Продолжаю удивляться судьбе сказки "Белоснежка и семь гномов". Наверное, в многочисленных сборниках сказок братьев Гримм какие-то скромные рисунки к этой сказке должны были попадаться. Но я отыскал только две полноценные и полноцветные сюиты советских времён к "Белоснежке". Одну сюиту Т.Юфы, вышедшую в Петрозаводске в 1981 году мы посмотрели в прошлый раз (тут). А вторая сюита вышла в сборнике "Золотой гусь". — М.: Малыш, 1984 (1-е изд.), 1989 (2-е изд.). В 1984 году цена книги была 1 руб. 70 коп., а в 1989 году — уже 2 руб. 20 коп. А ещё и наборы открыток издать успели.

Художница — О.Кондакова. А перевод (пересказ) сказки — А.Введенского.

Гномы в этой книжке повсюду — и на переплёте, и на фронтисписе.

Гномов семеро (и никакой Белоснежки). Но в пересказе Введенского сказка называется "Снегурочка" (и никаких гномов). Не убоялся архаики.

Художница О.Кондакова — феномен. Очень мало проиллюстрированных книг (и большинство — научпоп) и мировое признание за два поздних сборника перестроечных времён — немецких сказок ("Золотой гусь") и русских сказок ("Серебряное блюдечко"). Мировое признание — это ладно, "открытость" тогда работала в обе стороны. Но ведь было за эти иллюстрации выдвижение и на нашу Госпремию. Наверное, в конце 1980-х гг., казалось, что эти иллюстрации находятся в тренде перехода к новой книжной графике. Думаю, что наоборот: творчество Кондаковой завершило роскошный период увядания самобытной советской культуры. Рафинированная художественная техника, обращённая к узкому кругу эстетов. Даже в альтернативной реальности при сохранении советских традиций новый путь графики был бы другим.

Иллюстраций к "Белоснежке/Снегурочке" немного — три страничных и одна на разворот.

1) Королева-мачеха перед большим зеркалом. Приятная интеллигентная женщина.

2) В пересказе Введенского в этой сказке действуют не гномы, а карлики. Не знаю, что именно вкладывал в это различие Введенский в 1930-е гг., но разница дьявольская: гномы — это сказочные существа, а карлики — люди (в реалиях средневековой сказки — люди-изгои). Однако художница рисует сказочных гномов, доброжелательных притом. Вот они вглядываются в Белоснежку, заснувшую в одной из их кроватей (ракурс такой, что читатели никакой Белоснежки всё ещё не видят, хотя пол-сказки прошло).

Гномы застали незваную гостью в своей постели. А перед тем гномы разговорились:

цитата

Первый сказал: «Кто сидел на моем стульце?» Второй: «Кто поел да моей тарелочки?» Третий: «Кто от моего хлебца отломил кусочек?» Четвертый: «Кто моего кушанья отведал?» Пятый: «Кто моей вилочкой поел?» Шестой: «Кто моим ножичком порезал?» Седьмой: «Кто из моей чарочки отпил?»

Что для англичанина "Бродяжка и три медведя", то для немца "Белоснежка и семь гномов". Злые английские медведи бродяжку гонят, а добрые немецкие гномы — привечают.

3) И вновь королева-мачеха. Ну теперь-то видно, что ведьма: жуть нагоняется не столько антуражем, сколько колоритом рисунка.

4) Прощание. Принц забрал Белоснежку. Гномы их провожают. Саму Белоснежку мы единственный раз на этих иллюстрациях видим (если присмотреться). Видать, у Кондаковой эта сказка была про других персонажей.

Кондакова — постмодернист. Она рисует так, будто бы все темы уже изъезженны, можно не напоминать сюжет, а только высвечивать что-то незамеченное в первый раз. Но "Белоснежку"-то, по сути, она первой иллюстрировала! Следующим художникам уже в пост-советское время пришлось возвращаться обратно.

Сказку братьев Гримм "Белоснежка и семь гномов" знали все советские дети. А ведь это удивительно: откуда знали? Мультфильма Диснея нам не показывали, в массовых сериях отдельными изданиями эта сказка не выходила (в толстых сборниках была, да и то не во всех). Ещё ведь пытались, наверное, лишний раз не упоминать, чтобы не создавать конкуренции пушкинской "Сказке о мёртвой царевне и семи богатырях".

У меня показатель популярности детской сказки — её упоминания в "Весёлых картинках" и в "Колобке". Обычно к таким популярным сказкам сам собой собирается некий набор картинок разных художников. Но к "Белоснежке" отыскалась только одна картинка из "Весёлых картинок" 1971 года (ноябрьский номер). Автор — замечательная художница Т.Колюшева. Стиль — девчачий.

У западных художников иллюстраций к "Белоснежке" не счесть, я могу только случайно какие-то сюиты выхватить (из тех, что у нас издавались или в Интернете доступны). Но и у отечественных художников всё же набирается значительное количество комплектов иллюстраций к "Белоснежке". Начать стоит с отдельного провинциального издания: "Белоснежка и семь гномов" (Петрозаводск: Карелия, 1981). Раз издательство "Карелия" — значит, художники хорошие. А тут сама Тамара Юфа.

Юфа — это "северный модерн" в советское время. Намеренная стилизация, но от души — этот стиль был для художницы родным.

Сканы жёлтых разворотов я делал со своей книжки, остальные сканы страничных иллюстраций взял с сайта "Картинки и разговоры" из-за их большей контрастности и белизны фона (может быть, и зря).

При обзоре "Белоснежки" придётся считаться со множеством пересказов на русский язык, иногда довольно вольных. Иллюстрации следуют за текстом конкретного перевода, поэтому могут разниться в отображении каких-то моментов. В этом карельском издании пересказ "Белоснежки" принадлежит некоему Ю.Пластову, отметившемуся, скорее всего, только одним этим пересказом. Но теперь сказки братьев Гримм изданы в серии "Литературные памятники". Соответственно, имеется академический перевод — пусть не красивый, но гарантированно точный. Будем проверять.

У братьев Гримм совершенно волшебный зачин, отличающийся немецкой чёткостью, переходящей в дотошность.

цитата

Однажды в середине зимы, когда хлопьями валил с неба снег, сидела королева у окна — а рама его была из чёрного дерева — и что-то шила; а за шитьём то и дело поглядывала на снег. И вот уколола она себе иголкой палец, и три капли крови упали на снег. И так хороша была красная кровь на белом снегу, что королева подумала: «О, если бы родился у меня ребёночек, белый, как снег, румяный как кровь, и черноволосый как дерево этой оконной рамы».

А у нашего пересказчика вступление к этой сказке братьев Гримм — подражание зачинам сказок Андерсена. Удивительное отсутствие чувства вкуса и меры у пересказчика. Художнице приходится следовать тексту — на первом развороте в рисунках тоже диссонанс.

Как пишут в академических комментариях, в оригинальной необработанной записи сказки завистливой к красоте Белоснежки была её родная мать, которую братья Гримм заменили на мачеху при подготовке сборника к печати. Убоялись архаики.

1) Мачеха — злодейка, но красивая, как утверждает волшебное зеркальце. Юфа и рисует красивую женщину в антураже средневековой готики.

2) Наш пересказчик обогащает сухую гриммовскую схему своими вставками. У него подрастающая Белоснежка — чумазая среди дворни, поэтому мачеха её всерьёз не воспринимает. Пошла золушкинская линия! Но быстро сменяется другой линией: какой-то старый (видимо, мудрый) художник по собственной инициативе нарисовал портрет Белоснежки. Для чего это всё пересказчику? А вот для чего: только сейчас, после портрета (который приукрашен, конечно), зеркальце прозрело и выдало королеве-мачехе горькую правду о том, что юная дева теперь первая красавица.

3) Дальше пересказчик ещё много чего навыдумывал про принца-жениха (всё только о подвигах мечтал, но как Белоснежку увидел, так сразу и т.д.). Но пора было возвращаться к сюжету. Королева-мачеха вызывает к себе лесничего, велит Белоснежку в лес отвести, убить, сердце вырезать и принести, чтобы королева его съела (это близко к тексту братьев Гримм).

1) Лесничий, понятно, Белоснежку пощадил, а королеве-мачехе принёс ливер от дикого зверя.

2) У братьев Гримм Белоснежка "пустилась бежать и бежала по острым камням через колючие заросли, а рядом носились дикие звери, но они не тронули её". Вроде бы, у слезливого Диснея в мультике дикие звери не только не тронули Белоснежку, но и защитили её от холода. Это будет у некоторых западных иллюстраторов. У наших иллюстраторов, конечно, — нет.

Но в этой книжке пересказчик тоже был в некотором роде советским Диснеем. У пересказчика

цитата

Cиним туманом поднимались из лесных озерков длинноволосые русалки и манили Белоснежку:

— К нам, дитя! К нам!

Русалки — это уж совсем как в немецких романтических балладах. Пришлось Юфе русалок рисовать. Впрочем, она была не против — хорошая тема для "северного модерна".

Пересказчик, кстати, не угомонился. Там у него ещё "со старого дуба клочьями свисала зелёная борода Лесного Царя. Хорошо ещё, — пишет пересказчик — что он крепко спал!". Нажрался Лесной Царь младенцев и спит.

Наверное, немыслимо было бы для крестьянской сказки представить себе невинную девицу в обществе мужланов, живущих в лесу. Это только Пушкин мог себе позволить в просвещëнный век. А для братьев Гримм гномы, конечно, представляются идеальным выходом для ситуации.

В XX веке для детской книжки это сожительство Белоснежки с гномами и вовсе представлено Юфой как забавы юной воспитательницы детского сада с подопечными.

Первое покушение. У братьев Гримм королева, изменив внешность, продаёт Белоснежке шнурок, которым и затягивает ей платье, отчего Белоснежка замертво падает (а гномы догадались расшнуровать платье). У нашего пересказчика Белоснежке повязывают ленточку на шее. Тоже убоялся архаики.

Потом был мертвящий гребень для волос, который гномы тоже догадались вытащить. А уж потом — яблоко.

Яблоко было отравленным только с одной половины — румяной. Королева при Белоснежке с аппетитом хрустела нормальной половинкой яблока, а Белоснежке, конечно, досталась отравленная. Братья Гримм этот момент с немецкой дотошностью излагают. Наш пересказчик к концу повествования устал — у него королева тоже при Белоснежке есть роковое яблоко, но никто не объясняет детям, почему королева осталась жива, а Белоснежка, отведав того же яблока, умерла.

Юфа решила фрагмент с хрустальным гробом не иллюстрировать.

У братьев Гримм сложная психологическая сцена: незнакомый королевич обнаруживает хрустальный гроб с нетленной Белоснежкой. Он просит гномов, чтобы они продали ему гроб с телом — те отказываются. Тогда он просит подарить ему эти вещи — и гномы соглашаются. Слуги несут гроб, спотыкаются, кусок отравленного яблока выскакивает изо рта Белоснежки — она оживает.

У нашего пересказчика — принц был официальным женихом Белоснежки, он в горе блуждал по горам, нашёл гроб, узнал Белоснежку, без спросу бросился в слезах на гроб — так, что тот разбился. Белоснежка ожила. Понятно, от кого идёт такой вариант концовки. Как это ещё пересказчик гномов на нормальных мужиков не заменил! Ну а раз не заменил — Юфа и рисует инфантильных лилипутов на свадьбе.

Конечно, эти инфантильные лилипуты — совсем не немецкие гномы, которые гордые и опасные. Но художница не виновата — это опять наш пересказчик намудрил:

цитата

Свадьба Белоснежки и принца была весёлой и пышной. И добрые гномы пировали вместе со всеми. Только их никто не заметил — уж очень они маленького роста.

У нашего пересказчика напоследок вновь оживилась фантазия. Королева в бешенстве растоптала зеркало. Оказывается, на зеркале была надпись "Кто меня разобьёт — тот разобьёт своё сердце". Сердце, понятно, разбилось. "Вместо красавицы все увидели отвратительную колдунью с огромным носом и горбом". Вот здесь наш пересказчик заслужил бы одобрение академического комментария: там написано, что в сказке всё указывает на то, что королева-мачеха — это ведьма (а прямо не называется). Но Юфа эту сцену всë равно рисовать не стала.

У братьев Гримм конец королевы-мачехи более предметен. Свадьбу справляли в замке жениха. Королева не смогла с собой совладать и поехала на свадьбу. Слуги (для которых она не была их непосредственной королевой) её схватили, надели на неё железные раскалённые туфли и заставили танцевать в них, пока королева не умерла. Посмотрим, может кто из западных художников это изобразит.