антология Новые Опасные видения Издательство: Минск: КЛФ Подсолнечник, 2020 год, 30 экз. Формат: 84x108/32, твёрдая обложка + супер, 1072 стр. ISBN: не указан Серия: ШФ (продолжатели) Комментарий: Антология лучшей англоязычной фантастики 1970-х годов. Художник не указан.

Дать исчерпывающую оценку книге в целом очень трудно, для этого надо хорошо знать историю американской фантастики. Попробую дать оценку не полностью исчерпывающую, и да поможет мне ... Станислав Лем!

Два замечания приходят в голову задолго до того момента, когда перелистываешь, наконец-то, последнюю страницу. Во-первых, это сборник не просто лучших фантастов 70-х годов (так написано на 4-й странице книги), а лучших англоязычных фантастов, не только американских (два автора даже никогда не были в США). Так что вышеприведённый комментарий (фантлабовское описание издания) здесь присутствует не напрасно. Без добавления слова "англоязычных" претензии составителя могут показаться совсем уж необоснованными. Во-вторых, этот 1072-х страничный том удивительно бедно иллюстрирован — ровным счётом одна (1) полностраничная картинка к очень неплохому и не менее оригинальному рассказу Пирса Энтони "В коровнике" (из новорождённых девочек выращивают "коров", и человечество питается их молоком — страшный рассказ). В антологии масса рассказов имеют художественную ценность близкую к нулю, или даже ему равную, и иллюстрировать их едва ли пришло бы кому-то в голову. Но есть и очень достойные вещи. Повесть Урсулы Ле Гуин "Слово для леса и мира одно" наверняка выходила с иллюстрациями, но почему-то издательство "Подсолнечник" не представило в сборнике хотя бы две-три из них. Рассказ Чеда Оливера "Царь горы" тоже можно было бы снабдить иллюстрацией, трудно поверить, что их не существует вообще.

О появлении в антологии повести Ле Гуин необходимо сказать особо. Казалось бы, нет никакой нужды включать в антологию произведений малоизвестных (за небольшим исключением) авторов шедевр давно уже признанного мастера. Тогда спрашивается — зачем? В предисловии есть такие слова составителя антологии: "Надо ли, сказал он*, начинать с наблюдения, что она — несомненно самый элегантный писатель в НФ-мире? Возможно. Помимо всех прочих причин, конечно, можно подробно остановиться на суждении, что неким людям в этой жизни дар элегантности и стиля просто даётся; и на их фоне все остальные похожи на садовых слизняков. Находиться в обществе Урсулы в течение сколько-нибудь продолжительного времени — опыт превосходный, но у каждого создаётся впечатление, что он сам и все остальные в комнате находятся на уровне баскетбольной** команды страдающих параличом нижних конечностей, а наставником в команду прислали Фреда Астера."

Так что, ответ очевиден — повесть Урсулы именно для того и находится в антологии, чтобы читателю стало ясно, кто в американской фантастике Фред Астер, а кто — команда паралитиков. Но был ли очевиден этот ответ самому составителю? Не факт. В только что приведённом отрывке он пишет именно о личной элегантности Урсулы Ле Гуин (мне кажется, что слова "элегантный писатель" в данном контексте не относятся к её книгам; описывается писательская вечеринка по поводу вручения премий), о её личном обаянии, как человека и женщины. Он, по-моему, был очень далёк от мысли, что эту зарисовку кто-то приложит к его антологии.

Интересно, что сам Харлан Эллисон в иерархии американских фантастов того времени занимает примерно среднее (несколько ближе к вершинам, конечно) положение между "садовыми слизняками" и мастерами жанра. Он из тех, кто способен отличить хорошее от плохого, а это уже не мало. У Станислава Лема в "Фантастике и футурологии" есть очень тонкое и остроумное рассуждение об американской фантастике. В этом рассуждении упоминается всего одна фамилия, и эта фамилия — Эллисон. Вот что пишет Лем: "Тому, кто хотел бы вступить в джунгли американской фантастики самостоятельно, я могу предложить десять практических советов, запоминание которых достаточно успешно охранит от разочарования как ощущения того, что время потрачено на чтение произведений, совершенно не имеющих ценности." Четвёртый из десяти советов таков: "4. Фамилии некоторых персонажей придуманы с нарушением парадигматики создания имён языка, из которого их берёт автор, — например, "Алекси Андрей" — это фамилия поляка, "Колбеншлагг" — фамилия немца (оба примера взяты из новелл Харлана Эллисона) и т. п." Далее Лем пишет: "Признаком особенно тяжкого предсказываемого бессилия я считаю появление фамилий, сконструированных с нарушением парадигматики создания имён. Ибо этот симптом "в одной упаковке" одновременно сигнализирует о том, что а) пишущий вообще не знает языка, из которого заимствует (то есть пытается перенять) парадигматику возникновения имени; б) действует с наглостью, которая должна заслонить его невежество (не само невежество является тут грехом, а небрежность и лень — ни один серьёзный автор не станет выдумывать фамилий людей неизвестной ему народности, а возьмёт их из соответствующих источников); в) у пишущего есть склонность к ксенофобии (персонажи, снабжаемые особенно "экзотичными" для англосакса фамилиями, обычно принадлежат к "чёрным"; поэтому из-за собственного незнания некоторого положения вещей, здесь — фамилий, автор создаёт объективный коррелят негативного поведения личностей, а это, кроме халатности, свидетельствует также об умственном убожестве)." Кроме этого Лем, анализируя рассказ Эллисона "Мародёр в городе на краю мира", приходит к выводу, что "этот очень длинный рассказ совершенно напрасно встроен в фантастический мотив (путешествие во времени) и перенасыщен весьма скрупулёзными описаниями кровавой резни, изобилующими плюс ко всему латинской анатомической терминологией. Тут мы имеем дело с таким типом "эскалации действий", который фактически приводит к инфляции, чего научная фантастика, увы, не понимает;". Проще говоря, Лем доказывает, что фантастика в исполнении Эллисона не стоит времени, потраченного на чтение.***

Составленная Эллисоном антология в значительной части её объёма может служить подтверждением вышеприведённой характеристики его собственного творчества. Это не противоречит тому факту, что в антологии есть и вполне достойные вещи, ведь в противном случае она вообще не пользовалась бы спросом. Я сам попался на эту удочку. Увидев в оглавлении повесть Ле Гуин и рассказ Воннегута, понадеялся, что всё остальное в антологии, как минимум, не намного хуже. Надежда не оправдалась; единственное достоинство этой книги — это предисловия составителя и послесловия авторов, показывающие "из какого сора растут, не ведая стыда" эти англоязычные фантастические и реалистические "новые опасные" сорняки.                             

*) "Сказал он" — это одна из особенностей перевода рецензируемой книги. Она содержит массу различного рода переводческих перлов. В данном случае выходит, что Эллисон так пишет сам о себе, чего, разумеется, не может быть.

**) Баскетбольная команда — это уже неудачная идея самого Эллисона, поскольку Астер не был баскетболистом. Лучше было бы сравнить "всех остальных в комнате" с группой желающих научиться танцевать.

***) Досталось, однако, парню от Мэтра по полной программе. И, что важно, всё это до адресата дошло. Мне даже стало его немного жалко. До других ведь тоже дошло.

антология Новые Опасные видения Издательство: Минск: КЛФ Подсолнечник, 2020 год, 30 экз. Формат: 84x108/32, твёрдая обложка + супер, 1072 стр. ISBN: не указан Серия: ШФ (продолжатели) Комментарий: Антология лучшей англоязычной фантастики 1970-х годов. Художник не указан.

Очередной нефантастический опус в «легендарном сборнике лучших фантастов 1970-х». Но элементы фантастики здесь имеются. Приехав после утомительного рабочего дня домой, журналист (его имя Блейк) застаёт в одном из плетёных кресел молодую и очень красивую женщину (её зовут Мери Селандер) с зелёными глазами. Начинается разговор.

— Привет, я вторглась на чужую территорию, — сказала она. Она говорила низким голосом, растягивая слова. Это несколько сбивало с толку.

— Если только вы не лжёте. Мне не нравится нарушитель, который утверждает, что он телефонист.

— Я укрою все ваши телефоны кожей зебры, если вы позволите мне остаться на минутку.

— На две, если хотите.

Очевидно, что здесь либо что-то не так с переводом*, либо они оба несут чушь. Причём тут телефонист? Если она телефонист, то она на своей территории что ли? А кожа зебры явно имеет какой-то переносный смысл, русскому читателю непонятный, что совершенно не заботит переводчика. В общем, вполне себе фантастическое начало.

Дальше в лес — больше дров. В смысле растёт количество "фантастики". На следующий день эта красавица Мери опять приходит в гости к журналисту (они уже познакомились более основательно, т. к. он провёл вечер в доме этой дамы; она и её муж — его соседи). Приходит трезвая, опять же в его отсутствие (в этом весьма фешенебельном районе можно не запирать входные двери) и, раздевшись, ждёт хозяина дома на его кровати. Казалось бы, ну и что здесь необычного? А вот что. Любая нормальная женщина, и даже такая, слегка сдвинутая по фазе, как Мери, должна понимать, что интересный холостой мужчина может вернуться домой не один. Да бог знает, с кем он может появиться. Поэтому поступок Мери — чистейшей воды фантастика, а в реалистическом произведении — обыкновенная глупость.

И ещё один эпизод, не менее фантастический и, следовательно, не менее глупый. На следующий день журналист едет на некие учения американских вертолётчиков. Там должно отрабатываться применение напалма против вьетнамской армии и мирных жителей, каковое применение прикрывается лицемерной болтовнёй о спасении жизней (чьих!?). Вообще-то главная тема рассказа это варварское ведение войны во Вьетнаме, и Мери одна из активных противников этой войны, но речь не об этом. Мери уговаривает (он отказывается, она таки уламывает) журналиста взять её и её собаку-хаски (её имя Биск, сокращённое бисквит) с собой, посмотреть, как работает американская авиация с макетом вьетнамской деревни. Мероприятие, как становится ясно из дальнейшего, строго засекреченное. Ему ничего не стоило сказать это ей, сказать, что у неё нет пропуска, что её не пустят на полигон, просто высадят из машины. Но он её берёт (это и есть обещанная мной глупость), поскольку иначе не могло бы в рассказе быть душераздирающей финальной сцены, очевидно, необходимой для того, чтобы неодобрение американскими избирателями внешней политики президента возросло в наибольшей степени. Для подготовки этого страшного финала автору пришлось несколько раз ставить своих героев в невозможные в реальности ситуации, но глупость не может превратить реализм в фантастику. В результате ни реализма не получилось, ни фантастики.

Эллисон в предисловии признаёт, что правила здесь нарушены (включение Вольфа в антологию — это не по правилам), но «к чёрту правила. Речь идёт о шедеврах!». Он имеет в виду и второй рассказ Вольфа «Девушка с быстрыми движениями глаз», рассказ очень ироничный, действительно чуточку (меньше даже, чем на длину мини-юбки его героини) фантастический, но без глупостей, и намного превосходящий «Позицию бисквит». Ну, делать нечего, ради второго рассказа первый можно и простить.

*) С переводом вполне может быть что-нибудь не так. Вот пара примеров.

1.«Блейк наклонился поближе к собаке, которая теперь сидела, как на троне, улыбаясь, как в цирке, и сказал: «Хорошая девочка, Биск, хочешь бисквит?»

Биск обезумела с ума. ... .»

Немного не по-русски.

2.«Вы случайно не читали статью о том, что вьетконговцы вышибли огнемётами всю деревню Даксун, людей вместе с вещами?»

Может быть, не вышибли, а выжгли?

антология Русская фантастическая проза XIX — начала XX века Издательство: М.: Правда, 1986 год, 400000 экз. Формат: 84x108/32, твёрдая обложка, 704 стр. ISBN: не указан Серия: Библиотека фантастики в 24-х томах, 30 книгах Аннотация: В книгу вошли произведения русских авторов — от романтиков 19-го века до поэтов-символистов начала 20-го века. Комментарий: Том 1. Роман, повести и рассказы русских писателей XIX — начала XX века. Иллюстрация на обложке и внутренние иллюстрации И. Мельникова.

Федор Достоевский Сон смешного человека Издательство: М.: Олма Медиа Групп, 2005 год, 4000 экз. Формат: 70x90/32, мягкая обложка, 192 стр. ISBN: 978-5-373-01861-6, 5-7654-4281-1 Серия: Библиотека издателя Анхеля де Куатьэ

«В общем, нет, на мой взгляд в этом рассказе ничего цепляющего, ничего приятно-щекочущего, ничего ценного — ничего того, что могло бы оставить приятное послевкусие и улыбку удовольствия, которые могут подарить только по-настоящему хорошие книги.»

Снежана Стародубцева (из отзыва 30 ноября 2010 г)

«Очень тронул рассказ, взялась читать и проглотила минут в десять. Поверить не могла, что в конце сборника, который я читала, мне подвернется такой алмаз.»

Марина Румянцева (из отзыва 22 марта 2018 г)

Рассказ, написанный примерно за два года до рождения Альберта Эйнштейна, содержит космологическую идею, кажущуюся абсолютно невозможной в это время. В космосе существует другая звезда, около которой есть планета в точности похожая на Землю, но с другим населением. Там не произошло грехопадения, и размножившееся человечество продолжает жить в раю. Это не противоречит современным научным взглядам на устройство вселенной. Если назвать «лоскутом космического одеяла» сферу в космическом пространстве радиусом 41 миллиард световых лет (это размер «современного космического горизонта»), то можно подсчитать число различных конфигураций частиц внутри этого объёма (число частиц конечно, следовательно, конечно и число вариантов их взаимного расположения). Это приблизительное число записывается в виде единицы с количеством нулей, равным десять в сто двадцать второй степени. Из этого следует вывод: «ограниченное количество компоновок частиц гарантирует, что при достаточном числе лоскутков в космическом одеяле, то есть при достаточном количестве космических горизонтов, компоновки частиц, сравниваемые по-лоскутно, обязаны где-то повториться. Даже если бы вы могли выступить в роли космического дизайнера и попытались бы сделать так, чтобы каждый лоскуток отличался по дизайну от всех предыдущих, то в достаточно большом пространстве у вас закончатся свежие идеи, и вы будете вынуждены повторить вариант одного из предыдущих дизайнов.» А из этого, в свою очередь, следует, «что, если известные нам конфигурации частиц повторяются в другом лоскутке — в другом космическом горизонте, — то этот лоскуток будет во всём похож на наш. Это означает, что если вселенная простирается бесконечно, то вы не одиноки в своей реакции (какой бы она ни была) на эту точку зрения об окружающей действительности. В глубине космоса существует множество ваших точных копий, ведущих и чувствующих себя точно так же как вы. И не существует никакого способа сказать, какая из них — это действительно вы. Все копии физически и, следовательно, ментально тождественны.»

Все цитаты я привожу по книге Брайана Грина «Параллельные миры и глубинные законы космоса», М. 2013. Вот что такое гениальное озарение! Достоевский очень близко подошёл к вышеизложенному представлению (не единственному) об устройстве вселенной. И разве после этого Фёдор Михалыч не заслуживает титула величайшего русского фантаста 19-го века? Между прочим, до выхода в свет «Машины времени» Уэллса, знаменующего начало современной фантастики, остаётся немногим менее 20 лет. Как же сильно опередил время Достоевский!

Есть в этом гениальном рассказе ещё одно очень любопытное научное (ну, может быть, не совсем научное) предвидение. Пришелец, оказавшийся на чистой планете, где нет болезней и, соответственно, иммунитета против любой из них, по прошествии недолгого времени в результате тесных контактов заразил всё население самым страшным из инфекционных заболеваний — злом. И благополучный мир постепенно превратился в совсем уж точную копию Земли. Та божественная сущность, которая доставила смешного человека в райский мир, неужели не предвидела возможных последствий!? А если предвидела, то не было ли это существо самим Дьяволом? В таком случае Бог потерпел очередное поражение в борьбе с Нечистым, и поражение крупное, поскольку от проповеднической деятельности вернувшегося на Землю героя рассказа толку, очевидно, не будет. Правда, девочку он разыскал. И на том спасибо!

О девочке невозможно не сказать ещё несколько слов. Всему в рассказе я верю, и тому, что твёрдо решил застрелиться (сильнейшая депрессия, плюс полное безделье) и тому, что приснилось ... Не верю только одному, — что можно затопать ногами и заорать на ребёнка, который просит помощи, и прогнать его с глаз долой (то есть ты, конечно, герой, чуть ли не как Александр Македонский, но зачем же стулья ломать?). Вот тебе и смешной человек.

Вроде бы обо всём остальном, менее очевидном, уже написано другими рецензентами. Надеюсь, мои скромные дополнения будут благосклонно приняты и по достоинству оценены.

антология Новые Опасные видения Издательство: Минск: КЛФ Подсолнечник, 2020 год, 30 экз. Формат: 84x108/32, твёрдая обложка + супер, 1072 стр. ISBN: не указан Серия: ШФ (продолжатели) Комментарий: Антология лучшей англоязычной фантастики 1970-х годов. Художник не указан.

Рассказ как будто специально написан так, чтобы его было почти невозможно читать. Но, очень возможно, что по другому автор не умеет. Рассказ скучен, как средневековый учебник схоластики. Иски, постановления, встречные иски, обвинения частных лиц и организаций, иногда откровенно дурацкие, абсурдные. Такое трудно переводить, и возникает впечатление, что переводчик с трудностями справился неудовлетворительно. Американская судебная система работает (и работала в 70-х годах прошлого века) совсем не так уж плохо, как это представлено в рассказе, хотя здоровый смех ей, разумеется, не повредит. И не крючкотворство судей и адвокатов загубило хорошее дело. Это произошло в результате стихийного бедствия, так что весь пафос рассказа слегка обнулился, пар ушёл в свисток.

В предисловии приведён внушительный список произведений Леонарда Ташнета. Толку от этого списка ноль, поскольку ничего не переведено на русский (или редактор не потрудился разыскать эти переводы). Если представленный рассказ лучший в творчестве автора, то это ещё один символический гвоздь в крышку символического гроба (который я постепенно сколачиваю) для антологии лучших фантастов, составленной Х. Эллисоном.

В предисловии Харлан довольно странным образом похвалил автора рассказа, заявив, что у него «нет никаких сомнений, что Терпсихора Ташнета — мицва.» Может быть доктор медицины Ташнет действительно трудится в соответствии с иудейскими заповедями и делает добрые дела, но он не балетмейстер, не солист балета и не композитор, и не покажется ли (или показалась уже довольно давно) ему Терпсихора в таком контексте несколько неуместной? Мне пришла в голову совсем уж дикая мысль, — а не считает ли мистер Эллисон слова «муза» и «Терпсихора» синонимами? Может быть, он просто не в курсе, что кроме Терпсихоры есть и другие музы ...

антология Новые Опасные видения Издательство: Минск: КЛФ Подсолнечник, 2020 год, 30 экз. Формат: 84x108/32, твёрдая обложка + супер, 1072 стр. ISBN: не указан Серия: ШФ (продолжатели) Комментарий: Антология лучшей англоязычной фантастики 1970-х годов. Художник не указан.

Бова какой-то странный для писателя-фантаста человек. Берётся писать о работе астронавта в открытом космосе, ничего в этой работе не понимая. Рассказ написан 1972 году через 6 лет после первого выхода Леонова в скафандре с автономной системой жизнеобеспечения. Но скафандры героев рассказа соединены со станцией какой-то «живительной пуповиной». И если её разрезать, то больше двух минут не проживёшь. Очевидно, это воздухопровод, но задумывался ли автор хоть на секунду, что произойдёт с этим воздухом по пути от шлюза к скафандру? Похоже на то, что автор даже не знает, что такое абсолютный ноль.

Другие нелепицы не менее удивительны. Рядом со станцией летит не состыкованный с ней довольно массивный блок питания. Это уже чушь, т. к. идеально уравнять скорости двух объектов невозможно, они будут медленно сходиться или расходиться. Астронавт соединяет два объекта («Ему не нужно было физически соединять оба объекта, лишь протянуть между ними пару силовых кабелей".). Нетрудно представить, что при маневрировании станции или расхождении двух модулей эти кабели будут оборваны в три секунды. Но, больше того, — из текста рассказа можно сделать однозначный вывод, что присоединяемые к основному модулю кабели находятся под напряжением (!), поскольку, присоединив их, астронавт уже не возвращается обратно к источнику питания (если быть точным, — возвращается несколько позже, но только для позирования фотокорреспонденту, работа к этому моменту закончена полностью). Техническая безграмотность автора просто зашкаливает.

Четвёртая ересь поменьше, но для пишущего о работе вне корабля всё рано ужас, ужас, ужас. Фотокорреспондент (это очень красивая женщина, с которой у астронавта состоялся в невесомости сексуальный контакт, не описанный в рассказе никак и не зафиксированный документально, т. е. они себя не снимали; это то же самое, как если бы ничего не было) упускает из рук фотокамеру и её товарищ эту камеру подхватывает, сама она не может дотянуться. Так подготовлен полёт специалистами из НАСА, они не предусмотрели привязку камеры к скафандру. Не работал ли в НАСА консультантом-преподавателем сам Бен Бова, и не занимались ли там подготовкой полётов слушатели его лекций?

В общем, если без шуток, рассказ очень слабый как в техническом плане, так и в психологическом. Он в сущности ни о чём, он даже не может считаться фантастическим, поскольку во время его написания (очень странная дата — 1972 год, скорее я поверил бы в 1962-й) в его сюжете уже не было фантастики, были нормальные трудовые будни советских и американских космонавтов.

На вопрос — почему такой рассказ оказался в сборнике лучшей фантастики, ответ дал Эллисон в предисловии — Бова его друг ("Мы подружились почти мгновенно").