М. ЛОРИС-МЕЛИКОВ
В стылом январе 1879 года из Санкт-Петербурга в Царицын по железной дороге прибыл экстренный поезд. На перроне тишина, словно все вымерли. Лишь каркали вороны, пролетая над церквами.
Это в затрапезный городок пожаловал граф Михаил Лорис-Меликов со свитой. А главное, с неограниченными полномочиями, данными ему лично государем! Граф был срочно назначен в волжский край астраханским, саратовским и самарским генерал-губернатором — временно.
Чрезвычайные полномочия его были вызваны чрезвычайными обстоятельствами.
А имя им было ужасное — «Ветлянская чума»!
Весть об этой заразе, очаг которой находился в станице Ветлянской на берегу Волги, распространилась мгновенно!
Казаки в панике бросали курени, стада скота, друзей и соседей в предсмертной агонии… И, похватав детвору, бежали прочь! Подальше от зачумленной станицы. На бегу шептали воспаленными губами: «Не до жиру, быть бы живу!».
Больные умирали враз, в два-три часа, а врачебной помощи не было. Ибо фельдшера местные погибли, а кто остался жив, то спасаясь, дали деру. Во дворах и собаки не выли… Не помогал даже крестный ход людской.
Всем было жутко. Как избежать неминучей гибели?! Царицын, Астрахань, Саратов и другие крупные города Поволжья лихорадило. Обыватели пребывали в тревоге, ожидая массового прихода этой кошмарной эпидемии! Ибо смерть, громыхая в барабан, стояла у их ворот.
Архивы хранят драматические документы, как свирепствовала эта болезнь.
Но и как сумели ее победить!
Во главе борьбы с этим злом был поставлен прибывший в Царицын граф Лорис-Меликов.
Он выбрал Царицин своей ставкой, штабом.
Кто же сей Лорис-Меликов, которому император доверил возглавить борьбу за жизнь тысяч людей Поволжского края?
Людей, в чьи дома вторглась беда, та жуткая болезнь, с которой, казалось, невозможно бороться, а тем более — победить.
Родился он в 1825 году в армяно-грузинской семье. Воспитывался в гвардейской школе. Офицер, с юной поры добровольно служил на Кавказе.
Тридцать лет его лучшей жизни связанны с непокорным Кавказом.
Он участвовал в 180 боевых операциях против свободолюбивых горцев и бесстрашного имама Шамиля.
Отличился на свирепой русско-турецкой войне. Был произведен в полковники, затем в генерал-майоры.
Получил за геройские дела именную золотую саблю. И важные, солидные ордена.
Вот так пишут о нем…
Храбрый воин! Ну и что, скажите вы? Разве мало было таковых в государстве российском? И будете правы!
Но заглянем в глубины архивов!
Они весьма интересны.
Лорис-Меликов проявил себя как неординарный организатор. В 1860 году был военачальником бурлящего Южного Дагестана, Терской области и атаманом казачьего войска.
Проявляя гибкость и настойчивость, сумел оперативно снять в этих тревожных местах вооруженную нестабильность и бандитскую вседозволенность (в отличие от нынешнего времени!)
При нем в долинах гор заработали учебные заведения для местной молодежи, горские крестьяне стали свободнее от самовластных князей.
Выходит, перед нами не простой военный командир, а толковый, вдумчивый руководитель и политик. И этот опыт он приобрел во взрывоопасном южном регионе. Впереди у него будет русско-турецкая война…
А теперь в его руках судьба огромного волжского края, потрясенного, паникующего. Гибнущего от свирепствующей антисанитарной «Ветлянской чумы».
Ведь эпидемия расползается по берегам Волги! Достигла уже селения Пришиб, а тут рукой подать – и вцепится в горло Царицына!
И вот, пресекая нечисть, замаячили на дорогах в Царицын, колонию Сарепта и поселение Отрада казачьи, военные посты. Из кустов прыскали одичавшие коты, в степях полегли отары овец, растасканные волками и стервятниками…
Но пиками и штыками заразу не остановить!
По плечу ли будет Лорис-Меликову непростая санитарно-медицинская задача? Ведь столичные дамы провожали его со слезами, как смертника:
— Однако граф не устрашился чумы!,- и промокали платочками красивые очи.
Еще до приезда Лорис-Меликова в Царицын, городской голова Н.Мельников посылал в зараженную Ветлянскую и ближние станицы обозы с лекарствами и средствами дезинфекции.
Постоянно находился в хлопотах находившийся в Царицыне и Сарепте саратовский губернатор М.Н. Галкин-Врасский.
А вот многие из приехавших чиновников, эти титулованные обормоты, «время проводили весело».
Вот и подумаешь, а в какие годы чиновничье племя не закатывало пиры и гульбу во времена чумы и смуты?!..
Ах, какое им дело до этих катаклизмов, потрясений,... до простого люда.
Итак, в Царицын, как на фронт, срочно направились многие честные и встревоженные доктора, в том числе известный врач Л.Я. Красовский. Хотя звезда медицины доктор С. Боткин предпочел отсиживаться в столице на Неве, терзаясь догадками о природе возникновения злосчастной Ветлянской чумы.
А телеграммы, посланные в столицу из Ветлянки практикующим Красовским, отражали, самую мрачную картину.
Я не хочу останавливаться на ужасных свидетельствах очевидцев.
Лучше обратимся к архивным материалам о мерах, принимаемых для спасения множества людей.
В Москве и Санкт-Петербурге спешно создавались комитеты. В них привлекались маститые врачи и специалисты.
Однако те велеречивые комитеты заседали долго и нудно. И зачастую сводились к крючкотворству и маловразумительным советам! Вовсю порхали казенные бумаги.
Щеки-то раздувать, горлопанить чиновники научились, а вот как до конкретного дела, то, как зачастую и сейчас, одни общие призывы и словеса.
Чаще из уст чинуш звучало зловещее предложение:
— Станицу Ветлянскую – надо выжечь дотла!
А о тысячах людей, семей с малой детворой, немощными стариками, кои остались бы без крова над головой, тепла и еды им как-то не думалось. Ну не хотелось думать-то!..
Вот в эти вопиющие дни, в суматоху и прибыл в Царицын Лорис–Меликов. Вникнув в те неважные дела, губернатор решил.
Вести борьбу с чумой следует иначе. Надо предусмотреть плотное кольцо кордонов и пикетов, карантинные оцепления вокруг каждого селения, где появлялись признаки той заразы. Не допускать ее распространения за пределы. Раз!
Создать особую дезинфекционную комиссию и санитарные отряды для тщательного, обеззараживания. Два!
Поблажек никому из строптивых местных властей и чинов не давать! Три!
А дальше — очень важно!
Особое внимание губернатор уделял не огульному: «Сжечь дотла!», а выяснению каждого случая заболевания и его причин.
А так же описи и оценке уничтоженного домашнего скарба, строений захворавших чумой людей.
Требовал: — В случае уничтожения того имущества немедля восполнять пострадавшим его стоимость!
В эпицентре чумы самоотверженно работала бригада врачей с названным доктором Красовским. Мужественные медики пребывали в Ветлянке до самого снятия зловещего карантина Только вот пять молодых врачей погибли, исполняя свой долг. Вернее, принесенной клятве Гиппократа.
Сам Красовский благополучно вернулся в Санкт-Петербург. Но вскоре тоже тяжело, со вздохом, скончался. Сказались напряженные месяцы борьбы с «Ветлянской чумой». Гибель врачей вызвала сильнейший отзвук в стране.
Лорис-Меликов, хмуря брови, отдает указание:
— Принять дополнительные меры. За исполнением крепко надзирать!
— Чинам полиции, прокуратуры и суда пресекать мародерство, массовые безобразия и волнения.
Газеты известили, что по распоряжению губернатора все проселочные дороги, Волга и Дон, перевозка по ним грузов, взяты под строжайший контроль санитарных частей. В обход зараженных мест созданы по степи объездные пути. Усилены караулы и посты.
Посоветовавшись с медиками, Лорис-Меликов требует:
— Досмотр и проверку грузов, рыбы, привозимой на пристани и железнодорожные станции, особенно в Астрахань и Царицын, производить настрого! Подвергать контролю и самих чумазых рыболовов.
Запретить вывоз с низовий Волги всякого тряпья и ношеной одежды. Смотреть во все глаза! Особенно на нечистоту рыбачьих ватаг и ларей, и на грязно-распутную жизнь рабочих обоего пола на промыслах.
Вот какие моменты даже учитывались!
Денежные средства и людские ресурсы были вложены в то спасательное дело огромные! Лорис-Меликов на совещаниях комиссии неумолимо спрашивал за четкое расходование финансов с царицынских чиновников:
— Побойтесь Бога, господа! Ибо есть бесстыжие особы, которые, пользуясь моментом, норовят набить карманы ассигнациями. За счет людского горя… (Ну, словно в наши коррупционные времена смотрел!)
Тут завопили миллионеры-рыбопромышленники с золотыми цепями на жилетах, подсчитывая убытки от порчи бочек с икрой и рыбой, вдруг при отказе столиц от волжской, вдруг заразной, -стерлядки. Подпевали им купчины ушлые царицынские, пуская слезу, мол, на пристанях гниют кучи осетрины (выловленные потаясь для своей легкой наживы).
Да, читатель, было бы болото, а черти всегда найдутся… Как и сегодня.
Губернатор тут же пригрозил нешуточно лощеному мэру Царицына Мельникову, ранее привлекаемому к суду за денежные злоупотребления, что выгонит его вон из города. За что?
Если немедля не наведет санитарную чистоту на загаженных пристанях, утопающих в грязи и нечистотах улицах, базарах и площадях Царицына!
Каково, читатель? Не узнаете ли вы сегодняшние злачные улицы, мусорки и свалки наших современных городов, хотя с той стародавней поры минуло более сотни лет?.. Что сказал бы о них нам в глаза Лорис-Меликов?!
— Побойтесь Бога, господа!.. — а, может и покрепче, разогнав таковых нерадивых чинушей.
Мэр города Мельников, сумевший удержаться на посту правдами и кривдами, оставил о том времени нелицеприятные «Воспоминания бывшего городского головы в г. Царицыне».
Как-то разгневанный бездельниками и хапугами Лорис-Меликов, надев генеральский мундир с витыми эполетами, собрал толстосумых коммерсантов да купцов, и, теребя усы, произнес:
— Хватит, господа, жадничать, да бражничать ночами! Зараза и злачные места должны быть уничтожены! Пока вас самих чума не схватила за горло! Ведь вам и вашим чадам жить здесь много-много лет!
И те, кряхтя и косоротясь, раскрывали нехотя на благоустройство туго набитые кошельки, мусоля в руках каждую денежку. Вот бы ныне такую хватку применять в бывшем Царицыне нашем!
А сам губернатор рачительно, по-хозяйски расходовал капиталы, отпущенные ему из казенных сумм. Всем обездоленным от чумы выплачивал щедрую компенсацию. Не в ущерб делу из 4-х миллионов рублей потратил только 308 тысяч рубликов, а остальные, все до копеечки, вернул в государственную казну.
Ох, читатель, как далеко до него нашим судимым и пока еще несудимым толсторожим чиновникам во власти,
алчно стоящих с родственниками и дружками с загребущими руками у бюджетных сундуков многомиллионных народных денег!
Можно перечислить еще немало дел, предпринятых губернатором ради спасения простого населения.
Эхо Ветлянской чумы с быстротой молнии разнеслось по всей России. И в Царицын на подмогу поспешило немало добровольцев!
Но вскоре известие об ужасной эпидемии проникло за границу. О, расфуфыренная, в шелках и французских духах, Европа встревожилась! И ахнула! Словно гром грянул над ее благополучной головой! И отреагировала так. Введением экономических санкций! Ну, поди, как в нынешние времена. Европа, напужавшись, установила жесткий кордон-заслон по российской границе. Воспретила привоз из России грузов, ограничила проезд путешественников-туристов.
На железнодорожных путях застыли, оцепенели пассажирские поезда и составы, груженные русским зерном, солью, медом, лесом… Все это, вместе взятое, отразилось миллионными убытками на нашей казне, торговле и промышленности. И, конечно, на международном авторитете.
Необходимо было срочно отрезвить смятенную и самодовольную заграницу!
Выслушав мнение губернатора Лорис-Меликова, в столице было принято правительственное решение.
Разрешить воочию иностранным врачам-экспертам посещение Царицына и ликвидацию мест эпидемии. Допустить в сию зону зарубежных репортеров, которые в газетах порождали панику, бросали зловещую тень на Россию, не упуская случая лягнуть ее лишний раз…
Теперь сирый, зачуханый Царицын наводнили чужестранцы, благоухавшие «Шанелем» и духовитыми табаками. Иностранных делегаций тьма! Налетели из Берлина, Вены, Бухареста… Корреспондентов, всяких газетчиков — хоть отбавляй!
Жаждая неимоверных сенсаций, они гурьбой гонялись за энергичным Лорис-Меликовым.
Однако иные репортеры, убоясь заразы и обливались холодным потом, вовсе не выезжали из Царицына! Разве что до колонии гернгутеров Сарепта — и отведав там живительного бальзама, возвращались в санях навеселе распевая, в крепких объятиях бога виноделия Бахуса.
Лишь часть зарубежных врачей и ученых проявили подлинное мужество! И побывали в самом центре зловещей эпидемии!
А потом выдержали еще и муторный карантин. И они, эти международные участники, заверили в своих отчетах, что борьба с эпидемией завершается.
Не смыкающие глаз день-ночь медики и сам Лорис-Меликов, дали десятки интервью страждущим газетчикам. Сделанный экспертами вывод об идущей на убыль эпидемии был крайне важен для социально-экономической жизни России.
Неутомимому Лорис-Меликову помогали прибывшие подвижники, священнослужители как Павел Бобров,
протоиерей Царевского уезда.
Бесстрашный Бобров, подпоясав потуже поношенную ряску, последовал с крестом и Библией в этот ад на Волге «для духовного утешения и укрепления смятенного населения», как писал он.
Очевидцы поражались ему: «Какая сила духа и какая высота самоотвержения нужны были для того, чтобы для исполнения пастырского долга безбоязненно ехать на такую страсть», когда против той опасной поездки дружно «завопили плоть, жена, себялюбие и прочие искушения житейского благополучия».
А доктор медицины Григорий Минх, добравшись из сытого Саратова, вооруженный стеклянными пробирками и микстурами, долго обитал в прочумленных местах и дотошно изучал их… Да разве только он один!
«Какие же в этой волжской глуши отважные люди», восхищался таковыми Лорис-Меликов.
Во вьюжном феврале он предпринял контрольную поездку по зараженным местам.
Посетил и злополучную Ветлянку, которую, (не вмешайся он), могли бы сжечь подчистую.
«А вслед за ней заполыхали бы огнем и другие поселения, — размышлял, поеживаясь в санях, Лорис-Меликов. — Что лишило бы крова, нажитого хозяйства, скота уйму казаков, сельчан и рыбаков. А это, помноженное на людское возмущение, могло бы стать похуже самой страшной эпидемии. А если бы пламя гнева взметнулось по всему взбудораженному Поволжью?.. А то и по всей России?..»
С той поездки губернатор вернулся в Царицын безумно уставшим, но довольным! И казалось ему, что даже стылые колокола на церквах радостнее зазвенели.
22 марта заиграли над Царицыным светлые лучи, зажурчали весенние ручьи, потеплело и в душах людских. Ибо в этот день Лорис-Меликов проводил в большом зале городской думы последнее заседание медицинской комиссии.
Он, улыбаясь, объявил, что борьба с эпидемией, слава богу, выиграна.
Вот и польза Отечеству… Сняты военные оцепления на границе Австрии и Пруссии. Путь в торговую Европу открыт! Заработало железнодорожное сообщение, наверстывая упущенное, заторопились составы с грузом, баржи по Волге и бойкие коммерсанты. В казну потекли немалые доходы… Со вздохом облегчения отбыл из Царицына замученный заботами губернатор саратовский Галкин-Врасский.
Современники вспоминают, что Ветлянская эпопея произвела на всех неизгладимое впечатление. По значимости её сравнивали с прогремевшим покушением террористов на жизнь императора Александра Второго.
Да, тяжелую зиму и весну пережил в краях наших поседевший губернатор Лорис-Меликов!
Проживая в захолустном Царицыне, он на лошадях неутомимо мотался по безбрежному степному краю. Что в свирепую снежную пургу, что в непролазную грязь, распутицу – ничего не останавливало его! Он не был баловнем судьбы. Вел непритязательный образ жизни, был нехитер в обхождении и доступен сермяжным просителям, а не только титулованной знати во фраках с блескучими звездами.
Эпопея «Ветлянской чумы» закончилась, оставив на своих истерзанных страницах горечь утраты человеческих жизней.
Она стала историей. Но той мудрой историей, опыт которой может послужить уроком для дня сегодняшнего!
Тем более, если вспомнить сегодня ситуацию во всем мире с постоянными и коварными эпидемиями, запущенной антисанитарией и экологией…
Но вернемся к нашему повествованию.
Из Царицына, в лучах весеннего солнца, под звуки бравурного марша и восторженные крики горожан, отходил от перрона экстренный поезд. Теперь он увозил Лорис-Меликова в сиятельный Санкт-Петербург.
Удостоенный в Зимнем дворце похвалы императора Александра Второго, граф обрел в Царицыне звание Почетного Гражданина. Чему был весьма рад, как и признательные ему волжане!
Мой читатель! Не ищите на улицах Волгограда памятную доску с именем уважаемого Лорис-Меликова — увы, ее попросту до сих пор нет… А ведь она могла бы быть!
А Лорис-Меликов был введен в Государственный Совет империи. В сложной жизни державы он сделает немало и станет известным государственным мужем!
Главной задачей будет считать борьбу с другим, более ужасным злом — беспощадным терроризмом оголтелых революционеров, зловещее эхо которого разнесется по всему миру.
И обретет страшное зло сегодняшнего терроризма, выросшего в глобальную силу. Ибо человечество слишком быстро забывает уроки истории.
А попрощаемся мы с нашим героем его собственными словами. О самом себе.
«Едва успел оглянуться, вдуматься, научиться, вдруг — бац!- иди управлять уже всем государством. Я имел полномочия объявлять по личному усмотрению высочайшие повеления». И это помогало Михаилу Лорис-Меликову в самый трудный час обдумывать и принимать единственно верные решения. Для блага Отечества.
И думается, что он имел в виду и дни борьбы за волжский край и людей его, наших предков, в том далёком, тревожном 1879 году.
облако тэгов
