Сегодняшняя наша встреча необычна. Нашим гостем стала Екатерина Федорчук, победитель конкурса рассказов ⌠Миры Марины и Сергея Дяченко■. Мы, конечно, поговорим и об этом конкурсе, но основной нашей темой станет нечто эфемерное и труднообъяснимое. А именно √ поэтичность и музыкальность прозы, в том числе фантастики. А с кем это обсуждать, если не с Екатериной √ она ведь и филолог, и поэт, и прозаик. Вот краткая информация о ней:
Екатерина Иванова (литературный псевдоним √ Екатерина Федорчук) родилась в городе Саратове в 1978 году. В 1996 году закончила Физико-технический лицей ╧1, в 2001 г. — филологический факультет Саратовского государственного университета им Н.Г. Чернышевского, в 2005 году защитила кандидатскую диссертацию по филологии.
Дебютировала как поэт в 2004 году и как литературный критик в 2007 году. Литературно-критические статьи публиковались в журналах "Вопросы литературы", "Знамя", "Континент", "Октябрь", "Литературная учеба", "Сибирские огни", "Православие и современность" и др. Автор трех книг: "Творчество В. Шершеневича: теоретические декларации и поэтическая практика" (Саратов: Издательский центр "Наука", 2008. √ 144 с.), "Кризис языка и язык кризиса в новейшей русской поэзии" (Саратов, 2013), "Лики и личины: эссе и статьи". (М., 2015).
Дипломант Международного литературного Волошинского конкурса в номинации "Лица современной литературы", стипендиат Форума молодых писателей России в Липках (2010 г), лауреат журнала "Литературная учеба" (2010 г.), лауреат Независимой литературной премии "Дебют" (номинация "Эссеистика") (2013). Финалист российско-итальянской литературной премии "Белла" в номинации литературно-критическое или биографическое эссе о современной поэзии (2015). Член союза российских писателей. Обозреватель журнала "Православие и современность" (г. Саратов).
— Викторианский поэт и прозаик Т. Маколей сказал: ⌠Вероятно, ни один человек не может быть поэтом, не может даже любить поэзию, если он, хотя бы в малой степени, не душевнобольной■. Как Вы относитесь к такому психиатрическому признанию? Что такое поэзия по-Вашему?
— К признанию Томаса Маколея я отношусь с уважением, как и к любому признанию литератора, которое раскрывает его личный опыт. Можно ли этому наблюдению придать характер всеобщности? Вряд ли, не случайно эта фраза начинается со слова "вероятно". Конечно, не только Маколей высказывал подобные суждения. о том, что любовь к поэзии есть некая патология поведения, писали, например, великие русские прозаики Толстой и Достоевский. Льву Толстому приписывают такое высказывание: "Писать стихи √ это все равно, что пахать и за сохой танцевать. Это прямо неуважение к слову". А Достоевский отдал скептические высказывания о поэзии одному из братьев Карамазовых √ Смердякову: "Стихи вздор-с". Кончено, при внешнем совпадении, это внутренне совсем разные высказывания: Лев Толстой, который вовсе не был чужд поэзии, видит в поэтической "украшенной" речи образец светской условности, неискренности √ того, с чем он воевал всю жизнь. А герой романа "Братья Карамазовы" отрицает поэзию потому, что все в бытии этого персонажа, гениально показанного Достоевским, противится всему, что напоминает об истине, добре и красоте.
Идеал античных философов √ единство истины, добра и красоты √ это, на мой взгляд, и есть лучшее определение поэзии.
— Один из наших гостей, Александр Роднянский, недавно выложил в инстаграме странный снимок и написал:
⌠Не пытайтесь угадать, кто на фотографии. Спорю — не сумеете.
На коленях, целуя руку стоящего перед ней мужчины, великая Марлен Дитрих!
Происходило это в 1963 году на сцене ЦДЛ, где Дитрих выступала с концертом во времена хрущевской оттепели. В конце концерта на сцену вышел с поздравлениями и комплиментами большой начальник и любезно спросил Дитрих: "Что бы вы хотели еще увидеть в Москве? Кремль, Большой театр, мавзолей?"
И эта недоступная богиня в миллионном колье вдруг ему сказала: "Я бы хотела увидеть писателя Константина Паустовского. Это моя мечта уже много лет!" Сказать, что присутствующие были ошарашены, — не сказать ничего. Мировая звезда и Паустовский?! Начальник опомнился первым.
И всех мигом — на ноги! К вечеру Паустовского, уже полуживого, умирающего в советской больнице, разыскали. Но врачи запретили Паустовскому вставать. Тогда компетентный товарищ попросил самого писателя. Он отказался. Умолили... И при громадном скоплении народу вечером на сцену ЦДЛ вышел, чуть пошатываясь, худой старик.
А через секунду на сцену вышла легендарная звезда, подруга Ремарка и Хемингуэя, — и вдруг, не сказав ни единого слова, молча грохнулась перед ним на колени. А потом, схватив его руку, начала ее целовать и долго потом прижимала эту руку к своему лицу. И весь большой зал беззвучно замер, как в параличе. И только потом — медленно, неуверенно, — начал вставать. И встали все.
А потом, когда замершего от потрясения Паустовского усадили в старое кресло и зал затих, Марлен Дитрих тихо объяснила, что самым большим литературным событием в своей жизни считает рассказ писателя Константина Паустовского "Телеграмма", который она случайно прочитала в переводе на немецкий в каком-то сборнике, рекомендованном немецкому юношеству.
И, объясняя произошедшее, Марлен сказала — очень просто: "С тех пор я чувствовала как бы некий долг — поцеловать руку писателя, который это написал".
Извините, друзья, за столь длинную цитату, но мы ее привели не случайно. Дело в том, что для Сергея этот писатель √ один из учителей в литературе, хотя сие и неведомо Паустостовскому. Он мастер ПОЭТИЧЕСКОЙ ПРОЗЫ. И, сдается Сергею, что рассказ ⌠Телеграмма■ не был бы таким пронзительным, если бы не содержал в себе простые, но потрясающие образы, какие-то тайные ритмы, лирику, живописность, музыку слова и фразы.
Вот что говорил сам писатель: ⌠Поэтическое восприятие жизни, всего окружающего нас ≈ величайший дар, доставшийся нам от поры детства■. И еще: ⌠Поэзия обладает одним удивительным свойством. Она возвращает слову его первоначальную, девственную свежесть. Самые стертые, до конца ╚выговоренные╩ нами слова, начисто потерявшие для нас свои образные качества, живущие только как словесная скорлупа, в поэзии начинают сверкать, звенеть, благоухать!■
Для Сергея удивительными мастерами поэтической прозы являются Бунин, Пастернак, Шолохов, Сизоненко и многие другие писатели. Но позвольте спросить Вас как филолога: что такое поэтичность прозы? Это есть что-то осязаемое? Кто тут для Вас пример?
— Всерьез ответить на вопрос о том, что такое поэтичность прозы, на мой взгляд, так же трудно, как ответь на вопрос, в чем заключается поэтичность поэзии┘ Очень легко отождествить эту таинственную материю с чем-то простым и осязаемым, например, с определенным поэтическим приемом: есть рифма/ нет рифмы, есть метафоры/ нет метафор, "кровь" с "любовью" рифмуется / да ни за что на свете. Образы, метафоры, сложные аллюзии, языковая игра √ вроде бы все эти приемы, характерные как для прозы, так и для поэзии, Конечно, они могут сделать прозаический текст поэтическим. А могут и не сделать┘
Иосиф Бродский, пишет о том, что проза √ это поэзия, которая продолжается другими средствами. Не теми же самыми, а — другими. Вернее всего сказать, что вещество поэзии, тот самый неуловимый "теплород", который расставляет "лучшие слова в лучшем порядке" (если вспомнить классическое определение Сэмюэля Кольриджа) вовсе не в средствах, а в цели. И цель эта, на мой взгляд, заключается в том, чтобы сделать достоверной красоту мироздания. У прозы же цели, я бы сказала, более разнообразны и менее возвышенны, но если они совпадают, вот тогда, как мне кажется, можно говорить о поэтичности прозы. Примеры из русской классики можно приводить бесконечно┘
— Флобер утверждал: ⌠Нет атома материи, который не содержал бы поэзии■ А как с фантастикой, мировой и российской? Это жанр особый, здесь ценится парадоксальность идеи, лихой сюжет, а не волшебность пера-смычка. Нужна ли фантастике музыкальность фразы, образность слова?
— Я думаю, что слова Флобера абсолютно справедливы в самом буквальном смысле слова, не случайно ведь в греческом тексте Символа веры, Бог-Творец назван "Поэтом неба и земли". Мир сотворен по законам красоты, но красота эта разнообразна. Стремительный сюжет, который будет держать читателя в напряжении от начала до конца, нельзя создать, не опираясь на законы поэтического мышления √ законы внутренней гармонии. Гармония классического стиха наглядна: вот рифма, вот ритм. Нельзя не заметить. Но в сюжетостроение тоже есть свой каркас, сюжетные "рифмы" и "ритмы". Парадоксальной делают идею смелое соположение далеких понятий, характерное именно для поэзии. Без пера-смычка вообще ничего не получится. Это только кажется, что хорошая в своей идее книга может быть написана плохим языком, что захватывающий сюжет может быть небрежно изложен. Идею-сюжет-слово вообще нельзя разделить. А если разделить, то получится или бессодержательная игра слов (якобы орнаментальная проза), или бессмысленная беготня по "локациям" фантастического мира, или нудная дидактика.
Если говорить о фантастике как жанре, то здесь мы видим, что только парадоксальная идея может сделать сюжет действительно фантастическим. Прошли те времена, когда читателя можно было удивить перемещением во времени и пространстве, инопланетянами, временными парадоксами и прочими чудесами. И честно говоря, я не разделяю точки зрения о превосходстве так называемой "твердой НФ" над всеми другими видами и подвидами фантастики. Фантастический антураж сегодня не более, но и не менее, чем литературный "язык" повышенной степени условности, этим он и хорош. Но любование языком не может быть самоцелью. Язык создан для того, чтобы на нем говорить о чем-то. Желательно важном. И фантастика как раз и есть такой язык, который может рассказать, например, "о скитаниях вечных и о Земле". То есть без парадоксальной √ актуальной — острой идеи фантастический текст просто не состоится. А сделать идею частью читательского и человеческого опыта может только достоверная языковая ткань произведения.
Нужна ли фантастической прозе музыкальность фразы? Безусловно, ведь только музыкальность фразы может дать повествованию свойство внутренней достоверности. Однако мелодия фразы может быть разной, не обязательно построенной на образах. Я бы эти два понятия — "музыкальность" и "образность" — все-таки разделила.
— Если предложить Вам составить некий рейтинг отечественных писателей-фантастов, то как бы Вы распределили их по ⌠индексу поэтичности■?
— На первое место я бы все-таки поставила переводное произведение ≈ это трилогия о Мерлине Мэри Стюарт, особенно второй и третий романы "Полые холмы" и "Последнее волшебство". Для меня этот текст, который совершенно справедливо называют самой прославленной артурианой XX века, является лучшим примером того, как магия слова-смычка не просто меняет акценты в хрестоматийной истории, но полностью преображает исходный сюжет. Но и здесь музыкальная фраза ≈ это не самоцель, а средство создания образа главного героя ≈ удивительного человека. Мерлин — герой Мэри Стюарт — не обладает никакими особенными возможностями, кроме одной: видеть красоту мира и доброту людей. Это и есть самое главное его волшебство и именно это делает трилогию Мэри Стюарт незабываемым поэтическим эпосом, последние страницы которого звучат на высоте религиозного иносказания.
Что касается отечественных авторов... нет, все-таки опять назову переводную книгу ≈ роман французской писательницы Наталш Хеннеберг "Язва" (перевод С. Цырульникова). Это очень странная космическая сказка. Как бы ее охарактеризовать? Если бы Александр Блок был не поэтом-символистом, а писателем√фантастом, он мог бы написать такую книгу √ сюрреалистическую повесть о трагедии русской революции, рассказанную на языке космической оперы. А рефреном через все повествования в ней идут самые страшные, как мне кажется, его строки: "Мировой пожар в крови, / Господи, благослови!" Почему французский автор цитирует русского поэта и пишет о русской революции? Да потому что Натали ≈ русская, бежавшая из России в потоке первой волны эмиграции от ужасов русской революции и гражданской войны.
— И еще о фантастике. Мы хотим Вам сказать ⌠спасибо■ за Ваш рассказ, навеянный нашей повестью ⌠Кон■. Ваше творение очень необычно, сцеплено с реалиями, деталями жизни и берет за душу. А как Вы относитесь к идее сборников по мирам того или иного писателя?
— А я хочу поблагодарить вас за удивительную возможность, которую вы подарили мне и другим поклонникам вашего творчества ≈ прикоснуться к вашим текстам не только как читателям, но и как соавторам. Рассказ "Я вышел на подмостки" — это мой литературный дебют как прозаика. Знаете, я всегда что-то сочиняла в голове про своих любимых героев или про книги, которые особенно запали мне в душу. Конечно, порой я мечтала, что когда-нибудь смогу написать что-то законченное и самостоятельное, что-то такое, что не стыдно будет показать людям. Но даже в самых смелых фантазиях я не могла себе представить, что у меня будет возможность показать свои опыты вам — моим самым любимым авторам, чьи книги для меня всегда являлись и эталоном литературного мастерства, и любимым чтением. Если бы не ваш конкурс, я бы, наверное, никогда не осмелилась перейти от мечтаний о писательстве к первым опытам.
Как начинающий автор я могу только всячески приветствовать саму идею сборника текстов, написанных по мотивам текстов любимых авторов. Интересным мне кажется сборник "Мир Стругацких. Полдень и Полночь". Очень смелой мне показалась идея книги "Шексп(и/е)рименты". Другое дело, что в таких сборниках (да в любых сборниках, где собраны под одной обложкой очень разные авторы) воплощение не всегда бывает на уровне замысла...
— Стихи на Ваших страничках давние. Пишите ли Вы сейчас поэзию?
— Страничку на сайте "самиздата" я давно забросила и вспомнила о ней только, когда потребовалась регистрация для участия в конкурсе. Честно говоря, поэтом себя не считаю и стихи давно не пишу. Я только надеюсь, что какой-то крошечный индекс поэтичности во мне все-таки был десять лет назад. И что я смогла реализовать этот потенциал другими средствами: в литературной критике.
— Над чем Вы сейчас работаете?
— Я всегда работаю "сразу над всем", если так можно сказать. Это дурная привычка , но что поделаешь┘ Я готовлю три мини-рецензии о современных поэтах, книги которых вышли в 2015-2016 году. У меня почти закончена статья о сказочном элементе в современной фантастике, где я рассматриваю, в том числе, и вашу книгу "Ключ от королевства". Я собираю сборник из моих газетных заметок, которые вышли в рубрике нашей епархиальной газеты "Православная вера". Я пишу магистерскую работу по направлению "Теология". И я продолжаю писать фантастику. После того, как я написал рассказ для вашего конкурса, я написала еще один рассказ — "Отречемся от старого мира". По итогам обсуждения на семинаре альманаха "Полдень" рассказ был принят к публикации в 6 номере.
облако тэгов
