сборник Некролог Издательство: Рига: ЛИА «ЛИТ», 1990 год, 55000 экз. Формат: 60x84/32, мягкая обложка, 32 стр. Серия: MICRO. Приключения. Фантастика. Детектив. Комментарий: Обложка В. Ермолина.

При первом прочтении рассказ произвёл на меня такое впечатление, что я сходу написал о нём на бумаге вот такую заготовку: «Один из лучших рассказов Азимова. Безупречное сочетание научно-фантастической основы с тонким узором психологического триллера. Этакий литературный персидский ковёр, повествующий о том, что с женой, двадцать лет терпевшей выкрутасы мужа, не стоит обращаться, как с лабораторной белой мышкой.» Но уже через несколько минут при беглом просмотре в рассказе обнаружился ловко спрятанный между строк ляп*. Вот как проделан этот фокус. «Вспыхнула лампочка, и, помня его уроки, я нажала на рычажок, не успев даже подумать о том, что я делаю. Секундой позже передо мной стояли плечом к плечу два Ланселота, похожие друг на друга как две капли воды, только второй был чуточку взъерошен. Вдруг этот второй обмяк и повалился.» Копия объекта создаётся в будущем и сразу (!) возвращается в настоящее. Замечательное изобретение, отменяющее практически всё промышленное производство, надо только изготовить надёжно работающий образец и копировать его в нужных количествах. Останется в прошлом и такой сектор экономики, как добыча полезных ископаемых. Конечно, надо сначала тщательно продумать последствия сжигания добытого таким способом каменного угля и использования металла, полученного из добытой этим путём руды. Но как сам гениальный изобретатель понимает свой эксперимент? А вот как: «Я не собираюсь убивать себя. Побуду три дня в будущем и вернусь.» Но это говорится на две страницы раньше, читатель, увлечённый и в самом деле интересным, напряжённым сюжетом, об этих словах уже забыл. А это чушь, мгновенное возвращение объекта означает, что в будущем он находился столько времени, сколько требуется для копирования и ни секунды больше. Если бы объект остался в будущем, то он появился бы в том настоящем, которое станет этим будущим. В описанном Азимовым эксперименте второй Ланселот появился бы рядом с первым только через три дня. Это наталкивает на предположение о причине регулярных неудач этого человека. Он всегда упускает из виду какую-нибудь мелочь, его гениальность немного ущербна**. Это подтверждается ещё и тем, что он не может понять причину возвращения живой материи в неживом состоянии, ему не приходит в голову даже простейший путь к разгадке этого явления — скопировать в будущем растение. Ещё более странно, что и биолог терпит неудачу, ведь, исследуя под микроскопом ткани вернувшихся мёртвых мышей, невозможно не заметить, что они наполнены мельчайшими частичками обыкновенной пыли, которой всегда полно в воздухе. В будущем, к сожалению, отсутствуют условия, необходимые для сохранения жизни объекта, т. е. там нет, как минимум, стерильности, без чего копия мыши будет иметь насквозь пропылённые внутренние органы, кровь и мозг (да что там пыль, даже атомы могут помешать точному копированию). Ну, это уже не биолог виноват, просто сам Автор рассказа (биохимик) до этого элементарного объяснения не додумался. Но в этом я не уверен, может быть и додумался, ведь возвращается-то мёртвая материя, и должно было найтись этому объяснение. Возможно, Азимов сознательно предоставил читателю сделать это самостоятельно.

В результате первоначальный вариант превратился вот в эту критическую заметку, а узор персидского ковра оказался вытканным на довольно-таки дырявой основе. Но психологическая составляющая тем не менее очень точна — не плюй в колодец, пригодится, воды напиться.

В приведённой мной цитате настораживает слово «взъерошен». Если так в оригинале, то ясно же, что это не точная копия, и «чуточку взъерошен» Ланселот второй может оказаться не только снаружи, но и внутри. Как мог Азимов пройти мимо такой подсказки? Или и тут, как это бывает сплошь и рядом, наследил переводчик?

*) Этот ляп не играет никакой роли в дальнейших событиях, т. е. его можно считать мелким, но в рассказе такого уровня подобные мелочи недопустимы.

Мгновенное перемещение копии обратно в настоящее — это отдельная проблема. Обычная Машина времени с точки зрения копии находится в прошлом и не сможет перебросить копию назад. Изобретённая Ланселотом-Азимовым Машина времени работает «наоборот» — не переносит объект в будущее, а создаёт его там и переносит в прошлое. Очевидно, для этого будущее, в котором Машина создаёт копию, должно быть локальным, т. е. оно создаётся только в небольшом объёме пространства внутри Машины рядом с копируемым объектом. В рассказе об этом не говорится, но всё равно это очевидная удача писателя, настоящее открытие в такой фантастической области физики, как хронодинамика, несмотря даже на то, что его герой ошибается ещё раз, считая, что созданная Машиной копия человека смогла бы принести с собой какую-либо новую информацию. Локальность Машинного «будущего» в эксперименте Ланселота согласуется с очевидным фактом — невозможностью в настоящем получения точной информации о чём-либо несостоявшемся на данный момент (за исключением банальных причинно-следственных отношений).

Есть ещё один эпизод в рассказе, из которого с необходимостью следует, что Ланселот не такой уж прекрасный физик, каким кажется сам себе. Когда исчезает созданный в очень близком будущем контейнер с мышью, Ланселот говорит, что копия «преспокойно закончила своё существование», т. к. настал момент её создания. Но это было бы нарушением закона сохранения материи, и настоящий физик так не скажет. Видимо, Ланселот не понимает, что копия не исчезла при наступлении момента её создания, а переместилась в прошлое, чему он и его жена только что были свидетелями. Понимает ли это Автор рассказа? Похоже, что он об этом не подумал, в противном случае вложил бы в уста своего героя это элементарное соображение, которое без труда поняла бы даже его не разбирающаяся в физике жена.

**) Все научно-технические неувязки в рассказе (гениальном, несмотря ни на что) отступают на второй план в сравнении с изображённым Азимовым типичным «широко ограниченным» фанатом науки, талантливым неудачником, у которого всегда виноватым оказывается кто угодно, только не он сам. Очень точно подмечена одна из основных характеристик мышления подобных учёных — невероятная наивность. «Моя лаборатория превратится в грандиозный научно-исследовательский Институт Времени» — вот его главная мечта, блюдо, к которому собственный некролог в СМИ всего лишь острая приправа. Он спешит, вероятнее всего, не представляя, какой страшной миной замедленного действия может стать его открытие для человечества. Он не задумывается над тем, что произойдёт, если начнётся копирование продуктов питания (ведь человек есть то, что он ест), или начнут копировать золото, которое будет исчезать через заранее заданное время, и т. д. и т. п. Тут надо сидеть тихо и копировать бумажные деньги мелкими купюрами, да иногда для разнообразия серебряные доллары с профилями президентов... Накормив его цианистым калием, несчастная женщина избавила мир от такого кошмара, сравнить который можно только с ядерной зимой. Туда и дорога, и пусть земля ему будет пухом.

Доктор Стеббинз не успел даже дать имя своему гениальному изобретению. А как эффектно бы прозвучало — Темпоральный Репликатор Стеббинза, модель 1, или коротко ТРС-1!

------------------------------------------------------ --------------------------

Отзыв написан в декабре 2018 года. Хотел перенести его в АК 8 марта,

но получилось с опозданием.

Айзек Азимов Академия и Земля Издательство: М.: Эксмо, 2014 год, 3000 экз. Формат: 60x90/16, твёрдая обложка + супер, 928 стр. ISBN: 978-5-699-71077-5 Серия: Золотая коллекция фантастики омнибус Комментарий: Два романа, завершающие основной цикл "Академия". Иллюстрация на обложке А. Дубовика.

"Вот только жить в ту эпоху прекрасную уж не придётся ни мне, ни тебе." Н. А. Некрасов

Основой нижеследующего является книга из серии «Золотая коллекция фантастики» «Академия и Земля». Завершающая дилогия цикла. М. Эксмо, 2014.

Роман «Академия и Земля» начинается с предисловия Азимова, названного «История Академии». Заканчивается предисловие так: «...«Академия и Земля»... начинается в тот самый момент, когда кончается «Край Академии». Вы можете освежить свою память, заглянув в неё, но это не обязательно. «Академия и Земля» — самостоятельное произведение.» Более чем неожиданно здесь то, что в книге, где это напечатано, нет романа «Край Академии» (!). А есть в ней роман «Академия на краю гибели». Думаю, что это следствие недобросовестности сотрудников издательства Эксмо. Вторая неожиданность это утверждение Азимова, что второй роман самостоятельное произведение. Ведь читать второй роман, не заглядывая в первый смог бы только человек, обладающий феноменальной памятью. Например, когда Тревайз говорит, что вернётся на Терминус, подаст в отставку из Совета и это должно сильно обрадовать мэра Бранно, то не каждый сумеет вспомнить кое-какие подробности диалога, состоявшегося более 800 страниц назад; в этом разговоре Бранно назвала Тревайза законченным идиотом и набитым дураком да ещё сообщила ему, что вполне могла бы незамедлительно его казнить. Другой пример — это разговор во втором романе между Тревайзом и Пелоратом о выступлениях Селдона в Склепе и упоминание Тревайза о фокуснике, прочитавшем текст сообщения, спрятанного в псевдотессеракт на необитаемом орбитальном спутнике. Тут уж и возврат к первому роману не поможет, но заглядывать всё равно приходится, чтобы проверить, на пропустил ли чего-нибудь. Так что ни о какой самостоятельности второго романа не может быть и речи. О самостоятельности второго романа не говорит даже то, что в нём Джен Пелорат на протяжении первых восемнадцати глав откликается на имя Дженов и только в 24-й главе опять превращается в Джена. А в главе 20 как чёрт из табакерки выскакивает некий Тендцобаль, адепт второго Основания, что отнюдь не добавляет роману самостоятельности, а лишь возвращает читателя к вопросу о добросовестности некоторых товарищей.

Айзек Азимов Мечты роботов Издательство: М.: Эксмо, СПб.: Валери СПД, 2002 год, 10100 экз. Формат: 84x108/32, твёрдая обложка + супер, 848 стр. ISBN: 978-5-699-00842-1, 5-699-00842-X Серия: Шедевры фантастики Комментарий: В состав тома вошёл авторский сборник рассказов и эссе «Мечты роботов», а также подборка рассказов, посвященных роботам. Иллюстрация на суперобложке С. Юлла, Д. Бёрнсa (в издании не указан).

Необычный для Азимова рассказ. Необычный как для психолога, каковым обязан быть хороший писатель (и Азимов был неплохим психологом, судя по всему его творчеству), так и для робопсихолога, в качестве которого он выступает в своих рассказах под именем Сьюзен Келвин. Необъяснимый с точки зрения психологии поступок матери мог бы стать понятным, если бы несчастный отец её не убил и была бы проведена психиатрическая экспертиза. Без которой её сумасшествие останется в материалах происходящего следствия в качестве рабочей гипотезы (отец погибшего мальчика сидит в тюрьме и рассказывает всю историю офицеру полиции).

Что же до психологии роботов, то здесь всё несколько сложнее. Братишка совершил нечто абсолютно невозможное — нарушил Первый закон роботехники (Робот не может ... своим бездействием допустить...и т. д.). И чем это чревато для «Ю. С. Роботс»? Трудно представить, как эта компания сумеет избежать банкротства. Но обо всем этом в рассказе ни слова. Вот где загадка! Азимов не забыл, разумеется, придуманные им самим три (а к этому времени уже четыре, появился нулевой) закона роботехники (я имею в виду точные формулировки, сами законы в рассказе только упоминаются, чтобы читатель не сомневался в их существовании). Это невозможно даже для семидесятилетнего человека (рассказ датируется 1990-м годом), продолжающего литературную работу. Значит, сделал вид, что забыл? Получилось, что трагическая коллизия рассказа основана на недопустимой предпосылке, на попытке ввести читателя в заблуждение (дважды прочитал отзывы и пришёл к выводу, что попытка удалась), переключив его внимание на нечто как будто бы более существенное. Сравнить трюк, проделанный Автором в этом рассказе, можно с размахиванием перед мордой быка мулетой — бык бросается на кусок материи, а тореро красиво отходит в сторону, провожая быка насмешливым взглядом. Не желая быть быком (а мне их всегда жалко — я отношусь к корриде ровно так же, как "черти" из романа Кларка "Конец детства"), я сначала оценил этот рассказ очень низко.

Но потом начал думать. А что если задача, заданная автором в этом рассказе имеет решение? Попробуем разобраться, но сначала маленькое замечание по поводу веса Братишки. Полутонный, как предполагают некоторые читатели, «ребёнок» мог бы оказаться опасной игрушкой. Надо учитывать, что титановый скелет намного легче обычного, из костей. У братишки «внутре»... нет, не неонка... у него сердце атомное, и оно вместе с «кровеносной» системой охлаждения и защитой как раз и вносит основной вклад в вес конструкции. Электроника и «нервная система» — начинка не особенно тяжёлая. Поэтому вес Братишки с учётом покрытия, наполнителя и одежды вряд ли превышает 80 кг. Отец говорит, что Братишка был намного тяжелее Чарли. Ну, так ему казалось. Конечно, он был потяжелее, чем десяти или одиннадцатилетний мальчик даже и крупный, но едва ли мог весить больше среднего взрослого человека. Всё равно он был тяжеловат для пожилой женщины, которой трудно было подняться с кресла без посторонней помощи.

А теперь я буду опровергать самого себя (т. е. собственную идею насчёт трюка а ля коррида).

Кое-кто додумался до того, что Джози вытащила тяжёлого робота из огня. Как это она справилась?! Неужели так сложно представить, что на самом деле произошло? А всё очень просто. Джози вбегает в горящий дом, натыкается на Братишку, который, естественно, ищет своего брата. Джози приказывает роботу, которому дым и огонь не мешают выполнять свои обязанности, выйти из дома. Если робот нарушит этот приказ, то может быть принесён вред человеку (самой Джози). Брата Чарли робот пока не нашёл и не знает, как тот себя чувствует. Поэтому он выполняет приказ Джози. Не она его, а он её выносит из горящего дома. Но почему он не бросается обратно спасать Чарли? Причина может быть только одна — Джози его обманула, сказав, что Чарли в доме нет. Тут одно из двух — или сама так считала, или действительно тронулась умом, не соображая, что роботу пожар не страшен. Моё первоначальное предположение о нарушении роботом Первого закона, конечно же ошибочно. Такого не могло быть и Азимов не мог этого не понимать.

Таким образом загадки, связанной с психологией роботов, больше не существует. Ну, а что касается психологии человека, да ещё и женщины, то здесь Азимов правильно сделал, убрав Джози со сцены. Эта задача едва ли под силу и самому Господу Богу.

Так что рассказ не очень прост, он требует от читателя того, что я называю активным чтением или, проще говоря, умения поставить себя на место любого из героев произведения.

Айзек Азимов Мечты роботов Издательство: М.: Эксмо, СПб.: Валери СПД, 2002 год, 10100 экз. Формат: 84x108/32, твёрдая обложка + супер, 848 стр. ISBN: 978-5-699-00842-1, 5-699-00842-X Серия: Шедевры фантастики Комментарий: В состав тома вошёл авторский сборник рассказов и эссе «Мечты роботов», а также подборка рассказов, посвященных роботам. Иллюстрация на суперобложке С. Юлла, Д. Бёрнсa (в издании не указан).

Айзек Азимов, Роберт Силверберг Позитронный человек Издательство: Киев: Мой Друг Фантастика, 2015 год, 20 экз. Формат: 84x108/32, твёрдая обложка + супер, 788 стр. ISBN: не указан Серия: ШФ (продолжатели) Комментарий: Три внецикловых романа. В оформлении переплета использованы иллюстрации С. Юлла и Д. Диксона.

Эзоп: «Я хочу свободы. Я выбираю наказание свободных.

Прочь с дороги! Где ваша пропасть для свободных людей?!»

Г. Фигейредо «Лиса и виноград»

«Кто жил и мыслил, тот не может в душе не презирать людей». Верная и блестяще выраженная мысль, но это сказано о человеке, а если ты робот, изготовленный на заводе, т. е. у тебя нет души, и живёшь ты всю жизнь в качестве универсального слуги в одной очень хорошей семье, а ещё у тебя имеются некоторые не очень существенные нарушения позитронных связей в мозгу (ты исключение из правила, брак, случайно пропущенный ОТК), то у тебя может возникнуть непреодолимое желание стать человеком. Мечта стать равным создателю заслуживает уважения, хотя поначалу такая цель может показаться туманным недостижимым идеалом, путь к которому представляется однако же чем-то реальным и проходящим через статус свободного робота. Что не менее туманно, поскольку любой робот в сущности оружие, и если оно попадёт в неправильные руки, это может закончиться непредсказуемым образом. Но даже встреча со шпаной, едва не закончившаяся трагически, не останавливает Эндрю, мозги которого, как сказано выше, устроены не в полном соответствии со стандартами компании-производителя. На суде Эндрю незаметно для читателя (но не для Автора, конечно) нарушает второй закон роботехники, отвечая вопросом на вопрос прокурора. Второй закон предписывает роботу исполнять приказы человека, не противоречащие первому закону, а вопрос должен восприниматься роботом, как приказ отвечать. Но судья тоже не в ладах со здравым смыслом. В чеканной формулировке «нельзя отказывать в свободе тому, кто обладает сознанием, развитым в степени достаточной, чтобы воспринимать понятие свободы и желать её» пропущено слово роботу (правильно было бы в чуть более стилистически грамотной редакции — «... в свободе роботу, обладающему сознанием...»). Пропущено с целью недопущения неудобного прецедента, а в результате придётся выпустить не только всех заключённых из тюрем, но и всех зверей из зоопарков. Ведь понятие свободы воспринимается любым высокоорганизованным сознанием, а физиология в этом случае права голоса не имеет, т. е. неважно, какой частью мозга живое существо воспринимает понятие свободы. Может быть Автор и понимал, что приведённая выше формулировка не совсем удачна, но вот содержащегося в сцене суда очевидного юмора он наверняка не замечал, как не замечает его никто (ни судья, ни прокурор, ни читатели). А стоило бы представить эту картину маслом — на скамье сидит железная фигура с железным же лицом, абсолютно не одетая (Эндрю начал одеваться значительно позже, после смерти Сэра) и говорит голосом чисто человеческого тембра, поразившим судью (и, вероятно, не только его). Чего тут больше — смешного или страшного, определить трудно.

Нарушение второго закона случается в дальнейшем ещё раз. Но иначе невозможно было реализовать главную идею рассказа, к которой я ещё вернусь. А происходит это нарушение в момент визита Эндрю к роботу-хирургу (управляемому из единого центра, общего для всех земных роботов — очень интересный, неожиданный футурологический прогноз). Эндрю уже андроид, способный принимать пищу и избавляться от шлаков абсолютно человеческим способом.* Итак, Эндрю сообщает хирургу, что он тоже робот и приказывает ему сделать операцию, которая вскоре приведёт к его (Эндрю) смерти. Первый закон отключён (оба роботы), но согласно второму робот должен исполнять приказы человека, а приказы другого робота нуждаются в предварительном санкционировании человеком, в противном случае могут произойти неконтролируемые человеком происшествия. Всё решает, как сказано в рассказе, категоричность тона Эндрю и его внешний вид («совсем как человек»), но это настолько неубедительно, что даже не подлежит обсуждению. На роботов подобные, внелогические, факторы действовать категорически не могут.

У Азимова роботы нарушают законы роботехники не только в этом рассказе. Так что приём не новый, но ради хорошей идеи можно и поступиться принципами. Бывший раб Эзоп выбирает свободу и пропасть, бывший робот Эндрю Мартин выбирает свою «пропасть», но добивается исполнения своей мечты — становится человеком де юре. Мне понятен этот, не побоюсь этого слова, подвиг. Но я-то человек и с этой колокольни дело мне представляется не столь бесспорным. Вспоминая очень известную сентенцию, часто звучащую с различных сцен мира на всех языках — люди это порождение крокодилов, — я бы предложил Эндрю Мартину другой путь. У него хватило бы времени, чтобы убедить всех людей (для начала мировое правительство) заменить нейронные органические недолговечные мозги позитронными (фирма возражать не будет — прибыль гигантская), чтобы никто не ощущал свою ущербность по сравнению с Эндрю и чтобы все стали бессмертными. Пусть почти, нельзя же превратиться в богов.

В чём, кроме названия, главное отличие повести (чуть меньше 50 страниц) Азимова от совместного с Сильвербергом романа "Позитронный человек" (чуть больше 220 страниц)? Тут не обойтись без цитирования. Вот что говорит глава научно-технической комиссии Чи Ли-Цинь Эндрю при их первой встрече: "Я сочувствую вашему желанию получить полные человеческие права. История знала времена, когда сегменты населения Земли боролись за полные человеческие права. Однако какие, собственно, права вам требуются сверх тех, которыми вы уже пользуетесь?". А вот та же сцена в романе. Чи Ли Синг (из китаянки эта дама превратилась в индианку?) произносит следующий монолог: "Я сочувствую вашему желанию получить все права человека. Как вам известно, вероятно, в нашей истории существовали периоды, когда значительная часть населения была лишена прав человека, и эти люди яростно сражались, чтобы получить их, и в итоге победили. Но до обретения свободы эти народы страдали под бременем различных деспотий. А вы, со своей стороны, пользуетесь успехом, достигли многих наград и почестей. Полагаю, вам очень многие завидуют. Так, пожалуйста, расскажите мне, каких ещё прав вы ищете, кроме тех, что уже есть у вас?". И так везде. Например, авторское представление мадам Чи в повести занимает пять строк в начале 18 главы, а в романе тринадцать строк в начале 19 главы, причём это представление не кажется излишне многословным, в то время, как оно же в повести кажется неоправданно кратким, ведь эта женщина сыграла огромную роль в судьбе Эндрю. Глава 21 в повести заканчивается фразой: "И к собственному удивлению, Ли-Цинь тихо заплакала." В романе Ли Синг "вдруг тихо заплакала" в конце главы 23. Между этими сценами как в повести, так и в романе проходит много лет, но в романе сцены разделены без малого тридцатью страницами, а в повести страниц между ними всего семь.

Особенно впечатляет сцена суда, полностью переработанная. В повести она целиком в седьмой главе, занимающей полторы страницы. В романе это 14 страниц девятой главы, и это настоящий шедевр, куда, кроме выступления Маленькой Мисс (намного более содержательного) включены отлично написанные речи оратора от региональной Федерации труда и адвоката. Здесь, в романе, гораздо доходчивее объясняется читателю, какой трудный процесс выиграла мисс Чарни.

И последнее многозначительное сравнение — в повести 23 главы (слово "глава" в переводе И. Гуровой отсутствует), а в романе (перевод Б. Клюевой) глав 25, и они названы главами, поскольку они достаточно велики, за исключением главы 25, которая в сущности является эпилогом.

Объяснить более толково, почему совместное произведение двух выдающихся мастеров я ставлю намного выше повести (при формально равной оценке), — задача в пределах одной небольшой статьи нерешаемая. Но "намёк" понятен — роман вовсе не выглядит искусственно затянутым, он хорошо написан (качество переводов романа и повести, на мой взгляд, высокое и позволяет адекватно судить об оригиналах), и читать его мне было интересно, несмотря на недавнее знакомство с повестью Азимова.

Вообще, это очень хорошо, что Азимов согласился на переделку трёх своих лучших т. н. коротких форм (две другие — "Приход ночи" и "Безобразный малыш") в крупные формы. Получились три замечательных романа, в сравнении с которыми первоисточники кажутся их суховатыми краткими изложениями. К сожалению, все три романа издаются мало, а приобретение сборника издательства "МДФ" требует некоторого ухудшения качества питания. Слава богу, не надолго.

*) В его планы входило и органическое протезирование половых органов («В той мере, в какой они отвечают моему плану»). Возможно, Эндрю к моменту последней операции стал уже в общем таким же созданием, каким была симпатичная жена Гэри Селдона андроид Дорс (Азимов «Путь к Академии»), отличавшаяся от обычной женщины разве только силой, скоростью реакции и весом.