Фольклорист Андрей Белорецкий, собирающий народные легенды, не думал, что попав в запущенное шляхетское имение Болотные Ялины, наткнется на настоящий клондайк старинных мифов.
Тут вам и предвещающий смерть Малый Человек, и его коллега по призванию Голубая Женщина. И зловещая Дикая Охота, преследующая род хозяев Ялин Яновских до двадцатого колена.
Белорецкий берется за исследование легенд, и вскоре понимает, что возможно перед ним вовсе не мифология белорусского народа. И за появлением призраков стоит чья-то злая, аморальная, но вполне человеческая воля.
Фильм 1979 года (поставленный по одноименной повести 64-го года), стал самой известной экранизацией работ шикарного белорусского писателя Владимира Короткевича («Чозения»). Экранизацией, заслужившей звание «первого советского мистического триллера». Экранизацией, изрядно отличающейся от первоисточника (Короткевич указан сценаристом, но по слухам абсолютно не вмешивался в производство картины. Может быть, зря).
Свой облик Болотным Ялинам подарил Подгорецкий замок (Львовская область). Он же работал Дворцом короля в «Трех мушкетерах» Юнгвальда-Хилькевича.
В достоинства фильма можно со старта записать гнетущую мистическую атмосферу и качественную операторскую работу. Серая картинка, навевающая тоску с первых кадров. Вечный туман, маревом окутывающий сюжет, стелящийся над полями и людскими судьбами. Дождь, поливающий унылые поля. Одинокие деревья посреди болот, падающие сами по себе время от времени. И над всем этим благолепием висящий страх ожидания визита Дикой охоты. Антураж знатный, не отнять.
Также однозначный зачет «камермэну». Оператор часто и с удовольствием меняет планы, использует отражения и зеркала, съемки через стеклянную посуду, рисующую химерные тени, еще больше добавляющие неуверенности и потусторонней неопределенности.
Сопроводит нас по пустынному, унылому, холодному дому с его гулким эхом, затопленным подвалом, вечной паутиной, старинными портретами и антикварной мебелью (разок, правда, явный линолеум в кадре мелькнул).
Десяток вистов постановщикам можно накинуть за изложение Легенды о появлении охоты в исполнении управляющего поместья Гацевича (Альбер Филозов – единственная без оговорок удавшаяся актерская работа). С использованием рисунков, игр с планами, тенями, зеркальными двойниками и звуковыми эффектами.
Разве что неясно, почему количество членов Охоты уменьшили с 20 до 13-ти (лошадей больше не отыскали?). Да зачем чуток передернули обстоятельства. Злодеи не «перебили сонных егерей», а после подсовывания им отравленного вина, долго бились втроем против 20-ти. И одолели, между прочим. Соответственно, Добро (пускай и изрядно подтравленное) разгромно проиграло Злу, невзирая на свое численное преимущество.
А вот недостатков для зрителя, читавшего книгу, гораздо больше.
-Не слишком логичная перестановка событий по времени (особенно это хорошо видно в ситуации с погоней, которая должна была идти после сабантуя у Дуботовка, а не наоборот, что имеет немаловажное влияние на сюжет).
-Напрочь выброшенная линия с экономкой, активно отвечающей в книге за жадность, которую заменил странноватый обряд («Выходи, нечистая сила???») от няни главгероини.
-Кастрировали и управляющего, оставив за кадром его мотивацию. Докладаю: Гацевич находился в родстве с Яновскими, и мог вполне претендовать на имение. А там, на самом деле, только с одних книг озолотиться можно. Кстати, в плечо ГГ шмальнул именно он.
-Фильм не самым удачным образом смонтирован. Бал, наступающий на первое же утро пребывания протагониста в усадьбе, проходит по ведомству «кто все эти люди, и что они тут делают»? Ни герой, ни зритель, ни черта не понимают в происходящем. В книге и у Белорецкого, и у читателя было достаточно времени, чтобы освоится в сюжете.
-Кардинально отличающаяся трактовка образа главного героя (имеющая право на существование, но ни капли не похожая на книжного Белорецкого, которому палец в рот не клади, откусит по самый локоть, а еще у него «умиротворитель» в кармане, не забыли? Тут уместнее смотрелся бы если не Хмельницкий, играющий Ворону (слишком уж брутален), но нечто похожее по мужской харизме). Борис Плотников подарил нам классического мятущегося интеллигента, только не конца 19-го, а скорее второй трети 20-го века, причем интеллигента советского разлива. Аж никак не похожего на мужчину, «не чету теперешним сморчкам» (кстати, дворянское происхождение Андрея в фильме не афишируется). Мягкого, нерешительного мямлю и тютю, неспособного даже судью приструнить и на оскорбления отвечающего нежным, просящим, извиняющимся тоном. На эту же мельницу льет воду переделка сцены первого конфликта с Вороной. Ведь у Короткевича именно Ворона толкнул Белорецкого, а не наоборот. И именно Андрей стал инициатором вежливой, но очень жесткой «разборки», после которой и прозвучала фраза Дуботовка про «не чета».
-Надежда Яновская (в книге запуганное существо, сперва показавшееся ГГ жутко некрасивым) в исполнении Димитровой фактически писаная красавица. Впрочем, к ее игре претензий минимум. Кстати, Дама появилась в результате не осознанных действий, а сомнамбулизма.
-Задвинутая на задний план арка зарождения Любви, трансформации отношения героев. В картине, до финала, она подана буквально парой сцен и смотрится слабенько.
-Недурно развит образ двинутой пани Кульши, ставший еще одой визиткой картины. Да и Базиль в фильме смотрится более выиграшно, чем в повести. Тут базару нема.
-И одна из основных претензий – в экранизации напрочь утерян сябровский колорит, которым пронизана повесть Короткевича, колорит, составляющий львиную долю ее прелести. Мы видим географически нейтральный триллер, могущий произойти в любой провинциальной точке империи от Нечерноземья до Сибири. А вот это совсем «не гуд».
-Не слишком уместное романтичное новогоднее отступление можно простить, хотя оно чересчур выбивается из общего ощущения от фильма.
-Зачем введен крайне спорный финал, соединивший «бессмысленный и беспощадный» (в книге была четкая, выверенная, запланированная операция) с элементами «декабристовщины» и использованием казенной кареты в качестве такси, в принципе понятно. Концепт «стальной конь идет на смену крестьянской лошадке», и «отжившим призракам не место в новом веке, несущем изменения», надо было завершить. Отчего таким визуалом? «Он художник, он так видит». Это я о режиссере.
Эрго. Однозначно самая прославленная, но далеко не самая удачная экранизация Короткевича.
Женская мудрость – как универсальное качество, или Робинзонада с Чужими
Большую часть своей почти 80-летней жизни Офелия провела в колонии компании Симс Банкорп на отдаленной планете. Хватало всякого – и приятного и не очень. Менялись мужья, умирали дети, над поселением проносились ужасающие шторма, люди сражались с чужой природой, пытаясь терраформировать неуступчивую планету.
А потом компания утратила лицензию на колонизацию. А значит, поселенцам придется убираться восвояси, оставляя все плоды своих трудов. И тогда Офелия решила – она остается, и гори все синим пламенем.
Решено – сделано, и вот Офелия единственный человек в чужом мире. Человек, который может заниматься всем, что его душе угодно. Лепота!
Жаль продлилось благолепие недолго. Сперва Офелия становится свидетелем повторной попытки колонизации. А затем выясняет, что люди отнюдь не единственный разумный вид на этой планете. И этому самому виду не нужны непрошеные гости.
Первый роман уроженки Техаса Элизабет Мун увидел свет в далеком-предалеком 1988 году. И был это недурной «Меч наемника», до сих пор всплывающий в памяти особо яркими моментами (доспех как оружие). С той поры на счету писательницы больше двух десятков романов и повестей (последний, правда, датирован 2018 годом).
Одной из них стал наш сегодняшний герой — Remnant Population, написанный также в неблизком 1996-м, но лишь недавно удостоившийся перевода.
Начинается роман как внеземной оммаж Робинзону Крузо. Единственный человек на далекой планете. Организация быта. Возня на огороде. Заготовка припасов. Приготовление разных вкусностей (кулинарии автор уделяет немало внимания). Пригляд скотиной и механизмами. Благо, в наследство Офелии достается работающая на отходах (у колонистов все идет в дело) электростанция, а также фабрикатор, производящий нужные вещи.
Не дают заскучать местные особенности типа здешней живности и эпической силы штормов (взгляд из глаза бури одна из ярчайших природных сцен романа).
Эта часть романа вышла успокаивающе-медитативной, позволяющей проникнуться бытом протагонистки, ее отношением к жизни. Добавляют в блюдо остроты воспоминания о ярких периодах долгой жизни героини.
Но, как нетрудно догадаться, в одиночестве ГГ останется недолго, даже старина Дефо не обошелся без дикарей и пиратов.
Ожидание встречи с автохтонами. Напряжение, которое можно резать как кисель.
И, наконец, из робинзонады роман перерождается в историю контакта (на самом деле оставаясь рассказом о хорошем человеке). Попутно задев тему уместности передачи информации о передовых технологиях чужакам спорной дружелюбности.
Аборигены планеты («существа» как назвала их героиня) антропоморфны, но изрядно отличаются от гомо сапиенсов. И дело не в разном количестве пальцев или нюансах структуры тела. Разница в восприятии информации, способах обмена ею и получения знаний. И роли музыки в жизни здешних обитателей.
В наличии подглавки от лица «чужих», дающие некоторое представление о ходе их мысли. Жаль, этих самых подглавок преступно мало, хотелось бы гораздо больше, но Мун пишет не столько об аборигенах, сколько об Офелии.
Эта арка позволяет автору поговорить с нами об универсализме восприятия женского начала, терпения, мудрого наставничества, материнской заботы у разных рас. Будь ты хоть человеком, хоть существом неведомым с планеты Шелезяка.
В большинстве книг Элизабет героинями становятся представительницы прекрасного пола. «Население» не исключение. Но в этом романе Мун делает следующий шаг. Протагонистка романа не молодая, полная сил фемина. А вовсе даже 80-летняя старуха, находящаяся на склоне лет (но это не мешает ей жить полной жизнью, старость не приговор!). Больная, уставшая, нуждающаяся в долгом сне, часто бегающая в туалет и регулярно делающая передышки от трудов праведных. Но дело не в ее физических характеристиках, а в умственных и моральных качествах. Офелия взрастила несколько споногрызов, кучу времени за свою жизнь возилась с младенцами и детишками постарше, и уже давно перешла в разряд мудрых бабушек. К «существам» она также попервой относится как к детям (назвав их так про себя раз примерно с тысячу), тем паче что ведут они себя соответственно. Но спокойствие, уверенность и адекватное поведение, по мнению автора, способно помочь общению, что с Чужими, что с милыми детишками (и неизвестно, что сложнее).
Позднее автор подключает к делу третью сторону и дает еще один взгляд на контакт. На планете появляются уполномоченные правительством лица, и благолепие сосуществования Офелии и аборигенов резко нарушается (кто бы сомневался). Самомнение, гордыня, пренебрежительное отношение к «дикарям», стремление к силовым методам (да, автохтоны первыми песочком начали бросаться, но все же). Узнаю брата Колю. А эти еще из лучших.
Главная героиня вышла у Мун интересной, хотя и не без помарок. Неглупая, сообразительная бабушка, познавшая за свою долгую жизнь тяжелую работу, роды, смерть детей и супругов, старость и снисходительно-изменившееся отношение молодых сограждан. Не терпящая ханжества, вынужденная мириться с закидонами единственного выжившего сына, ставшего главой семьи, и его супружницы. А заодно с правилами общества, включая те, как себя вести и что надевать. Лишь оставшись в одиночестве, позволившая себе носить то, что хочется, и заниматься тем, что по душе. Не только домашней работой и огородом, но и творчеством. Вспомнить наслаждение игрой, давно позабытое с детских лет. Прожить последние годы так, как охота ей, а не окружающим. Наконец-то стать настоящей иллюстрацией тезиса: «дурному не скучно и самому».
Да, эксгибиционизма можно было бы и поменьше, но кто мы такие, чтобы мешать старой больной женщине радоваться жизни.
Без феминизма и тяжелой женской доли, как вы уже поняли, роман не обойдется. Патриархальный склад людского общества, ставящий женщину на заведомо подчиненную позицию, невзирая на все ее таланты. Тупость, самоуверенность мужиков. Необходимость применять «женскую мудрость» (впрочем, недурной тренинг на случай встречи с инопланетянами, как выясняется). Здешние пейзане даже образцово-показательно извели пришлую даму с передовыми взглядами. В буквальном смысле. Несколько нарочито, но Мун автор, она так видит.
Эрго. Робинзонада, превращающаяся в сагу о контакте. Размышляющая об универсализме положительных качеств у любого разумного существа.
Престолы на берегах Инда, или Зарождение эпичного противостояния
Древняя Индия.
Давным-давно с помощью волшебных Элементалей повержены ужасные дэвы, осталась лишь угасающая память о тех славных для нашей расы днях. Магия покинула этот мир, людскими мыслями правит жадность и стремление возвыситься. Владыки государств играют в свои политические игры, порой забывая о них и поддаваясь обыкновенной жажде мести.
Как император южной державы Магадха, уже 10 лет стремящийся уничтожить республику Матхура и ее лидера Кришну, допустившего гибель внуков императора при перевороте.
В другом мощном государстве — Союзе Хистины свои разборки. Начинается возня по вопросу престолонаследия между Кауравами — сыновьями слепого царя Дхритараштра и детьми его покойного брата Панду. Разборки, в которых немаловажная роль отводится выскочке из низшей касты – юному воителю Карне.
А в Доме оракулов матроны пытаются разобраться в предсказаниях, похоже, предвещающих огромные неприятности всем обитателям этого мира. Неужто речь идет о возвращении тех самых могущественных дэвов – главных врагов человеческой расы?
Или все еще хуже?
С Махабхаратой любители фантастики знакомы по большей части благодаря отличной трилогии Олдей «Черный Баламут». Индиец Гурав Моханти, создавая свой цикл, также взял за основу ключевой для его народа эпос, сразу заявив в предисловии, что мир «Сынов Тьмы» полностью отличается от классической Махабхараты. Там же мы узнаем, что вдохновила автора на написание книги «Игра престолов», что заметно без дополнительных уточнений. «Сыны» вышли во многом вторичными, но способными подарить читателю немало увлекательных минут.
Вступление нас ждет в духе Штормсвета, эпичное, вводящее в вековое противостояние, намечающее глобальную угрозу нашему миру.
Далее, уже по мартиновским канонам, мы увидим несколько держав с гербами и девизами, противостоящих друг другу в холодных, горячих и экономических войнах.
Героев также хватает, как всемирно известных, таки не слишком раскрученных в наших краях. Их представят нашему вниманию в первых двух разделах книги, которые составляют своеобразную экспозицию.
Первая часть романа посвящена в основном Кришне, его противников олицетворяет некий Шишупал.
Вторая – подводит к будущему противостоянию Пандавов с Кауравами. Тут лидерство у Карны, немало времени отведено также серому кардиналу Шакуни (аналог Глокты), резвой царевне Мати и юному Нале. Главки персонажей сменяют друг друга, стараясь нарисовать максимально объемное полотно.
Третья – сводит героев, с которыми мы познакомились в первых двух, во время красочного и эпичного Сваямвара панчалской царевны Драупади (Панчалская армия нужна сейчас буквально всем заинтересованным сторонам). Сваямвар – оригинальный индийский способ выдать принцессу замуж, во время которого прибывшие женихи проходят различные испытания и состязания.
Именно здесь автор фактически впервые скупо отмерит нам немного экшена и введет в дело большую любовь (куда ж без нее).
В последующих разделах Гурав подстегнет темп событий, подробно покажет крупное сражение, начнет потихоньку двигать вперед магистральный сюжет.
Центральной нитью через все повествование проходят интерлюдии от лица обитательницы Дома оракулов, ордена занимающегося пророчествами, работающего со своими оракулами через наркоту и жуткую боль. Героиня этой арки долгое время стоит над событиями (к финалу ситуация изменится), ведь то, что для остальных персонажей жизнь, для нее видения, строки в дневниках и книгах.
Здешний мир (как мы узнаем из пролога лишь один из многих) утратил магию и память о былых свершениях, сохранив лишь беспощадный вачан (обряд, не дающий нарушать слово) да способ рисования бессмысленных нынче мандал. При этом без рассказов о волшебстве минувших дней (идущих длинными абзацами в виде лекций) нас не оставят. И, поскольку мы прекрасно понимаем, что возвращение волшбы не за горами, смотрятся они не бесполезными «прогрузами», а постепенной подготовкой к будущим колдовским свершениям.
Основана магия на жизненной энергии, накапливаемой путем медитаций и воздержаний. На непременной йоге и асанах. Магических знаках-мандалах, создающихся через Чакры. Чакры, являющиеся инструментом самопознания, открывающие двери на более высокие уровни силы. Позволяющие связывать Элементалей стихий (напрочь подевавшихся неведомо куда многие сотни лет назад), таких как Земля, Вода, Огонь, Ветер, Жизнь, Свет и Тьма, через которых творилась по-настоящему крутая волшба. В теории звучит красиво, как будет выглядеть на практике — будет известно в следующих томах цикла.
Мир населен разными расами (которые пока не слишком выделяются, мы встречаем и ракшаса и человеко-медведя, но своих расовых особенностей эти герои почти не проявляют).
Мир не слишком подробно расписан, есть некоторые локации, которым достается больше авторского внимания, но как на меня описаний откровенно не хватает.
Люди этого мира (точнее его индийской части) делятся на касты: намины-священники, кшарьи-воины, драхмы-торговцы, решты-низкорожденные. Что любопытно, мы встретим решт, исполняющих исключительно грязную и грубую работу. Не совсем понятно, куда подевались мастеровые, крестьяне и прочий люд рабочих профессий? (о! первое упоминание земледельца, и по-моему единственное). С ключевой для индийской нации идеей каст автор обращается слишком уж вольно. У него имеется не только Республика, где официально уничтожены любые кассовые различия, вплоть до стирания кастовых знаков. Но и морская держава, где на касты практически не обращают внимания. Ситуация слабо возможная для Индии, но Гурав автор, он так видит.
Мир романа как на меня многовато взял от либерального 21-го века, в отношениях, реакциях, феминизме, стремлении к равенству. Но опять же, Гурав автор…
Мир, в котором обитает колоритное варварское племя лесных жителей Валки. Воинов, решающих все вопросы через силу и состязание. Из рядов которых выдвинулся самый безжалостный военачальник Империи.
Мир, которым в теории правит Саптариши — Достопочтенные Семеро, кукловоды о которых много говорят, но познакомимся мы с ними далеко не сразу.
В этом мире все большую популярность приобретает новая, жесткая религия, активно практикующая жертвоприношения, зародившаяся среди низших слоев, но уже ставшая официальной религией самой мощной державы. Хотя о сути Унни Этрал информации у нас пока недостаточно.
Мир, условно сохраняющий земную географию, как минимум в его составе имеется Греция: один из персонажей эллин, и Египет.
Мир, где далеко не все главные герои прикрыты сюжетной броней – по заветам Мартина не все полюбившиеся протагонисты доживут до финала. Впрочем, до жестокости старины Джорджа Гураву далеко.
Роман несколько подзатянут. Действие развивается неспешно, порой проскакивая через несколько месяцев. Боев и сражений в первой половине книги мы не увидим (они появятся после экватора), несмотря на вялотекущую десятилетнюю войну (те что есть – за кадром), зато интриг и политики будет предостаточно. Как и долгоиграющих, хитроумно-изысканных планов, которые по разным причинам идут не так, как хотелось бы их создателям. Неожиданных ходов, выводящих на первый план тех, кого мы не ожидали там увидеть. Не обойдется дело без зубодробительных индийских имен и анахронизмов типа «гильотины».
О героях.
-Кришна. Неотразимый красавчик с павлиньим пером в короне, гроза женского пола. Некогда пастух, нынче лидер Республики Матхура – того самого образования, отринувшего кастовый порядок. Человек, всегда держащий руку на пульсе мировых событий. Обладатель шикарной шпионской сети. Искусный манипулятор, видящий и умело создающий причинно-наследственные связи. Хитрец, управляющий людьми как фигурками в игре. Далеко не безошибочный, допускающий «косяки», порой остающийся в дураках. Хозяин грифона, который: «пушистик с крылышками, а не огнедышащая ящерица».
-Сатьябхама – третья жена Кришны. Повелительница войны. Грозный боец, одолевший царя ракшасов. Организатор воинского подразделения из обездоленных женщин. Надменна, противоречива, самоуверенна.
-Шишупал — сын бывшего короля Чеди, страны, захваченной империей. Нынче верный пес императора, сменивший, тем не менее, почетную службу в армии на городскую стражу. Чрезмерно жестокие методы коллеги-полководца отвернули от воинской карьеры. Один из лучших фехтовальщиков государства. Попущенный, скромный пофигист, стеснительный парень (в Индии стесняшки? Ладно фантастика все-таки). Хозяин оруженосца-ракшаса (точнее полукровки).
-Каляван – тот самый грек, непобедимый военачальник, прикрытый назгульским пророчеством (ни один мужчина…). 17-летний юнец, владеющий Проклятым пламенем, не гаснущим в воде, способным расплавить камень и сталь. Как такое богатство до сих пор в руках наемника, а не аккуратно покоится в арсеналах империи, оставим на совести автора.
-Эклаввья — военный вождь Валки. Девятипалый юноша, неподражаемый воитель, демонстрирующий недюжинный ум. И кое-что еще.
-Карна – выходец из рештов. Еще один красавчик, родившийся с золотым нагрудником приросшим к коже. С младых ногтей стремился стать непобедимым воином и достичь великой славы, оставив свое имя в веках. Великий лучник, отменный боец. Наивен, молод, придерживается кодекса чести. Готовый объект для самых банальных манипуляций.
-Мати – царевна Калинги, пиратка, обладательница самых различных талантов. Беспринципна, умна, изысканно-коварна, сучка еще та, если подытожить.
-Нала – еще один представитель Валки. Позор семьи, которого не интересуют состязания, боевые потехи и охота. Сперва оказывается учеником ачарьев (образованные люди, потенциальные советники царей и богачей) в некоем аналоге прикладного университета, где изучают дисциплины от истории и алхимии до сельского хозяйства и рукопашного боя. Затем отправляется по пути Арьи. В его главах мы чаще всего получаем те самые лекции по магии. Благо Нала получает в учителя легендарного ачарью Пашурама — Воина с топором.
-Шакуни – бывший царевич, дядя наследника трона Хастины. Духовный наследник Глокты, чужой среди своих лелеющий планы мести (мстителей в романе прям толпы) слепому владыке. Циник, сноб, безжалостный палач, политик современной формации. Хитрый змей, создатель и глава Теней – службы тайной полиции. Кукловод за троном и самый страшный человек в Союзе. При этом аж никак не всевластный временщик, есть в Хастине лилипуты и покрупнее. Шакуни для достижения целей приходиться укорачиваться, исхитряться, балансировать.
Эрго. Небезынтересное, хотя далеко небезгрешное темное фентези, плотно стоящее на плечах Мартина и творчески перерабатывающее главный индийский эпос.
Седая древность. Острова Придайн, позднее известные как Британия. Остались в прошлом времена Артура, земля островов кипит усобицами и конфликтами с язычниками.
Король Кенеу Красная Шея отправляется за пророчеством к погребальному кургану провидца Мирддина Эмриса (позднее ставшего одним из прототипов некоего Мерлина).
Съездил сын Пасгена не зря. Тень Мирддина откликнулась на призыв короля и его барда. Но Кенеу получил не просто банальное пророчество. Эмрис погрузил короля в былое, поведав историю своей жизни, тесно связанную с походом величайшего короля Мэлгона Гвинедда, Дракона Острова, против ивисов.
До мурашек атмосферный роман о легендарных кельтских временах (плюс-минус лапоть середина 6-го века, хотя искать временные привязки приходится долго и тщательно). Вызывающий ассоциации с «Неумершим» и «Детьми».
Написанный в сложном мифологическом стиле, по сравнению с которым Сильм смотрится линейной и просто рассказанной историей (каковой и является). Кстати, ассоциации с работами Профессора при прочтении «Короля» возникают не так, чтобы редко.
Перед нами один из лучших примеров передачи поэтического мифосознания древних. Людей, для которых волшебные существа были суровой данностью, а не сказкой или мифом. Данностью, которую можно встретить за порогом в любое время, а уж в определенные дни (точнее ночи) и подавно. Не имеющих дела с костылями письменности, полагающихся лишь на устное народное творчество. Зависящих от бардов-рассказчиков. Ценящих игру в вопросы и острые, ироничные, мудрые и дерзкие ответы оппоненту. Хорошую историю, поведанную у очага. Поколениями передающих ее из уст в уста. Находящихся в своеобразных отношениях со временем, готовых узнать грядущее, которое могут видеть специально обученные люди. Живущих в окружении пророчеств. Предпочитающих знать свою судьбу, дабы встретить ее во всеоружии и достойно. Ведь плоха не смерть как таковая, а внезапная погибель, не дающая воину подготовиться, обрекающая его дух на скитания. Возглавляемых вождями/королями, «обвенчанными с землей и властью», на которых лежит ноша защитников своего народа. Но не только перед соседями или внешними врагами. Но и перед самим миром, его невзгодами и силами тьмы. Обязанных быть щедрыми, ведь: «чем больше благ расточаешь – тем выше твое благородство, слава и честь». Ходящих под дамокловым мечом сакральных запретов, кои ни в коем случае нельзя нарушать владыкам.
Любопытна в этом ключе мысль о разнице меж империей ромеев и лежащим вне времени Островом Могущества (Британией) – в котором регулярный и неизбежный порядок вещей, а не перевернутое бытие, как у римлян, где не знают ни зимы, ни лета, ни дня, ни ночи.
Николай Дмитриевич Толстой-Милославский – британский историк и писатель, член Международного Артурианского общества, известный работами по кельтской мифологии и древнейшей британской истории. Из забавного: вторым мужем матери юного Николая, происходившего из семьи русских эмигрантов (Коля остался жить с отцом), стал некий О`Брайан — в будущем автор популярной серии приключений капитана Обри («Хозяин морей»).Со временем Николай напишет биографию отчима.
Второй сильной стороной «Короля» становится описание быта, обычаев и привычек бриттов (которые нечесаны и небриты).
Неординарные должности типа «держателя королевских ног». Двойственное отношение к вере в Йессу Триста: мы конечно, все добрые христиане, но пост друида при дворе не менее уважаем, чем епископа (но-но! есть епископы тоже обладающие даром предсказания и еще каким!). А какая шикарная проповедь в духе Пекары, блеск. Уход в монахи, как способ очиститься после убийства родни и вернуться позднее к исполнению королевских обязанностей. Барды — искусные в словах и мудрости. Пена на губах и сияние на челе барда – признак того, что на него снизошел ауэн – Вдохновение из Котла Поэзии. Регулярные угоны скота у соседей, присущие всем владыкам поголовно. Пиры до упаду с незатейливыми развлечениями типа насмешников, фокусников с головоломными, юморными акробатическими номерами, и гвоздем программы — знаменитыми пускателями ветров. Отборные куски свинины, вынимаемые из общего котла специальными спицами для мяса. Рога для питья, судья двора решающий хмельные споры. Еда, упавшая на пол – как непременное угощение маленькому народцу.
Праздник весны — Калан Май — день веселья любви и возрождения надежд, знаменующий уход Зимы, труд короля и друидов в этот день. Врата Гвиддно Гаранхира на Севере у Стены, отделяющей Пустоши (Одичалыми повеяло). Сравнения типа: «дно сундуков обнажилось как груди Гвенхвивар Бесстыжей» (никаких тебе романтических историй о любви гипотетического Ланселота (о котором нет ни одного упоминания) и Гвиневры. Исключительно блуд). Ужасная Калан Гаэф — ночь без закона, когда открываются холмы Дивного Народа и наружу выходят твари Преисподней, которые вполне могут заглянуть к вам на огонек. Кстати, обратите внимание на предводителя Дикой Охоты – никакой готичности и демонической изысканности – очень натуралистично, грубо и мерзко. Любимая игра бриттов – гвиддвилл, эдакие шахматы с элементом случайности, воплощаемым броском костей.
Военные свершения жителей Придайна. Долгие сборы, выход «в силах тяжких», поход, прерываемый долгими остановками и пирами. Простодушие, доверчивость и наивность здешних племен, на фоне которых даже саксы выглядят коварными иезуитами. Раздолбайское отношение к дисциплине. Совет, полный попыток принять стратегически и тактически верное решение (спасибо Руфину). Подготовка к войне, включающая неимоверное количество мистических обрядов, сопровождаемая непременными знамениями. Невнятные пророчества и саван обреченности, висящие над походом.
После экватора авторский взгляд на время переведется на извечных врагов (тут мы даже Беовульфа увидим!) бриттов, раскрывая, наконец, подоплеку, подводные течения и общую картину судьбоносных событий, в которой участвуют не только смертные. Мы познакомимся с викингами, пиктами, обитателями Зеленого острова, побываем внутри злой финно-карельской сказки и даже встретимся со Всеотцом. Симпатии автора, безусловно, на стороне подданных Мэлгона, но и при описании их противников, Николай держится в рамках. Вдобавок и сами бритты не являются благообразными героями и «накосячили» немало. Ближе к финалу обе стороны, как и положено, пересекутся. Будет кроваво.
Отдельное спасибо за римлянина Руфина Фестия и его исповедь, когда дух и стиль изложения в корне меняются, из него напрочь уходит гипнотизирующая поэтика, чрезмерная цветастость, велеречивость – очень римский по духу вышел текст.
Следующим стоит отметить центрального протагониста романа. Напрямую его ассоциировать с Мерлином Артурианы пожалуй, не стоит (прототип — возможно). По крайней мере, в тексте «Короля», написанном от первого лица Мирддина, о его покровительстве Артуру не упоминается. Мирддин – парень непростой. Он не друид и не бард, в классическом понимании этих уважаемых профессий. Скорее эдакий мудрец/лукавый трикстер на короткой ноге со временем. Ведь рождается на этой земле он не первый раз. В жизни, о которой идет рассказ в романе, Мирддин уже младенцем «был не по годам умным пареньком», поражая народ умом и сообразительностью. А уж приключений на его долю досталось столько, что не сосчитать. Тут и восхождение в небеса, и низвержение в глубины, и ратоборство с Хозяином Зверей в бездне Аннон, и обмен глаза на мудрость, по божественному примеру (далеко не все время герой проведет в людском теле), и «водное» противостояние с Морганой.
Автор, рассказывая историю Мирддина, намешал всего от души, соединив легенды, ведающие о юности Мерлина, щедро разбавив их перипетиями, приписываемыми обычно жизнеописанию барда Талиесина (который тоже фигурирует в книге и хорошо знаком с протагонистом). Зачем переносить события жизни с одного на другого? Возможно, ответом будет фраза ГГ: «наши мысли так близки, что казалось, будто мы один разум». Поначалу Мирддин редко влияет на происходящее, хотя считает своим долгом сберечь монархию Придайна в лице Мэлгона Высокого. Но не потому, что не хочет. Даже такому мудрецу как Эмрис, нелегко разобраться в пророчествах и знаках судьбы, вовремя растолковать их и донести до заплывшего жиром мозга королей. Позднее же ему и вовсе придется примерить на себя кусочек планиды дочери Приама.
По-видимому, именно задача максимально передать мифосознание кельтов, становится причиной непростой стилистики романа. Сквозной сюжет в книге, безусловно, имеется, но он отнюдь не главное. Автора больше занимают передача духа времени, постоянные ответвления, растекания мыслею по древу, описание кельтского социума, его истории и мифов, размышлений Мирддина, усложненных массой терминов, имен, топонимов. Причем абсолютно незнакомых, ведь даже те места или люди, о которых мы уже слышали, называются здесь иначе. Автор использует океаническое многословие, разворачивая в несколько абзацев любую ассоциацию, запуская философские отступления, постоянно отвлекаясь от магистральной линии. «Впервые я открыл глаза»… и на десяток страниц описание местности, связанных с ним легенд и людей. «Демон заносит руку для последнего броска костей…» и на пару страниц рассуждения о случае и случайности. Погружение в текст с головой, антуражное, но для современного читателя сложноватое.
Стоит учитывать, что перед нами лишь первая часть потенциальной трилогии, которой еще нет на свете, и не факт, что появится. Именно поэтому странновато выглядит ни к чему пока не приводящая ретроспектива изложения романа, написанного в виде рассказа Мирддина о минувших временах. А жаль.
Эрго. Атмосферное до мурашек и многословное до тошноты путешествие в легендарное прошлое Британии (и не только). Побольше бы внимания магистральному сюжету и поменьше – отступлениям, «Король» имел бы все шансы стать одним из популярнейших представителей исторической фентези. Но и в том виде каком есть, работа Толстого поражает.
Парень из Ада против демонов, или Кровавое искупление
Хаб Халаран не скучал на работе. Неудивительно, ведь трудился Хаб охотником за головами, в одиночку гоняясь за всякими нарушившими закон парнями. Пока однажды ночью удача его не покинула. Хаб умер.
Но затем воскрес. Оказывается, его вернули из Ада для охоты на сбежавших из Преисподней демонов. Халаран получил еще один шанс. Не только вернуть на место несколько злокозненных тварей, устилающих свой земной путь трупами, но и переосмыслить собственные косяки.
Недорогой, вторичный но местами любопытно-ироничный мини-сериальчик (8 серий по неполных полчаса, ненамного длиннее современной нажористой полнометражки), готовый помочь вам убить время в ожидании серьезных проектов.
В переводе названия сериала явно требуется помощь хорошо знающего английский зала. Bondsman вроде как переводится и как Поручитель, и как Раб, и как Крепостной. Ни малейшего отношения к «Охотнику за головами», кроме профессии ГГ. Однако постановщики не пошли этим путем при наречении своего детища. А вот переводчики – запросто.
Со старта вызывает сильнейшее «дежа-вю» на предмет «Беглеца из преисподней» (он же Бримстоун) 1998 года. Стартовые условия почти один в один, но Bondsman огромную часть своего небольшого хронометража уделяет рефлексиям ГГ, его попыткам оценить пройденный путь и склеить разбитую жизнь. Ведь подтвержденная информация о том, что Бог и Ад это реальность – кардинально меняют людское мировоззрение. Вот такие мы, человеки, пока не будем знать, что наказание неизбежно – правильных вещей от нас фиг дождешься.
А вот если знаем – другое дело. Тут и гордыню собственную смирять начинаешь. И хорошие дела делать. И к близким относиться лучше. И грехи искупать (не поздно ли?). И мысли философские посещают, типа отчего меня в Ад? У всех недостатки, я, что хуже всех?
Была, правда, у нашего героя оплошность посерьезнее, чем у всех. Но обойдемся без спойлеров.
Хаб (Бейкон) хорош. Хладнокровный мужик с принципами изрядно за пятьдесят. Вольный стрелок, зарабатывающий на жизнь крайне адреналиновым занятием. Невозмутимый, курящий как паровоз. Расставшийся с женой, живущий у мамы в гараже. Чрезмерно горделивый и самоуверенный. Профукавший музыкальную карьеру (кстати, сам Бейкон знатный музыкант), самолично испоганивший себе жизнь (подробностей нам не предоставят). Крепкий психически (скотч на глотку – это «пять»). Обладатель могучего домашнего арсенала (хоть сейчас на войну). Достаточно быстро принявший свой новый статус, хотя работать на дьявола ему не слишком нравится.
На примере Хаба постановщик покажут зрителю довольно качественное переосмысление бытия персонажа. Непростую работу над искуплением грехов, исправлением ошибок. Попытки добрыми делами исправить злодеяния (спойлер: непростое это дело), уделить, наконец, должное внимание семье. Предстоящий сложнейший выбор (Не верь. Не бойся. Не проси). И его последствия.
В команде у Хаба его поразительно бойкая матушка, экс-супруга (кстати, Неттлз тоже вполне реальная кантри-певица) и сын-подросток. Примыкает координатор, дама-пышка, олицетворяющая тезис: «Любовь кратчайший путь в ад, ведь самый частый вариант: продать душу, чтобы спасти любимого человека». А заодно иллюстрирующая новое слово в торговле: Адский многоуровневый маркетинг.
По мнению, постановщиков, адская контора не слишком любит новшества, общаясь с сотрудниками исключительно факсом. Впрочем, поиск новичков через интернет Пекло освоило недурно. И как же без всемирной сети, чтобы выяснить с каким видом адского чудища ты имеешь дело? Никуда, гугл все знает, не обращаться же к устаревшему справочнику, право слово.
В оппозиции, кроме адских сущностей, новый хахаль жены Лаки. Экс-бандюган, старающийся стать на честный путь. За его диалог с Господом в церкви, создателям сериала накинем с полсотни вистов.
Здешние демоны предпочитают не стандартную одержимость, как в Суперах, а вселение в покойника. Которого они тут же, на глазах у зрителя, и создают из подвернувшегося под руку кандидата (только как быть с последним случаем? Или Семерке закон не писан? Не сказать, что мир сериала прописан на все сто). Выделяются адские твари горящими глазами и нездоровым цветом лица. Убиваются просто, несмотря на заявленные сверхспособности, из которых мы увидим лишь телекинез да повышенную стойкость к пистолетным пулям.
Неаппетитных моментов, переводящих сериал на поле слэшера, обеспечат с лихвой. Тут и перерезание горла, и оторванные конечности, и раздавленные тела, и разнесенные на куски головы. Будьте готовы.
А вот кантри-напевы, напротив, станут натуральным отдохновением для души и слуха.
В каждой новой серии, за парой исключений, нам традиционно презентуют нового демона. В середине обеспечат мощным клиффхэнгером, связанным с ГГ, и интригой с глобальной целью демонов-беглецов. В наличии не слишком частые, но важные флеш-беки.
Также нужно отметить уверенность постановщиков, что разборки с беглецами из ада не пройдут мимо внимания правоохранительных органов. Даже в здешней глуши, где копами рулит бодипозитивная шерифша. И то верно, какая уж тут тайна, при нынешнем количестве камер, даже с предусмотрительно сгорающими трупами.
Ироничности проекту не занимать. При всей серьезности поднимаемых тем, создан сериал с черным юморком, фигой в кармане и легким стебом над сущностями, определяющими наши судьбы. Приятно.
Заканчивается сезон жирным заделом на продолжение, однако помня грустную судьбу «Бримстоуна», я бы не слишком рассчитывал на второй сезон.
Эрго. Проходной, вторичный, но небезнадежный мистический сериал с хорошей моральной основой, черным юмором и приятной работой Бэйкона.
облако тэгов
