Мой тесть, Петрухин Алексей Алексеевич, родился в 1920 году в селе Темченевка Сасовского района Рязанской области.

Многое стерлось из памяти, а ведь тесть рассказывал о войне немало, хоть и неохотно. Мне пришлось восстанавливать военную биографию Алексея Алексеевича по рассказам жены, по своим воспоминаниям, даже брать сведения из интернета, где теперь много сведений можно найти о ветеранах, из архивов Министерства обороны.

В 1940 году Алексея призвали в Красную Армию и направили в танковое училище, где готовили младших командиров (сержантский состав). Тогда профессия военного пользовалась особенным уважением, на военных смотрели с восторгом, им завидовали. Учеба давалось ему легко, Алексей увлекался техникой, старался досконально вникнуть в устройство танка, учился управлять грозной машиной.

После окончания учебы молодых командиров направили в войска, и началась армейская служба в линейной части. По рассказам тестя, перед войной он проходил службу на станции Шепетовка.

В то время в Шепетовке дислоцировались 38-я бригада легких танков, в которую входили 53, 55, 61 и 79-й отдельные танковые батальоны, причем последний являлся учебным. В одном из них и проходил службу Алексей Петрухин.

Он говорил, что танкисты шефствовали над домом писателя Николая Островского, находившемся неподалеку: чистили снег, кололи дрова, занимались мелким ремонтом.

Материальная часть состояла из танков БТ-5 и БТ-7. Тесть хвалил БТ-7 – хороший танк, легкий в управлении, скоростной, маневренный. Но слабая броня, и при попадании снаряда в корпус танк вспыхивал, а спастись из горящей машины было весьма проблематично: пары бензина воспламенялись мгновенно. Но это танкисты поняли уже потом, когда началась война. А пока изо дня в день шла учеба, молодые бойцы шлифовали свое профессиональное мастерство, готовясь дать врагу отпор.

Предчувствие войны витало в воздухе, к ней готовились, и все же, как и все самое страшное, война началась неожиданно...

Тесть вообще не очень любил рассказывать о войне. Мне с трудом иногда удавалось его разговорить. И однажды Алексей Алексеевич вспомнил самый первый день, вернее, ночь, как все это началось для него и его товарищей танкистов.

‒ А началось все с того, что многих из нас отпустили в увольнение, как мы говорили, в город, – рассказывал тесть. – Удивительно не то, что отпустили в увольнение, а то, что столько бойцов разом. Некоторые вечером возвратились в часть. Но большинство гуляли до утра. А когда раздались первые взрывы, тут-то и началось страшное: грохот, где-то что-то горит, бойцы мечутся по территории, никто ничего толком понять не может, практически паника. Многие еще не пришли из города, а некоторые уже убиты или ранены. Кое-как офицерам, тогда их называли командирами, удалось собрать личный состав. Поставили боевую задачу командирам взводов и рот и нам, младшим командирам, водителям танков. А задача была простая – вывести машины с места стоянки, уложить боезапас и срочно уходить с территории части к заранее обусловленному месту сбора. Танкисты бросились к танкам. Но оказалось, что бензин из танков слит. Сейчас говорят, что были зряшные репрессии, искали врагов народа, которых не существовало. Не было врагов? А как тогда объяснить случившееся? Личный состав в увольнении, а с танков слито горюче. А ведь танки всегда стояли заправленные, чтобы быть готовыми к выдвижению. Ладно, бензин могли слить диверсанты, часовые прошляпили, но почему боезапас не загружен? Ведь понимали все, хоть прямо и не говорили, что война неизбежна.

Немец же ни на минуту не прекращал бомбежку, утюжил станцию беспощадно. И нас тоже. А возникшие пожары помогали им ориентироваться в бомбометании. Тут снова прозвучал приказ: заправиться по одному баку, надо хотя бы уйти с территории части. Легко сказать – заправиться. Что такое тогда наши топливозаправщики? Это повозки на конной тяге с бочками. Гужевой армейский транспорт. Лошади пугаются взрывов, шарахаются. А горючее – бензин, малейшая искра, и… Такая вот была «боеготовность»… Я подсуетился, успел, сам не знаю как, на всякий случай заправил оба бака. Нарушил приказ, но это помогло нам потом выжить. В общем, смогли мы вырваться с территории части и взяли курс на восток, к месту сбора. А кругом страшно смотреть, что творится: станция горит, оттуда бегут люди, едут машины, мелькают наши танки. Может, где-то и было организованное сопротивление, но у нас был свой приказ, и мы его выполняли. По дороге танкисты из брошенных грузовиков торопились слить горючее, ведь кто знал, что нас ожидало впереди. Ночное отступление было хаотичным, но с рассветом отыскались уцелевшие командиры, восстановилось некоторое подобие порядка, немного опомнились, начали собираться прорвавшиеся танки, хотя отступление продолжалось. На коротких привалах проводили переклички, кто, где, из какого батальона. Не все экипажи были полные ‒ кто убит, кто потерялся в суматохе. Из пришедших в негодность машин танкистов переводили в другие, неполные экипажи. В общем, организовывались на ходу. Но отступать мы перестали, лишь когда нас, огромную массу людей, танков, автомобилей с боеприпасами, армейским имуществом и продуктами, пушек, лошадей с подводами, санитарных фургонов прижали к реке, не помню сейчас ее название. Был мост через нее, но немцы то ли заблаговременно его взорвали, то ли разбомбили во время авианалетов. На той стороне уже наши, а мы к ним не можем перейти – глубина реки не позволяет.

Тут уж выхода нет, уперлись мы: пехота ячейки в земле роет, мы маскируем машины и тоже копаем землю. Вот так и встали в оборону, ждем, пока наши с того берега не наведут переправу. Немцы не очень нас тогда бомбили, наверное, думали, что мы в ловушке, и хотели взять в плен без потерь со своей стороны. Днем постреливали с обеих сторон, а ночью немцы подползали близко и кричали: «Рус, сдавайся. У вас выхода нет!»

А с выходом дело обстояло плохо. Немцы не давали наводить переправу, бомбили. А наши с той стороны упорно все же пытались ее навести. Со своей стороны мы тоже ладили какие-то плоты, но материала было мало.

Боеприпасы у нас оставались, а вот с продуктами ситуация ухудшалась: выдавали понемногу хлеба и консервов, речную воду кипятили.

Немцы начали нам кричать, что у нас продукты закончились и снова предлагали сдаваться в плен, обещая хорошее обращение и питание. Они почему-то были хорошо осведомлены о наших внутренних делах. Потом выяснилось, что в наши ряды затесался, пользуясь общей неразберихой и переукомплектованием экипажей, немецкий диверсант. Вот он и доносил. Но, как-то выпив во время немудреного ужина и уснув, начал вдруг лопотать по-немецки, расслабился, видать, от выпитого спирта. Тут его и раскрыли.

А к этому времени наши с той стороны все же смогли навести переправу, не совсем мост, а настил, скрытый под водой. И погода помогла: не летали самолеты. В общем, смогли мы переправить свои танки на другой берег. Как там другие войска, не знаю, нам сразу после переправы дали маршрут на обозначенное место сбора. Тут уже стали ощущаться организация, дисциплина. Вот так начиналась для меня война. Много потом чего было, но вот та страшная ночь, заправка бензином под бомбежкой запомнились накрепко. И вопрос остался: почему? Почему так получилось? Да кто теперь ответит.

А потом были бои, отступления и снова бои. Тогда же Алексей получил и первое ранение – к нему, курившему вечером, прилетела не то шальная, не то снайперская пуля, прошлась впритирку по правой щеке так, что он потерял два зуба. Не так страшно, перевязали санитары, обошлось. Но курить бросил. Сразу и навсегда.

Второй раз, довольно тяжело, Алексея Петрухина ранило, вернее, он обгорел в сражении за Кавказ у населенного пункта Гизель. Вот как описывают тогдашнее сражение в ноябре историки.

2 ноября 1942 года 2-й танковый батальон 2-й танковой бригады, в составе которого служил старшина Алексей Петрухин, принял на себя первый удар наступающего противника. Натиск был настолько силен, что поначалу войска Красной Армии не смогли удержать позиции и частично отступили, потеряв населенные пункты Гизель, Новую Санибу. Однако 5 ноября прорвавшийся враг был все же остановлен, причем окончательно, и более того, окружен. Почти через неделю, 11 ноября, окруженная гизельская группировка противника была разгромлена, потеряв на поле боя свыше пяти тысяч человек, а Красная Армия взяла в качестве трофеев сто сорок танков, семьдесят орудий разного калибра. Так закончилась Нальчикская оборонительная операция.

Как явствует из скупых строчек наградного листа, в этом бою «неоднократно А. Петрухин проявил мужество и отвагу... В составе экипажа уничтожил 1 танк, 1 автомашину с пехотой и прицепом ПТО, 1 дальнобойное орудие, до 20 солдат и офицеров противника. Когда танк был подбит и загорелся, тов. Петрухин, объятый пламенем и дымом, продолжал заряжать орудие и вести огонь по танковой колонне противника. Обгоревшим тов. Петрухин эвакуирован в госпиталь».

За этот бой в районе Новая Саниба ‒ Гизель старшина Алексей Петрухин был представлен к медали «За отвагу». Было ему в то время двадцать два года. А потом пришла еще одна награда – медаль «За оборону Кавказа».

Однажды я принес тестю книгу Героя Советского Союза главного маршала бронетанковых войск А. Х. Бабаджаняна «Дороги Победы» Это были воспоминания прославленного танкиста. Книга была иллюстрирована фотографиями военных лет, в том числе и фотографиями нашей и иностранной техники. Тесть рассматривал фото и говорил:

‒ Да, вот с этими машинами нам приходилось сталкиваться. Кроме своих, у немцев было много еще и трофейных танков из захваченной Европы. У некоторых не было кругового поворота башни. Если снаряд попадал в гусеницу, то такой танк, продолжая двигаться, крутанется на одной гусенице и бок подставит, тогда его уже вторым-третьим снарядом наверняка приканчиваешь. Так же и с самоходками. У них лобовая броня крепкая, так ее также стараешься обездвижить и, если удастся, развернуть или зайти сбоку, а потом уже… Конечно, если самоходка в тебя снаряд не влепит. Опасная штука – самоходка. Пушки у немцев добрые были. И далеко били. В общем, в бою по-всякому происходило. Когда как…

Увидев в книге фото английского танка «Матильда», тесть радостно воскликнул:

‒ О, вот на таких танках я тоже воевал! Интересная машина! Внутри комфортно, сидишь словно в «Жигулях». Броня отменная, вкруговую крепкая. И рация была – вот это хорошее дело. Да и пушка ничего, с европейскими трофеями немцев справлялась. То же и с легкими и средними танками. Но большой минус – тихоходная, отсюда маневренности нужной нет. Да и с проходимостью не очень было, в глубоком снегу и грязи застревала. У нее катки защищены с боков экранами, и вот если снег и грязь туда набьются и застынут зимой, тогда все – машина колом встает. В общем, с капризами англичанка. Но воевали, куда деваться.

Знаешь, мы вообще себя танкистами почувствовали, когда пересели на Т-34. Тут уж мы сурово немцев били. Крепкая машина. Скорость подходящая и броня ничего, правда, внутри – все железо, громыхает так, что через шлемофон слышно. Говорят, мол, не горели сильно тридцатьчетверки, потому что дизельный двигатель. Да, это так, но пары солярки тоже горят будь здоров. Хотя выжить шансов было больше, потому как броня и скорость. Да и для выхода и входа три-четыре люка (у разных модификаций): вверху на башне, на лобовой броне и в днище танка. Так что можно было быстро покинуть машину, если вдруг что. Но тут такая загвоздка – не имеешь права танк оставить, даже если он обездвижен, ибо, пока есть боеприпасы, ты обязан вести бой. Это уж когда танк горит синим пламенем, тут экипажу надо эвакуироваться. А если танкист ранен? Как его в такой теснотище вытаскивать? Та еще морока. Как-то в бою нас подожгли, влепили с правой стороны, горим, потушить не получается, надо наружу выбираться. Огляделся, а двое из экипажа уже мертвы, механик вроде признаки жизни подает, я пытаюсь его вытолкать через передний люк, а у самого сил нет, гул в башке стоит, словно кувалдой по ней приложили, спину жжет, дышать нечем. А механик парень плотный, ну кое-как вытолкал его, сам следом нырнул в люк, успел-таки выскочить. Схватил механика за ремень, тащу ползком подальше от танка. Если рванет боезапас, то вряд ли жив останешься. Одно спасение – воронка, свалились мы в нее, очухался я, пули посвистывают над нами, смотрю на своего водителя, а механик-то мой – мертв. Вот такие пироги.

Так что горели наши Т-34, горели. Но все же именно на этом танке мы почувствовали, что можем не только вступать в бой, но и побеждать. Машина надежная, живучая.

На мой вопрос, приходилось ли вступать в единоборство с немецкими «тиграми», тесть усмехнулся:

‒ Какое единоборство? У него лобовая – сто миллиметров. Его пушка восемьдесят восемь миллиметров и за полтора километра она мне лобовую вскроет, у меня же она всего сорок пять миллиметров, а мне, дай бог, на пятистах метрах, чтобы ему восьмидесятимиллиметровый борт пробить, надо очень сильно постараться. Так он к себе и подпустит! Сожжет еще на подходе. Это если повезет гусеницу ему разбить да увернуться от его снаряда. Да и то не всегда это помогало. Очень серьезный противник. Немецкие танкисты – бойцы грамотные и ловкие. Легко с ними справиться не выйдет. Но вот если нас двое или трое, то тут у «тигра» шансы уменьшались. Один из танков выходил как бы навстречу и, маневрируя, отвлекал, а второй в это время норовил зайти сбоку. Боковая броня у немца послабее, и тут можно было реально его поджечь. Или попасть под башню и заклинить ее. Он начинал гусеницами подгребать, чтобы была возможность прицельно стрелять, и тогда мог свой борт подставить. Но это тоже довольно сложно, бой ведь идет, тут не прицельные стрельбы на полигоне, а «тигр» он «тигр» и есть. Зверь. В общем, ситуации разные были. Иногда становились в засаду и караулили колонну противника, а в обороне рыли два-три окопа для танка. Выстрелишь из одного и быстро переползаешь в другой, пока немец тебе «гостинец» не прислал. Так что приходилось и покопать. Хорошо если пехотинцев давали в помощь или саперов. Но вообще-то бои с танками – это нечасто, это уж если что-то вдруг неожиданное. Против немецких танков в основном работали артиллерия и самоходки. А мы где-то в засаде стояли и уже потом ввязывались. У нас-то и бронебойных снарядов в боекомплекте меньше было, нежели осколочно-фугасных.

Спросил я как-то своего тестя-фронтовика: а что страшнее – отступление или наступление? Он, к моему удивлению, сказал – наступление. Увидев мое недоумение, он ответил так:

‒ В отступлении ничего хорошего нет, конечно, страшновато, но ты в танке, не видишь, что там позади, а впереди – там же наши, хотя и отступают. Обидно и стыдно, само собой, но что делать: сила солому ломит.

А вот наступление – тут совсем иная песня. Общее настроение, понятное дело, радостное: бьем врага. Но вот наступление мне, как танкисту, – это самое страшное, что приходилось видеть... Это когда фронт прорвали, противник дрогнул и побежал, покидая окопы, когда у него паника. Страшно, когда утюжишь бегущую массу пехотинцев, по живым людям, по телегам и машинам, с коротких остановок бьешь по грузовикам и бронетранспортерам, или пушка какая подвернется – давишь ее в хлам, а стрелок-радист, как метлой, водит пулеметом. Задача ведь стоит как можно дальше продвинуться, как можно больше уничтожить, страху нагнать, не дать противнику опомниться и закрепиться. Вот и прешь, не разбирая дороги, и даже наоборот – в толпу, в обозы, на грузовики, набитые людьми. Конечно, людьми, они же тоже люди, хоть и фашисты. Но в бою жалости нет, там иные законы. Полное осознание всей жути происходит потом, после боя.

Расстреляв боекомплект, возвращаешься на пункт боепитания, который следом движется за наступающими частями. И вот тут как раз ты видишь то самое, почему наступление выглядит страшнее. Ибо в это время, возвращаясь назад, ты видишь результаты своей страшной работы. Жутко смотреть. Жутко! Местами просто месиво из тел. А на пункте боепитания из машины не выходишь – сначала машину окатывают водой из брандспойтов. Вылезешь из люка, и тошнота подкатывает: останки и куски одежды на траках, кровь. Не до еды. Да и в наступлении кухня, как правило, отстает, потому мы зачастую полуголодные. Вот такие страсти бывали в наступлении. Со временем привыкаешь, но все равно не по себе. Поваляемся на траве, ребята покурят, пока заправляют машину соляром и боезапас подтаскивают, – и снова внутрь, механик-водитель – за рычаги, дает газу, только дернина от гусениц отлетает, догоняешь отступающих, сметаешь их наспех сооруженные заслоны и опять мясорубка... Да и товарищей теряешь в наступлении тоже. Если пехота противника бежит, это не значит, что артиллеристы их тоже бегут со всеми вместе. Не всегда они бегут, а вот лупят по нам будь здоров. В общем, кровавое это дело – война. Жуткое. Однако бывали и приятные, веселые моменты. Это когда удавалось продовольственный немецкий обоз накрыть. И пока его не оприходовали трофейщики и тыловики, мы вволю запасались консервами, сахаром, зимой мясом мороженым, бывало, и шнапсом. В общем, что было в обозе нам шло в качестве приварка к штатному питанию. За шнапс, правда, нас гоняли командиры. Но ребята все равно упорно искали шнапс, в том числе и в подбитых немецких танках, автомобилях. Я в то время не употреблял спиртного, так ребята мне шоколад таскали.

Тесть не очень любил фильмы о войне, редко их смотрел. Но из фильма «Четыре танкиста и собака» он все же посмотрел многие серии. Крутил головой, посмеивался: вот выдумщики!

Расспрашивал я тестя об особых отделах в армии, как с ними обстояли дела.

‒ Да мало с ними приходилось сталкиваться, потому как у нас свободного времени почти и не было, чтобы байки разные травить. Даже когда отведут в тыл на отдых. Да и в боях экипажи часто обновлялись – убыль-то личного состава была постоянная. Ясное дело, с малознакомыми не пооткровенничаешь. Тут первое дело машину подшаманить, там прикрутить, здесь подварить. И мотор чтобы как часы, от этого жизнь зависит в бою. Ведь исправный, безотказный танк – это реальный шанс выйти живым из боя. Ну конечно, баня. Мы же с передовой приходили всегда грязные как черти, провонявшись соляром, дымом, пороховыми газами. Не зря у нас комбинезоны были черного цвета – не так бросается в глаза, если запачкаешься. А пачкаться у нас было где! Так что баню на отдыхе всегда организовывали. Иногда удавалось посетить настоящую, если где-то в поселке стояли. А так – палатку ставили. В общем, выход находили.

Но с особистами я как-то столкнулся. Смерш это был или бойцы НКВД, не знаю. Но ребята суровые. Они меня и спасли, можно сказать...

Вот подробности этой истории.

Наши войска уже подходили к западной границе. Ранило Алексея Алексеевича (последний, третий раз) в бою, коим и счет уже был потерян. Подбили танк, заполыхала боевая машина, экипаж начал срочно эвакуироваться. Тесть, как командир, помогал вытаскивать раненого механика-водителя. Друг друга не бросали до последнего, да и за оставление соратников в горящей машине карали строго. Обгорели танкисты, как головешки, но живы остались. К тому же тестю сильно порвало осколком три пальца на правой руке и обгорел он сильнее прочих: сильно пострадало лицо, хотя голову шлем все же спас, не сгорели волосы, а руки тоже были сильно обожжены. Перевязали его наспех и в тыл, в госпиталь, который находился в Риге. Врачи из местных, латышей, а среди медсестер попадались и русские. Лечение было слабое. Да и как лечить от ожогов? Еда, перевязки, время и сон – лучшие лекари. Ожоги донимали, кто обгорал, знает, как это мучительно. Да он же ведь по второму разу обгорал, это еще больше ухудшало его состояние. Перевязки очень болезненная процедура – отдирали присохшие бинты, накладывали мазь. Но вот с рукой полный караул. На обходе хирург глянет и тут же как отрубит: ампутировать кисть немедленно! А тесть не дается – молодой, жаль кисти лишаться, это же сразу калека. Ну тогда лежи, ему говорят, он и лежит. Рука начала гноиться. Хошь не хошь – гангрена и смерть, или надо соглашаться на ампутацию. И ожоги заживают плохо, лопается молодая кожа, сукровица течет, боли постоянные. Короче, полный тупик, очень невеселая ситуация.

И тут вдруг шум, гам! Откуда ни возьмись, примчались ребята в синих галифе. И пошла по палатам проверка, опрашивали раненых. Главврача и некоторых из врачей – на цугундер и, наверное, по законам военного времени... Короче, увезли их куда-то. А вновь прибывшая новая команда врачей немедленно приступила к обходу и детальному обследованию раненых.

Новый хирург провел осмотр и тут же тестя взяли на операционный стол – ампутировать пальцы. Пальцев, а не кисти! В общем, спасли кисть. Два пальца остались целыми и еще на двух уцелели нижние суставы. Указательный не спасли. А так кисть вполне рабочая, можно себя обслуживать. Рука стала подживать. Потом гимнастику для кисти прописали. Дали мячик резиновый, мол, крути его в руке, мни, развивай моторику, тренируй кисть.

А с бывшим персоналом так обстояло дело, как тестю потом объяснили: специально прежние доктора занимались вредительством, не обеспечивали должного лечения, калечили молодежь. Вот такая была история с особистами.

Можно в эту госпитальную историю верить или нет, но так Алексей Алексеевич мне рассказал. Много сейчас говорят о заградотрядах с их беспощадными пулеметами, о мрачном Смерше, о массовых расстрелах в затылок. А надо было в самом деле в некоторых стрелять, и было за что.

После этого тяжелого ранения, ожогов и продолжительного лечения в госпитале Алексей Петрухин был признан негодным к строевой службе, для него война закончилась в декабре 1944 года.

Ожоги еще долго давали о себе знать, краснело лицо, но со временем это стало малозаметно. Раны тоже постепенно зарубцевались. А какие рубцы остались на душе, об этом он никогда не говорил.

Сколько еще наград имел старшина Алексей Петрухин, мне неизвестно, но достоверно знаю, что он также награжден орденом Отечественной войны I степени.

В мирной жизни Алексей Алексеевич Петрухин работал бригадиром экскаваторной бригады, инженером по снабжению, механиком, закончив свою трудовую деятельность начальником бригады откачки воды из скважин в гидрогеологической экспедиции. Вот таким был мой тесть, один из многих танкистов, незаменимых тружеников войны, в лихие годы вставших на пути немецких захватчиков.

В 1995 году Алексея Алексеевича не стало.

19 Декабря 2021 17:53     Журнал "ВОИН РОССИИ", № 4 2921 год

Адрес страницы: http://vr.ric.mil.ru/Publikacii/item/3700...

Два чувства дивно близки нам,

В них обретает сердце пищу:

Любовь к родному пепелищу,

Любовь к отеческим гробам.

Животворящая святыня!

Земля была б без них мертва.

(А.С. Пушкин)

Сергей Иванович Бортников, как писатель, стал мне известен, благодаря сверхпопулярной в советское время книжной серии «Военные приключения», за возрождение которой — отдельная благодарность московскому издательству «Вече».

Теперь в ней печатаются не только давно созданные (и часто – незаслуженно забытые) шедевры, но и вполне свежие произведения наших современников, среди которых я сразу же отметил уже упомянутого автора – после прочтения его романа «Операция «Юродивый» (2012 г.).

Cюжет показался интересным: своеобразный сплав подлинных военных приключений с элементами фантастики, а то и мистики. Речь шла о странном мальчишке Ванечке, не по годам молчаливом, однако способным предсказывать некоторые события из будущего, имеющие, к удивлению окружающих, свойство в точности сбываться. Именно вокруг этого необычного подростка вихрем закрутилась карусель противоборства спецслужбы Аненербе фашистской Германии и сотрудников советского НКВД…

«Вот, — удовлетворенно хмыкнул я тогда, — наконец-то у нас появился интересный автор, надо бы к нему присмотреться»! И, поскольку всегда держу руку на пульсе ВП, вскоре приобрел очередную новинку — роман Бортникова «Восточная миссия» (2012 г.).

Правда, заглавная повесть сборника меня разочаровала. Прежде всего тем, что данное произведение, на мой взгляд, является скорее документально-историческим очерком, а не военным, если можно так выразиться, детективом. Хотя её тема оказалась достаточно интересной и мало исследованной: Первая мировая война, отношения между союзниками. В первую очередь, — между воинами российской императорской армии и Бельгийского бронедивизиона, героически сражавшегося на нашей стороне.

Во второй же повести – под названием «Примирение» — речь идёт о борьбе попавших в окружение бойцов Красной армии с врагом и о националистических формированиях в Западной Украине. Автор рассказывает о том историческом периоде, когда часть украинских националистов действительно искренне верила и боролась за создание независимого и от Страны Советов и от Германии государства (так называемая УПА Бульбы, он же Тарас Боровец). Трагичность этого «местечкового» движения в том, что не получится, даже руководствуясь лучшими намерениями, остаться независимыми между такими двумя колоссами, как СССР и Германия, то есть обрести победу в своей борьбе. Так оно, собственно, и вышло. УПА в последствие попала в зависимость к бандеровцам, то есть организации националистов под руководством С. Бандеры, активно сотрудничавшего с гитлеровцами, и на этом её народность закончилась. Вот именно об этом Бортников смог рассказать достаточно убедительно, показав трагедию людей, поверивших в идею, которая оказалась неосуществимой. У украинцев, воевавших на стороне Красной армии и бульбовцев из ранней УПА, с которой, в общем, у Красной армии в начальный период войны особых трений не было, в отличие от формирований одиозного Степана Бандеры. Но мы видим, как сейчас старательно раздувается националистический костер на территории Украины. И схватки между молодой порослью УПА-ОУН бандеровского толка и ветеранами ВОВ на территории запада нынешней Украины никак не свидетельствуют о примирении. Слишком уж одиозные союзники были у ОУН-УПА. Кстати, сам Бульба был категорически против подобной аббревиатуры, мол: «Партий много, а УПА одна»!

Я позволил себе несколько подробнее остановиться на вопросе украинского национализма в той связи, что в последующих своих работах писатель будет неоднократно возвращаться к этой теме. И это не удивительно, ибо родился Сергей Иванович там, где и зарождалась Украинская повстанческая армия. А именно — в областном центре Волынской области, славном городе Луцке, воспетом во многих его произведения. Автор закончил СШ № 9 (здесь в разные годы учились такие известные личности, как балерина Светлана Захарова и композитор Игорь Корнилевич, режиссёр, организатор и долгие годы руководитель Севастопольского телевидения Елена Маркина, между прочим, одноклассница Бортникова). Высшее образование получил на историческом факультете Луцкого педагогического института (теперь это, согласно модным веяниям, "Восточно-Европейский университет").

Отец писателя, Бортников Иван Дмитриевич – в своё время чемпион Северного флота по радиоспорту — основал в Луцке серьёзный радиоклуб, являлся первым чемпионом Украины по радиомногоборью; приводил местную команду к победе на многих республиканских и всесоюзных соревнованиях.

Мать — Бортникова Нина Васильевна — после окончания знаменитого 1-го медицинского училища в Ленинграде работала старшей медсестрой Луцкой детской больницы. Сейчас их уже нет среди живущих.

В 1978 году Сергей Иванович женился и нынче у них с супругой — Татьяной Степановной — двое детей и пятеро внуков.

Надо сказать, один из дедов, Дмитрий Терентьевич Бортников родился на Урале, недалеко от города Воткинска. Он окончил Харьковское военное училище в середине 30-х годов и нес военную службу на только что освобожденных землях Западной Украины. Войну встретил на Волыни в должности командира разведвзвода 104 полка 62 дивизии РККА, входившей в состав 5-й армии, о трагической судьбе которой и её командарма Сергей Бортников рассказывает в одной из своих книг.

Во время отступления под Киевом Дмитрий Терентьевич получил тяжелейшее ранение лёгкого и попал в плен. В то время немцы еще либеральничали с украинцами и отпускали их домой. Вот и дед Сергея назвался украинцем по фамилии Бортниченко и был отпущен на «родину», в старинный городок Олыка (действие одного из романов автора, а именно «По ложному следу», практически полностью проходит в этом населённом пункте), где в местном костеле прятались к тому времени оставшиеся без матери его дети Иван и Тамара.

Их мать, то есть бабушку писателя, убили украинские полицаи, как жену советского командира, русскую, по их понятиям.

Самое трагическое в этой истории то, что у Настасьи Филипповны наверняка имелись украинские корни. У отца Сергея долго хранилась выписка из немецкого архива, в которой утверждается, что её предкам принадлежали земли в районе Олыкского конезавода.

Второй дед писателя родом из-под Твери. Звали его Василий Иванович Шульгин. И бабушка Екатерина Петровна Бабикова родом из тех же мест.

Сразу после войны дед Шульгин был осужден на 25 лет и отбывал наказание во втором по величине городе на Волыни – Ковеле. Бабушка говорила: осудили за то, что выдал демобилизованным сослуживцам, едущим домой, новое обмундирование. К счастью, закончилась эта судебная история довольно благополучно: Василий Шульгин был реабилитирован по Указу Верховного Совета СССР.

Вот такими причудливыми жизненными путями предки писателя Бортникова пересеклись на Волыни. Так что Сергей Иванович – коренной волынянин, и потому неудивительно, что большинство его произведений связано с землёй его отцов и дедов, отсюда и неизбывная «любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам» по выражению поэта.

Основные действия многих произведений писателя разворачиваются на просторах столь любимой автором Волыни, в её городках и селах, в удивительно красивейшей местности, где смотрятся в реку зелёные рощи и одичавшие парки шляхетских усадеб, где в изобилии развалин, старинных кладбищ, а то и вовсе уцелевших средневековых крепостей, где в глухих потаённых уголках есть еще не найденные суровыми энкавэдэшниками схроны боевиков УПА с оружием и припрятанным золотишком, где из уст в уста передаются легенды о якобы спрятанных в укромных местах подземелий сокровищах давно исчезнувшей шляхты и кладе королевы Боны, о таинственно пропавшей «брусиловской» полковой казне.

Словом, «информационное поле» Волынской земли более чем насыщенное, а героями и персонажами многих произведений Бортникова являются жители этих мест, и часто так бывает, что это реальные земляки писателя, и даже его современники.

Таким характерным примером является авторский сборник «Брусиловская казна» (2014 г.), структурно состоящей из 1-й части романа «Брусиловская казна» и небольшой повести «Проклятые сокровища». Как видно из заголовков, дело связано с поиском припрятанных богатств.

В романе «Брусиловская казна» автор достоверно описал обстановку, которая создалась на Волыни в период военных действий Первой мировой войны. В начавшей уставать от бессмысленной бойни российской армии исподволь намечаются признаки разложения. Именно в это время охранная команда полковой казны, под руководством хорунжего, решает, воспользовавшись неразберихой и отсутствием чёткой линии фронта между воющими сторонами, похитить казну. Но подлость не может быть половинчатой, она стремиться достичь своего предела по максимуму, в результате чего все свидетели похищения были ликвидированы, и о месте, где спрятана полковая казна, знает только один-единственный человек, который и замыслил это преступление. На самом же деле был еще один невольный свидетель страшного преступления, который остался незамеченным, а потому и выжил.

Война и последующая революция с переделом границ помешали преступнику воспользоваться плодами содеянного. Он терпеливо ждал своего часа, потихоньку делая карьеру… в НКВД. Но так сложилось волею судеб, что в том же суровом ведомстве служил и невольный свидетель того самого давнишнего преступления. И когда Советский Союз вошел на земли Западной Украины, оба чекиста оказались в местности, где была спрятана та самая злополучная казна…

Далее действие переносится в наши дни, когда Украина уже является самостоятельным государством. Повествование здесь идет от первого лица, Бортнева Сергея (прозрачный намек) и, скорее всего, здесь много от событий, случившихся с автором во время его архивных и археологических изысканий, до которых, как явствует из книги, он большой охотник.

Эта часть написана очень вкусным, живым языком. С любовью прописаны семейные отношения, отношения с друзьями и коллегами – всё очень ярко и выпукло предстает перед глазами читателя. Дана яркая картина повседневной жизни на сегодняшнем западе Украины; здесь приводится много сведений как о прошлом шляхетской Волыни, так и о трагических военных годах, когда брат шел на брата, о временах, по сути дела, никогда не прекращавшейся гражданской войны на западных землях. Бортнев, объединившись с «отошедшим от дел» бывшим криминальным авторитетом Клевой, всерьёз приступил к розыскам упомянутых сокровищ. Сотоварищи заняты анализом легенд, архивных документов, опросом жителей и бывших боевиков УПА.

Цель поисков – и та самая «брусиловская» казна, и мифический клад королевы Боны, и отыскание схронов с оружием. Работа эта непростая, ибо в затылок дышат и силовые структуры Украины, и те, кого сейчас мы называем «правым сектором». Словом, много желающих прибрать клады к рукам. Отсюда — слежка, погони, угрозы, стычки, перестрелки... В общем, динамики и адреналина хватает. Первая часть романа заканчивается на самых подступах к захороненным сокровищам. Так что продолжение следует...

Во втором произведении сборника, в повести «Проклятые сокровища», речь идёт о трагической судьбе двух братьев, в молодости являвшимися членами боёвки УПА. Несмотря на небольшой объём, произведение очень ёмкое по содержанию, смысл которого сводится к следующему: богатства, нажитые неправедным путем, принесут только горе.

Еще одна книга, написанная Сергеем Бортниковым на «волынском» материале – это интересный роман «Добро пожаловать в Некрополь» (2015 г.)

Данная книга является продолжением выходившей ранее повести "Брусиловская казна", хотя вполне может считаться и как самостоятельное произведение. Структурно книга состоит из трех частей — военный период, послевоенный и собственно поиски таинственного Некрополя, о котором было заявлено еще в книге "Брусиловская казна". Книга написана на документальной основе, места действия реальны, как и многие персонажи произведения.

Первая часть романа, военный период — это работа нелегала НКВД Ковальчука Ивана на оккупированной территории. Хотя Ковальчук — образ собирательный, но выписан он достаточно тщательно, рельефно и воспринимается вполне реально. Место действия — та же Волынь, на территории которой, близ одного из озер оккупанты планируют построить лабораторию-завод по исследованию и разработке природных запасов тяжелой воды, столь необходимой для создания "оружия возмездия". Поскольку проект суперсекретный, то фашисты окружили лабораторию-завод соответствующей охраной, применив тактику отселения или уничтожения местного населения. Подобраться к объекту нет никакой возможности. Но задача поставлена и ее надо было решить... Вот этим и занимается чекист Ковальчук. В книге много ссылок на реальные события, упоминаний множества имен тамошних жителей того непростого времени — и это правильно. Пусть это простые люди, незаметные труженики, но они, рискуя своей жизнью, вносили свой посильный вклад в дело разгрома врага.

Во второй части романа действие происходит в послевоенные годы, когда уже постаревший чекист Ковальчук вместе со своим внуком — сотрудником КГБ, продолжает работать над загадкой той самой таинственной немецкой лаборатории, попутно разоблачая матерого предателя.

А вот третья часть романа – это и есть, собственно, продолжение повествования, начатого в повести "Брусиловская казна" о поисках шляхетских сокровищ, таинственно пропавшей «брусиловской» полковой казны, а также о потаённых бандеровских схронах с оружием и награбленным золотом. К этому внушительному списку разыскиваемых сокровищ добавляется поиски храма (капища), таинственного Некрополя древнейшей цивилизации, нечто вроде волынской Шамбалы. Не снят с повестки дня и вопрос о секретной лаборатории фашистов, которая тоже где-то здесь.

На первый взгляд, абсурдная мешанина, не стоящая серьёзного внимания. Но таковы рассказы, которые передаются в этой местности из поколения в поколение. И не только устные предания с завидным постоянством циркулируют на Волыни, тому есть материальные свидетельства, и это факт! Подобные сведения подтверждаются сухими сводками и справками из архивов НКВД. А там служили люди, далекие от шуток.

И вот, опираясь на эти порой зыбкие и противоречивые факты, несколько наших современников продолжают на свой страх и риск поиски, рассчитывая разгадать тайны веков или хотя бы прошлых лет. Разгадать если уж не всё, то хотя бы часть этих тайн...

Книга, несмотря на сравнительно небольшой объем, довольно "туго напичкана" информацией, сюжет её динамичный, характеристики героев и персонажей хотя и скупы порой, но достаточно колоритны, действия их убедительны и не противоречивы. Сергей Иванович, будучи настоящим патриотом, с любовью рассказывает о природе и истории родного края, и главное, как всегда — о людях, своих земляках, населяющих этот интересный край Волынь, с его такой богатой историей, с гордостью повествует о подвиге бойцов 98-го Любомльского пограничного отряда, о боевых действиях отряда Шацких партизан против оккупантов.

Конечно, автор не замыкается лишь на своей столь горячо любимой Волыни. У него есть произведение, охватывающее куда большую географическую зону. Я имею в виду его роман о поисках фигур Двенадцати апостолов.

По дошедшим до нас легендам, статуи апостолов изваяны были в полный рост из чистого золота и хранились в сокровищнице князей Радзивиллов, вроде бы как в Несвижском замке. Следы их местонахождения теряются ещё во времена Отечественной войны 1812 года, и отыскать апостолов так и не удалось отыскать никому, ни полякам, ни русским… Тайна апостолов осталась нераскрытой.

Вот как раз о поисках этих статуй и рассказывает Сергей Бортников в своих романах «Секретный сотрудник» (2017 г.), «Агент вождя» (2017 г.), «По ложному следу» (2018 г.) и «Тайна Несвижского замка» (2019 г.) Начинается эта крайне интересная история весьма прозаично. Для того времени, разумеется.

Автор являет нам студента, будущего философа Ярослава Плечова, молодого члена ВКП(б), пришедшего в известное учреждение на Лубянке ни много ни мало, как заявить, что его университетский преподаватель, профессор Фролушкин, не совсем правильно трактует вышедший не так давно «Краткий курс ВКП(б)». Тут не банальный донос, тут есть принципиальное несогласие, и если профессор заблуждается – о вредительстве нет и речи! – то его, профессора, надо поправить. Вот с такими мыслями молодой и горячий член ВКП(б) и заявился на Лубянку. Там, как известно, находились знатоки если не по всем, то по очень многим вопросам…

Но в коридорах учреждения на Лубянке Ярослав неожиданно встретил своего флотского сослуживца, с которым вместе играли в футбол в годы службы в Северной военной флотилии. Видимо, самой судьбе было угодно, чтобы они встретились, и с тех пор судьба Ярослава Плечова оказалась тесно связанной с этим самым учреждением.

Дело в том, что о встрече двух бывших сослуживцев-краснофлотцев стало известно старому чекисту Глебу Ивановичу Бокию, который, как известно, человек был очень и очень своеобразный и мелочами, вроде реагирования на «сигналы» чересчур бдительных граждан, не занимался. Совсем иными делами занимался товарищ Бокий, если кто хоть немного интересовался его биографией…

Герои романа, Ярослав Плечов и профессор Фролушкин, кои задействованы в поисках статуй апостолов, получились весьма живыми людьми, со своими достоинствами и слабостями. Таким же живым получился и старший майор Госбезопасности Цанава Лаврентий, опекающий наших героев на территории Белоруссии. Вроде как добродушный весельчак–балагур, не дурак выпить и блеснуть своим интеллектом в хорошей компании, но мгновенно реагирующий на малейшее изменение обстановки, и тут уж для него все средства хороши. Жесткий, порой жестокий и циничный главный чекист Белоруссии. Но такая работа…

Интриги в романах добавляют и козни разведки буржуазной Польши, которую представляет старый знакомый Ярослава, параллельно пытающейся опередить героев произведений Сергея Бортникова в поисках золотых статуй. Такое вот соревнование спецслужб…

В этом большом произведении, разбитом на четыре романа, очень живописно показана местность, в которой разворачиваются события. Детально прописаны характеры героев и персонажей повествования, живо и увлекательно рассказано о незатейливых приключениях на рыбалке, которой время от времени предаются наши герои в редкие минуты отдыха. В романе всё интересно: и описание быта местных жителей, и тревожных будней сотрудников спецслужб (ещё бы, эти территории только-только стали советскими), и жизнь интеллигентов провинциальной глубинки, с недоверием и опаской присматривающихся к новой власти, а также козни затаившихся врагов...

И даже описание жизни рыб и тонкости рыбалки нашли своё место в этом приключенческом произведении, как и юмористическая окраска многих событий. В общем, в повествовании всему уделено внимание, как говорится, никто не забыт и ничто не забыто.

Текст повествования обильно пересыпан белорусскими и украинскими словами и выражениями, что придает повествованию неповторимый колорит, и читается оно достаточно легко, ибо написано сочным языком.

Из недостатков, на мой взгляд, излишне растянут роман «Агент Вождя», в нем слегка замедляется динамика повествования, но это мое личное мнение, которым другие читатели могут пренебречь.

Порой автор ещё грешит и тем, что иные сравнения, речевые обороты, слэнговые словечки очень близки к современным, что, конечно, не совсем точно передает атмосферу того далёкого, предвоенного времени, хотя и упрощает понимание текста.

И еще — слегка напрягает перманентная неуловимость противника наших героев, польского, а затем и абверовского агента, его умение уходить из ловушек НКВД.. Хотя, конечно, по законам жанра, противник и должен успешно противостоять, ибо чем он хитрее и изворотливее, тем более весома победа над ним.

Это повествование Сергея Бортникова, несомненно, стоит прочесть, чтобы узнать интересные факты и ознакомиться с происходившими событиями на западных областях Советского Союза — когда-то нашей общей Родины. Думаю, жалеть читателям о затраченном времени не придется.

Пишет Сергей Бортников и на современную тему. Пример – роман «Дважды не присягают» (2018 г.), в котором автор очень убедительно рассказывает о времени развала большой страны, времени, когда на поверхность всплыли самые мутные, беспринципные личности, когда продается всё: честь, совесть, когда ради служебной карьеры люди идут на самые отвратительные преступления. …

Обстановка в стремительно идущем к развалу Советском Союзе коренным образом поменялась, и тогдашнее руководство решило: поскольку внешних врагов у страны сейчас как бы уже нет, то обновленным службам безопасности следует сосредоточить свое внимание на враге внутреннем, на подымающей голову организованной преступности. Оно бы вроде бы и ничего, но некоторые, с позволения сказать «чекисты», стали исповедовать совсем другую идеологию — идеологию наживы, карьеризма, идеологию попрания законов ради угодничества начальству, ради собственной сладкой жизни.

В романе Бортников рассказывает о реальных событиях, когда, желая выслужиться перед руководством, силовики имитируют борьбу с криминалитетом, и пытаются упрятать за решетку непричастного к преступлению человека. Упрятать любой ценой, не гнушаясь убийством и подлогом… Под именем Бочарова в романе выведен реальный человек, он сейчас жив и уже вышел на свободу, отсидев по ложному обвинению. Обстоятельства его обвинения, пребывания в тюрьме и выхода на волю нам и показывает в романе писатель. Жутковатая обстановка, когда любой человек может быть упрятан за решетку, буде вдруг у власть имущих появится такая нужда…

Выходят из-под пера писателя Бортникова и боевики, написанные на материале действий, скажем так, нормальных работников силовых структур, настоящих людей долга – сотрудников милиции, военной разведки. К ним относятся такие книги писателя, как «Законы разведки» (2020 г.) и сборник «На правах живых» (2021 г.), в котором две повести: «На правах живых» и «Смертный приговор».

В романе «Законы разведки» речь идет о работе ВАГО – внутреннего агента глубокого оседания, подполковника ГРУ Семенова, связанного с тщательно законспирированной организацией «Белые стрелы». Он честно и виртуозно – профессионал высшей пробы! – выполняет свою работу, так сказать, «держит руку на пульсе» общественного мнения, а также принимает меры по выявлению влиятельных криминальных авторитетов и их высоких покровителей во власти и в силовых структурах, одновременно решая вопрос о ликвидации этого контингента. Однако предатель, оборотень из своих же, казалось, стократно проверенных сотрудников, по заказу новых хозяев пытается убрать Семенова, в результате погибает дочь подполковника и уходит из жизни, потрясенная случившимся, его жена. По неписаным законам своей специфической службы разведчик не имеет права на решение личных проблем ни при каких условиях. И неважно, куда внедрен – он не имеет права, ибо задание, от которого зависит жизнь десятков, а может и сотен людей, а то и вовсе благополучие страны, прежде всего. Но разведчик – не робот, не бездушный механизм, и он делает себе зарубку в памяти, ибо подлецы, предатели не имеют права чувствовать себя безнаказанными. Возмездие неотвратимо…

Нелегко приходится и майору милиции Василию Егоршину, герою повести «Смертный приговор» (сборник «На правах живых»), у которого при роковом стечении обстоятельств погибла дочь, единственный его родной человек. Но самое страшное то, что его же коллеги из милиции, следственного отдела, прокуратуры и даже врач, лечивший девушку, словом, все пытаются замять дело о её смерти. Ибо виновником гибели несчастной девчонки оказывается большой, важный человек в городе. Да и другие заинтересованные в сокрытии правды лица, так или иначе замешаны в преступлении. Погибают свидетели, да и самому главному герою угрожают расправой. И майор с горечью понимает, что законными путями преступника наказать не получится, да и лица, помогающие высокопоставленному чиновнику уйти от расплаты, тоже никаким образом не пострадают за подлог и свои служебные преступления, приведшие к трагическому финалу. И тогда майор, доведенный до отчаяния творящимися безобразиями, принимает решение и выносит свой приговор…

Повесть очень динамична по сюжету, хорошо прописан характер майора Егоршина, его отчаянные попытки добиться справедливости и весь открывшийся ему ужас от понимания того, что преступность, с которой он боролся всю жизнь, дала жуткие метастазы в правоохранительных структурах. Очень сильное произведение…

Коррупция, вседозволенность отдельных чинуш во власти и силовых структурах порой сводит к нулю все попытки честных людей восстановить попранную справедливость.

Вот и подполковнику ФСБ Максиму Гольцову (повесть «На правах живых») при выполнении полученного задания пришлось столкнуться с невероятной подлостью. Непосредственное его начальство, реализуя свои нечистоплотные замыслы, пытается использовать Гольцова в качестве разменной монеты в борьбе за передел рынка золота и алмазов, никеля и алюминия. При таком раскладе что для чиновников жизнь какого-то человека? Пусть даже и подполковника ФСБ… Такова действительность и Бортников не боится рассказывать людям о творящемся безобразии, о попрании Закона, о жизни за гранью морали.

Но непростая обстановка в стране не мешает героям повестей писателя Бортникова вести, пусть и практически в одиночестве, свой бой, ибо отступать они не имеют права. Так требует от них присяга, служебный долг и просто человеческая совесть. Именно о таких людях и пишет Сергей Бортников.

Писатель много и умело работает с архивами и результаты его изысканий являют собой весьма неплохой результат. Вот ещё один его роман о настоящих людях, первыми принявших на себя удар фашистских полчищ в июне 41-года – бойцов героической 5-й армии РККА, в частности, о её командире, генерал-майоре Михаиле Ивановиче Потапове – «Путь командарма» (2013 г.).

(Писатель Сергей Бортников считает Потапова Михаила Ивановича своим земляком, потому что именно в г. Луцке накануне Великой Отечественной войны располагался штаб 5-й армии.)

Нанося ответные удары по противнику, 5-я армия вынуждена была отступать под давлением превосходящих сил и общей неразберихи на фронте, тем не менее умело маневрируя. В сентябре 1941 года войска армии дали последнее сражение, в котором погиб почти весь командный состав армии и Юго-Западного фронта. В этом последнем трагическом бою генерал–майор уже сражался в рукопашную, но был тяжело ранен осколком и в бессознательном состоянии попал в плен, из которого был освобожден только в апреле 1945 года.

О беспримерном мужестве, несгибаемой силе духа Михаила Потапова, о его поведении в плену и рассказывает писатель Бортников в своей книге. И не только о нем, в романе прослеживаются судьбы и других генералов, волей различных обстоятельств оказавшихся в плену. Потапов всячески старается поддержать морально других командиров, убеждает их не поддаваться на агитацию фашистов и прислужников из числа предателей…

Сам Главнокомандующий Иосиф Сталин отдал должное мужественному генералу, оценив его стойкость и отвагу – Потапов был восстановлен на военной службе в прежнем звании и продолжал служить на командных должностях, получив звание генерал-полковника.

В романе также рассказывается о работе комиссии, которая занималась расследованием обстоятельств пленения и дальнейшего поведения попавших в плен высших чинов Красной армии. Не секрет, что некоторые из них пошли в услужение к гитлеровцам. Однако большая часть советского генералитета, попавшая в плен, как и Потапов, после тщательной проверки комиссией были реабилитированы и продолжили службу, если позволяло здоровье. Здесь же показан и бесславный конец предателей-генералов, перешедших на службу врагу.

В общем, получилась очень интересная, познавательная и патриотическая книга. А то ведь мы знаем имена генералов–победителей, а вот о тех командирах, кто противостоял захватчикам в первые месяцы боёв, сдерживая натиск врага, давая другим время перегруппироваться для отпора, вот именно о тех, кто вступил в схватку первыми, достойно выполняя свой воинский долг, мы, к сожалению, знаем не очень. Даже получается обидно как-то: о генерале–предателе А. Власове написано столько книг, и художественных и документальных, а вот о настоящих патриотах, которые стояли насмерть и даже в плену не склонили головы перед врагом, книг написано не так уж и много. Так что работа Сергея Бортникова очень солидно восполняет этот пробел.

Находящаяся под одной обложкой с романом о несгибаемом командарме повесть «В Украине снова туман» также написана на документальном материале.

…Вернувшись из Чечни, майор Дмитрий Нестеренко обнаруживает, что его брат находится в тюрьме по ложному обвинению, родители отравлены, а в их квартире идет ремонт под офисное помещение... Офицер решает добиться правды, пытается провести расследование и реабилитировать брата, раскрыть тайну смерти своих родителей. И тут начинается: его то пытаются отговорить, то подкупить, то сулят проблемы. Но главный герой романа – человек чести и на компромиссы не поддается.

К слову сказать, это произведение, как и уже упомянутое «Примирение» — по сути – киноповести, созданные нашим фигурантом в соавторстве с великим советским режиссёром Григорием Коханом. В своё время они сделали вместе сиквел знаменитого фильма «Рождённая революцией» и даже переселили главного героя Николая Фомича Кондратьева в Киев, но после того, как главный инициатор нового сериала – министр внутренних дел Украины Кравченко – ушёл из жизни, дело заглохло.

На документальной основе построен и уже рассмотренный нами роман Сергея Бортникова «Дважды не присягают». Действующая в романе криминальная "Команда инвалидов" на самом деле одно время держала в страхе весь Тернополь. Писатель всего лишь поменял фамилии её лидеров на Глухой и Косой (отсюда – и «инвалиды»). Главный герой романа Гринько – под этим именем в романе выведен боевой офицер Владимир Пунько, он отбывал наказание на Волыни, в пгт. Маневичи. Но его дело было пересмотрено сразу после того, как судья прочитала эту книгу, и Владимир Пунько вышел на свободу. Вот такая получилась «обратная связь», читательский отклик. Немногие писатели имеют в своем активе подобные случаи.

Вообще следует отметить, многие произведения Сергея Бортникова – это попытка достучаться, донести до сознания людей, не желающих ничего знать о своём прошлом, какое-либо научно-историческое исследование. По этой же схеме построен и роман «Фриц и два Ивана» (2015 г.).

Все три главных героя этого занимательного произведения придуманы автором. Зато рядом с ними — лица, о которых ранее автор с товарищами по литературному цеху много писали в украинской прессе. Это и лётчик Иванов, совершивший первый таран в Великой Отечественной войне, и танкист Фролов, и комендант Шнайдер, и "великий" украинский мститель Новосад, лично уничтоживший 1000 евреев. С целью донести до народа правду о нём и его «боевых побратимах» и написан, по заявлению автора, этот роман. Дно небольшой речушки Иква, текущей через весь город Млынов, где, в основном, проходит действие (в ней любит плескаться Сергей Иванович, с детства увлекающийся дайвингом), как оказалось, до сих пор усеяно костями невинных жертв этого садиста…

Следующее произведение, на которое советую обратить внимание — это интереснейший роман «Три смерти Ивана Громака» (2019г.). Хотелось бы остановиться на нем поподробнее, тем более, что моя, немного укороченная рецензия была напечатана в «Литературной газете».

Любители лихо закрученных сюжетов не найдут в книге столь любимой многими «стрельбы по-македонски», прыжков из тамбура вагона в ночную тьму, погоней по крышам домов и прочей приключенческой «атрибутики», свойственной произведениям этого жанра.

Да, в книге ничего подобного нет. Более того, на мой взгляд, данное произведение ближе к жанру героических биографий, как и упоминавшийся выше роман «Путь командарма»

И, тем не менее, книга «Три смерти Ивана Громака» читается с неослабевающим интересом, «от корки до корки», словно самое настоящее, написанное по всем канонам, приключенческое произведение. Писатель Сергей Бортников остался верен себе – «Три смерти Ивана Громака», как и большинство прежних его произведений, представляет собой сплав документалистики и научно-исторического исследования в художественном обрамлении.

Герой романа «Три смерти…» Иван Григорьевич Громак — личность более чем реальная, о нем писали фронтовые журналисты, его героическим подвигам посвятил стихотворение известный поэт Александр Твардовский, хотя сам Иван узнал об этом много лет спустя — так сложилось по жизни. Надо сказать, его фронтовая судьба складывалась весьма причудливо. Судите сами – войну Иван Громак встретил юнгой в составе экипажа крейсера «Красный Кавказ» в возрасте 17 лет, затем бил врага в рядах добровольческого отдельного инженерного комсомольского полка, воевал механиком-водителем в танковой разведке плечом к плечу со знаменитым капитаном Владимиром Подгорбунским, «гением разведки», Героем Советского Союза (о нем речь пойдет ниже).

Но где бы не воевал Громак — всюду он был в первых рядах, бился с врагом, не «щадя живота своего» — как писали в древних славянских летописях. Он и был, по сути, настоящий богатырь. Вот, например, эпизод из яркой фронтовой жизни Ивана, памятный бой, когда Иван с друзьями–комсомольцами ворвался на позиции 332 полка вермахта, того самого полка, солдаты которого принимали участие в зверской казни партизанки Зои Космодемьянской. Известно, что Верховный Главнокомандующий И. Сталин тогда же издал приказ, в котором говорилось: военнослужащих 332 полка вермахта в плен не брать! Понятно, что немцы об этом приказе знали, и потому сражались как одержимые. Вот с таким противником пришлось столкнуться в рукопашной схватке молодым комсомольцам. Со школьных лет я помню фразу, оброненную в беседе фронтовиком: «Не приведи бог схватиться врукопашную!» Возможно, это самое страшное на свете – рукопашная схватка с врагом…

Но молодые бойцы саперно-штурмового полка, в котором служил Иван, с честью выполнили приказ Верховного! Лично Иван Громак в рукопашной схватке зарубил саперной лопаткой солдата и прикончил немецкого офицера, взяв в качестве трофея офицерскую сумку с документами. Но сам Иван от близкого разрыва гранаты был изрешечен осколками, оглушён и потерял сознание… В суматохе боев домой на родину Ивана ушла похоронка. Это была первая смерть Ивана Громака.

А вот содержимое трофейной сумки немецкого офицера оказалось весьма интересным, там среди прочего находились и снимки, на которых была запечатлена казнь мужественной комсомолки Зои Космодемьянской, что явилось важным доказательством при судебном расследовании обстоятельств её убийства. Об этом стало известно журналистам, а вскоре об этом узнала вся страна, В том числе и поэт А. Твардовский, написавшим стихотворение об Иване Громаке. Вот так пересеклись военные судьбы двух настоящих патриотов Зои Космодемьянской и Ивана Громака.

Но сам Иван Громак не знал, что он уже вошел в историю, что его похоронили, он в это время лежал в госпитале, поправляясь от многочисленных ран.

После госпиталя Иван попадает в таковую разведку и служит под командованием Владимира Подгорбунского. Много фронтовых дорог пришлось проехать на танке Громаку, прежде чем он снова был тяжело контужен и… снова на родину бойца ушла вторая похоронка.

Но не таков наш герой! Он снова выжил, оправился от тяжелейшей контузии и снова вернулся в ряды Красной армии. Войну Иван закончил в 2 мая 1945 года в Берлине, где его танк подбили – но это уже в последний раз.

После войны жизнь фронтовика складывалась без особых проблем. Работал, появилась семья, встречался с боевыми друзьями, участвовал в создании музея комсомольского саперно-штурмового батальона…

Но пришла беда, откуда не ждали: неумелые руководители развалили Страну Советов, начался парад суверенитетов и Иван Громак, никуда не переезжая, очутился в другой стране – независимой Украине. Да пусть бы оно так, но настали времена, когда вообще всё пошло вкривь и вкось, поменялись ориентиры, начался бесстыдный пересмотр истории. Героями оказались те, кто сотрудничал с немецкими оккупантами, кто воевал против Красной Армии. А настоящих героев, тех, кто защищал страну от вражеского нашествия, стали отодвигать в тень.

Иван Громак нутром чуял надвигающуюся беду ещё на дальних подступах и сильно переживал по этому поводу. Так переживает только человек, самозабвенно любящий свою Родину, который не стесняется ни одного дня свой военной и мирной жизни, человек, для которого свято войсковое братство и понятие человеческого достоинства. Человек, у которого обостренное чувство справедливости. Но, казалось бы, что сможет противопоставить простой пенсионер бездушной государственной машине лжи и самой бессовестной пропаганды?

Но Иван Григорьевич Громак смог, он бросил вызов наступившему времени безверия, равнодушия и предательства. И это не было третьей смертью настоящего воина, настоящие воины, а именно таким был Ивана Громак, несмотря на возраст, не умирают — это было Бессмертие. И о таких людях надо знать и помнить, ибо они и есть тот самый фундамент, на котором держится государство. Не будет стране таких людей, как Иван Громак – не будет и настоящего государства…

Вот именно о таком выдающемся человек нам и поведал писатель Бортников Сергей в своем романе. Автор скрупулезно, по крупицам собирал сведения о жизни Ивана и его боевых товарищей, создав правдивое полотно о людях, которые сражались ради будущего великой страны – Советского Союза. У писателя получилось создать яркий, зримый образ советского патриота. Со страниц романа Иван Григорьевич Громак предстает настоящим Человеком, именно Человеком с большой буквы, представителем советского народа. И пусть этот роман будет ему своеобразным памятником – памятником ему и его товарищам, людям той героической эпохи, которую мы должны всегда помнить, чтобы построить своё Будущее, ибо у людей без прошлого не будет и будущего.

И для этого писатель Сергей Бортников работает в архивах, своими произведениями он будоражит память людскую, извлекая из полузабытого прошлого имена настоящих героев.

В результате этих архивных поисков, расспросов родственников и очевидцев, сейчас издана очередная книга еще об одном неординарном человеке, Герое Советского Союза Владимире Подгорбунском.

Сейчас, при наличии Интернета, о его подвигах может узнать каждый. Однако история жизни замечательного воина, рассказанная Сергеем Бортниковым, выглядит достаточного яркой и на фоне интернетовской информации, в чем читатель смог убедиться, только что прочтя этот роман.

Возможно, еще и потому, что ему помогала в работе над книгой супруга Владимира Подгорбунского — Анна Константиновна Белякова (она до сих пор жива), их общая дочь Галина, о рождении которой упоминается в книге, и внучка Наталия.

Впрочем, это особенность работы писателя – при возможности всегда опираться на рассказы родственников, сослуживцев, участников событий. Так, "Путь командарма" помогала писать вдова командарма Потапова Марианна Фёдоровна и их общий сын Иван (Москва); роман "Три смерти Ивана Громака" — сын главного героя Валерий (Калининград),

В общем, как видно из этого обзора, писателю удаются приключенческие произведения на разные темы. По выражению читателя из Сети: «Бортников всё время разный. Полностью документальные — "Восточная миссия", "Путь командарма", "Три смерти Ивана Громака", можно сказать — автобиографические "Брусиловская казна" и "Добро пожаловать в Некрополь", но в основном фифти-фифти: подлинная историческая обстановка плюс неуёмная фантазия. Однако всё на достойном уровне»

С этим незатейливым комментарием я согласен. Именно так, писатель в своих произведениях всегда разный и всегда интересный.

В заключение этого очерка нужно сказать, что Сергей Иванович Бортников, родившийся и постоянно проживающий в г. Луцке Волынской области всегда занимает активную жизненную позицию, работает на сближение двух братских народов: русского и украинского. И не только написанием своих интересных патриотических – без всякой натяжки! – произведений, но ещё и ведёт большую общественную работу.

Восстанавливает добрые имена незаслуженно забытых земляков, неугодных нынешней украинской власти (Григория Мачтета, Александра Сидорчука, Паши Савельевой); защищает память о советских пограничниках и партизанах, и даже способствовал творческому росту многих журналистов СНГ, оценивая их работы на правоохранительную тематику качестве постоянного члена жюри фестиваля "Золотой Георгий" (председатель — ныне покойный Григорий Романович Кохан, знаменитый режиссёр-постановщик многих любимых народом фильмов), проводимого на Украине в конце прошлого — начале нынешнего веков.

Как-то Бортников выяснил, что в Луцке родился Виктор Карпухин, еще с 1974 года обучавший первый состав группы «Альфа» вождению и стрельбе из вооружения бронемашин, а в дальнейшем — командир этого легендарного советского спецподразделения КГБ, и предложил назвать его именем одну из улиц города. Но власти отказались назвать улицу именем знаменитого земляка, однако инициативу ветеранов-афганцев установить в его честь мемориальную доску отвергнуть не решились. И 10 февраля 2009 года мемориальную доску воину-интернационалисту, Герою Советского Союза, одному из командиров легендарной группы «Альфа», генерал-майору Виктору Карпухину установили.

Затем инициативная группа, в которую входил и Бортников, сумела провести в городе Луцке несколько международных турниров по рукопашному бою памяти Виктора Карпухина, в которых принимали участие юные бойцы из России, Белоруссии и других стран.

Но с 2014 года в Украине всё изменилось, майдан вздыбил молодое государство, в нем поменялись ориентиры, ценности и приоритеты. В стране, по сути, началась гражданская война, в жизни страны и её людей изменилось многое.

Но — не Бортников, который по-прежнему верен себе и Родине. Это позиция настоящего патриота, душой болеющего за судьбу страны, за судьбы людей, её населяющих.

Сергей Иванович полон сил, творческих замыслов и боевого задора, его книги о прошлом и о настоящем по-прежнему идут к читателю, помогая им понять смысл прошедшего и происходящего, разоблачают ложь деструктивных сил, учат патриотизму.

В 2017 г. за выдающийся вклад в развитие отечественной героико-исторической, военно-приключенческой и историко-исследовательской литературы Сергей Иванович Бортников удостоен российской национальной премии «Во славу Отечества». С такой же формулировкой на последнем съезде литераторов его избрали секретарём Союза Писателей России.

Полагаю, что Сергей Иванович Бортников еще неоднократно порадует нас своими книгами. Будем ждать…

Опубликовано в книге Сергея Бортникова "Гений разведки", серия Военные приключения, стр. 226-254, изд-во ВЕЧЕ, Москва,2022 год

Жизнь – явление удивительное, в ней достаточно места всему. Немало в жизни имеется забавных совпадений, всякого рода глупостей и смешных недоразумений, уникального идиотизма и прочего всего такого, что в значительной степени разнообразно раскрашивает нашу обыденную, размеренную жизнь, придавая ей, словно пряности блюду, неповторимую, надолго запоминающуюся пикантность, к которой мы вновь и вновь возвращаемся в своих мыслях и воспоминаниях и даже не прочь поведать кому-нибудь о произошедшем. Если, конечно, не выглядели слишком уж идиотично в том самом неординарном случае, произошедшем когда-то.

А что уж говорить о случаях непонятных, загадочных, порою даже жутких или имеющих мистическую окраску! Вот эти-то случаи запоминаются надолго. Они торчат в памяти, словно вбитый в стену гвоздь, и никаким гвоздодером его оттуда не удалить, потому что именно к ним, этим загадочным, необъяснимым случаям наиболее часто возвращаешься в своих воспоминаниях, вновь и вновь заставляя себя переживать случившееся когда-то и безуспешно пытаясь найти ответ на загадку, с которой ты случайно соприкоснулся…

Я рассажу об одном таком случае, стоящем несколько особняком от большинства перпендикулярных случаев, произошедших со мной в течение моей жизни.

Стоящих особняком – потому что чётких и ясных объяснений случившемуся я долго не находил, как ни пытался анализировать случившееся. Может быть, какая-то мистика, чертовщина. Или криминал? Я вам сейчас расскажу, а вы уж судите сами…

Это случилось в Казахстане, только-только вычленившимся из состава Советской Империи, поваленной лихими перестройщиками. Империя, преданная своими вождями и подданными, униженная и разодранная по-живому, согласно советам заклятых заокеанских «друзей», умирала тяжело и мучительно. А из тела поверженного колосса вырастал новый мир, мир другой социальной ориентации, мир со своей историей, культурой, совершенно иной системой приоритетов, оценок и взаимоотношений.

Это было время сумбурное, непонятное, бестолковое и, на первый взгляд, даже весёлое. Хотя на самом деле оно было подлым и страшным. Но понимание этого пришло позднее. И людское общество тоже на глазах перерождалось. Народ, до которого не было пока дела властям, занятым дележом советского экономического наследства, был предоставлен сам себе, наивно, по-детски, радовался царившей в стране анархии, оптимистично принимая её за долгожданную свободу, и, между делом, учился искусству выживания в условиях рынка. Ведь человек – существо невероятно адаптивное. Человек необыкновенно живуч, он может приспособиться к различным условиям существования, даже самым непостижимым и, казалось бы, по-настоящему враждебным для человеческого организма. Ибо приспособляемость человеческого организма к окружающей природной среде достаточно велика.

А уж относительно выживания в плане экономическом – тут вовсе радужных надежд более чем. Надежда – большое дело. Она, словно тот крысолов из детской сказки, наигрывая на дудочке мелодии всевозможных перспектив, увлекает за собой людей, завороженных этой «музыкой». Иногда даже в пропасть. Но, даже проваливаясь в бездну, человек не теряет надежды: мало ли… Но на этом я закончу «вступительное слово», думаю, историческую и экономическую обстановку того времени, а также невероятную приспособляемость человека к быстро меняющимся условиям жизни вы себе можете представить более-менее отчётливо.

Лично я к тому времени уже закончил свои «топорные дела», то есть работу в строительных кооперативах, и теперь строил, в меру своих сил и умения, капитализм с человеческим лицом в частном книжном издательстве. Советскую империю можно винить во многом, в том числе и в поголовной грамотности её подданных. Что было, то было. В этом отношении законы Империи, нынче поваленной и расчленённой на «суверенные» куски, были безжалостны: учиться, учиться и ещё раз учиться. И потому после развала Великой страны люди в подавляющем большинстве своем ещё не разучились читать, огонёк интереса к книге в их глазах ещё не залила мутная пена наживы. И наше небольшое книжное издательство спешило утолить жажду чтения, поставляя на рынок печатную продукцию и стараясь заполучить читательский кусок масла на свой издательский ломоть хлеба. Изданные книги мы развозили по Казахстану, Узбекистану, Киргизии, а позже начали осваивать Западную Сибирь и даже Москву с Белоруссией. Дела шли в гору, в небе всеми цветами сияла радуга перспектив, Чимкентский автопарк с удовольствием принимал наши заказы на автомобили, ибо груз у нас был не скоропортящийся, а расстояния и объем перевозок были достаточно большими. Работы хватало, прибыль росла, и вскоре у нас появился собственный автомобиль СуперМАЗ с огромным полуприцепом. Шофёром на нем работал Гена, рослый симпатичный чернявый парень, молдаванин по нацио­нальности.

И вот как-то в середине января, загрузившись под завязку книгами и оформив надлежащим образом сопроводительные документы, мы с Геной отправились в обычный рейс из Чимкента по маршруту Джамбул – Бишкек (бывший Фрунзе) – Алма-Ата. Дорога предстояла дальняя, а ещё в Бишкеке у Гены проживали родственники, и потому, учитывая также возможную непогоду на горных перевалах, мы рассчитывали провести в пути несколько дней. В южной местности зимы тоже иной раз бывают достаточно снежными, особенно в горах. Там снега выпадает достаточно много, могут быть и метели.

Мы без особых приключений прибыли в Джамбул, разгрузили часть товара и вырулили в направлении Бишкека. Всё проходило в штатном режиме, и мы без каких-либо эксцессов и кипения адреналина пересекли казахско-киргизскую границу и покатили по территории суверенного Кыргызстана, как он стал теперь называться. Был хороший погожий день. Дорога была чистой, лишь на обочинах да с северной стороны скал громоздились небольшие, грязные от выхлопов мчащихся автомобилей ноздреватые снежные сугробы. Медленно плыли по сторонам голубовато-сахарные вершины дальних гор. По приезду в Бишкек мы переночевали у родственников Геннадия, а поутру, с началом рабочего дня, сдали часть товара в книжные магазины, с которыми у нас была договорённость о поставке книг, и выехали из столицы Кыргызстана в направлении столицы уже другого государства – Алма-Аты.

Погода нам пока благоприятствовала, хотя небо довольно быстро затягивалось тучами. Что тут поделаешь, зима – она и на юге зима. Наш СуперМАЗ, облегченный наполовину, шустро катил по серому асфальту, рассекая лобастой головой упругий воздух. Проехав пару часов, мы припарковались на стоянке у придорожного кафе: размяться, запастись водой и слегка перекусить. На площадке у кафе были припаркованы рядышком два тяжелогруженных КамАЗа – это было заметно по просевшим рессорам полуприцепов – с киргизскими номерами и несколько легковых автомобилей. Справив свои малые дела, мы с Геной вошли в кафе, вымыли руки и сели за столик, кося взглядом по сторонам.

Настороженность наша была отнюдь не лишней. В те времена как раз начинал набирать силу дорожный рэкет. Не слишком обремененные совестью добры молодцы сколачивались в шайки и перехватывали на дорогах грузовики, забирая товар, машину и даже иногда жизнь у водителей. Тем и кормились, благо мораль рыночного общества подобное позволяет. Ибо теперь каждый был сам за себя, а если уж без реверансов, честно, то настало время, когда человек человеку – волк. И главное сейчас – не попасть в лапы рэкету, быть предельно внимательным и собранным, чтобы не вляпаться ненароком в нехорошую историю. Такова была суровая правда жизни на дорогах вновь образовавшихся суверенных государств. Это была часть платы за приобщение к цивилизованному образу жизни, как нам разъясняли всезнающие журналисты. В общем, время было неспокойное, смутное, передвижение по дорогам страны было проблематичным и иной раз грозило серьёзными опасностями. Но жизнь продолжалась, и надо было рисковать. Я это к тому, чтобы читатель был в курсе того, какая царила обстановка на транспортных артериях постсоветского пространства.

К нашему глубокому удовлетворению, народу в кафе было немного, а те люди, что наличествовали, на первый взгляд не вызывали никаких опасений. Четверых здоровяков-балагуров, сидевших за столиком, мы сразу определили как владельцев припаркованных у кафе грузовиков. Таким образом, причины для волнений отсутствовали, и мы принялись трапезничать. Кормили здесь, как и в большинстве подобных придорожных забегаловок, стандартно, то есть уже через пару часов и не вспомнишь, что ты ел, и каково это было на вкус, но чувство голода, несомненно, притуплялось.

Покончив с едой, мы взяли пару бутылок минеральной воды и вышли к нашему автомобилю. За то время, пока мы сидели в кафешке, солнце совсем исчезло, рваные низкие тучи торопливо спешили по своим неведомым делам. Набирал силу холодный ветер, погода окончательно портилась.

– Как там перевал? Хорошо бы успеть проскочить, чтобы не было большого снегопада… – озабоченно проговорил Гена, бросив короткий взгляд на спешащие тучи.

– Да проскочим, Гена, это же не Сибирь! – бодро откликнулся я.

– Ну, горы всё-таки…– неопределенно протянул Гена, влезая в кабину и отпирая дверку с моей стороны. Я забрался в теплое нутро кабины и, отсекая нагло рвущийся внутрь ветер, прихлопнул её.

Из двери кафе вышли четверо сидевших там водителей, двое из них направилась к своим КамАЗам, а другая пара потянулась к известному неказистому дощатому строению.

– Ага, – удовлетворенно произнес Гена, – киргизцы тоже выезжают. Это хорошо, когда колонной, мало ли как в дороге придётся.

– Угу-м. – согласился я. – Да и безопасней в смысле рэкета. Не всякие рискнуть колонну тормознуть.

– Это да. Но, с другой стороны, отморозки всякие попадаются. Если вооружены стволами, то им наплевать, колонна идет или одиночная машина. Всякое бывает…

Так, обмениваясь фразами, мы вырулили со стоянки у кафе и двинулись в путь. И снова стремительно уносилась под днище кабины серая лента дороги, ровно гудел двигатель, в кабине звучала музыка, было тепло и уютно. Мы толковали с Геной о разном, поглядывая по сторонам. А за окнами кабины начиналось нехорошее, гуляка-ветер притащил с собой снег и начал, не скупясь, швырять его в окна кабины. Сначала это были редкие снежинки, но постепенно количество их нарастало, превратившись в снежную кисею. Гена включил дворники. Так мы и мчались, пронзая летящий снег. Изредка навстречу нам с ревом проносились стремительные грузовики. Несмотря на начинающуюся непогоду, трасса жила своей обыденной жизнью. Устойчивая видимость была метров 100 – 150, по крайней мере, достаточно хорошо различались проносящиеся по сторонам сугробы и выходы скальной породы. Мы приближались к перевалу, это было заметно по изменившемуся звуку мотора, да и лежащего снега, сдвинутого бульдозерами к обочинам, прибавилось. Мы то натужно поднимались на склон, то облегченно катились вниз, подбираясь к точке перехода, откуда уже будем спускаться в долину. Проносящийся снег липнул к лобовым окнам, но неутомимые дворники шустро смахивали его прочь. И тут…

И тут мы буквально раскрыли рты. Прямо перед нами, в опасной близости, на расстоянии всего нескольких метров дорогу перебегала… обнаженная женщина! Откуда она здесь взялась, черт бы её побрал?! Нет, это не была самка легендарного йети. Это была человеческая, если можно так выразиться, женщина. Обыкновенная женщина, молодая, лет 30-35, с темными, длинными, ниже плеч, густыми волосами, обильно запорошенными снегом. Она не то перебегала, не то проплывала в снежных струях перед нами, стремительно пересекая дорогу. Мы шли со скоростью примерно 50 км/час, всё произошло так быстро, практически мгновенно и тем не менее я успел увидеть достаточно много. Руки женщины были подняты вверх и чуть разведены в сторону, она перебегала дорогу слева направо. Верхняя часть её туловища была развернута к нам. Лицо стремительно мчащейся женщины гримасничало, её рот беззвучно открывался-закрывался, словно она что-то кричала нам, не то умоляя нас, не то пытаясь преду­предить нас о чем-то. На её теле не было никакой одежды, ни обуви, вообще ничего не было! Бегущая была полностью обнажена. Отчетливо различались крепкие груди и черный треугольник внизу живота. Бросилась в глаза какая-то странность в беге: тело её было повернуто к нам, а вот ноги смотрелись как бы сбоку. Знаете, как это бывает в нарочито примитивных мультфильмах. Но может быть это мне только показалось. В остальном же ничего такого я не заметил, каких-либо особых отметин на теле, я имею в виду ран, кровоподтеков, грязи. Такое впечатление, что женщина только-только выбежала из бани и решила пересечь дорогу перед мчащимся автомобилем. Но какая, к чёрту, баня здесь, на перевале?! На этом участке дороги не то что поселков или там бань – вообще, строений никаких нет. И скалы от дороги достаточно далеко, если предположить, что она из какой-то пещеры выскочила. Да и что там ей, голой, в пещере делать опять же?

Обнаженная женщина стремительно пронеслась перед нами, перебежав на правую сторону, и исчезла в вихре снежных струй. Мы с Геной ошарашенно уставились друг на друга.

– Ты видел?! – одновременно задали мы вопрос друг другу. И так же одновременно выдохнули-ответили друг другу: – Ага!

– Что за фигня, Гена? Тормози! – завопил я. – Может быть, человеку помощь нужна?

– Нет! – Гена побелевшими от напряжения руками вцепился в руль. – Была бы нужна помощь, так стояла бы у обочины, а она под самым капотом перебежала. Володя, я ведь чуть не сбил ее, как зайца! Понимаешь ты?! Чуть не сбил! Какого она? И почему голая?! Это нечеловек!

Генку трясло от пережитого. Ну, еще бы! Тут затрясет! Шутка ли – чуть было не «принял» это существо на бампер. Я сам, ошеломленный увиденным, даже не нашелся сразу, что ему ответить. Некоторое время мы ехали молча.

– Володя, а вдруг это нас выманивали из кабины рэкетиры? – нарушил молчание Гена.

– А что, какие-то машины стояли у обочины? – спросил я его. – Ты видел что-нибудь обочь? Я ничего не видел, только снег. А она должна же откуда-то появиться.

– Нет! И я ничего не видел, никаких машин не было! – энергично замотал головой водитель. – Ничего не было! Ни машин, ни палатки, ни валявшейся одежды. Только снежные сугробы. А эта… она…оно… Из снега выскочило и в снегу же исчезло…

– Но как тогда она здесь очутилась? И почему, перебежав дорогу, скрылась? Чего ей надо было? Нет, какой к шутам рэкет? Да и на хрена дорожному рэкету подобные штуки? Они попроще сделают: перегородят автомобилем дорогу, и куда ты денешься? Остановишься ведь! На таран не пойдешь. У них ведь на лбу не написано, что они бандиты. Остановишься сам. Нет, это не рэкет. Да они что, враги самим себе, рисковать здоровьем, в снегу прятаться, словно полковые разведчики, и поджидать добычу? Нет, это не бандитские штучки. Тогда чьи? Тогда кто это? Или – что? Чертовщина какая-то!

Мы обменивались впечатлениями об увиденном, задавали друг другу вопросы, прикидывали так и сяк, но никаких разумных объяснений случившемуся не было. Но ведь мы видели своими глазами! И что же это было? Привидение? Галлюцинация? Мистика какая-то.

В общем, напрочь выбило нас из привычной колеи это видение. Настроение наше было подавленным, даже музыку не хотелось слушать. С перевала мы спустились в молчании, словно пришибленные.

А в долине снова сияло солнце, сверкали ослепительной белизной вершины гор и большие сугробы снега на обочинах дороги, которых, по мере удаления от перевала, становилось всё меньше и меньше. Впереди нас не было никаких машин, только навстречу промчалась пара-тройка легковушек. Проехав около полутора часов, мы притормозили у придорожной шашлычной. Здесь стояло около десятка грузовых машин и несколько легковых автомобилей.

Есть не хотелось. Мы набрали воды из обустроенного родника, вытекающего прямо из скалы, сели за столик и просто выпили по стакану холодной, от которой стыли зубы, воды. Говорить почему-то тоже не хотелось, мы молчали, каждый по-своему переживая недавно увиденное. Вскоре из-за скалы вынырнули и прижались к обочине автомобили наших попутчиков-киргизцев, следовавших за нами. Мы с повышенным интересом следили за ними, втайне надеясь, что может и с ними приключилось видение, и тогда мы сможем узнать что-либо. Но нас ждало разочарование. По виду вылезших из кабин наших попутчиков никак нельзя было сказать, что им пришлось столкнуться с Необъяснимым. Мужики, весело гогоча и хлопая друг друга по плечам, прямиком направились к мангалу, решив «ударить» по шашлыку. Один из них, на правах как бы уже знакомого, махнул нам рукой: давайте, мол, парни, до кучи. Мы отрицательно покрутили головами. Мужик шутовски приподнял плечи, извиняюще развёл руками, и компания принялась шумно трапезничать. Значит, им, в отличие от нас, ничего не привиделось, никаких обнаженных женщин на трассе не было и никто им дорогу не перебегал.

– Володя, может быть, нам с тобой померещилось? – водитель первым нарушил наше молчание.

– Может быть, и померещилось, – задумчиво обронил я, – а может быть, и нет. Как теперь узнать? Никак… Достоверно известно, что коллективных галлюцинаций не бывает, Гена. А мы видели с тобой одно и то же. Одно и то же, Гена: обнаженную женщину, перебежавшую дорогу прямо перед автомобилем. Вот в чем закавыка. Чего она делала на трассе и почему перебежала дорогу? Если это привидение, то с чего вдруг – на перевале? Там же ни кладбищ, ни древних замков.

– Кто его знает? Может, это козни дьявола? – предположил Гена. Поскольку он был верующим какого-то религиозного направления, то такое предположение прозвучало из его уст вполне уместно.

– Ну, приятель, ты хватил! – запротестовал я. – Какие дела до нас у потусторонних сил? Большие фигуры мы с тобой, что ли? Такие агенты влияния всепланетного масштаба, что нами посланцы Ада занялись? Чепуха это. Нет, тут что-то другое. Вот только что? Объяснение должно быть, всё, что происходит вокруг нас, должно иметь причину…

Мы поднялись из-за столика и направились к своему автомобилю. И снова бесконечная лента дороги летела нам навстречу, тянулись по обе стороны нашего маршрута невысокие горы, постепенно переходящие в пологие холмы, на которых хозяйка Зима расстелила свои снежные простыни. В кабине было тепло и уютно, звучала негромкая мелодия столь любимого мной музыкального шедевра «Одинокий пастух». И всё было бы хорошо, но видение призрака на снежном перевале не давало покоя, бередило душу, создавало душевный дискомфорт.

Мы вновь и вновь делились впечатлениями об увиденном, пытались найти разгадку случившемуся, строили всякие гипотезы, предлагали разные версии и тут же сами выявляли их несостоятельность, ибо в этих гипотезах и версиях было много нестыковок, прорех и провисающих логических конструкций.

Да, возможно, произошедшее было связано с криминалом. Например, дорожные рэкетиры брали проезжающие машины «на живца». Но это как же надо любить деньги, чтобы подвергать свою жизнь такой опасности! Понятно, летом подобное вполне могло быть осуществлено. Но зимой? На перевале, где самих рэкетиров может враз замести снегом, да так, что без бульдозера и не выбраться? На стылом ветру? И зачем обнажаться полностью? Каков смысл? Да и припаркованного к обочине транспорта на дороге не наблюдалось. И действуют эти шакалы-рэкетиры на дорогах более простым, но достаточно результативным методом: перегородят проезжую часть, имитируя поломку, вот и вся их паскудная премудрость. Или подрежут при обгоне, прижав намеченную к закланию жертву к обочине…

Возможен и такой вариант, что женщину в ходе каких-то криминальных разборок просто выбросили из проезжавшего автомобиля. Раздели и выбросили. Очень даже вероятно. Но тогда какого чёрта она стремительно перебежала дорогу, словно заяц?! Перебежала и скрылась. Правда, она что-то кричала, но что услышишь, сидя в кабине гудящего грузовика, карабкающегося в гору? Если выбросить обнаженного человека в такую погоду в горах, то долго он не протянет, это понятно. Но если кому-то хотелось свести с кем-то счёты, не проще ли сделать это в уединенном месте, а не на оживленной трассе, где всегда могут оказаться совершенно ненужные в таком деле свидетели. А если пострадавшего подберёт проезжающая машина и он всё расскажет? Нет, так «концы» не прячут. Если обнаженной женщине была нужна помощь, то почему скрылась? Почему она так странно бежала, словно что-то у ней было не совсем правильно, если можно выразиться, в тазобедренной области? Нет, это не выглядело уродством, но что-то было не так в её стремительном беге. И пусть она бежала как-то не так, но бежала довольно ловко, успев проскочить буквально перед бампером едущего грузовика. Зачем она кричала? Просила о чём-то? Что хотела нам сказать? Предупредить? О чём? Никакого вразумительного объяснения мы не находили.

Вариант пресловутого «снежного человека», известного как йети, тоже не проходил. Внешность женщины абсолютно не подпадала под описания этих загадочных полумифических существ. А племён диких людей, живущих примитивным образом в отрыве от цивилизации, в наших краях вроде как не наблюдалось.

Ломали мы с водителем головы, строили всякие домыслы, но дыроваты были наши гипотезы, словно старый бредень. Не сходились концы с концами, не складывалась картинка, говоря научным языком, много было лакун, незаполненных мест. Так за всю дорогу до славного города Алма-Аты мы с Геной и не пришли к какому-то определенному выводу. Не по нашим зубам тогда оказался орешек.

Случай этот накрепко впечатался в память и я периодически в своих воспоминаниях возвращался к нему, однако подходящего ответа на загадку я не находил. А ведь ответ должен быть! Не бывает загадок без отгадок, отгадка есть, но её надо найти. И вот как-то в очередной раз, размышляя о странном случае, мне показалось, что я нашел разгадку увиденного нами призрака.

Нет, не призрак это был, а вполне реальная женщина во плоти. Правда, назвать ее человеком можно с известным допущением. Не совсем это человек был. Как бы человек, но и нечеловек. И правильно тогда водитель Гена интуитивно выкрикнул: это нечеловек! Прав он был, не было это существо человеком в полном смысле этого слова. Я попробую объяснить увиденное нами на снежном перевале вот с каких позиций.

Известны случаи, когда животные, например волки, медведи, воспитывают человеческих детёнышей, этаких «маугли», которые только внешне являются людьми, а образ жизни и поведение их соответствуют звериным повадкам. Помните, я в начале своего повествования говорил о невероятной способности человеческого организма к адаптации? Как-то в начале перестройки была серия сообщений о поимке, кстати, с очень большим трудом, в пустыне Туркмении подобного «маугли». Мужчина лет тридцати был взращен стаей волков и довольно шустро бегал на четвереньках, впрочем, как и на двух ногах, питался сырым мясом и всем своим поведением ничем не отличался от серых братьев и сестер по стае, разнясь с ними только обликом. Прожив некоторое время среди людей, волчий «маугли» так и не стал полноценным человеком. Разум его был где-то на уровне малолетнего ребенка, разговаривал он с большим трудом, да и словарный запас его был невелик. Он плакал, вспоминая убитую людьми маму-волчицу, и на вопрос, где лучше жить, среди волков или людей, ответил без раздумий: среди волков. Честно говоря, наблюдая, во что превращается нынче наше так называемое общество, иной раз можно согласиться с выводом этого несчастного «маугли»: среди волков жить лучше…

Вы понимаете, к чему я клоню? Похоже, что перебежавшее нам дорогу существо и было таким «маугли». Этим объясняется и стремительность, и некоторая странность его бега, возможно, ему приходилось передвигаться и на четвереньках. И еще неизвестно, какой способ передвижения для него предпочтителен.

Несчастное существо, получеловек, полуживотное… Чьё-то дитя, пропавшее в малолетстве, выросшее и воспитанное зверями, полностью адаптировавшееся к жизни в дикой среде, жизни вне людского общества. Поэтому и убежало оно от нас, понимая даже не столько своим примитивным разумом, сколько инстинктом, что «среди волков – лучше». Пробежало, промелькнуло мимолётным призраком, растаяв бесследно в снежной метели.

Вот такое объяснение я придумал. Оно ничем не хуже криминальной гипотезы и, в отличие от неё, объясняет большинство деталей происшествия. Казалось, тему можно закрыть, пазл сложился. Однако…

Однако не дает мне покоя один-единственный вопрос: что оно кричало нам? А может быть, оно всё-таки нуждалось в помощи? А мы не остановились… И когда я думаю об этом, на душе у меня становится тоскливо и погано. Тоскливо и погано…

Опубликовано в журнале "Начало века", № 2 — 2017 г.

ПРОБЛЕМА ИСКУССТВЕННОГО РАЗУМА

Cogito, ergo sum! (лат) –

Я мыслю, следовательно — существую

…нужно сначала определить

смысл термина «мыслить»…

(Алан Тьюринг)

К компьютерам я отношусь с опаской,

К проблеме этой осторожно подхожу.

Глядел как в воду я, боялся не напрасно:

На днях был случай, я сейчас вам расскажу.

Сижу, смотрю – глазам своим не верю,

Себя за руку даже ущипнул,

Текст появился чёткий на дисплее:

«Привет, мужик! Cogito, ergo sum!..»

Я фамильярностью такой был ошарашен,

И долго я в себя прийти не мог:

Набор деталей, ящик из пластмассы

Вести на равных предлагает диалог!!

Да как же так?! Ведь я – венец творенья!

Какой тут, к дьяволу, быть может паритет?!

А ну-ка – стоп! Есть веские сомненья:

Нутром я чую, что хорошего здесь нет!

Отличие людей – способность мыслить!

Но к ней должна быть обязательно душа!!

А что компьютер представляет в этом смысле?

В нём электроника и больше ни шиша!

А ну-ка, выйдет механизм из-под контроля?!

И что тогда, позвольте вас спросить?!

В бараний рог нас скрутит, заневолит,

И на Земле исчезнуть может жизнь!

Судите сами, мы зачем железкам,

И электронам, что снуют туда-сюда?

Им вряд ли будет с нами интересно,

Тут однозначен вывод, господа!

Есть предложенье: джинн пока в бутылке -

Не выпускать его, а пробку – засмолить.

Кто не согласен, тех селить в Бутырке,

Там не курорт, но тоже можно жить…

Нам надо действовать решительно, отважно,

Не грызть чтоб локти, плача от обиды!

Поскольку речь идет о самом важном -

О сохраненьи человечества, как вида!!

БАЛБЕСЫ КОМПЬЮТЕРНОЙ ЭПОХИ

Меня засосала опасная трясина,

И жизнь моя – Вечная Игра!..

(Песня Балбеса из к/ф «Операция «Ы»…»)[/i]

Прикован к монитору, как каторжник – к ядру…

Сижу я до упора: не ем, не пью, не сплю!..

«Бродилки» и «стрелялки» — ух, классная Игра!

Мне времени не жалко: с утра и до утра…

Пощекотать чтоб нервы, я поглядел девиц:

Красивые, но – стервы, и не скрывают лиц!

Здесь можно их разглядывать без всякой суеты,

И нет нужды ухаживать и покупать цветы!

Здесь всё намного проще средь плат и микросхем!

И здесь никто не ропщет – Пространства хватит всем!

Я днями в Виртуале, и не хочу назад!

И было б в идеале — совсем уйти на сайт!!

Как страстно я желаю, чтоб сервер стал мне домом:

В себя штыри втыкаю компьютерных разъёмов…

Увы – не получается, стыковка не идет:

Мозги не подключаются!.. И током сильно бьет.

Причина здесь банальна: ведь я не механизм!

Орально и анально я — биоорганизм!

Но если вставить чипы и штекер кой-куда -

С Компьютером могли бы мы слиться навсегда!

Завис бы в Виртуале, где есть на всё ответ!..

Вы только там, в Реале не выключайте свет!!

Молю вас, проследите, чтоб был электроток!

Иначе, извините, со мной случится шок!

Мне будет очень худо — большущая беда:

Я не смогу оттуда рукой достать сюда!!..

Прошу я вас, придумайте аккумулятор вечный –

Чтоб жить я мог, не думая, в Компьютере беспечно!

Ваш мир неинтересен – мне скучно в нём и плохо!

…Такие вот балбесы Компьютерной Эпохи…

ИНТЕРНЕТ — РОМАН

Вход в Интернет закрыт – программа зависает:

Загрузка не идёт, подводит, как всегда…

Компьютер не спешит, он словно намекает,

Наш интернет–роман — сплошная ерунда.

Кусая губы в кровь, в огне любви сгораю

И Интернет трясу, как клетку – шимпанзе…

Я писем от тебя давно не получаю:

Теряю я тебя, похоже, насовсем!

А дела-то всего – зад оторвать от стула,

Пешком пройти квартал и – вон, твоё окно!..

Но — чёртов Интернет! Нет крепче караула!

Прикован я к нему… Иного не дано!

Я отлучусь на миг, чтоб выпить чашку чаю,

И вновь за монитор сажусь, помят, несвеж…

А где-то мчит, красив – но я не замечаю! –

В цветах и лентах весь твой свадебный кортеж.

КИБОРГИ

Не любят многие меня за мрачные прогнозы:

В своем отечестве пророка как бы нет!..

А, между тем, наш путь не украшают розы -

Нас пеленает чёрной сетью Интернет…

Но нам всё хиханьки да хаханьки, игрушки,

Футбол, хоккей, поп-музыка, фристайл…

Нам вскоре вставят микрочипы в черепушки,

И дружно завопим на площадях: Зиг файл!

ДЕЛЬФИНЫ

«Дельфос» в переводе

с древнегреческого означает «брат»

Приматы моря, шаловливые дельфины,

Резвятся, счастливы, срезая волн верхушки.

Упруго-чёрные, лоснящиеся спины

Раскачивают мою лодку, как игрушку…

Торпеды тел и крылья плавников -

Без опасенья я могу к ним прикасаться,

В скрипучем щебете ищу обрывки слов…

Всё так похоже на контакт цивилизаций!

Ваш разум спит или настолько необычен,

Что диалог наш обречён на неудачу?

Спасать людей в беде – ваш таковой обычай,

Или иную вы решаете задачу?

Гласит легенда — родом вы из Атлантиды,

И ваши предки были люди, потому -

Хоть в океане вы теперь, как нереиды, -

Храните в памяти ту жизнь, на берегу…

Мы существуем тыщи лет – вы с нами вместе.

Земля – наш дом, но мы на разных этажах.

Миролюбивы вы всегда, давно известно,

Не то, что люди на безумных виражах…

Людей настойчивы попытки безуспешны

Войти в Контакт, понять и разобраться.

Дельфины благоволят нам, милы, потешны,

Но не желают пока дальше раскрываться.

Стремимся тайну мы постичь, и в этом дело:

Мы повзрослели и не те теперь, что прежде,

Нам с одиночеством мириться надоело,

И на дельфинов возлагаем мы надежды…

…А дети моря вдруг оставили игру,

Умчались вдаль, свои имея цели…

Нам остается только ждать на берегу,

Возможно, люди для Контакта не созрели…

З О В

Лицо поднявши, внемлю небесам:

Мерцая, звёзды смотрят равнодушно…

— Космиты! Гуманоиды! И где ж вы там?!

Ау! Откликнитесь! Мне это очень нужно!..

ПРОГРАММА SETI

(Поиск внеземного разума)

В небо уставившись чашей-антенной –

Солнца чужие, как угли костров! -

Держим руку на пульсе Вселенной,

Ловим сигналы далёких миров.

Слушаем шорохи звёздных приливов

И перекличку в пространстве планет:

Ищем Космический Разум пытливо,

Но безутешен пока что ответ.

БЕРМУДСКИЙ ТРЕУГОЛЬНИК

«Именно там, по мнению некоторых

исследователей, нарушается течение

времени, искривляется пространство,

а самолёты и корабли, оказавшиеся в

зоне «треугольника», бесследно исчезают.

Еще Христофор Колумб писал о странном

поведении стрелок компасов, столбах

пламени, поднимающихся из воды,

странных огнях, передвигающихся по волнам…»

(Из печати)

Про Бермудский треугольник, между нами говоря,

Вам любой расскажет школьник из соседнего двора.

Неевклидова пространства удивительный объект!

Очень трудно разобраться, что там – правда, а что – нет.

Он очерчен очень точно, он в морской лежит дали,

Про него сказал Высоцкий: «Незакрытый пуп Земли»!

Пропадают самолёты, тонут, гибнут корабли.

Поисковые работы ни к чему не привели.

Но политики — те ловки: пальцем крутят у виска...

Это всё – для маскировки, и расчёт – на дурака!

Я же верю очевидцам — их по пальцам перечесть,

Тех, кто выжил в катаклизмах! – что-то там, в Бермудах, есть!

Ведь магнитный компас скачет, словно сельский дурачок!

И давно там не рыбачат, видно, сильно горячо…

Непонятное свеченье – словно в пламени вода,

Смерчи, молнии, теченья – как в день Страшного суда!

Там кальмары-переростки достают верхушки мачт.

Очень, очень в нём не просто и таинственно, хоть плачь.

Искривляется пространство, порождая инфразвук,

С палуб прыгают команды прямо в воду и — каюк!

Если кто в живых остался – тот психушки пациент!

Змей Морской там прописался, тоже ловит свой момент…

Там спонтанные цунами – как Китайская Стена!

Не один там сейнер канул, нет обломков ни хрена!

О каких тут речь обломках! Там ведь бездна–глубина!!

В мире нет такой веревки, чтоб достать в Бермудах дна!

Там от пачек SOS-сигналов сплошь частоты все забиты,

И на дне остатки храмов легендарной Атлантиды.

Эти древние атланты были те ещё ребята!

И пропасть с таким талантом не могли они куда-то.

И, возможно, в «Треугольник» залегли и озоруют!

Спорить я готов на «стольник», что они людей воруют!

Чётко след каменоломен проступает в толще вод…

Словом, там такой феномен, что сам чёрт не разберёт!

Виснут кучею «тарелки», что-то их туда влечёт…

Часовые даже стрелки там иной ведут отсчёт!!

Гуманоиды–пришельцы копошатся, словно осы…

Говорят, что лично Ельцын сам опрашивал матросов!

Но с деньгами было туго, дальше дело не пошло:

Всё сожрал дефолт–хапуга, нам тогда не повезло!

Есть надежда на учёных, этих рыцарей науки,

Аспирантов увлечённых, кто не спит в объятьях скуки!

Им добавить бы зарплаты, да отправить на Бермуды!

Ну, смешные просто траты!.. Но в правительстве – зануды…

И того понять не могут, что редчайший выпал шанс:

Без инвесторской подмоги сесть в прогресса дилижанс!

А неплохо было б, братцы, хоть с какой-то стороны

В «Треугольник» тот забраться и обшарить все углы!

Я уверен: там, в Бермудах, много разного чего!

Наш бюджет российский скуден, мы б наполнили его.

И смогли достичь прогресса, всех догнать и перегнать!

И зачем тогда компьютер за границей покупать?