Звонкое стихотворение молодого Пушкина "Песнь о вещем Олеге" — опыт исторического фэнтези. За это мы его и любим, ведь настоящая история — это "Борис Годунов" и "Капитанская дочка", которые даже у светлого Пушкина обращаются кошмаром.

Художник В.Васнецов — автор знаменитых "Трёх богатырей". Его иллюстрации к "Песни о вещем Олеге" не менее знамениты, чем само пушкинское стихотворение. Первое издание иллюстраций Васнецова было в 1899 г. в виде ширмы (отсюда):

Потом было переиздание в 1914 г. в виде брошюры (оттуда же):

Фантлаб считает, что первое издание было в 1874 году: https://fantlab.ru/edition98651. Скорее всего, это ошибка — ни один другой источник такой даты не подтверждает. Авторитетный каталог-справочник "Пушкин в русской и советской книжной иллюстрации" подробно пишет об издании 1899 года как о работе, сделанной на заказ (т.е. о первом издании):

Сюита Васнецова сохранила популярность вплоть до наших дней. В советское время переиздание осуществлялось фабрикой Гознака (в нескольких вариантах). У меня вот такое издание 1962 года.

Огромная брошюра из плотных листов в мягкой обложке. Репринтом не является, поскольку текст дан в современной орфографии. Но рисованный шрифт сохранён (этот шрифт принадлежит не Васнецову, а другому художнику).

Значение В.Васнецова для развития русского модерна было огромным. Например, Т.Верижникова в монографии-альбоме "Иван Билибин" (СПб.: Аврора, 2001) пишет, что первым моментом в развитии русского модерна было обращение к национальному эпосу, сказкам, былинам как к источникам тем и сюжетов. И именно В.Васнецов, ранее других, на переломе 1870-х — 1880-х годов встал на путь формальной интерпретации наследия искусства языческой и Древней Руси и сумел увлечь за собой многих художников.

Сканы "Песни о вещем Олеге" издания 1899 года даю с сайта РГБ (электронный каталог свободного доступа).

1) Заставка. Один из первых образцов книжной графики русского модерна. Имитация рукописных миниатюр из русских летописей. Единство текста и оформления понимается пока что ещё буквально: не только буквицы, но и шрифт рукописный.

2) Суровые древние русичи. Выход кудесника из тёмного леса навстречу князю, его предсказание — "Примешь ты смерть от коня своего" и прощание суеверного Олега с конём.

3) Тема предсказания, неумолимо сбывающегося. Не успел могущественный князь обвинить кудесника — "лживый, безумный старик" — как змея, выползающая из черепа коня, кусает его.

Иррациональный ужас перед змеями. Даже в наших южных широтах ядовитые змеи не могут убить взрослого здорового человека (опасность представляют змеи из Средней Азии).

4) Тризна по умершему князю. "Князь Игорь и Ольга на хóлме сидят".

5) Концовка. После плоскостных (примета новой книжной графики), но реалистичных иллюстраций, декоративная виньетка. И отдельного схематичного рисунка удостоились две последние всем известные строчки: "Бойцы поминают минувшие дни // И битвы, где вместе рубились они".

Интересная концовка: на первом плане две шеренги бойцов, сражаются лицом к лицу, но внизу символически изображены две грызущиеся собаки, а на заднем плане — возможно, аллегория закатного солнца. Солнце в ужасе.

Князья, кудесники, захватнические походы ("твой щит на вратах Цареграда"), антимарксистский фатализм — всё это в январском номере "Мурзилки" за 1937 год.

Неплохое для тогдашней полиграфии воспроизведение картинок Васнецова. Нормально "Серебряный век" вписывался в сталинский предвоенный период (там и Билибин из эмиграции вернулся, что-то рисовал).

Новых довоенных иллюстраций к "Вещему Олегу", насколько мне известно, не было.

Заканчиваю обзор иллюстраций литературных сказок С.Воронина. Секрет привлекательности произведений Воронина для первоклассных художников, остался для меня тайной. Последняя сказка — "Тайна боевого кузнечика". И последнее удивление: ряды иллюстраторов воронинских сказок пополнил легендарный В.Пивоваров (журнал "Мурзилка". 1971. № 3). Ну теперь воистину, все промелькнули перед нами, все побывали тут.

Текст сказки "Тайна боевого кузнечика" имеет своеобразную композицию с элементом абсурда. Писатель играет в постмодернизм для детей. Но художникам абсурдинки в тексте не хватило для того, чтобы и они стали творить постмодернизм в иллюстрациях. Поэтому иллюстрации не выходят за границы обычной сказочности.

Традиционный шмуцтитул у Соловьёвой: японские мотивы.

Но для этой сказки оправдано глубокое погружение в живую природу. Соловьёва — художница, специализирующаяся на травинках и зверушках — полностью отдаётся летней стихии: такие реалистичные ассоциации вызывает у неё одно упоминание писателя о кузнечике во вступлении.

Сказка началась. Появляется кузнечик — он спал-спал, да проснулся и надел

цитата

ярко-зелёный мундир c золотыми погонами, сделанными из солнечных лучей

Все художники впечатлены милитаризованным насекомым. Реалисты выписывают мундир с четырьмя рукавами.

Хотя Соловьёва ещё пытается делать вид, будто ничего особенного тут нет — якобы, кузнечик и в самом деле такой, а ботфорты на нём почти не заметны.

Первый бесспорно сказочный эпизод — лиса поймала зайца. А кузнечик верхом на стрекозе его спас. Разум дал кузнечику крылья для долгих перелётов.

1) Тут уж и Соловьёва прекратила сопротивление: рисует типичного зайца в шортах.

2) Трёхмерную панораму даёт сказочный реалист Кочергин (лиса и заяц у него без одежды)

3) А нон-конформист Пивоваров даёт панораму плоскостную.

4) Ракурс сверху избрал Остров. Эффектно получилось.

В эпизоде присутствует комарик, который по приказу кузнечика жалит лису. Мне эта совокупность — прилёт спасителя, привлечение комарика — напомнила "Муху-цокотуху".

Следующие униженные и оскорблённые — это бабочки, которых угнетает жук-носорог (заставляет чистить свой рог). Кузнечик, понятно, вмешался.

1) Кочергин очень впечатлился этим жуком. У него жук-носорог в обрамлении бабочек был на квази-фронтисписе к сказке и на страничной иллюстрации с кузнечиком. Очень декоративно.

2) Остров тоже под впечатлением цветовой гаммы насекомых (кто же в детстве не смотрел зачаровано на эти металлические переливы надкрылий!).

3) Но там ведь и приключения были. Кузнечик обезвредил жука приёмом из "Храброго портняжки": отскочил в сторону, и жук застрял рогом в пне. Я ж говорю, детский постмодернизм... Можно сравнить эти эпизоды у художников разной эстетики: Соловьёвой и Пивоварова.

1) Кузнечик улёгся отдыхать. Кочергин изобразил это с большой обстоятельностью.

2) Пивоваров более абстрактен. Улитка со старушечьей мордой появляется. Будто это какая-нибудь "Алиса в стране чудес" — идеал для Пивоварова.

3) Автор сам становится маленьким, чтобы взять интервью у кузнечика. У Соловьёвой какая-то гигантская улитка ползёт.

цитата

Скажите, что нужно сделать, чтобы всегда быть добрым?

4) К счастью, от морализаторства нас спасает появившийся с небес враг насекомых — ласточка.

Кузнечик прячется в домике улитки. Вот зачем художники её рисовали ранее — подготавливали нас.

Автор вынужден закончить сказку, а потом хочет, но не может вернуться в мир кузнечика. Появляется другой мир —

цитата

Про то, как полевая мышь чистила от пыли свою шубку. Да-да, она сняла ее, повесила на травинку и стала выколачивать пыль, оставшись сама в тоненьком сером платьице. Честно говоря, я до этого дня не знал, что у мышей снимаются шубки…

Внезапно появившаяся мышка без шубки заинтересовала художников.

Ход с мышкой оказался ложным. Сказка оборвалась. Лёгкая провокация с поддразниванием удалась. Взрослые художники впечатлились.

Тайна боевого кузнечика осталась неразгаданной.

Продолжаю листать сборники литературных сказок С.Воронина. Сегодня две беззаботные сказки. Про метаморфозы. Но можно истолковать и так, будто они про вмешательство человека в замысел природы. Тогда сказки моралистические: "Кому велено чирикать — не мурлыкайте...".

В очередной раз пытаюсь понять глубокий смысл японских стилизаций Соловьёвой к сказкам Воронина.

цитата

В одном городе жил-был мастер. Он делал игрушки. Эти игрушки он никому не продавал, не дарил, не отдавал, а выводил на дорогу и отпускал. Но так как был он не просто мастер, а мастер Озорник, то любил все делать наоборот.

На всех портретах мастер именно что озорной (т.е. весельчак). Хотя раньше слово "озорство" означало некую смягченную степень "хулиганства" (а хулиганство — это и сейчас термин уголовного права). В тексте Воронина "Озорник" трактуется скорее с негативным оттенком.

цитата

...солдатикам вместо храбрых сердец вставлял сердца заячьи, трусливые, а зайцам, этим маленьким трусишкам, — храбрые солдатские сердца; лягушек одевал в прекрасные платья, а красавиц кукол в лягушечью кожу

Тема с лягушками и красавицами особенно развеселила Калаушина.

Но и про зайцев Калаушин не забыл — это именно что храбрые зайцы, которые не страшатся хищников. Правда, амбиции зайцев не соответствуют их физическим возможностям, поэтому в столкновениях с врагами они обречены.

Пришла беда.

цитата

Напали на город, в котором жил мастер Озорник, злые враги. И конечно же, солдатики, которым нужно было охранять город, испугались и побежали в лес. Тут-то их и встретили зайцы.

Эту встречу храбрых зайцев с трусливыми солдатами рисуют Кочергин и Калаушин.

Решение пришлось принимать низам непосредственно на поле боя. Зайцы обменялись сердцами с солдатами. И у солдат всё получилось. Соловьёва и Остров рисуют красивые баталии.

Можно ли грозить убийством за озорство? Грозить можно.

цитата

— Да ведь тебя за это убить мало! — вскричали солдатики.

— Простите меня, больше я так никогда не буду делать, — сказал мастер Озорник и встал на колени.

— Ну, смотри же! — пригрозили ему солдатики.

Солдаты-победители организовали военную хунту и без участия мастера-создателя продолжили устранение перекосов. А именно:

цитата

бросили лягушек в болото, а красавицам куклам, своим невестам, отдали прекрасные платья.

Лягушки, по словам автора, были довольны больше всех.

Помимо иллюстраций в уже знакомых сборниках, к "Храброму клоуну" обнаружились дополнительно иллюстрации Е.Монина из сборника "Волшебные краски" и картинка Л.Нижнего из журнала "Мурзилка" 1983 № 8. Невероятная популярность!

Рисунок на шмуцтитуле "Храброго клоуна" в японском стиле из сборника, иллюстрированного Т.Соловьёвой.

Кукольный солдат истрепался.

Мастер (не озорник!) в ходе реставрации преобразовал солдата в клоуна.

Выразительный клоун получается у тех художников, которые сохранили ему гусарские усы и хмурое выражение лица.

Гусар остаётся гусаром даже в дурацком колпаке. Клоун-солдат начинает бряцать на литаврах, чем привлекает красавицу куклу Светлану.

Назревает конфликт в духе "Щелкунчика": за маской очаровательного клоуна скрывается грубый солдафон, но Светлана не верит этому.

В духе "Щелкунчика" конфликт и разрешается: на кукольный мирок нападет крыса, клоун-солдат вступает с ней в схватку, убивает её и сам падает израненный.

Сюжетный ход не нов, но какова форма! Убиение крысы литаврами. Художники не могут упустить возможности попрактиковаться в изображении такого поединка.

Мастер оценил подвиг клоуна и вернул ему внешний облик солдата.

И поставил солдата на полку со Светланой.

Всё-таки с удовольствием художники иллюстрировали бесхитростные тексты Воронина.

Не так давно заметил, что у меня в результате случайных покупок образовалось небольшое собрание иллюстрированных изданий одного автора. Художники титулованные, а автор не раскручен (на Фантлабе и странички не заведено). Был заинтригован.

Книги датируются Семидесятыми годами, автор — С. Воронин. В сборниках — рассказы и сказки. Рассказы мне показались простенькими, а вот сказки удивили. Некоторые явно постмодернистские. Сегодня — две сказки с андерсеновскими интонациями. Но какая-то смелая мораль. Тут Воронин, конечно, не одинок: есть переклички со сказками Ф.Кривина, и даже С.Козлова. Однако Воронин в этом ряду выдающихся современников оказался достаточно своеобразным.

Две "андерсеновские" сказки — это "Факел и часы" и "В старом сундуке". Иллюстрации к ним присутствуют в следующих изданиях:

1) Рассказы и сказки. — СПб.: Речь, 2013. Художник — великий Н.Кочергин. Первое известное мне издание книги было в 1973 году.

На титульном развороте — шествие героев сказок. Слева — объединились персонажи наших сегодняшних сказок.

2) Настоящий тигр. — Л.: Детская литература (Ленинградское отделение), 1977. Известная художница Т.Соловьёва.

Художница любила рисовать природу. Это нашло отражение и в нашей книге. Форзац усеян цветочками и бабочками. Японский стиль, на первый взгляд не имеющий отношения к произведениям сборника.

Букет на задней крышке переплёта. Уже в русском стиле.

3) Тайна боевого кузнечика. — Л.: Детская литература, 1972. Выдающийся художник С.Остров, обожаемый мною. Подал заявку на внесение книги в базу Фантлаба.

Книга в мягкой обложке. Титульный разворот.

Третья страница обложки. Здесь присутствуют герои наших сегодняшних сказок.

4) Храбрый клоун. — Л.: Детская литература, 1970. И снова выдающийся и любимый многими художник Б.Калаушин. Подал заявку на внесение книги в базу Фантлаба.

Книга в мягкой обложке. Титульный разворот. У меня разворот склеен, а в Интернете нашёл более раннее издание — 1967 года.

Невероятное созвездие иллюстраторов! Посмотрим, что же они нарисовали.

Факел и часы — сказка несложная, хотя и с претензией на грациозность. Две статуэтки, одна влюблена в другую без ответной симпатии (Андерсен на ум приходит сразу же). Антураж XX века: одна статуэтка — часы (серебряная балерина на одной ноге, кстати), другая статуэтка — электрический светильник (бронзовый юноша). Хозяин квартиры уезжает и забывает выключить светильник. Приходит смерть. Часы останавливаются, лампочка перегорает. Хозяин возвращается, техника оживает. Но главное — взаимоотношения механических часов и электрического светильника...

Бронзовый юноша получил от балерины признание в любви только тогда, когда у неё начало останавливаться сердце — часы.

цитата

— Да-да, люблю, люблю… — говорила балерина. Она понимала, что умирает, и ей так захотелось хоть раз кого-нибудь полюбить. Ведь так обидно прожить жизнь и не полюбить никого. И она стала говорить бедному юноше самые нежные, самые светлые слова, каких никогда никому не говорила.

В общем, капризная балерина и честный юноша, который всё навязывался освещать её жизнь (лампочка-то сутками горела). Поневоле про Данко с горящим сердцем в руках вспоминаешь. Написано хорошо, но Кочергин не может придумать адекватный иллюстративный ряд, у него повторы: статуэтки в реальности (неживые на окне) и в сказке (сошедшие с пьедесталов и беседующие). Но статуэтки в реальности и в сказке немногим отличаются друг от друга.  

А изюминка-то сказки — в конце. Хозяин вернулся, завёл часы, балерина ожила и опять забыла про юношу.

цитата

— Но ведь вы меня любите? — спросил юноша. — Вы же сказали, умирая, что любите меня.

— Ах, — ответила балерина, — ну что не скажешь, умирая!

Концовка не для детской сказки, хотя и не сказать, что совсем уж неожиданная. Вполне в духе Андерсена. Но как это нарисовать?

У Соловьёвой многообещающий шмуцтитул: свеча и дохлая мошкара. К тексту отношения на имеет. Но к чему-то это было нарисовано?

Шмуцтитул обманул ожидания. Графический комментарий — как у Кочергина: на заставке две фигурки, и на картинках в тексте они же. Позы неизменные.

Правда, на иллюстрациях красивый вид за окном и на заставке — советский южный санаторий. Это туда хозяин уехал. А вернулся оттуда с красивой женщиной. Ну хоть так художница отразила неуловимые намёки текста.

Выдумщик Остров сдался сразу: заставка и страничная иллюстрация вообще идентичны.

Калаушин наиболее адекватно справился с этим орешком. У него всего одна сцена с фигурами, и поданы они юмористически.

цитата

— Ах, — ответила балерина, — ну что не скажешь, умирая!

Может, это, действительно, смешно, а не трагично?

Вторая сказка — В старом сундуке — с живым действием, поэтому иллюстрировать её легче. Ну и мораль в ней поизящнее.

1) Начало андерсеновское: на чердаке старого дома в сундуке среди хлама находились игрушки: солдат с поломанной ногой, безухий медведь, слон без хобота и растрепанная, в изорванном платье кукла. Есть — Кочергин на заставке рисует героев в ряд.

2) Головоломка: выбраться из сундука можно, если кто-то из обитателей подставит всем плечо, но сам при этом останется в сундуке навсегда. Препирательства сводятся к тому, кто из них самый никчемный, чтобы пожертвовать собой. Но все живут мечтами, которые и рисует Кочергин: слон найдёт себе хобот, солдат ногу, медведь бросится в лес по грибы, а кукла сразу пойдёт к парикмахеру.

3) Между солдатом и куклой возникла симпатия, что обозлило слона и медведя (им стало ещё хуже). Назревает убийство. Солдат избавляется от медведя и слона — помогает им покинуть сундук.

4) Солдат и кукла остались одни в роскошном сундуке. Выглядят ужасно, но это если со стороны смотреть.

цитата

И они сели рядышком и стали смотреть друг другу в глаза.

1) У Соловьёвой японский шмуцтитул на тему заточения: сакура цветёт, птица в клетке, птицу жалко.

2) Разворот: грустные игрушки в сундуке, а на воле очень хорошо.

3) Счастливых влюблённых оставили в покое. У солдата выросла нога, да и кукла не такая уж потасканная.

4) Художница показывает улепётывающих медведя и слона. Для них ничего не изменилось: хобот и уши не отрастут. Свобода — это разбитые мечты.

Остров приходит к тем же решениям, что и Кочергин с Соловьёвой.

Но он нарисовал самых привлекательных и эмоциональных персонажей. У куклы в конце — фирменная улыбка, абсолютное счастье.

А вот Калаушин эту сказку не иллюстрировал.

Заканчиваю обзор иллюстраций к сказу Бажова "Малахитовая шкатулка". Иллюстрированных книг 1990-х гг. у меня не оказалось, поэтому после иллюстраций поздне-советского времени переходим сразу к изданиям XXI века.

1) Малахитовая шкатулка. — Екатеринбург: Средне-Уральское книжное издательство, 2002. Иллюстрации Г. Козловой.

2) Сказы. — М.: РОСМЭН, 2007. Иллюстрации М. Орданьян (художник, сведений о котором так и не удалось раздобыть).

3) Уральские сказы. — М.: Облака, 2019. Иллюстрации Б. Ольшанского.

4) Сказы. Медной горы хозяйка. — М.: АСТ, 2015. Иллюстрации Ю. Николаева.

5) Уральские сказы. — М.: Эгмонт Россия Лтд., 2004. Иллюстрации А. Кошкина.

6) Медной горы хозяйка. — СПб.: Речь, 2016. Иллюстрации В. Назарука.

Сборник Бажова 2002 года — один из последних известных мне проектов областного государственного издательства в формате "подарочного" издания. Попытка освежить кровь выразилась в привлечении молодой художницы, рисовавшей в лёгкой гламурной манере.

Получилась такая Танюшка — жгучая брюнетка. Котик рядышком. К оконному стеклу с улицы прильнули женихи.

Экспериментальный подход неопознанного художника.

По-видимому, такой путь в иллюстрировании оказался тупиковым. В оправдание можно заметить, что подобная стилизация под мозаику из острых каменных пластин только в отношении сказов Бажова и была возможна. Но технически художник слабо представлял себе мозаику из уральских камней — она очень плавная, волнистая.

Неожиданное открытие традиционного по технике, но самобытного современного художника. Некоторая цыганщина искупается искренней увлечённостью иллюстратора (мне чудится влияние В.Лосина).

1) Фронтиспис ко всему сборнику. Девочка, примеряющая драгоценности, окончательно утвердилась в качестве символа "Малахитовой шкатулки". Но это и позволяет вынести её за скобки.

2) Заставка. Поскольку девочка-модница уже была отмечена на фронтисписе, на заставке к собственно сказу "Малахитовая шкатулка" можно поместить другой сюжет: Танюшка из глубины уральских руд шагает по столице.

3) Детство Танюшки. Экспрессивные цветастые иллюстрации. С пояснениями художника: это не Танюшка хитника ослепляет, это Хозяйка Медной горы. Бажов-то об этом почему-то умолчал... Когда странница показывает Танюшке сцену в царском дворце, по подполу ползают две голубые ящерицы с золотыми коронами. Пафос несколько снижается котярой, который заглядывает в голбец. Это уже второй кот в сегодняшнем обзоре.

4) Продажа шкатулки. Опять яркие смачные сцены. Эпизоды для иллюстрирования выбраны не затёртые.

5) Во дворце. Апогеем выбран проход Танюшки по дворцу — на равных с царицей да одноглазыми фаворитами. Престижно. Исчезло презрительное бажовское описание придворной камарильи. Непонятно теперь, с чего это Танюшка в стене растворилась?

Иллюстрации Николаева — мостик в современность от традиций советской школы. Художник склонен к бытописанию. Рисунки акварельные, мягкие и спокойные.

1) Вот моя деревня...

2) Детство Танюшки.

3) Семейная жизнь Пароти. Только намёком передаётся чванство семейки.

4) Заказ портрета.

5) Во дворце. Подчёркнутое спокойствие — будто так и надо принимать посторонних в кругу придворных.

Екатерина II с известного портрета. Причём замерла на постаменте: публичный показ императрицы. Пафос этого представления снижается последней сценой, когда разодетые кавалеры подбирают камешки после Танюшки.

Кошкин — художник, прославленный советскими критиками.

1) Детство Танюшки. Типичные сцены. Необычные образы — без всякой красивости. Бажов в стиле северного Возрождения. Третий кот в нашем обзоре, кстати.

2) Во дворце. Как и всегда у Кошкина, в самых напряженных сценах его герои излучают абсолютное спокойствие. Этот контраст входит в число фирменных приёмов художника.

3) Концовка. Двоящаяся Хозяйка Медной горы.

Легендарный цикл иллюстраций, с инкрустациями из сухих листьев. Очень красиво и немного жеманно.

1) Становление Танюшки.

Назарук даёт последовательные в развитии сюжета портреты Танюшки в разной обстановке. Танюшка везде одинаковая: сосредоточенная, ракурс один и тот же (в большинстве случаев и подсветка одинаковая — снизу). Завораживает как раз декоративное оформление рисунков. Кота вот в подполе нет — (ящерица есть).

2) Во дворце. Первая иллюстрация чуть выбивается из ряда — выглядит эскизом.

3) Две Хозяйки — две ящерицы. Парадный портрет.