После уральских иллюстраторов сказа "Медной горы хозяйка" вернёмся к столичным изданиям. Хронологически это два прижизненных для Бажова сборника (баюскинский прижизненный сборник мы уже рассматривали) и работы, впервые вышедшие уже в 1960-х гг.

Слева вверху: 1) Бажов П. Живинка в деле. — М.: Профиздат, 1948 (худ. В.Роскин).

Справа вверху: 2) Бажов П. Малахитовая шкатулка. — Л.: Лениздат, 1950 (худ. А.Якобсон).

Слева снизу: 3) Бажов П. Малахитовая шкатулка. — М.: НИГМА, 2012 (худ. Н.Кочергин) + издание тех же иллюстраций в виде набора открыток (М.: Речь, 2016).

Справа внизу: 4) Бажов П. Уральские сказы. — М.: Детская литература, 1979 (худ. В.Панов).

И ещё цифровые копии:

5) Бажов П. Малахитовая шкатулка. — М.: Советский писатель, 1942 (худ. К.Кузнецов). Сканами иллюстраций поделился со мной ув. AndrewBV.

Потрясающе: в 1942 году в Москве выходит иллюстрированный (в цвете) сборник сказов Бажова. Художник К.Кузнецов оказался одним из самых интересных среди сталинских иллюстраторов. Чертовщина его привлекала. Для своей иллюстрации к "Медной горы хозяйке" он выбрал не тему борьбы пролетариата, а отвратительный момент постепенного превращения Хозяйки в ящерицу.

Всё-таки во время Войны в искусстве ослабли руководящие начала.

Интересная книжка вышла в 1948 году в "Профиздате". Вот такая суперобложка:

Когда-то давно увидел пару картинок из этой книги и очень заинтересовался иллюстратором. Книгу приобрёл, долго разглядывал вклейки. Стилистика, совершенно несвойственная для послевоенных сталинских времён. Похоже на рисунки в детской книге 1920-х гг. Так и оказалось: формалист. На сайте "Музей детской книги" пишут (см.):

цитата

После войны Роскин был критикован за формализм в журнале «Крокодил». Поводом послужило интересующее нас издание 1948 года сказов «Живинка в деле» Бажова, в котором критику не понравилось некоторое стилизованное использование приёмов росписи Палеха (а через это и иконописи)

Ну что ж, и такое случилось: Бажов в стиле советского авангарда.

Почему-то абстрактный натюрморт на форзаце точно указывает на уральскую флору (обилие папоротников в лесах). Многое умели авангардисты-формалисты.

Заставка и концовка. Заставка необычна: какие-то атланты поднимают столб на языческом капище (а это из забоя тащат малахитовую глыбу, которая потом в колонну Исаакиевского собора превратится). Концовка подчёркнуто бытовая: Степан под конец повадился с ружьишком по горам бродить).

Ну и цветная клейка, где формалистический метод во всей красе демонстрируется.

Неопытны были функционеры из "Профиздата" в деле иллюстрирования: им велели Бажова издать (ибо гимн труду — профсоюзная тема), они и попросили картинки нарисовать знакомого шрифтолога...

Как много успел увидеть Бажов подарочных изданий своих сказов. Вот последний прижизненный — изданный в Ленинграде в 1950 году с иллюстрациями художницы А.Якобсон. Иллюстрации традиционные для своего времени. Заставка, концовка и цветная картинка, приклеенная к паспарту.

Хозяйка медной горы у художницы окутана дымкой волшебства.

Первое издание сборника, обнаруженное на Фантлабе — аж 1957 год. Видимо, с 1962 года сборник стал выходить с новой обложкой, которая стала привычной и потом дублировалась множество раз при переизданиях (у меня шестое издание 1979 года).

В этом сборнике есть и цветные иллюстрации на вклейках, но к нашему сказу — только чёрно-белые линеарные рисунки, которые свежо смотрелись в эпоху после-сталинской "оттепели". Какая большая разница в технике по сравнению с карандашными рисунками, сделанными лет за семь до того Александрой Якобсон!

В сталинское время "Хозяйка медной горы" помещалась часто где-то в середине сборника (это воля Бажова), но спустя 20 лет после первых публикаций брендом уральских сказов стала именно Хозяйка-малахитница. Её изображение Панов и выносит на шмуцтитул.

Далее несколько сюжетных иллюстраций в тексте.

А вот акценты в главной теме сказа поменялись. Не радостная встреча Степана и каменной бабы, а печальное расставание двух существ, несовместимых друг с другом. Невозможная любовь.

В 1966 году в Ленинграде в издательстве "Художник РСФСР" вышел набор открыток с иллюстрациями к сказам Бажова. В 2012 году эти открытки издательство "Нигма" сделало страничными иллюстрациями и издало с ними книгу, а в 2016 году издательство "Речь" выпустило набор открыток в первозданном виде.

Вот как в масштабе смотрятся книга и открытка.

А вот для сравнения рядышком иллюстрация из книги и открытка. В открытке много дополнительных элементов: рисунки по бокам и внизу, которые в книге разнесены по полям текста и потерялись там.

Ну а по существу, что сказать? Видно, что Кочергин остался глубоко равнодушен к поэтике бажовских сказов. А как плакат к дню горняка хорошая открытка получилась.

Продолжаю обзор иллюстраций к сказу "Медной горы Хозяйка". Среди отдельных изданий обнаружился раритет.

Главный сталинский иллюстратор сказов Бажова — В.Баюскин. Роскошная книга — "Малахитовая шкатулка" — с его иллюстрациями вышла в 1948 году, переиздана "Речью" в 2016 году. В этом томище 24 цветных страничных иллюстраций + чёрно-белые заставки и концовки. В 1952 году вышло бюджетное издание всего с четырьмя цветными вклейками. А оказывается, в 1952 году была ещё отдельная книжка "Хозяйка Медной горы" в мягкой обложке. Вот они: баюскинские книги (фолианта 1948 года у меня нет — есть современное переиздание).

В большом томе сказу "Медной горы Хозяйка" посвящена вот такая цветная иллюстрация, наклеенная на паспарту (даю фото с первого издания 1948 г., взятое отсюда: https://polny-shkaf.livejournal.com/19384...).

Эта же иллюстрация имеется в бюджетном издании 1952 года. А вот в отдельной брошюре картинка совсем другая (слева вверху).

Отдельное издание 1952 года и рассмотрим.

Название сказа на обложке отредактировано (видимо, незамеченная ошибка).

Эту книжку я случайно увидел на "Озоне" — информации на скорую руку не обнаружил, гарантий насчёт наличия внутренних иллюстраций не было. 600 рублей. Рискнул и купил. Получил в самом конце декабря 2015 года, в предновогодней атмосфере. Оказалась полноценная сюита цветных иллюстраций.

Сейчас пытался повторно найти информацию по этому изданию — ничего. Всплывает фотография обложки с "Озона" — это моя подклеенная книжка. И всё. Так что издание редкое.

1) Волшебство в сказах Бажова долго не давалось иллюстраторам: в сталинское время, если это не была сказка про Бабу-Ягу, не умели соединять самый что ни на есть реалистичный быт с потусторонними силами. Раздумывая над статусом Хозяйки медной горы в русском фольклоре, я пришёл к выводу, что это персонаж античной мифологи — Венера, которую Бажов перенёс в уральские подземелья (надёжно спрятав первоисточник). И как это было рисовать в 1950-е годы художникам-реалистам?

В первых иллюстрациях были попытки передать загадочную атмосферу через региональный колорит: "Седой Урал" и т.п. У Басюкина структурно важные рисунки на титульном листе и на задней стороне обложки задают этот тон.

Обычные пейзажи акварелью у Басюкина получились очень проникновенными. И какое разноцветье, безупречно подобранное!

2) Помимо цветных рисунков, Басюкин даёт на страницах, занятых текстом, чёрно-белые перьевые наброски.

Это тоже пейзажи, и тоже очень близкие к натуре.

3) Первые строки сказа: "Пошли раз двое наших заводских траву смотреть". Проиллюстрированы, в общем-то, тоже ради пейзажа (никакого значения для сюжета долгое вступление не имеет, это сугубо формалистический приём имитации устных рассказов тёмных людей).

Уже из рисунка на обложке было понятно, что ничего потустороннего Баюскин в Хозяйке медной горы видеть не намерен: девка как девка (у Бажова именно "девка" при первом взгляде упоминается, но это из-за её косы: незамужняя женщина).

А ведь это страшная дева-мстительница (её изощрённые казни в других сказах разворачивается). Ну да, предлагает жениться, но сама про себя говорит, что она "каменная" (тут другая Венера вспоминается, из новеллы Мериме — медная статуя, задушившая избранника в объятьях).

Волшебную сторону Хозяйки демонстрирует её способность к метаморфозе: превращению в ящерицу. Здесь метаморфоза не закончена: тело ящерицы, голова человечья.

Реакция Степана: "Тьфу ты, погань какая!". Глядя на эту картинку, веришь, что погань.

1) Степан передаёт приказчику ругательные слова Хозяйки (ей совсем не нравится, что люди без её спроса разграбляют её подземные кладовые). Художники эту сцену изображают как вызов эксплуататорам — зачатки бунта. Хозяйка медной горы — организатор и идейный вдохновитель пролетарских выступлений.

2) А пока что Степан был выпорот и посажен на цепь в забое.

Нельзя было советскому художнику отказаться от возможности показать подневольный труд при царизме. Но в подобных эпизодах для адекватной передачи бажовского настроения мало реалистической манеры: этот ад требует Босха, а не Репина.

Баюскин продолжает развивать линию Хозяйки как деревенской девки в самом соку. К тому же, формально Хозяйка медной горы показывает Степану своё приданое. Такую бытовую сцену Баюскин и рисует.

1) Степан находит невиданные ранее малахитовые глыбы, из которых можно и колонны для Исаакиевского собора вытачивать.

2) Разговор с барином: приказчики обманули насчёт вольной, теперь никому не верю. А ведь барин давал честное дворянское слово — нет, вольная вперёд. Пришлось барину согласиться.

Интересно, что Степан с барином на равных держится: два самодостаточных человека. Это вот холуи барские Степана оценить не могли. Не это ли имел в виду Бажов — и передал Баюскин? Потом, в других сказах, пришлось Бажову выправлять линию, истреблять человечность в барах.

Степан не смог забыть Хозяйку медной горы, всё бродил по горам, да и помер в лесу. Игуана, которая сидит рядом с мёртвым Степаном — это Хозяйка медной горы. Вроде бы даже в точности по Бажову:

цитата

...около покойника ящерку зеленую видели, да такую большую, каких и вовсе в наших местах не бывало. Сидит будто над покойником, голову подняла, а слезы у ей так и каплют

Но всё же это, наверное, не игуана должна быть — а крупная, но, по-прежнему грациозная, ящерица-змейка. Долго ещё придётся художникам Бажова разгадывать...

Ещё один сборник сказок: Шергин Б. Волшебное кольцо. — СПб.-М.: Речь, 2016. Художник В.Чапля. Чапля — замечательный художник, я его очень люблю и собираю.

Сегодняшний сборник отличается по составу от сборника "Рипола" с иллюстрациями Елисеева, где были одни только не совсем приличные "скоморошины". А наш сборник тематически состоит из двух разделов: из сказок о Шише и других сказок. Сказки о Шише — как бы весёлые, но очень приличные, для детского чтения. Сказки из другого раздела — вообще не юмористические.

Разнородность сборника показана на титульном развороте: слева (откуда взгляд движется) простые суровые архангелогородцы, справа — царь с короной в руках разглядывает их в пенсне. Всё очень серьёзно, никаких намёков на шутки. Можно подумать, что это какой-то высокой напряжённости конфликт царя с народом.

А ведь царь-то — из "Волшебного кольца". Это ведь он пенсне-то взял, чтобы мост разглядеть: "Мост?! Усохни моя душенька, мост!...".

цитата

По комнаты забегал:

   — Карону суда! Пальте суда! Пойду пошшупаю, может, ише оптической омман здренья.

А ведь по картинке и не подумаешь... Сюрреализм какой-то.

Посмотрим все иллюстрации.

Всё очень реалистично, плавно. Вот квази-фронтиспис к сказке: отражает основную идею. Идея такая: обычная поморская жизнь. Мама в огороде с кошечкой да собачкой. Крестьянских дворцов не видать.

А вот Ване вручают выкупленную им змею.

цитата

— Мужичок, што это вы все с животными балуете?

   — Вот змея давим. Купи?

   Мужик отдал змея за три копейки. Даже в бумагу завернул.

А вот Ваня даёт указания молодцам из кольца. Они огромные, только этим их волшебность показана, и очень-очень серьёзные.

Самые скоморошеские эпизоды Чапля передаёт по-прежнему сдержанно. Вот мама приоделась в благородную мадам. У Чапли только походка и выдаёт её происхождение. А так со вкусом у мамы всё в порядке. Облагородил художник шергинского персонажа.

Никаких постельных сцен Чапля не даёт. Коварство царевны — за кадром. Ваньку в тюрьму вполне реалистично уводят.

Волшебный мост зачаровал художника. Чапля рисует его много раз, встраивает его в северный ландшафт.

С царём мы уже на титульном листе познакомились. Вот вид на мост из царского окна. И реакция свиты.

А вот вид на мост со стороны деревни. И реакция селян.

А вот окончательная локация моста, когда Ванька с царём отношения разорвал, и мост от своей избы-дворца в сторону деревни перекинул. Вид со стороны северных топей.

На задней крышке переплёта — картинка из "Волшебного кольца" в виде балаганной сцены. Чапля предупреждает о жанровой принадлежности этой истории, но поздно — книга уже прочитана.

Но есть, конечно, и юмор в иллюстрациях к этой сказке. Совершенно нет ёрничества, так — лёгкая улыбка.

Сцена, когда змея Скаропея приглашает Ваньку посетить её отца — змеиного царя.

цитата

В темной дебри стала перед има высока стена городова с воротами. Змея говорит:

   — Ваня, я змеиного царя дочерь. Возьмем извошыка, поедем во дворец.

На картинке у извозчика лошадка на палочке. Здесь, скорее, Чапля намекает на театрализованность сказки — в жизни такого не бывает.

Зверушки по лесу бредут, а в лесу указатель "В Париж".

Чудесное нахождение собакой и кошкой волшебного кольца в рыбьих внутренностях. Чапля изображает только реалистичных рыбаков, которые собираются из жалости бросить животным "черева" рыбины.

Очевидно, были сложности с концепцией иллюстрирования сборника. Разухабистое "Волшебное кольцо" включено в раздел серьёзных сказок (Шергин умел и такие делать) и выбивается из общего ряда. А Чапля весь сборник проиллюстрировал очень спокойными и размеренными иллюстрациями. И "Волшебное кольцо" тоже. Комизм можно обнаружить только в самом факте несочетаемости текста и картинок. Не знаю, было ли это задумано специально, но эффект получился как со звездой немого кино Бастером Китоном — комиком, чья невозмутимость в экстремальных ситуациях и порождала гомерический хохот.

Закончив с отображением в иллюстрациях пушкинской "Русалки", посмотрим на других русских русалок. Поскольку в наших народных сказках русалки отсутствуют, надо обратиться к литературным произведениям.

В.Жуковский в год смерти Пушкина издал стихотворную повесть Ундина (с немецкого оригинала Ламотт-Фуке — тоже Ундина). У меня издание, иллюстрированное выдающимся советским художником И.Бруни (М.: Советская Россия, 1979).

Краткое содержание. Дочь морского царя (морская фея) получает христианскую душу, потому что её полюбил человек и взял замуж (венчался в церкви). А потом человек её разлюбил, и немецкая русалка бросается в воду и возвращается в свою стихию. А потом в день новой свадьбы возлюбленного фея-русалка является к нему и душит его в своих объятьях. У Жуковского эта Ундина очень трепетная, нежная и ранимая (любимого душит, очень страдая от этого, а потом участвует в похоронной процессии). Стихи красивые и торжественные.

Иллюстрации Бруни под стать стихам Жуковского. Привычной русалки мы в образе Ундины не найдём. Сканы взяты отсюда: https://shaltay0boltay.livejournal.com/22....

Нельзя сказать, что подобные трепетные русалки вовсе чужды славянскому фольклору. Вот, например, у Гоголя в повести Майская ночь или Утопленница

цитата

В тонком серебряном тумане мелькали легкие, как будто тени, девушки, в белых, как луг, убранный ландышами, рубашках; золотые ожерелья, монисты, дукаты блистали на их шеях; но они были бледны; тело их было как будто сваяно из прозрачных облак и будто светилось насквозь при серебряном месяце.

Хотя Гоголь не самый надёжный источник в этом вопросе. Его днепровские русалки подозрительно похожи на немецких ундин. Д.Быков вон считает, что "Гоголь взял украинский фольклор, добавил немецкого, которым увлекался,- и, тоскуя в Петербурге по Полтавщине, за каких-то два года написал весь корпус национальных преданий, в которых собраны главные украинские архетипы. Тут тебе и заколдованное место, и русалки... Ежели почитать оригиналы – украинские народные песни, сказания, бытовые сказки,- видно, что двадцатидвухлетний автор «Ганса Кюхельгартена» сильно подмешал в родной фольклор гофманианы; если Пушкина пленил романтизм французский, а Лермонтова – английский, то Гоголь был с детства отравлен немецким" (https://litlife.club/books/129553/read).

Но всё-таки изначально днепровские древнерусские русалки были привлекательными. Такими они и остались на Украине. Однако, как писал С.В. Максимов в 1903 году в книге "Нечистая, неведомая и крестная сила" (отсюда), "этот миф значительно изменился в Великороссии":

цитата

Из веселых, шаловливых и увлекательных созданий западных славян и наших малороссов, русалки, в стране угрюмых хвойных лесов, превратились в злых и мстительных существ... Русалок, поющих весёлые песни восхитительными и заманчивыми голосами, заменили на лесных реках растрёпы и нечёсы: бледнолицые, с зелёными глазами и такими же волосами, всегда голые и всегда готовые завлекать к себе только для того, чтобы без всякой особой вины защекотать до смерти и потопить

Художник К.Васильев был как раз певцом угрюмых русских лесов. Он нарисовал Русалку в величественной лесной глуши.

Но и эта русалка оказалась результатом романтических представлений о европейских водных феях. Всем хочется иметь в своей мифологии красивую нечисть.

А вообще-то немецкая Ундина — двоюродная сестра русалочки Г.Х. Андерсена (хоть та сначала и была с хвостом). Наверное, русские читатели "Ундиной" были подготовлены к "Русалочке". Когда два различных понятия ("морская фея" и "лесная нечисть") долго бытуют под одним термином ("русалка"), побеждает понятие более распространённое. А кто же не знает о нежной датской русалочке?

Для полноты картины надо посмотреть отображение русалок в современной детской литературе. То, что нашлось сразу — Азбука Бабы Яги современного поэта А.Усачёва. Рисунки легендарного В.Чижикова.

У меня вот такой сборник, где есть это произведение.

Это перепевы на новый лад всем известных тем. Постмодернизм, по сути. Для детей. Две картинки обнаружилось с русалкой: в теме пушкинского Лукоморья и из народных преданий о том, как русалки с рыбаками забавляются.

Пушкинская русалка — очаровательная девушка. А русалки, которые пакостит рыбакам, под стать этим рыбакам — потасканные и позеленевшие (пьют вместе). Чижиков не только детский художник, но и карикатурист. Русалки у Чижикова привычные — с хвостом; не европейские феи.

Окарикатуривание или даже осимпатизирование нечисти — давний тренд всей мировой детской литературы. Русалки для детей, конечно, не страшные, а забавные. Иногда у русских русалок и в народных поверьях просыпается весёлый нрав (см. ниже "Русалку" А.Толстого). Ну, может, и беззаботно им живётся после смерти.

Любопытно посмотреть на русалок из произведений писателей Серебряного века. Русский стиль проявился не только в архитектуре модерна или в "Трёх богатырях", но и в обращении литераторов к глубинам народной души, попытка понять собственные корни. Цикл А.Ремизова Посолонь. Художник — В.Павлова. У меня вот такое издание (М.: Нигма, 2019). На Фантлабе представлено более раннее издание (первое?) 1996 года. (https://fantlab.ru/edition75615).

И ещё сборник — избранные сказки из цикла "Посолонь" под названием "Кострома". Художница та же (иллюстрации другие). У меня издание от "Вита Новы" (2014). Есть на Фантлабе (https://fantlab.ru/edition118838).

Заглавия на переплётах — имитация шрифта стиля модерн времён Серебряного века (кстати, начертание букв в заголовке газеты "Правда" — основана в 1912 г. — тоже модерн).

Сюжет у Ремизова относительный: яркие картины быстро сменяют друг друга.

Если не ошибаюсь, русалка во всех ремизовских сказках упомянута только один раз в «Купальских огнях»: "Потянулись… с речного дна косматые русалки…" ("косматые" — в значении "со скатавшимися волосами", русалки постоянно расчёсывают свои спутанные лохмы, чтобы походить на человека). Да другой раз встречаются "водяники"; комментаторы разъясняют, что это тоже русалки.

У Павловой русалки встречаются чаще, даже когда они в тексте не упоминаются. Эти русалки с хвостами.

Но есть и просто девы из воды — без хвостов. Может, Павлова различала русалок и водяников? Вот нахзац, где какие-то девы из ракушек представлены в имитации стиля модерн в книжной/плакатной графике времён Серебряного века.

А вот шикарный разворот со всей нечистью лесной. Русалки у Ремизова из глухих русских лесов — русские русалки, не украинские. Павлова рисует типичный образ из пушкинского "Лукоморья" для малышей. Но при этом ведь Павлова русалку для малышей помещает в один ряд с прочим "навьём", с ожившими мертвецами!

Рисунки Павловой идеально попадают в такт ремизовскому тексту — у него настоящие страшные сказки для детей: жуткие, но без жестокости и насилия; действие разворачивается в волшебной стране, которая надёжно изолирована от нашего уютного гнёздышка.

Павлова — потрясающая художница.

Алексей Толстой тоже не избежал увлечения народностью. Выпустил до революции сборник Русалочьи сказки. У меня вот такое роскошное издание (М.: Нигма, 2017). Молодая художница — Я.Седова.

Первая сказка в сборнике — "Русалка". Толстой очень чутко уловил природу русалки (скорее, в украинском варианте). Дед Семён жил со старым котом. Выловил небольшую русалку. Нрав у русалки был лёгкий, деда она очаровала. Ублажал дед русалку (даже лошадь продал). Пытался кот вмешаться. Русалка велела кота удавить.

цитата

Скрутил дед тонкую бечевку, помазал салом, взял кота, пошел в хлев.

Бечевку через балку перекинул, надел на кота петлю.

— Прощай, старичок…

Кот молчал, зажмурил глаза.

Ключ от хлева дед бросил в колодезь.

Русалка же, кокетка, дедом только играла. Выманила его на природу и...

цитата

И за самое сердце укусила зубами русалка старого деда,- впилась…

Замотал дед головой да — к речке бегом бежать…

А русалка просунула пальцы под ребра, раздвинула, вцепилась зубами еще раз. Заревел дед и пал с крутого берега в омут.

Художница вот такую русалку нарисовала. Эта русалка с хвостом — в этом вопросе текст Толстого сомнений не оставляет.

У Седовой холодные геометрические композиции. В этот холодный стиль хмурая дева с хвостом вписывается. Но у Толстого образ его русалочки более сложный (понятно, что это повесть о поздней любви, где капризная русалочка является предметом обожания старика).

В целом, чувствуется влияние на наших художников образа западно-европейской русалочки. Сложно от этого влияния освободиться даже когда иллюстрируются не детские сказки, а многомерные тёмные предания про русалок.

UPD/17.04.2020

Но есть примеры иного рода. Вот книга: Власова М. Новая АБЕВЕГА русских суеверий. — СПб.: «Северо-Запад», 1995.

Издание такого рода, что пришлось рисовать наших русалок. Тема была близка тёмному миру художника Б.Забирохина. Вот они у него какие:

"Василиса Прекрасная" в иллюстрациях Марианны Беляевой. С подозрением относился я к этой художнице: смешение сталинского послевоенного стиля (если людей рисует) с мультяшной пупсовостью (если зверей рисует). Народ на некоторых форумах заподозрил художницу в китче.

Мне очень нравятся эксперименты в детской иллюстрации последних лет советского периода. У Беляевой известные книги появились как раз в конце 1980-х гг. и совершенно выбивались из тогдашнего мейнстрима. Это, видимо, добавило отчуждения. Теперь пересмотрел свою позицию. К таким художникам следует присмотреться: не исключено, что это очень круто...

Московская "Детская литература" переиздала в наши дни все книги с картинками Беляевой. Из-за сумасшедших скидок в "Лабиринте" пришлось за 80 рублей несколько дней назад купить этот сборник. Судя по грамотной информации об авторском праве (указали, как положено, рядом с именем художницы год первой публикации) рисунки к этому сборнику вышли впервые уже в постсоветское время — в 1996 году. Указание там же на наследников означает, что художницы уже нет с нами.

Сначала проникся уважением к тексту — настоящие сказки из академического собрания Афанасьева. С "Василисой Прекрасной" проблем нет — мы уже посмотрели множество изданий в обработке Афанасьева, но некоторые сказки из этого сборника в первоначальном виде лет сто не издавались. Потом уж и художницу реабилитировал. Уровень мастерства у Беляевой высокий, а если при этом рисунки вызывают неприятие, значит, они отличаются высоким уровнем самобытности (оригинальности).

Очень скромная страничка художницы на Фантлабе: https://fantlab.ru/art19192. Заявку на этот сборник я подал

Первая страница настраивает на традиционный лад: маленькая сиротинушка Василиса с куколкой. У куколки затейливый домик, а в руках девочка еду для неё держит (куколку надо было кормить). По тексту сказки и Василису-то недокармливали, так что уделить долю куколке — это была самоотверженность. На рисунке пайка для куколки солидная.

Сюрприз. Никто, кроме Беляевой, не показал важного момента взросления Василисы: женихи на неё засматривались, а с мачехиными дочками водиться не хотели. Но главное, на что прямо указано у Афанасьева:

цитата

‎Василиса всё переносила безропотно и с каждым днём всё хорошела и полнела, а между тем мачеха с дочками своими худела и дурнела от злости...

Все художники Василису стройненькой рисуют, а идеал-то красоты в старинной крестьянской сказке совсем другой. Вот только Беляева и рискнула нарисовать как всё по правде было.

Это объясняет животную ненависть сводных сестёр. По-настоящему хотят Василису со свету сжить, отправляя её к Бабе-Яге. Злые и худые девки.

Всадников, которые заставляют вращаться Землю, Беляева приземлённо изобразила: всадники как всадники.

Но зато эти всадники органично помещены в природные ландшафты.

Баба-Яга изображена обычной старушкой: без инородных черт. И даже не злобной старухой. И даже не скорбной хозяйкой пограничья с миром мёртвых.

А теперь взаимоотношения Василисы с Ягой.

Вот оно: бесстыжее простодушие сказки. Василиса сладко-сладко дрыхнет, а куколка за неё трудится. Только Беляева из всех художников решила дать эту сцену во всей красе. Вспоминая по-настоящему каторжный крестьянский труд (и труд женщины по хозяйству тоже), надо признать, что Беляева точно отражает представления сказителя о счастье.

Утомлённая мудрая бабушка с сочувствием к судьбе Василисы решает помочь ей в убийстве мачехи и сестёр, из-за которых Василиса не может ответить взаимностью деревенским парням.

Василиса, хорошо укутанная, с достоинством несёт смертоносный череп домой (не бежит со всех ног в одной рубашонке, как у других художников).

А вот разворот полностью. Какой пейзаж! Только у Н.Устинова такую роскошь можно увидеть, но ведь Беляева ещё и людей рисовать умеет! Отличная выучка — что-то здесь не то...

Подробно художница иллюстрировала инородную концовку этой сказки. Все стадии производства рубашек и сватовства осветила. Даю последний разворот — его одного достаточно. Царь, конечно, до галантных лапотников, показанных в начале, не дотягивает.

Может, Беляева троллит публику? Её решения настолько тонкие и меткие, она так внимательно читает сказку и понимает сущность отношений, что невозможно воспринимать всерьёз всю эту пышность. Как будто чистый душой художник-примитивист настолько простодушен, что, окончив с золотой медалью Академию художеств, применяет полученные навыки для рисования лубков. Впрочем, это не противоречит понятию китча. А я буду верить в теорию заговора и считать иллюстрации Беляевой постмодернизмом.