они только и мечтают об этом.

Итак, с одной стороны у нас богатый и невротичный Запад, с другой – нищий и сексуальный (не испорченный) Восток. Что может сказать экономист, глядя на эту картину?

Правильно! Для того, чтобы все были счастливы, нужно организовать обмен между сторонами. Так почему бы не сделать секс предметом рыночной экономики? Для себя Уэльбек этот вопрос давно решил, настало время решить этот вопрос для мировой экономики.

Эту гениальную идею писатель вкладывает в головы, а потом и в уста своим герою и героине, которые решают организовать туристическую программу, основанную на сети борделей в странах «третьего мира». Результат: от европейских клиентов нет отбоя. Оказывается, они все хотели именно это, но лицемерная западная культура, засевшая в их мозгах, не давала им признаться открыто. Деньги меняются на секс. Восток получает нужные им деньги, Запад – любовь, которая у них самих уже давно умерла.

Экономическая схема совершенна и реалистична. Всё идёт нормально до того момента, когда появляются величайшие ханжи современного мира – исламские фундаменталисты, оказавшиеся в расщелине цивилизаций, за бортом истории и прогресса, но зато с калашниковыми в руках. Бордели летят в щепки, проститутки с клиентами – в клочья; судьба героев угроблена. Уэльбек внушает нам ненависть к этим крушителям утопий, не менее всесильных, чем само время. Что это за религия такая, которая обещает нескончаемые удовольствия на небесах, требуя при этом отказа от таких же удовольствий на земле? Зачем что-то ждать, если можно устроить этот рай на земле?! Близкий и гарантированный рай.

По сюжету рай потерян. Но это было сделано только для того, чтобы в нашем воображении навсегда осталась брезжить надежда на сексуальную революцию №2. Полусерьёзную, полушутливую, и в общем – отчаянную. Ну и что, что герои Уэльбека похожи на обдолбанных имбецилов? С высоты эссеиста мы все такими выглядим. А то, что он «бессовестно гипертрофирует социальные проблемы, прекрасно зная, что это благотворно скажется на продажах его книг», вообще постыдно критиковать. Без экономики ведь мы никуда. Материальные блага есть основа всего. Потом уже «Критика чистого разума», а иногда и, прости Господи, «Элементарные частицы» и «Платформа».

Люди, обделённые сексуальным вниманием, продолжают страдать в качестве главных персонажей книг Уэльбека. Одним из них Уэльбек жертвует, дабы показать абсурдность и никчемность бесконечной гонки за удовольствиями. Другому суждено сыграть ключевую роль в переделке человечества. Он микробиолог, и он решает избавить человечество от его главной заразы – от секса. Решение его балансирует на грани гениальности: распространить чувствительные клетки половых органов на все тело. Проблема секса сразу решается: для «новых и почти неслыханных эротических переживаний» достаточно коснуться поверхности кожи. Никакой больше гонки, никакого зуда. Лишь западная голубая мечта: на базе улёгшихся стихий соорудить здание высот человеческого духа. Пост-люди этим и занимаются.

Вроде бы всё так: спасение человечества найдено. Но слишком уж всё далеко – на горизонте, который постоянно отдаляется; гениальный учёный всё ещё не оживает со страниц книги, ставшей самой скандальной и известной в библиографии писателя.

В этом романе, как и в других произведениях Уэльбека, нет героев. Протагонист отражает всё западное общество. Или, по крайней мере, его страдающую часть, ту, которая обделена несправедливой системой экономическо-сексуального распределения. Являются ли эти части системы разными выражениями одного механизма – неизвестно. Но сходство поразительное. Либерализм проник как в экономику, так и в половые отношения. Относительно гармоничное бытие в один момент заменилось жестоким состязанием и конкуренцией, в которое оказалось вовлечено всё общество. Освобождённая от правил и норм сексуальная жизнь, так же как и освобождённая от законов и государственного вмешательства рыночная стихия породили поразительное социальное расслоение, невиданное ещё в истории. Питирим, как же ты не увидел, что кроме политики, экономики и образования есть ещё кое-что; ещё один тип стратификации? Разве надо особенно всматриваться, чтобы увидеть, что одни получают десять особей противоположного пола, а другим из-за этого не достаётся ни одной? При этом у последних может быть куча денег, высшее образование и армия подчинённых работников.

Уэльбек, ярый противник потребительского либерализма, видит выход из ситуации. Экономику может облагородить система, запрещающая менять работу. Это гарантирует, что каждый сможет более-менее удобно устроиться в своей экономической нише. В сексе всё схоже: «при системе сексуальных отношений, запрещающей адюльтер, каждый с большим или меньшим успехом находит себе место в чьей-нибудь постели». Где-то на фоне этой идеи рдеет флаг социализма, где государство регулирует справедливое и гуманное распределение материальных благ. Почему то же самое нельзя распространить и на другие блага физиологической ступени потребностей? За примерами ходить далеко и не надо. Ещё в прошлом (а в некоторых странах и сейчас) родители одним своим авторитетным решением связывали две судьбы десятком цепочек, одна из которых касалась и секса.

В дальнейшем Уэльбек, однако, разочаруется подобном консервативно-социалистическом идеалике и для спасения сексуальной жизни европейцев предложит что-то совершенно другое: сначала биотехнологии, а потом и свободный рынок.

В случае, если вам интересы нестандартные произведения и новые западные литературные течения, низкие оценки на российских литературных сайтах могут быть хорошим знаком. В данном случае это именно так. Российский читатель пока плохо понимает суть «странной литературы», особенно вдохновленной постмодернистской философией, и при ее оценке оперирует выражениями, которые в системе координат жанра не имеют никакой ценности: «лютый и невменяемый бред», «скрытый смысл», «отсутствие сюжета».

Можно было бы предположить, что такие читатели будут также негодовать от «бессмысленной» прозы Кафки, влияние которого отчетливо прослеживается у Эвенсона. Но к счастью область легитимного для российской читающей аудитории уже более или менее распространилась на классиков модернизма.

Культура отражает условия существования общества, и хочется надеяться, что постепенно в российской зоне легитимного окажутся и такие писатели как Эвенсон, а бредятиной будут называть уже другие, еще более «странные» произведения.