Во время Книжного фестиваля «Красная площадь» состоялось награждение лауреатов Международной премии Terra Incognita Awards. Основатель премии Арти Д. Александер сказала: «Вручение премии в день открытия, на книжной выставке Красная Площадь, запомнится особой атмосферой этого исторического места. Время, наполненное событиями, в этом году потребовало больше усилий и энергии, а новые достижения лауреатов Terra Incognita, послужат достойным примером разума и воли».
Известный писатель и драматург Юрий Поляков был награжден в номинации «Запечатленная эпоха». Его произведения сохранили реалии непростой жизни нашей страны на протяжении последних десятилетий, оказались созвучны переживаниям и надеждам множества читателей и зрителей.
Вручая диплом и медаль Премии, председатель жюри Премии Алекс Громов сказал: «В наши дни сохранение культурной преемственности, наследия многих поколений творцов, столь же важно, как и отражение живых и ярких примет современности. Умение найти баланс между тем, чтобы сберечь и приумножить вечное, и одновременной запечатлеть неуловимое – вот истинное творческое мастерство».
В номинации «Путь к совершенству» был награжден летчик-космонавт, Герой России Антон Шкаплеров, участник четыре полетов к МКС. По словам Антона Николаевича, сотрудничество на Международной космической станции может служить реальным примером того, как люди из разных стран оказываются способны во всех смыслах слова выше земных разногласий и противоречий.
Антон Шкаплеров стал участником первых в истории и мире космических съемок художественного фильма "Вызов". Для этой работы известная актриса Юлия Пересильд и режиссер Клим Шипенко совершили космический полет на корабле, командиром которого был Шкаплеров.
В номинации «Просветительская деятельность» лауреатом стала Ольга Зиновьева – общественный деятель, хранитель творческого наследия великого русского мыслителя Александра Зиновьева. В 2022 году исполняется 100 лет со дня рождения этого выдающегося ученого – философа, социолога, логика. Празднованию юбилея Александра Зиновьева был посвящен особый указ Президента России Владимира Путина.
В своем выступлении Ольга Зиновьева сказала: «С большой благодарностью воспринимаю такую особенную награду, имеющую прямое отношение ко всем нам, членам Зиновейника, работающим на гигантском интеллектуальном пространстве по имени Александр Зиновьев. Особенно дорого, что вручение диплома состоялось на Красной площади в год 100-летия великого русского мыслителя, человека на все времена».
Книга Александра Зиновьева «Зияющие высоты» была в свое время отмечена Премией Медичи и премией Еврокона за лучший роман.
— Я согласи-илась, — протянула она слово с сарказмом, — потому что понимала, что не мытьем так катаньем меня заставят за тебя выйти. Я подумала, лучше уж я пойду на это добровольно и заодно вытрясу из твоего отца все приданое до последней монетки. И быть может, однажды уговорю тебя его свергнуть.
Пожалуй, это было не самое мудрое решение, но Нари все меньше и меньше волновало, что о ней думает новоиспеченный супруг.
Мунтадир вмиг побелел как полотно. Сглотнув, он допил остатки вина, после чего развернулся и пересек комнату. Открыв дверь, он на гезирийском обратился к кому-то за ее порогом. Нари мысленно отругала себя за несдержанность языка. Она могла чувствовать к Мунтадиру что угодно, но Гасан был решительно настроен поженить их, и если Нари испортит ему планы, король, несомненно, придумает для нее какое-нибудь страшное наказание.
— Что ты сделал? — спросила она, когда он вернулся, с нарастающей тревогой в голосе.
— Заказал тебе стакан этого странного цветочного чая.
Нари удивленно захлопала глазами.
— Это было вовсе не обязательно.
— Мне захотелось. — Он встретился с ней взглядом. — Потому что, жена, откровенно говоря, ты наводишь на меня страх, и я не прочь завоевать твое расположение».
Шеннон А. Чакраборти. Медное королевство
Восточное фэнтези – но не для Востока, а для Запада. Вторая книга трилогии о государстве джиннов и девочке Нари, которая долго жила на улицах Каира времен французского завоевания, промышляя то целительством, то мелким мошенничеством. А потом случайным образом произнесла заклинание, взбудоражившее весь тот мир, который даже на Востоке обычно существует только в сказках. Она оказалась отнюдь не человеческого рода, отсюда ее удивительные способности. Но и они не могут защитить Нари
от тиранической власти короля джиннов, желающего связать свой род с семейством предыдущих древних властителей Нахид. Нари, как кажется всем, единственная, в ком течет их кровь.
Вот только ей совсем не хочется быть игрушкой в династических интригах. Пусть ей и запрещено покидать дворец правителя одной, порадоваться свободе она может только украдкой, сопровождая мужа – наследника престола. Впрочем, у сестры принца тоже есть склонность к тайным вылазкам в город, и однажды она зовет Нари с собой, вовсе не представляя, чем это кончится…
«Она мягко приземлилась на ноги и очутилась в длинном крытом коридоре: галерея арок из песчаника отделяла ряд дверей от заросшего внутреннего сада. Коридор выглядел намного лучше, чем парадная: пол был чисто выметен, стена — оштукатурена и выкрашена цветастыми загогулинами.
Выругавшись, Зейнаб последовала за ней.
— Может, я давно об этом не напоминала, но кажется, я тебя ненавижу.
— Знаешь, для существа из волшебного мира тебе катастрофически недостает духа авантюризма, — ответила Нари, дотрагиваясь до нарисованного завитка голубой краски, по форме напоминающего волну. На голубом фоне была изображена черная лодочка. Под пальцами Нари волна всколыхнулась, как живая, отправив лодочку в плавание вниз по стене.
Она улыбнулась. Ужасно заинтригованная, она пошла по коридору, попутно заглядывая во все двери. Комнаты, за исключением пары сломанных полок и догнивающих ошметков ковра, были совершенно пустыми.
Но не все. На пороге последней комнаты Нари остановилась как вкопанная. Стены были заставлены кедровыми книжными полками, которые ломились от свитков и фолиантов, под самый высоченный потолок. Еще больше книг скопилось на полу в опасно покосившихся стопках».
«Не всем приходится на кусок хлеба в поте лица зарабатывать, кто-то себе и тупо прожигать жизнь позволить может. В этом плане Приграничье от обычного мира ровным счетом ничем не отличается…
"…Сразу не погнались, теперь боятся нечего, — возразил Напалм и достал из кармана чарофон. – И что тут у нас? Ошибка "278-2-р"? "Неизвестное энергетическое воздействие"? И ведь сигнала не подал...
"Дырокол" — изготавливаемый обычно в виде короткого деревянного жезла боевой амулет, расщепляющий материю узконаправленным лучом. Получил широкое распространение в первую очередь в связи с тем, что для его использования не нужны какие-то способности к колдовству. Недостатки – дороговизна подзарядки и ограниченная дальность действия. Сертифицированные амулеты разрешены для ношения в Форте…
"Прозванный "магистром" препарат, резко усиливавший на короткое время магические способности, уники и в самом деле уважали. Да и колдуны им тоже не брезговали. Все бы ничего, но подсаживались на "магистр" обычно с двух-трех доз, вот новый глава Гимназии и решил положить этому безобразию конец. До производителей, правда, добраться, по слухам, так и не удалось. Дилеров похватали, и только...»
Павел Корнев: Ледяная Цитадель
Странное место – Приграничье, поэтому здесь встречаются странные люди и происходят странные дела. В одно них нечаянно вляпался Евгений Апостол, торговец на грани закона, обладающий даром ясновидения, не раз спасавшим ему жизнь.
Все это началось в романе " Лед" — оказалось, что рядом с нашим, обыденным и цивилизованным миром существует Приграничье, этакая промерзшая композиция из кусков миров. В его состав входит провалившийся в межмирье город из средней полосы России, бывшая военная база с Дальнего Востока и т.д. По ту сторону живут бывшие наши соотечественники, попавшие в этот мир, но именно здесь магия – оружие, способное исцелить от болезней и защитить от всякой нечисти. Поэтому помимо многочисленных техноартефактов (как разрешенных, так и нелегальных), колдунов, магов и ведьм (в данном случае – феминистских Сестер Холода) существуют уники (люди, обладающие уникальными узконаправленными сверхъестественными способностями), к которым относится не только главный герой, но и один из спутников. Евгению нужно найти одного специалиста, произведшего в кустарных условиях некие таблетки. Но это только начало. Впереди – встреча с колдовскими Исчадиями Стужи, до зубов вооруженными недругами, участие в попытке продажи бесценного артефакта-пирамиды, и одновременно – мелкие торговые делишки и даже полезные знакомства. Именно такая "деловитость" героя подчеркивает "натуральность" окружающих его чудес. Как можно назвать несуществующим то, за обладание чем тебя могут убить или озолотить? Для создания правдоподобности к тексту романа прилагается глоссарий.
«- Это что за жертва генной инженерии?
— Не генной, магической… Наши агромаги на рынок только начинают продвигать. Яблоко, апельсин и снежная ягода в одном флаконе. Морозоустойчивое, неприхотливое, плодоносит круглый год. Посадил – и забыл. Никакого специального ухода не требует. Та же снежная ягода – один в один. И вредители не страшны…
"…если заглушить дар, человек умрет… Энергетика уника перестраивается таким образом, что становится невозможным абсолютно никакое точечное воздействие…
Пытаясь достичь нужного развития событий, уник действительно влияет на информационное-магическое поле. Соответственно происходит энергетический всплеск…»
«На самом деле Айзека звали вовсе не Айзек и даже не Исаак, и родился он за три тысячи световых лет от Святой Земли и от Земли вообще. Но психологи древней расы космических торговцев сочли, что имитация данной религиозно-этической группы будет способствовать процветанию уже их торговли в человеческом секторе Галактики.
Роджер Сакаи считал этих психологов идиотами. А еще подозревал, что сам Айзек придерживается схожего мнения, но тысячелетние традиции авшуров не позволяют его высказывать. — Айзек, у меня есть товар.
— Таки я знаю за ваш товар, капитан. – Разом посерьезнев, авшур подался вперед, опершись пузом на прилавок. – Да шо я – полгалактики знает за ваш товар! Ви, капитан, хотели сорвать большой куш, а в итоге крупно влипли…"
"Кабы у меня жены не было, я б крейсер купил. Как раз "Пираний" недавно списывали, зверь-машина! Представь: летят богатенькие туристы-толстопузы, на звезды глазеют, коньячок для храбрости выпивают, а тут ты на боевом крейсере, розовом в ромашки, — вжиг мимо иллюминатора! Небось вмиг протрезвеют…»
Ольга Громыко, Андрей Уланов. Космобиолухи
Жил-был на свете отставной космодесантник Станислав Федотович, который (по словам его лучшего друга) с детства мечтал водить космические корабли. И однажды он отправился в гости к жуликоватому, но дружескому интенданту. Посидели, выпили "Колевки", которая в конце концов забулькала от макушки к затылку. А поутру Станислав нашел на столе договор, который гласил, что он приобрел в собственность космический корабль "ЛПКВ-231" в рассрочку на пять лет. Для этого, как позже выяснилось, он заложил квартиру. Поручителем выступил лучший друг… После этого пребывающий в состоянии "колевки" Станислав нанял пилота и получил государственный заказ на доставку группы ученых-биологов на необитаемую планету № 245…
Остался только один выход, достойный настоящего мужчины – лететь навстречу неизвестности, чтобы и квартиру выкупить, и к прежней отставной жизни вернуться. Если, конечно, не будет других вариантов.
А тем временем Роджер Сакаи, бывший полицейский, а теперь — командир пиратского судна "Сигурэ", опять попал впросак – кому нужны в пограничных мирах пятьсот декоративных куриц, пятьсот бирюзовых клуш с Малой Медведицы? Этот товар стоит очень дорого, но только на внутренних планетах…
Такова завязка этого очень смешного романа, а точнее — веселой и порой совершенно непредсказуемой комедии положений. Диалоги, полные шуток, чтение инструкции к искусственной лисе, злодеи-неудачники, хитроумные торговцы и отчасти знакомые по недавнему советскому прошлому некоторые научные работники, загадочный киборг, которого необходимо найти, многочисленные нескрываемые отсылки к классике научной фантастики – этакое знакомое послевкусие прежних незатейливых времен.
«Чего мы там не видели? Обычная заправка, только космическая, — равнодушно пожал плечами пилот. – Магазинчик со всякой ерундой, цены выше планетарных, а срок годности в лучшем случае подходит к концу…. Стычка малотоннажных кораблей обычно начинается с того, что кто-то первым – интуитивно или за счет лучшей реакции – выпускает ракеты, за тем следует залп противника, обе команды начинают усиленно молиться всем известным богам, святым и просто "спруту" (системе противоракетной обороны) (последнее попахивает язычеством, но, как говорится, под ракетным прицелом даже среди роботов не бывает атеистов)…
Киборги способны усваивать любую мало-мальски пригодную органику. Это позволяет им выживать даже в самой дикой местности вроде пустынь и джунглей, питаясь змеями, насекомыми, травой и фирменными сапогами...Модель выпускается в двух полах, пяти биологических возрастах, пяти расовых типах и с вариабельной внешностью…
Но наш корабль все равно угодил в "черный список" неудачников, так что о государственных заказах можно забыть…»
«События, о которых пойдёт речь ниже, случились две тысячи лет назад, и если кто-либо из участников остался жив, то он давно умер. Тогда Средиземное море называлось Римским озером, что с бесхитростной прямотой говорило о необъятной мощи Великой империи. Это у крохотных стран лужа попадает в разряд «великих водоёмов». А у больших — океан кажется прудом.
Редкое повествование начинается со своего начала. Истоки реки всегда сокрыты в мелких ручейках. Только рассказчику ведомо, в каком месте слабый поток стал в его глазах полноводной рекой и когда невзрачное сделалось достойным описания.
Наша история тронулась вместе с кораблём, поспешно отплывшим из порта Яффы в 69 году от Рождества Христова.
На борту вместе со взрослыми с неизвестной миссией были отправлены два десятка детей. Среди которых оказался Марк. Он весьма радовался тому, что бегает по палубе, вместо того чтобы шляться по улицам бродячей собакой и изводить приёмных родителей».
Михаил Харит. Рыбари и виноградари. Рыбари и виноградари. Книга I. Королева принимает по субботам. Книга II. В начале перемен
С тех пор, как человечество задумалось об устройстве мироздания, оно начало тревожиться и о его возможной конечности. Предчувствие грядущего светопреставления посещало людей то на рубеже тысячелетий, то при виде особо хвостатой кометы. В этом красочном многослойном повествовании переплетены века и эпохи, страхи и надежды, воспоминания о прошлом и прозрения будущего.
…Ребенок так привязан к своей любимой игрушке, что считает повредившего ее отца – подменышем, злым духом, принявшем облик папы. Более того, он уверен, что и маму, пытавшуюся утешить сына и сгладить ситуацию, тоже подменили злонамеренные существа. Он вырос, привыкнув видеть в большинстве людей лишь оборотней и злодеев, и решил самостоятельно вершить правосудие.
Удивительным образом этот пугающий сюжет связан с далекой историей, когда с берегов Средиземного моря отправились в далекое странствие корабли, которые должны спасти от войны и гибели детей. А еще неведомую святыню, которая столь важны, что даже сами храбрые мореходы и суровые воины не посвящены в тайну, на каком из отправившихся в разные концы света кораблей она находится.
И это лишь малая часть мозаики, которую автор выкладывает фрагмент за фрагментом, переплетая житейское и вселенское, осязаемое и мистическое.
«Страшно залаял человек-гиена, рядом взвыла женщина-лиса с острыми мелкими зубами. Вокруг скалились жуткие морды диких зверей. Кабаны, гигантские рыбы, крысы, насекомые. Разверстые пасти, капающая слюна, глаза навыкате, зловонное дыхание.
Все они одержимы. Наш мир окончательно захвачен. Вокруг нет ничего, чему стоило бы доверять, лишь призраки, обман и иллюзия. И злом, как вирусом, заражено почти всё человечество. Иммунитет лишь у единиц.
Неожиданно в толпе зашевелились, пропускали вперёд тощего и долговязого орангутанга с человеческим детёнышем на руках. Роберто вжался в соседа, освобождая проход. Зачем Господь наказал невинного ребёнка, дав ему родиться в этом мире?
Детство — страшная пора жизни среди издевательств сверстников и учителей, бесконечных хворей и несправедливых наказаний. Именно тогда ты понимаешь, что попал в ад, который здесь, на земле, а не где-то в мифическом ином мире».
«В январе 1953 года, за несколько дней до инаугурации Эйзенхауэра, Уолтер Беделл Смит вызвал Кима Рузвельта в штаб ЦРУ и спросил: «Когда же начнут разрабатывать эту чертову операцию?»
За два месяца до этого, в начале ноября 1952 года, Рузвельт, шеф ближневосточных операций ЦРУ, отправился в Тегеран, чтобы уладить ситуацию для своих друзей из британской разведки.
Премьер-министр Ирана, Мухаммед Моссадык, схватил британцев, пытавшихся его свергнуть. Он выслал из страны всех членов посольства, в том числе и шпионов. Рузвельт прибыл сюда, чтобы сохранить и подкупить целую сеть иранских агентов, которые раньше работали на британцев, но были не прочь принять и от американских щедрот. По пути на родину он остановился в Лондоне, чтобы поделиться информацией с британскими коллегами.
А узнал он следующее. Премьер-министр Уинстон Черчилль хотел, чтобы ЦРУ помогло свергнуть иранское правительство. Иранская нефть в свое время помогла Черчиллю добиться власти и во многом способствовала его славе. Теперь сэр Уинстон захотел все.
Накануне Первой мировой войны Черчилль, как первый лорд британского Адмиралтейства, преобразовал Королевский флот переведя военные корабли с угольного топлива на нефть. Он отстаивал покупку британцами 51 процента новой Англо-персидской нефтяной компании, которая за пять лет до этого добыла первую иранскую нефть. Британцам досталась львиная доля. Иранская нефть не только служила топливом для новой армады Черчилля, но и обеспечивала надежный доход. Нефть стала жизненной основой британской казны».
Тим Вейнер. ЦРУ. Правдивая история
Автор, лауреат Пулитцеровской премии излагает более чем полувековую историю ЦРУ, опираясь на архивные документы и интервью сотрудников и те многочисленные публикации, которые были посвящены итогам их деяний, произошедших на Кубе, во Вьетнаме, Афганистане, Ираке и множестве других стран. Достаточно внимания посвящено взаимоотношениям многих американских президентов с руководством ЦРУ и попытками преобразовать эту организацию.
К началу 1950-х годов Британская империя, потеряв часть территорий и экономической мощи, уже была сама не в силах обеспечить Лондону грабеж других государств. Увядающая империя нуждалась в помощи могущественного союзника – США. И это сотрудничество наиболее ярко проявилось в борьбе против иранского народа за нефть, которая был нужна английской и американской элитам.
Англо-иранская нефтяная компания, контролируемая англичанами, владела после окончания Второй мировой войны, самыми большими в мире запасами «черного золота». Принадлежащий компании огромный нефтеперерабатывающий завод в Абадане являлся самым крупным в мире. Иранцы не понимали, почему их нефть стала собственностью англичан, и иностранцы оказались богачами, а иранские дети голодали, а их родители — крестьяне и нефтяники, получали за свой тяжелый труд гроши. Рабочие жили вместе с семьями в стоящих рядом с предприятием хибарах и трущобах. В этих местах не было ни водопровода, электричества и канализации, детских садов и школ, благоустроенных больниц с передовой медицинской техникой. Иранские рабочие за длительный рабочий день получали нищенскую зарплату (в переводе – меньше чем доллар в день), у их детей и родных была высокая смертность.
В тоже самое время британские управляющие и менеджеры, инженеры и техники, жили в Абадане в благоустроенных домах. Получая огромные зарплаты, английские специалисты весело проводили выходные дни и праздники в элитных частных клубах, владельцы которых принадлежали родне шахских министров, губернаторов и генералов.
Британские владельцы компании в борьбе за контроль нефтяных прибылей, получали от нефти вдвое больше дохода, чем сам шах и его правительство. Иранский премьер-министр Моссадык призывал парламент пересмотреть условия действий британской нефтяной концессией. Моссадык и его правительство потребовало от компании разделить все поровну. Компания отказалась.
«Иранский шах стал центральной фигурой американской внешней политики в исламском мире. В течение многих лет именно шеф местной резидентуры ЦРУ, а не американский посол обращался к шаху от имени Соединенных Штатов. ЦРУ внедрилось в политическую культуру Ирана, заключив его монарха в «страстные объятия», как выразился Эндрю Киллгор, сотрудник Госдепа при американском посольстве с 1972 по 1976 год.
Государственный переворот в Иране «был расценен как единственный самый громкий триумф ЦРУ, — сказал Киллгор. — В Америке о нем высказывались как о крупной национальной победе. Здесь мы целиком изменили государственный курс».
Выросло целое поколение иранцев, которые знали, что шах обрел власть благодаря ЦРУ. Со временем хаос, возникший с подачи агентства на улицах Тегерана, с болью отзовется в Соединенных Штатах…
Иллюзия о том, что ЦРУ способно ловко свергнуть неугодного правителя, оказалась слишком заманчивой. Она толкнула агентство в пучину сражений в Центральной Америке, которые продолжались в течение последующих сорока лет».
«На краю земли простирался далёкий океан. В его водах хранилась великая тайна напитка бессмертия — амриты. И боги и враждебные асуры жаждали бессмертия как высочайшего из благ. Того бессмертия, что избавляет от недугов и старости и от ухода во тьму. Всесветлый Вишну сказал:
— Все вы, и боги и асуры, перестаньте враждовать. Направляйтесь к тому океану и начинайте вместе сбивать мутовкой его воды. Так вы добудете амриту, скрытую в его недрах.
Вняв его словам, устремились все к океану. Но тут же сомнение одолело асуров — если они соединят силы с силами богов, то кому потом достанется амрита? Боги успокоили их, пообещав отдать половину волшебного напитка. Стали они все вместе думать — где же достать такую огромную мутовку? И снова дал им совет всемилостивый Вишну, пояснив, что нет мутовки лучшей, чем большая тяжёлая гора, и нет для такой мутовки лучшего шнура, чем великодлинный змей, известный всем как Шеша.
Общими усилиями оторвали они от земных корней огромную гору и обернули её змеиным телом. Но побоялись, что воспротивится океан и изольёт на землю свои обильные воды. Испросив его разрешения, узнали, что не будет он гневаться, если и ему уделят частицу амриты. Так с общего согласия взялись боги и асуры за хвост и голову змея и стали поочерёдно тянуть его, вращая гору, погружённую в океан.
Вращали они гору дни и ночи, сотни лет вращали непрестанно. Кипел океан, змей Шеша извергал из пасти огонь и дым, клубились тучи над водой, изливаясь обильными дождями на этот огонь. После прошествия срока побелели воды океана и стали молоком. А затем из этого молока сбилось масло. Из новых молочных вод вознёсся в небо ясный месяц, сияя холодным светом. Вослед за ним возникла богиня Лакшми в белоснежных одеждах. А затем — белый конь и много разных волшебных существ. И тут, где только белое возникало из белого, появился внезапно и сверкающий, как радуга, драгоценный камень…»
Н.Р. Гусева. Легенды и мифы Древней Индии
Написанная одним из лучших отечественных ученых-индологов, классиком индологии, издание содержит не только изысканный и достоверный пересказ древних великих поэм и мифов Индии, но и сведения о многочисленных индийских богах, истории доарийского общества и приходе племен ариев. Неслучайно санскритские эпосы «Махабхарата» и «Рамаяна», наиболее полно раскрывающие национальные особенности (в первую очередь Севера Индии), были переведены и адаптированы на большую часть индийских наречий.
Как и почему возникли (вернее будет сказать – оформились, сформировались) эти великие произведения? Народу нужны всегда герои. Особенно на заре своей истории, потому что именно в них народ запечатлевает свои идеалы. Постепенно из множества вариантов народных сказаний складывается и героический эпос. В Индии «Махабхарата» обозначается термином «итихаса» — история. По сути – это не только художественное произведение, но и энциклопедия древнеиндийской жизни. Ее содержание разнообразно и не только по тематике – ее отдельные компоненты принадлежат разным эпохам. В ее тексте органичным образом сочетаются героическая эпика с так называемой «дидактикой». Да и размеры поэмы поражают – «Махабхарата» включает в себя порядка 100 000 двустиший, намного превышая объем «Илиады» и «Одиссеи» вместе взятых. Авторство произведения традиционно приписывается легендарному мудрецу Вьясе. Помимо основной сюжетной линии – описания вражды между двумя ветвями правящей династии – Кауравами и Пандавами, поэма содержит философскую песнь («Бхагавадгиту»), диалоги, рассуждения богословского и хозяйственно-правового характера.
Интересен тот факт, что по мнению современных ученых, в основу великого эпоса легли реальные события, тысячелетия назад происходившие в Северной Индии, и связанные с войной союзов племен (хотя приводятся различные датировки решающего сражения). А ведь именно великая битва на Курукшетре ознаменует собой начало той эпохи, в которой мы все до сих пор живем – Кали-Юги, худшей из всего цикла человеческой истории.
Автором «Рамаяны» традиционно принято считать мудреца Вальмики. Поэма насчитывает 24 000 стихов, которые распределены на семь книг. Как в «Махабхарате», помимо фабулы (истории царевича Рамы, у которого владыка демонов Раван похитил жену), в «Рамаяне» содержатся рассуждения индийских мудрецов и изложение традиционных индийских нравственных категорий.
Этот эпос наполнен мифологическими мотивами – сам Рама, царь мифической Солнечной династии, является представителем более ранних владык, чем отпрыски Лунной династии из «Махабхараты». В основе «Рамаяны» могло лежать одно из множества племенных сказаний, из которого потом выросла великая эпопея, в которой, в отличие от «Махабхараты» именно преобладает сказочный вариант. На Шри Ланке существует иной вариант «Рамаяны», во всем обвиняющий Ситу. Снят даже фильм — «Сита-дьявол».В тамильском варианте Раван — не ракшас, а герой, полководец, возглавивший борьбу аборигенов-дравидов за свою землю — против арийского захватчика Рамы. Погиб же Раван не в честной борьбе, а из-за предательства своего брата, после этого ставшего наместником Рамы на Ланке.
Уже в Раннем Средневековье «Рамаяна» и «Махабхарата» перешагнули за границы Индостана – попав в Китай и Тибет, они веками оказывали свое влияние на развитие эпической поэзии стран Юго-Восточной Азии. Тысячелетия эти сказания служат источником вдохновения не только для поэтов – по их мотивам создаются удивительные шедевры искусства и архитектуры, причудливые рисунки на тканях и миниатюры. Эта летопись индуизма превратилась в бесценное культурное наследие нашей планеты. Неслучайно и доныне живы в тысячах книгах, спектаклях и фильмах многих стран прославленные герои и могучие боги вдохновенных индийских сказаний.
«Бессмертны боги и бессмертны горы — подножие небосвода.
Нет на земле ничего, что было бы ближе к небу, чем горы. Они священны как извечное прибежище богов. Поднимаясь в горы, люди приближаются к небесам. На высоких склонах гор и на их вершинах встречаются с богами те, кто земными своими подвигами, молитвами и послушанием заслужил милость небожителей. Горами взнесена к небу жизнь земной тверди — они слышат и видят дела и помыслы людей. И по воле богов, обитающих на их высотах, они могут карать всех земнорожденных за их грехи. Но они же изливают на равнины и благие дары божеств — реки, источники земного процветания и самой жизни.
В потаённых местах рождаются на горах реки, и их истоки достойны восхваления и почитания. Сюда поднимаются верующие, чтобы поклониться ключам и озёрам, принести им в дар земные плоды, цветы и ароматы. Здесь воздвигнуты храмы, и каждый из них облечён великой силой помогать молящимся и дарить их душам свет на долгие годы жизни. На чистых высотах гор боги ближе к людям, чем на грешных земных низинах.
И самая святая из всех гор, из всех вершин — это гора Кайласа. На ней, одетой серебряным светом, обитает бог грозный и милостивый — Шива, вместивший в себя все силы мироздания, порождающий жизнь земных тварей и истребляющий их…»
«Создание государственного гимна ”О Иран“ восходит к 1945 г. Голголаб, автор текста этого гимна, известный как отец естественных наук в Иране, много лет был проректором медицинской школы Тегеранского университета. Впервые гимн ”О Иран“ был исполнен Голамом Хосейном Бананом 18 октября 1958 г. в зале кадетской школы военного университета. Гимн произвёл настолько сильное впечатление, что публика требовала его повторения, и он был исполнен трижды. Тёплый приём гимна и его воздействие на людей заставили тогдашнего министра культуры пригласить музыкантов в Центр звукового вещания, чтобы записать трек и транслировать его каждый день по радио. Впоследствии это произведение исполнялось Голамом Хосейном Бананом в программе ”Пёстрые цветы“ в 1959–1964 гг. В 1972 г. была сделана радиозапись гимна, исполненного Эсфандийаром Карабаги совместно с Большим оркестром Национального радио и телевидения Ирана под управлением Фархада Фахреддини».
И.В. Абраменко. Современный Иран. Песенная культура
Эта книга наверняка заинтересует не только тех, кто изучает персидский язык, но и всех поклонников иранской культуры — современной и классической. В издании представлены и лингвистически проанализированы более 10 самых популярных песен Ирана. В предисловии автор отмечает, что произведения массовой культуры всегда отражают характерные черты своего времени, — эпохи, когда они были написаны и снискали признание публики. Среди этих черт – особенности менталитета, надежды народа, приметы повседневной жизни.
Так, самый первый национальный гимн Ирана появился еще в эпоху правления династии Каджаров. Музыку для него Насреддин-шах поручил написать французскому капельмейстеру Альфреду Жану Батисту Лемеру, преподававшему музыкальное искусство студентам первой Иранской высшей школы. Лемер сочинил энергичный марш, который исполнялся на торжественных официальных церемониях.
«Известный ныне как ”Родина, Родина“, при жизни Мозафереддин-шаха гимн был исполнен всего один раз, в Париже, и затем предан забвению. Последние годы правления Мозафереддин-шаха, также как и времена правления двух следующих шахов династии Каджаров, были сопряжены с массовыми волнениями и стычками между властью и сторонниками конституционного движения. В таких условиях просто не представлялось случая для официального исполнения национального гимна, а неофициально он исполнялся Лемером и военным оркестром всего несколько раз».
«Пандочке надо было успеть еще перевести через пешеходный переход семью кротов: дедушку, бабушку, маму, папу и пять маленьких кротят. По выходным кроты любят ходить в театр.
Бамбу переводит кротов по светофору и бежит к близнецам Мики и Рики. Они, как всегда, решили поплавать в озере. Вот только не могут надуть спасательные круги. Хорошо, что пандочка им помогает.
А вот днем пандочка идет на обед к черепахе Моли. Вся ее родня уезжает на ярмарку, и Моли остается дома одна. Больше всего на свете она не любит шумные места и обедать в одиночестве. Вот поэтому Бамбу составляет черепахе компанию. Моли угощает малышку сырным супом, а потом потчует какао с печеньями.
И хотя сидеть в беседке за чашкой горячего какао так приятно, Бамбу долго не засиживается…»
Анастасия Гундер. Панда Бамбу и добрые дела
В красочной детской книге рассказывается история маленькой панды Бамбу, которая всегда готова помочь близким, друзьям и знакомым, не жалея для этого ни своего времени, ни своих усилий. Поэтому все, кто знаком с Бамбу, скучают, когда милой и доброй неугомонной панде-непоседе нет рядом. Бамбу помогает всем, взрослым и детям. Так, Бамбу распутывает соседскому мальчишке воздушного змея, помогает кротам и делает многое другое!
По мнению автора книги, Анастасии Гундер, мамы троих детей, которой хорошо известно, как важно не только чем-то занять малыша, но и найти тему для общей беседы, эти увлекательные истории про Бамбу, — в первую очередь – напоминание о том, как здорово творить добрые дела просто так, а также о том, как важно быть благодарным и ценить заботу окружающих. И поэтому благодаря панде-непоседе Бамбу остальные герои не только учатся делать добрые дела, но и даже получают от этого радость.
Иллюстрации для книги нарисовала известный художник Татьяна Никитина, ученица классика книжной иллюстрации Бориса Диодорова, чьи рисунки участвовали во многих отечественных и зарубежных выставках в Болонье, Тегеране, Франкфурте-на-Майне.
А вечером Бамбу играет с ворчливыми старичками в домино. Каждый раз пандочка проигрывает, потому что они никогда не поддаются. Но Бамбу не расстраивается: ей нравится смотреть, как старички, забыв про ворчание, радуются и смеются, словно дети.
А хочешь научиться делать добрые дела по-настоящему? Составь вместе с родителями список добрых дел. Пусть добрые дела станут вашей семейной традицией».
«Инопланетных симбионтов не понимал никто – и мало кто этого хотел.
Мальчик застыл, потом расплылся в блаженной улыбке. Он сиял.
– Хватит! – сказала Мама Джонс. Она толкнула мужчину, тот едва не потерял равновесие. – Хватит! Что вы творите?
– Я…
Мужчина покачал головой. Постучал пальцем по аугу. Мальчик будто оттаял и растерянно посмотрел по сторонам, словно потерялся.
– У тебя нет родителей, – продолжил мужчина. – Тебя вырастили в лабе, здесь, схакнули из геномов общего пользования и битого нода с черного рынка. – Он сделал вдох. – Накаймас, – добавил он и отступил на шаг.
– Хватит! – повторила Мама Джонс бессильно. – Он вовсе не…
– Я знаю. – Мужчина вновь обрел спокойствие. – Простите. Он говорит напрямую с моим аугом. Без интерфейса. Выходит, я тогда сработал лучше, чем думал.
Что-то было в его лице, в его голосе; внезапно у Мамы Джонс сдавило грудь – давно забытое чувство, странное и беспокойное.
– Борис? – спросила она. – Борис Чонг?
– Что? – Он поднял голову и впервые удостоил ее вниманием. Теперь она видела его ясно: жесткие славянские черты, темные китайские глаза – всю его сборку, постаревшую, побитую пространством и временем, и все-таки это он…
– Мириам?
Тогда ее звали Мириам Джонс. Мириам – в честь бабушки. Она попыталась улыбнуться, не смогла.
– Это я, – сказала она.
– Но ты же…
– Я никуда не уехала, – сказала она. – В отличие от тебя»
Леви Тидхар. Центральная станция
Человечество веками мечтало о звездных странствиях, и вот мечты сбылись. В космосе существуют многочисленные колонии, жители которых уже не очень-то похожи на землян. А на самой Земле над большим и шумным городом возвышается Центральная станция – гигантский космический вокзал, давно растерявший большую часть космопортовской романтики. Вокруг него живут самые разные люди и существа — живет множество самых разнообразных людей. Многие из них – потомки мигрантов, живущие на грани земной поверхности и начала дороги к звездам. Тут же рядом рядом – Иные, цифровые представители постчеловечества, обитающие в Разговоре, глобальной сети.
Новые верования, новые приметы. Дети нового времени – рожденные благодаря краже геномов и хакерским ухищрениям. Зато со сверхспособностями, которые многих пугают.
Те, кто возвращается на родную Землю из космических далей, тоже изменились – и дело не в одних лишь технических усовершенствованиях. Только встретив прежнюю возлюбленную, герой осознает, от чего отказался, выбрав дорогу к звездам…
«Борис Чонг, некогда красавец; тогда и она была красавицей, давно это было, мягкими весенними ночами они лежали на крыше старого дома, набитого прислугой богатеев Севера; они свили гнездышко между солнечными батареями и ветроуловителями, маленькое прибежище из старых, выброшенных на помойку диванов и цветистого ситцевого навеса из Индии с политическими слоганами на языке, которым не владели ни она, ни он. Там они лежали, упиваясь своими нагими телами на высокой крыше, весной, когда воздух жарок и напоен ароматами сирени и кустов жасмина, поздно зацветшего внизу, благоухавшего по ночам, – под звездами и огнями космопорта».
«В любом случае Чужие не похожи на людей. Они больше смахивают на персонажей компьютерной игры, поэтому меня не покидает чувство нереальности всего происходящего.
Да и футуристическое оружие, которое я сжимаю в своих руках, не придает событиям реалистичности. Плюс джунгли с растениями, которые никогда не росли на моей родной планете…
Полное ощущение какого-нибудь «Анриала». Или «Крайзиса» вперемешку с «Думом».
А уж в шутерах от первого лица я всегда был настоящим профи…
Десантники Чужих не таятся. Они уже считают эту планету своей. Имеют право – местное подобие орбитальной обороны им удалось уничтожить меньше чем за пять часов. Рекордный срок для населенных планет земного типа.
Единственный космопорт был захвачен еще через час.
По большому счету туземную армию и армией-то сложно назвать. Народное ополчение, вооруженное по образцу позапрошлого века и действующее исключительно на голом энтузиазме. Нам говорили, что взвод пехоты Альянса способен выбить до нескольких батальонов местных вояк, при этом даже особенно не напрягаясь. Хотя я не особенно верю. Американцы в Афганистане имели едва не большее техническое превосходство, но малограмотные афганские крестьяне жарили их там вовсю. Как, впрочем, и советских десятилетием-двумя раньше. Но для моих соратников, детей улицы гиперурбанизированного мира, мысль, что техническое превосходство определяет все, – единственно верная. И даже единственно возможная. Мол, с технологическим превосходством не поспоришь. Крестьяне с вилами против закованных в панцирную броню рыцарей много не навоюют. Ну да пусть себе тешатся…»
Роман Злотников, Сергей Мусаниф. Вселенная неудачников
Отечественный безработный журналист, решив подзаработать переводчиком у «нового русского» в Латинской Америке, становится объектом пристального внимания агентов большинства мировых разведок. А что же они все делают в этом заштатном городишке? В джунглях неподалеку случился неведомый катаклизм – землетрясение, свечение. Попутно находят испанские дублоны времен Кортеса – только очень высокой пробы.
Дальше – больше: поход в горы с очередным Джеймсом Бондом (агентом М-5), нападение китайцев. Очнулся герой в каком-то неведомом месте, совсем не напоминающем больницу захудалой латиноамериканской страны. Таинственная «плантация», непонятные персонажи в странной одежде, проводящие над героем процедуру стирания памяти. Но Алексей оказывается уникумом, чья память не подвластна никакой технике.
Для изучения специалистами спецслужб его отправляют в отдаленное будущее.
В будущем существуют не только две ветви человечества, чьи дороги разошлись около тысячелетия назад, но ужасный потенциальный общий враг – скаари. А поэтому существуют сторонники идеи Слияния – Альянса (от спецслужб которого скрылся герой) и Империи (потомков религиозных фанатиков). Поодиночке основной и побочной ветвям человечества не выстоять против воинственных ящеров...
«А самое обидное, что у меня даже не было возможности правдоподобно соврать о каких-нибудь нелегальных молодежных тусовках и модных андеграундных течениях на территории Альянса, так как я понятия не имел, существуют ли такие течения в природе.
Из четверых присутствующих в этом кабинете я знал о жизни Альянса меньше всех. Хотя и был единственным, кто числился его гражданином.
Видимо, гамма овладевших мною эмоций отразилась у меня на лице, так как Реннер внезапно расхохотался и хлопнул меня по плечу. Так, что я аж чуть присел. Наверное, после этого дружеского хлопка у меня останется изрядный синяк.
– Расслабься, – посоветовал Реннер. – Вряд ли кто-то из нас донесет на тебя в полицию нравов…»
«Легионеры умолкли. Молча шли они рядом с телегой. В бледном лунном свете ландшафт менял свое лицо.
Дорога, вдоль которой рос низкий кустарник, стала постепенно подниматься. Неожиданно тишину нарушило блеяние овец. Стадо преградило путь. Принципал подал знак своим людям, и они остановились.
— Двое вперед, — тихо приказал он.
Оба легионера, которые стояли рядом с ослом, вышли вперед и обнажили мечи. Они насторожились, но как бы ни всматривались в округу, залитую бледным лунным светом, глаза их находили только овец, столпившихся на дороге. Внезапно воздух пронзило громкое шипение. И прежде чем легионеры успели среагировать, сверху на них посыпались камни. Крик пронзил темноту. Один из легионеров упал. Второму камень угодил в голову, и он выронил меч.
— Засада! — закричал принципал. — Сражайтесь, римляне, сражайтесь за свою жизнь!
Воздух снова разрезал каменный град. С гулким стуком булыжник попал в нагрудник принципала. Если бы тот не оперся о телегу, то рухнул бы на землю. Слышались громкие и резкие крики. Со всех сторон быстро приближались закутанные в развевающуюся одежду фигуры. Принципал испуганно смотрел на них. Нападающие размахивали посохами и топорами. Их превосходство было очевидным. И как бы отчаянно ни оборонялись легионеры, сраженные воины падали на землю здесь и там. В ночи раздавались предсмертные крики, хрип обрывался с булькающим звуком. По четыре, по пять человек нападающие бросались к принципалу. Он отразил мечом первый удар, однако уже второй удар посоха угодил ему в плечо…»
Ульрих Хефнер. Завет Христа
Как отмечает в своем предисловии автор романа, он ищет свои сюжеты там, где стирается грань между реальностью и вымыслом, чтобы проводить своих читателей из мира повседневности в манящие приключения, добавив при этом загадки истории и возможную взаимосвязь далеких времен, держав и искателей истины. «Они пришли после Первого крестового похода, после того, как христиане захватили Иерусалим. Их было всего девять. Девять рыцарей удачи, представителей обедневшего дворянства, которым ничего не светило… Они копали в запутанных коридорах Храмовой горы – так же, как шахтеры копают уголь. Девять лет. А затем некоторые из них вернулись в Рим. Как ни странно, после у аудиенции у Папы они получили широкие полномочия и стали необыкновенно богатым и могущественным орденом…». Что же могли обнаружить эти рыцари? Овеянное легендами сокровище Соломона, Ковчег Завета Моисея или свитки с записями о жизни Иисуса Христа? Роман повествует и том, как спустя почти тысячелетие спустя, во время раскопок в Святом городе было найдено римское оружие и инструменты, датируемые примерно временем рождения Христа. Следом археологи обнаружили тайную гробницу доблестного крестоносца, а в ней – древнеримскую тарелку с изображением мистерии об Иисусе. Какие еще загадки Прошлого хранит эта земля?
«Полная луна лила на долину к юго-западу от Обераммергау свой серебряный нереальный свет. В тени горы Ноткаршпитце, высотой почти в две тысячи метров, в обманчивом спокойствии ночи лежал большой монастырь бенедиктинцев. В обходной галерее раздались гулкие шаги. Торопливые шаги, шаги затравленного, шаги, которые заставляли страх беглеца резонировать в широком кругу стен монастыря. Подобно тени, темная фигура бежала сквозь ночь. Скрытая черной одеждой монаха, она сливалась с окрестностями, и только когда серебряный лунный свет касался разлетающейся сутаны, можно было догадаться, что под ней скрывается человек. Человек, гонимый страхом; человек, боящийся смерти, от которой нет спасения.
Лай собаки пронзил ночную тишину и затих в почтенных стенах. Дыхание идущего было прерывистым, сердце колотилось как бешеное, когда он забился в самый темный угол в тени капеллы. Силы его были на исходе. Он боязливо огляделся в темноте и прислушался. Удалось ли ему ускользнуть от преследователей?
Все вокруг спало, лишь два фонаря напротив больших ворот продолжали светить. Человек сделал глубокий вдох. Постепенно его дыхание восстановилось.
Несколько недель назад, когда он встретился со стариком недалеко от Гармиша, он и представить себе не мог, что скоро ему придется опасаться за свою жизнь. Бдительные водянисто-синие глаза старика, которые суетливо, а иногда и хитро бегали из стороны в сторону, говорили о том, что, несмотря на почтенный возраст, в нем еще достаточно сил и энергии. Он знал, что вмешался в опасную игру, однако в какой опасности действительно окажется, он не сознавал, когда присвоил себе оба фрагмента.
Уже в раннем возрасте он посвятил свою жизнь Богу и обменял мирскую одежду на сутану монаха-бенедиктинца. Бог и вера долго составляли смысл его жизни — до тех пор, пока годы, проведенные на богословском факультете в университете Эрлангена, не разбудили в нем неутолимую жажду истины, и одной только веры стало ему не хватать. Он хотел знания, знания о том, что произошло более двух тысяч лет назад на другом конце света…»
«Начало… Начало всех начал…
Это отсюда все пошло.
Здесь начиналась письменная история. Здесь родилась мифология. Здесь помещались истоки трех из числа самых могучих религий в истории человечества. Около двух миллиардов христиан, иудеев и мусульман во всех концах света узнают из своих священных книг, что именно это место выбрал их бог, чтобы даровать жизнь человечеству.
Две большие неторопливые реки сливаются здесь воедино, и место их встречи обозначено на всех картах мира. Однако на вид знаменитое слияние Тигра и Евфрата ничем не примечательно. Безмолвны, как сами реки, узкие шеренги финиковых пальм вдоль берегов. Солнце и луна хранят свои секреты, исправно навещая древний пустынный ландшафт и озаряя бликами дня и ночи тихие струи. Изредка проплывает лодка с людьми, забрасывающими рыболовные сети.
Здесь, полагает большинство человечества, находилась колыбель гомо сапиенс, находился утерянный рай.
Миновав последнюю зеленую полоску суши, разделяющую их, Тигр и Евфрат приветствуют друг друга плавными завихрениями и, соединясь, словно супруги, образуют великую реку Шатт-эль-Араб, которая тут же пропадает из виду за изгибом берега в пальмовой оторочке…
Сказочная атмосфера… А как же иначе! Ведь я прибыл на родину «Тысячи и одной ночи», «Волшебной лампы Аладдина», ковров-самолетов и Синдбада-Морехода. На этих берегах жили Али-Баба и сорок разбойников. Ниже по течению эти струи омывают остров Синдбад, названный в честь величайшего сочинителя морских небылиц, героя арабских сказок…»
Тур Хейердал. Экспедиция «Тигрис»
В ноябре 1977 года известный исследователь Хейердал во главе международной экспедиции отправился в путь на тростниковой лодке «Тигрис», построенной как точная копия древних шумерских судов, из деревни Эль-Курна – места, где сливаются легендарные реки Тигр и Евфрат. Тысячелетия назад здесь существовала одна из древнейших древних цивилизаций Земли, остававшаяся после себя множество загадок. В Ираке, возле Адамова древа изучив материалы музея и воспользовавшись советами местных жителей, и начали строительство лодки: «Пустыня, осаждающая со всех сторон весеннюю зелень болот, поглотила древний народ шумеров. Мерцающие волны сухого песка захлестнули воздвигнутые в честь забытых ныне богов огромные храмовые пирамиды, погребли заброшенные города, правители которых обратились в прах. Некогда благодатная земля нынче стала миром безмолвия, безжизненным, как Северный полюс на холсте в картинной галерее… Перед вами кладбище целой цивилизации, древнейшего предка нашей собственной культуры. Если вам дороги наши истоки, вы не пройдете безучастно мимо того, что открыли под здешними песками детективы от археологии…»
Перейдя через Аравийское море, «Тигрис» 30 марта 1978 года вошел в порт Джибути. По мнению Тура Хейердала, камышовая лодка показала превосходные мореходные качества, тем самым доказав, что тысячелетия назад жители Месопотамии могли на подобных судах совершать далекие путешествия, в том числе – к берегам Индостана, к Мохенджо-Даро, где располагалась другая древняя цивилизация, после которой тоже остались множество тайн, большинство из которых не разгаданы и поныне.
«Подобно заброшенным руинам Ура и Вавилона, Мохенджо-Даро ныне лежит далеко от воды. Развалины жилищ и лавок тянутся на полтора километра в сторону тихого Инда, который в прошлом был и жизненной артерией, и грозным бичом горожан. Раскопки показали, что город семь раз восстанавливался после наводнений, пока люди не оставили его по неизвестным причинам. Никто не знает, почему все городское население вдруг исчезло около 1500 г. до н.э. Мортимер Уилер и другие исследователи полагают, что климатические, экономические и политические неурядицы могли подорвать фундамент здешней культуры. А окончательно сокрушили ее вторгшиеся с севера арии. Плодородные равнины, тысячу лет кормившие Индскую цивилизацию, были захвачены племенами, которые пришли не по морю, а через горные перевалы внутри страны».
Оскар Мазен. Испанская Америка XVI-XVIII веков
Книга рассказывает о завоевании далеких земель, возникновении на них новых городов и «новых королевств» (точнее – вице-королевств, называемых «Западными Индиями», и возникновения латиноамериканской цивилизации. «Главой Империи, куда входили и Индии, был король Испании, находившийся в Мадриде. Ни один из королей Испании не ступал на землю своих американских владений. Следовательно, правление осуществлялось его представителями. Иллюзия присутствия короля в Мехико и Лиме усиливается тем фактом, что ни один чиновник и ни одно учреждение не обладают всей полнотой власти».
После открытия Колумба Южная и Центральная Америка вскоре стали главным золотодобывающим районом мира – так в XVI веке эти земли дали свыше трети мировой добычи золота, в XVII веке – больше половины, а в XVIII веке – две трети мирового золота... Золото, привезенное из Америки, положило начало фантастическому богатству прославленных знатных родов Испании. Это золото, перевернувшее всю судьбу до того нищей и «бесперспективной» Европы, сделало на короткий миг истории Испанию самой великой и богатой державой мира, хозяйкой Европы, а потом — уйдя к Англии, — бросило обратно в пропасть нищеты, скуки и периферийного забвения.
Вице-королевство Перу, одно из богатейших в Южной Америке, беспощадно эксплуатировало индейцев – ради любого вида деятельности, признанного местной властью полезным государству и королевской казне, использовался принудительный труд индейцев. Особенно тяжкие условия были в местных примитивных ткацких мастерских и на горных промыслах. Но самой страшной для индейцев была каторжная повинность на добыче драгоценных металлов…
В издании рассказывается о действиях колониальной администрации и инквизиции, смешанных браках между благородными донами и туземными принцессами. Отдельная глава посвящена языку и литературе, в том числе – литературным жанрам. «Жанр, известным под немного расплывчатым названием «хроника», преследует две цели: первая – увековечить деяния европейцев в Новом Свете и подкрепить рассказ их собственными свидетельствами. Вторая – исследовать историю и нравы местных племен. Долгое время эти рассказы остаются для Старого Света единственным способом познакомиться с Индиями». Из главы «Искусство» можно почерпнуть много информации об «очагах культуры», музыке, танце и ювелирном искусстве.
«В 1974 году Йост Браат убедил правительство Нидерландов обратиться с дипломатическим запросом к Советскому Союзу, предложив совместный проект по сохранению остатков зимовья Виллема Баренца – Благохранимого дома. В годы холодной войны такие усилия требовали хороших личных связей. Браат, который в то время был убежденным членом Нидерландской коммунистической партии, ранее встречался с Михаилом Беловым, заведующим отделом в Арктическом и антарктическом научно-исследовательском институте (ААНИИ). Браат сразу же поинтересовался у него, что в действительности сохранилось от Благохранимого дома. «Ничего... – последовал ответ. – Там ничего не осталось».
Тем не менее в 1977 году Белов организовал для Дмитрия Кравченко возможность посетить север Новой Земли и уточнить ответ на вопрос Браата. В тот год суровые погодные условия вынудили Кравченко вернуться в Архангельск раньше, чем планировалось, но двумя годами позже удача ему улыбнулась. Между 2 и 6 августа 1979 года, а затем в 1980-м Кравченко сумел найти и зарисовать остатки бревенчатого дома и еще около 130 объектов: куски кожи, черепки, железные гвозди, инструменты, оружие и одежду. В лежавшем на берегу большом,
4-метровом фрагменте борта корабля, ранее описанном Э. Карлсеном в 1871 и Б. В. Милорадовичем в 1933 годах, были обнаружены кованые гвозди, идентичные тем, что использовались при строительстве зимовья. На северной оконечности Новой Земли Кравченко нашел несколько сложенных из камней пирамид – гуриев, – а также вкопанный в землю деревянный столб с отчетливо читавшимися на нём буквами BAR. Как только информация об этих находках достигла Нидерландов, местные газеты вышли с заголовками «Могила Виллема Баренца обнаружена на Новой Земле» и «Русские энтузиасты нашли корабль Баренца».
Япъян Зеберг. В ледовитое море. Поиски следов Баренца на Новой Земле в российcко-голландских экспедициях
Вышедшая в новой серии «Современные экспедиции» книга описывает международные экспедиции на Новую Землю и остров Вайгач, занимавшиеся поисками следов последней экспедиции Виллема Баренца, (скончавшегося в 1597 году во время зимовки), в которых принимал участие автор. Голландский исследователь Виллем Баренц искал северный морской путь на Восток и руководил тремя арктическими экспедициями, открыв остров Медвежий, архипелаги Шпицберген и Новая Земля, скончавшись в 1597 году во время первой в истории Арктики зимовки. Место его могилы до сих пор остаётся загадкой.
Книга открывается двумя предисловиями: научного редактора Дениса Хотимского и автора. В первом из них рассказывается о путешествиях Виллема Баренца, в своих трех арктических экспедициях искавшего северный морской путь в Ост-Индию; сообщениях о нидерландских арктических плаваниях на русском языке; о портрете Баренца, и о том, как эта книга появилась на русском языке.
В издании органично сочетаются события двух времен: конца XVI – началу XVII веков, связанных с нидерландскими поисками Северо-Восточного прохода в Азию; и относительно недавнего прошлого, подробно задокументированных новоземельских экспедиции 1991, 1995, 1998, 2000 годов. В издание включены как старинные карты и портреты, так фотографии экспедиций XX века, многие из которых сделаны автором книги.
В первой главе описано, как утром 3 марта 1991 года известный исследователь Арктики Дмитрий Кравченко приехал в Амстердам с планом – завершить задуманное Виллемом Баренцем плаванье вокруг Евразийского континента. В том году М. Горбачев разрешил проход иностранных кораблей Северным морским путем, и Кравченко в разговоре с директором мореходной школы в Энкхаузене, древнем городе моряков, расположенном неподалеку от Амстердама, сказал, что хотели, «чтобы экипаж был из Нидерландов, как и сам Баренц».
Через три месяца двое курсантов школы уже в мурманских доках осматривали суда, на которых им вскоре предстояло отправиться в Арктику: «Аспол» и «Виллем Баренц». 15 июля суда вышли из Нарьян-Мара и 7 августа прибыли на остров Белый.
«Предметы, найденные на месте зимовки, вернулись в Нидерланды в мае 1872 года, через девять месяцев после их открытия Карлсеном на Новой Земле, и были немедленно выставлены на всеобщее обозрение в полноразмерной реконструкции Благохранимого дома, сооруженной в Департаменте военно-морского флота в Гааге. Среди экспонатов были экспериментальные навигационные инструменты, один из старейших дошедших до наших дней компасов, одежда XVI века, предметы домашнего обихода, плотницкий инструмент, алебарды, карты, руководство по навигации, книги по истории Нидерландов и Китая, книга псалмов, флейта и 400 ренессансных гравюр из издательского дома Корнелиса Класа в Амстердаме.
Для многих поколений нидерландцев новоземельская коллекция стала памятником холоду, лишениям и силе духа. Через четыре года после Карлсена место зимовки посетил капитан Мартен Гундерсен…»
«Мяч подпрыгнул около меня и покатился к сточной канаве.
Игроки кричали мне, стояли устало, руки на поясе. От их тел шел пар. Я подкатил мяч ногой, потом ударом вернул им его.
– Отлично, брат! Браво!
– Спасибо за мяч!
Я отсалютовал им рукой. Вратарь, который стоял, опираясь на перекладину, отсалютовал мне в ответ.
Я позвонил в дверной звонок и ждал. Меня поражает, как они могут играть в холодную погоду в одних тонких футболках. В доме послышались шаги матери. Она волочит ноги при ходьбе, и ее тапки шаркают так, будто она ходит с трудом. Я снова нажал на звонок, не отпуская его.
– Иду… иду. Что случилось там? Я иду.
Звуки шагов стихли. Она, должно быть, надевает чадру. Дверь открылась.
– Привет, мама!
В дверном проеме – лицо матери, как будто замерло в рамке. Позади нее во дворе качаются ветви деревьев, с которых осенние листья почти все облетели. Выцветший желтый платок выглядывает из-под чадры матери, и несколько прядей черных волос выбились на лоб.
– Да что с тобой? Не можешь звонить как нормальный человек?»
Ахмад Дехкан. Путешествие на высоту 270
Книга повествует об ирано-иракской войне, которую сами иранцы традиционно называют «Священной обороной». Начало ей положил президент Ирака и глава местной партии «Баас» Саддам Хуссейн; он надеялся на легкую победу и долгожданное приобретение —нефтеносные земли провинции Хузестан. Кроме того, багдадское правительство рассчитывало получить полный контроль над стратегически важной рекой Шатт-эль-Араб (перс. Эрвендруд), впадающей в Персидский залив — одной из важнейших транспортных артерий региона. Иракским лидерам эта судоходная река была жизненно необходима: ее воды могли бы компенсировать незначительную протяженность иракского берега в Персидском заливе. А значит, Ирак смог бы расширить торговлю нефтепродуктами...
Еще в 1937 году Ирак при активной поддержке Великобритании добился заключения с Ираном договора, по которому почти вся река Шатт-эль-Араб отошла к арабскому государству. Под официальной же юрисдикцией Ирана остались только небольшие ее участки возле городов Абадан и Хорремшехр. Но в 1969 году это соглашение было расторгнуто правителем Ирана – шахом Мохаммедом-Резой Пехлеви. В марте 1975 года шах и Саддам Хуссейн подписали новое соглашение, в котором Ирак признавал, что пограничная река принадлежит Ирану.
Однако Исламская революция 1979 года была воспринята иракцами как самый подходящий для реванша момент. Иракская армия, снабженная самым современным на тот момент западным оружием, напала на находившийся в изоляции Иран. Но иранцы дали противнику мужественный отпор и сумели отстоять свою землю. В книге живописуется повседневная жизнь мирных людей, — людей, в любой момент готовых отдать за родину собственную жизнь.
«– Все отпуска отменены, даже в город не дают. Вчера вечером разрешили мне съездить и быстро вернуться. Рано утром снабженцы сюда подкинули на своей машине.
Я смотрю в окно: насколько хватает взгляда, везде пустыня. Кое-где видна зелень. Рельеф плоский, и кажется, будто у горизонта земля пришита к небу. А с другой стороны, со стороны Хорремабада, сплошь холмы и горы, темная гряда их покрыта туманом.
Микроавтобус сворачивает с главной дороги в сторону моста через Керхе. Река Керхе всегда имеет цвет глины и песка: ни разу я ее воду не видел прозрачной. Асгар рассказывает:
– Хейдар уже два-три дня как уехал вперед. Там и будет, и амуницию, вещи свои забрал. Рюкзак отдал мне, чтобы я его сдал. По его разговору с Хусейном я понял, что он в лагерь не вернется.
Хейдар – заместитель командира нашей роты. Он очень толст и массивен, на его размер нет форменной одежды. Ему выдают материю, и он сам себе шьет. Носит курдские шаровары, и, когда идет, кажется: гора мяса двинулась в путь.
Мы прибыли и выходим из автобуса. Дальше частные машины не идут, только военные. По обеим сторонам шоссе женщины и мужчины в гражданской одежде сидят на разных подстилках и ждут, глядя на мост. Они приехали порой очень издалека и просят, и умоляют любого, кто идет в сторону фронта, передать бумажку с именами, сообщить солдатам, что они ждут здесь, на этой стороне реки. Обычно там написан и их адрес, по которому видно, что они издалека. Они ищут своих детей, отцов, женщины – мужей. Порой по многу дней так ожидают…»
«Потерянный Алмаз валялся на пути;
Случилось, наконец, купцу его найти.
Он от купца
Царю представлен,
Им куплен, в золоте оправлен,
И украшением стал царского венца.
Узнав про то, Булыжник развозился,
Блестящею судьбой Алмаза он прельстился
И, видя мужика, его он просит так:
«Пожалуйста, земляк,
Возьми меня в столицу ты с собою!
За что́ здесь под дождем и в слякоти я ною?
А наш Алмаз в чести, как говорят.
Не понимаю я, за что́ он в знать попался?
Со мною сколько лет здесь рядом он валялся;
Такой же камень он, и мне набитый брат.
Возьми ж меня. Как знать? Коль там я покажуся,
То также, может быть, на дело пригожуся».
Эзоп, Лафонтен, Крылов. Полное собрание басен в одном томе
«Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать» — это и многие другие крылатые выражения пришли в разговорный русский язык из басен. Самые первые дошедшие до наших дней записи басен древнегреческого поэта Эзопа относятся к V-IV вв. до н.э. Свою литературную обработку басни получили столетия спустя. Но сами басни возникли еще раньше – они встречаются в поэме Гесиода (VIII в. До н.э.) и ямбах Архилоха (VII до н.э.). Но именно от полулегендарного раба-мудреца пошел тот самый «эзопов язык», чьи аллегории до сих пор поражают людей глубиной подтекста.
Этот огромный том проиллюстрирован рисунками известных художников: английского анималиста Эрнеста Гризе, французского художника Жана Гранвиля, и российскими живописцами А.П. Сапожковым и К.А.Трутовским.
В послесловии подробно рассказывается об истории возникновения этого жанра и его великих классиках.
«В образе Эзопа соединились два традиционных типа слуги: слуга-плут, остроумный обманщик и мститель, и слуга – добрый, почти сказочный, помощник и даже спаситель».
«Если бы в то утро солнышко не заглянуло в окно Нюки, то он проспал бы до самого обеда. А все из-за того, что накануне Нюка увлекся рисованием и лег спать позже обычного. Поэтому, сколько ни старался будильник, сколько бы не звонил, Нюка все спал и спал. Ему снилось, что он рисует прекрасные картины, и просыпаться Нюке совсем не хотелось.
И лишь когда солнечный луч упал на его закрытые глазки, Нюка зашевелился. Луч был такой теплый и яркий, что поросенок во сне подумал: «Любопытно, что это такое?». И тут же проснулся.
— Солнышко, — улыбнулся Нюка.
Затем посмотрел на будильник и воскликнул:
— Я проспал! Наверное, все самое интересное уже началось!
Выскочив из постельки, он тут же помчался к окну…»
Дмитрий Дмитриев. Поросёнок Нюка. Однажды летом
В красочном издании (автор – автор многих книг для детей, сценарии к фильмам и передачам, таким как «Спокойной ночи, малыши!», «Шишкин лес», «Сказки и истории») рассказывается о том, как в Стране Придуманных историй живет забавный поросёнок Нюка, который любит повсюду совать свой носик-пятачок и при этом еще приговаривать: «Ню-ка, ню-ка поглядим. Ню-ка, ню-ка поглядим».
Однажды утром зазвонил будильник и разбудил Нюку, который больше всего на свете боялся проспать что-нибудь любопытное. А проснувшись, Нюка сразу бежал к окну, чтобы увидеть интересное. В этот раз под окном прогуливался гусь Гусь Гусич. Он напомнил Нюке, что вместе с Бернаром приглашали его на завтрак, где Нюку ждут чай и овсянка с изюмом. Прощаясь, Гусь Гусич напомнил поросенку, что приходить в гости с пустыми руками неприлично. И сказав: «Ага-га-гага-га…», удалился.
А Нюка полез в шкаф, а затем – под кровать, и даже в буфет, чтобы отыскать подарок. Но, увы, ничего подходящего и приличного так и не нашел. Подарка не было. И тогда Нюке пришла в голову замечательная мысль, что он сам – как подарок. Для того, чтобы в этом убедиться, поросенок решил посмотреть в зеркало, но увы – отражение оказалось не только неумытым, но и неопрятно одетым.
Надо было принимать меры – Нюка умылся, надел белоснежную рубашку, красивый бант, штанишки и превратился в хорошенького поросенка, который собрался к друзьям в гости.
По дороге он сочинил стал напевать про себя песенку. Но вот впереди оказалась огромная лужа, из которой выскочил Лягушонок, который поздоровался с Нюкой, а потом снова нырнул в воду. А Нюка решил узнать, стала ли лужа за последние дни глубже, что привело к новым приключениям неугомонного поросенка.
Однажды Нюка увидел небольшой домик с красной крышей, нарисованными окнами и маленьким крылечком. Внутри домика было темно и что-то жужжало.
«- Ух ты – сказал Нюка.
Ему стало так любопытно, что он даже решил не задумываться над тем, кто бы это мог жужжать. Он задумался совсем о другом – как бы поскорей заглянуть внутрь домика. Но почему-то ничего не приходило на ум. Одна маленькая щелка, — и все! Никаких дверей, входов и выходов, куда можно было бы просунуть голову и посмотреть, что там внутри.
— Эх, вздохнул Нюка и с досады толкнул крышу домика. А в домике зажужжало сильней.
«Некогда Гранд-канал, естественная протока среди илистых отмелей Лагуны, был укрощен людьми, но теперь вновь превратился в настоящую реку с сотнями «рукавов», с берегами из черепичных крыш да каменных стен дворцов. С рассветом вокруг закипела работа, строительство новых лачуг на крышах домов. Знакомые при виде Карло махали ему, не выпуская из рук кто веревки, кто молотка, кричали «привет», а Карло, проносясь мимо, салютовал в ответ приподнятым над бортом веслом. Глупость это, конечно, строиться у самого Гранд-канала: теперь ему вполне хватает силы сметать с пути старые здания, чем он нередко и пользуется… а впрочем — их дело. Если уж на то пошло, кто здесь, в Венеции, не дурак? Добравшись до Бачино-ди-Сан-Марко, он направил шлюпку через Пьяцетту, мимо Дворца дожей, величаво возвышавшегося над водой на целых два этажа, к Пьяцце. Лодок тут, как всегда, скопилось — не протолкнешься.
Только здесь, в этом месте, Венеция и оставалась по-прежнему многолюдной, а потому бывать у Сан-Марко Карло любил, однако шнырявшие под носом гондолы проклинал так же громогласно, как и всякий другой. Исхитрившись пробиться к окну базилики, он направил шлюпку внутрь. Гвалт под куполами, сверкавшими золотом и лазурью, царил ужасный. Большую часть воды в зале занимали наплавные мостки. Пришвартовавшись к ним, Карло выгрузил на настил четыре воздушных баллона для акваланга, выбрался из лодки сам, подхватил по паре баллонов в каждую руку и двинулся через причал, к рынку».
Ким Стэнли Робинсон. Черный воздух
В сборник включено порядка двух десятков рассказов именитого автора. Они относятся к теперь уже кажущемуся далеким времени с 1981 по 1991 год. Тогда Робинсон много путешествовал, поднимался в горы и одновременно с рассказами писал диссертацию, посвященную творчеству Филипа Дика. И читал отборно сложных классиков вроде Джойса, Кафки и Достоевского. Все впечатления он переплавлял в собственное творчество. Рассказы этого сборника балансируют между психологической драмой и магическим реализмом, притчами и альтернативной историей
«Венеция под водой» повествует о том, как легендарная Ла Серениссима действительно погрузилась под воду по самые крыши домов и купола своих знаменитых соборов. Теперь туристы не просто катаются на гондолах ради развлечения – лодки остались единственным способом передвижения над затопленными площадями и кладбищами былой «царицы морей». Более того, власти разрешают желающим забрать все, что они смогут поднять с глубины, и скульптуры, и мозаики. Не безвозмездно, надо полагать, и вполне законно. Но противоестественно для тех, кто считает даже ушедшую на дно Венецию своим родным городом.
Среди известных рассказов («Побег из Катманду», «Черный воздух» — принесший автору Всемирную премию фэнтези, «Лакки Страйк», «Перекраивая историю», «Чувствительность к начальным условиям», «Слепой геометр», отмеченный премией «Небьюла») в книге есть до сих пор не публиковавшийся рассказ «Литаврщик из Берлинской филармонии, 1942».
«Спустя день или два после этого «эм-пи» впустил к нему какого-то полковника, седоволосого, чопорного, едва не раздавившего Дженьюэри пальцы в железном рукопожатии. Глаза его отливали бледной, ледяной синевой. Всем существом своим гость излучал неприязнь.
– Полковник Дрэй, – представился он. – Мне приказано защищать вас перед военным судом. Для этого мне потребуются все имеющиеся у вас факты, до мелочей, так что давайте начнем.
– Я не стану ни с кем разговаривать, пока не увижу ученого-атомщика.
…К вечеру следующего дня полковник вернулся, сопровождаемый еще одним человеком.
– Вот это – доктор Форест.
– Участвовавший в разработке бомбы, – добавил Форест.
Стриженный «ежиком», в армейской рабочей робе, он походил на военного куда сильнее полковника. Подозревая подвох, Дженьюэри смерил обоих настороженным взглядом.
– Вы поручитесь за подлинность личности этого человека словом офицера? – спросил он Дрэя.
– Разумеется, – сухо ответил полковник, приняв оскорбленный вид.
– Итак, – заговорил доктор Форест, – у вас возникли проблемы со сбросом изделия в нужный момент. Расскажите, что вы наблюдали.
Дженьюэри перевел дух, набрал полную грудь воздуха. Настало время подписать себе приговор.
– Ничего я такого не наблюдал, – прямо ответил он. – Я хочу, чтобы вы передали от меня ученым следующее. Ребята, вы работали над этой штукой не один год, и у вас наверняка было время подумать, как вашу бомбу используют. Вы знали, что джапов можно принудить к сдаче, устроив им демонстрацию…»
«Кстати, я не упоминала, что есть тут тоже нечего, кроме асфоделей? Ну да что толку жаловаться! В темных гротах куда лучше. И разговоры там идут поинтереснее, особенно если попадется какой-нибудь мелкий негодяйчик — карманник, биржевой маклер, сутенер. Меня, как и многих девчонок-недотрог, всегда втайне тянуло к таким мужчинам.
Но слишком глубоко я обычно не забираюсь. Там наказывают настоящих злодеев, тех, кто не понес должного наказания при жизни. Слушать эти вопли — выше моих сил. Впрочем, муки здесь только мысленные, тел-то у нас больше нет. Так что боги развлекаются по-своему. Покажут какому-нибудь бедолаге целое пиршество — груды мяса, горы хлеба, целые лозы винограда, — а стоит ему протянуть руку, как тут же все исчезает. Или вот еще — заставят кого-нибудь вкатывать каменную глыбу на отвесный склон. Тоже их любимая шуточка. Меня иногда так и тянет туда, поглубже: вспомнить, что такое настоящий голод, настоящее изнеможение».
Маргарет Этвуд. Пенелопиада
Новая версия «Одиссеи» — глазами верной жены Пенелопы. И ее тайные мысли, которые супруга хитроумного царя Итаки была вынуждена таить от всех на свете. Маргарет Этвуд, автор знаменитых «Служанок», много внимания уделяет тому, сколь несправедлива женская судьба в античном мире. И немедленно проводит параллели с современностью, где тоже не все просто. Как и среди сумеречных полей асфоделевой страны, где скитаются души былых красавиц и воинов, жуликов и поэтов.
Что было делать Пенелопе, кроме как соглашаться и таиться, ведь иного способа выжить у нее не было. Не было даже красоты, сделавшей легендой ее сестру Елену Прекрасную. Легендой – и причиной падения великого города Трои. При этом Пенелопа неподдельно умна, именно это позволило ей благополучно дождаться возвращения Одиссея, не став жертвой алчных авантюристов. Вот только жертв оказалось намного больше, чем перебитые законным мужем претенденты на его жену и сокровищницу. Им, злополучным прислужницам Пенелопы, теперь уже не добиться справедливости, хотя автор даже устраивает пародийные судебные слушания.
«Слишком много было при итакийском дворе подводных течений, слишком много обид и затаенного недовольства со стороны мужчин и слишком много тягостных умолчаний в связи с моей свекровью. Если я пыталась заговорить с ней, она отвечала, но никогда не глядела мне в лицо, а обращалась к скамеечке для ног или к столу. И ответы ее неизменно были жесткими и рублеными, как и подобало при беседе с мебелью.
Вскоре я поняла, что благоразумнее будет держаться в стороне от дворцовой жизни и ограничиться заботами о Телемахе, насколько позволяла Эвриклея. «Вы и сами еще почитай что дитя, — говорила она, отнимая у меня младенца. — Дайте-ка я присмотрю за нашим милым малюткой. А вы ступайте, развлекитесь».
Но я не знала, чем мне развлечься. О том, чтобы бродить по скалам или по берегу в одиночестве, словно какая-нибудь девчонка из бедняков или рабыня, не могло быть и речи: выходя из дворца, я брала с собой двух служанок (мне нужно было поддерживать репутацию, а за репутацией жены царя всегда следили самым пристальным образом), но они держались в нескольких шагах позади меня, как того требовали приличия. Шествуя в своих разноцветных одеяниях, я чувствовала себя призовой лошадью на параде: моряки пялились на меня во все глаза, а горожанки перешептывались».
«Человеку сложно понять друида или вампира – слишком разные мы существа… изменники и недовольные, желающие поиграть в тайные общества, добровольно приносят себя на алтарь науки…
Как нетрудно было догадаться, в «Антимагии» принципиально не использовали никакого Ремесла или техномагических приспособлений».
Алекс Кош. Огненный орден
Любит наш народ всякое этакое, в том числе – вампирское, и в придачу – заговоры и тайны. «В Крайдолле все спокойно». Патрули патрулируют, Зло тихо копит силы и готовит очередные пакости. Действие начинается, как и положено, с первого акт, который носит авторское название «предательского». Среди порядочных Ремесленников (см. «Огненный факультет» и «Огненный патруль») существует тайное общество «Дети Дракона», в котором практикуют опасные техники, суть которых, как гласит легенда, поведал первому Ремесленнику настоящий дракон. И один похищенный отщепенцами Ремесленник узнает об том, какие приличные на вид персонажи участвуют в заговоре и гнуснейших экспериментах. Да к тому же появление незаконных боевых артефактов (неизвестной модификации) не понравилось Ассамблее Ремесленников.
Но это только начало приближающихся неприятностей – среди союзников главного героя Зака и его друзей (магов-первокурсников) оказываются скрытые отщепенцы – низшие вампиры («Мир против нас, значит, мы против всего мира!»), члены тайного общества «Свободных вампиров». Как спасти ни в чем не повинных (в смысле – не замешанных в вампирском заговоре или же раскаявшихся) низших вампиров от расправы Ремесленников? Надо всего-навсего создать свою гвардию, а точнее – орден. Среди немаловажных проблем: невнимание потенциальной девушки к Заку (нет в мире справедливости – не оценить такого героя!) и укус его вампиром и неизбежного заковское превращение в вампира. Если не убить того самого укусившего. Для чего нужно отправлять в дорогу дальнюю, в земли вампиров.
И в компании высшего вампира, которому все нипочем, даже совершение добрых дел («В этом веке я решил поиграть в добренького вампира»), у которого особые, не всегда «теплые» отношения с соотечественниками, в том числе экс-женой, Зак ищет укусившего злодея. Но для этого сначала нужно пройти через Великое Кладбище, кишащее ходящими мертвецами, многие из которых были подняты из могил магами-недоучками.
«Жизнь вампиров очень длинна. У нас море времени, чтобы совершать ошибки. Иногда одни и те же… За двадцать с лишним веков мы с Итанией сходились сорок семь раз…
В последнее время он все старался делать при помощи магии. Практиковался, ага. То еду подогревал на Огненном Столбе, то птиц от своих ненаглядных деревьев као фаерболами отгонял, а теперь вот стричь меня удумал. В качестве ножниц Чез использовал два воздушных клинка средних размеров – на большее у него сил все равно не хватало, — а отрезанные волосы сжигал еще до того, как они касались пола».
Д. Спарроу. История космических полетов. Люди, события, триумфы, катастрофы
Первые ракеты появились на Востоке, в Китае и после его завоевания монголами попали в Европу. В 1288 г. арабы использовали ракеты при осаде испанского города Валенсии. Инженер и теоретик Казимир Семенович (1600–1651) описал несколько видов ракет, иногда поразительно похожих на сегодняшние проекты – с длинным трубовидным корпусом, стабилизирующим оперением и даже с многоступенчатым строением. Роберт Годдард, мечтатель и преподаватель физики, в 1926 г. совершил настоящую революцию, запустив первую ракету на жидком топливе. 4 октября 1957 года Советский Союз поразил мир, запустив «Спутник-1» – первый искусственный космический объект, появившийся на околоземной орбите. Это событие возвестило начало нового этапа в истории человечества – Космической эры. В красочной книге (главный редактор издательства О. А. Дыдыкина; переводчик, научный консультант Ю. О. Соколов) — множество фотографий, которые наглядно показывают так достижения человеческой инженерной мысли, так и людей, уже шагнувших в Космос и на чужие планеты, которые когда-нибудь могут стать домом для наших далеких потомков.
Одна из глав издания посвящена космическим фантастам и их идеям. Другие – поединку сверхдержав за покорение космического пространства, путешествию собаки Лайки, почтовым маркам космической эпохи, станции «Мир», сьемкам из космоса, конструкции «Востока», 108 минутам первого космического полета человека, первому шагу на Луне, последующим высадкам астронавтов на Луне, лунному вездеходу, величайшим достижениям в ракетостроении.
«Сменивший убитого взбунтовавшимися солдатами Проба (282 г.) император Кар назначил своими соправителями-цезарями своих сыновей Карина и Нумериама. Вверив в управление Карина Иллирию, Галлию и Италию, Кар, взяв с собой Нумериана, отправился в поход на персов. Поход оказался чрезвычайно успешен и римляне, разгромив персидские войска, взяли город Ктесифон — столицу Сасанидской Персии. Однако, столь блистательно начатое правление Кара через год с небольшим (283 г.) внезапно завершилось, когда в лагере на берегу реки Тигр владыка Рима погиб от удара молнии. Нумериан, отличавшийся выдающимися способностями, по утверждению Евтропия, к несчастью своему, страдал глазной болезнью и потому ехал в закрытом паланкине. Этим и воспользовался тесть Нумериана префект претория Апр, сам возмечтавший о престоле. Убив Нумериана, префект пытался скрыть от войска его смерть, до поры до времени уверяя всех, что цезарь не покидает паланкина из-за болезни глаз. Однако, запах разлагающегося тела открыл преступление Апра.
Известие о гибели Нумериана взорвало войско, возвращавшееся из похода на Персию и достигшее уже Никомедии в Вифинии близ Мраморного моря. На сходке воинов 17 октября 284 г. Диокл, начальник дворцовых войск, поклялся, что никакого отношения к убийству Нумериана он не имеет, а поскольку рядом стоял истинный убийца — Апр, то он немедленно поразил его мечом. С этого мгновения он из Диокла превратился в Диоклетиана, точнее, в Цезаря Гая Аврелия Валерия Диоклетиана Августа, императора Рима.
Карин, правивший Западом, не сумел противостоять Диоклетиану и в большом сражении у Марги был разбит и погиб. Так Диоклетиан стал единодержавным владыкой Римской империи. Теперь он мог приступить к борьбе с сепаратистскими движениями в разных провинциях империи».
Игорь Князький. Император Диоклетиан и закат античного мира
Были и в стародавние времена управленческие гении, выбившиеся из самых низов к вершинам власти. Просто столетия были неспокойные, требующие особых, прочных и мудрых людей, готовых как править империей, так и вскапывать огород.
Казалось бы, не так уж много времени прошло со момента вынужденной смерти Юлия Цезаря, а количество проблем достигло критической отметки. Конец III века принес Римской империи тяжелейшие поражения во внешних войнах, развеявшие миф о непобедимости римского оружия, и грандиозные восстания, сотрясавшие целые провинции государства. Государственный строй, созданный Августом, нуждался в модернизации.
Начавший службу простым легионером, Диоклетиан своему возвышения был обязан выдающимся природным способностям и неудачам римской элиты в очередной схватке за власть. Источников, повествующих о его правлении, сохранилось не так много, и они в основном связаны с историей Церкви, поскольку Диоклетианом было предпринято последнее великое гонение на христиан: «политика руководителей христианского клира поставила церковь в такое положение, при котором она не могла не вызвать репрессий императорской власти». Среди этих работ – сочинение Лактанция, «христианского Цицерона» — «О смерти гонителей», в котором утверждалось, что Диоклетиан совершено разорил население и вызвал к себе всеобщую ненависть. Установление абсолютной монархии (в том числе и сакрализация императора) являлось для Диоклетиана необходимым условием для проведения в жизнь задуманных им преобразований.
Историк V века Зосим так оценил его правление: «Когда Римская империя благодаря предусмотрительности Диоклетиана повсюду по крайним границам была окружена поселениями, крепостями и укреплениями, в них жили войска, и не могло быть, чтобы варвары пересекли границы…»
Помимо успешных войн и подавление мятежей, Диоклетиан вошел историю император, позаботившийся о римлянах – в 298 г. в городе началось строительство терм Диоклетиана (они одновременно вмещали 3000 человек), а через три года он издал эдикт о ценах. Потом Диоклетиан официально отрекся от власти и отправился на покой.
Через два года тамошние правители позвали Диоклетиана вернуться к власти. По словам Аврелия Виктора, Диоклетиан, «точно отстраняясь от какой-то чумы, ответил им: «О, если бы вы могли посмотреть на овощи, выращенные моими руками в Салоне (совр. Сплит в Хорватии), вы бы сказали, что мне этого делать никогда не надо».
Прошло шесть лет и новые римские вожди отправили ему приглашение на свадебный пир. Бывший император отказался, ссылаясь на старость. Потом пришло новое угрожающее письмо, и Диоклетиан умер. Возможно, совершив самоубийство. Он оставался для пришедших к власти победоносных августов назойливой тенью прошлого…
Как говорят историки, в добровольном отречении от власти Диоклетиана римский народ увидел прежде всего величие его души…
«С того самого времени, когда в Риме установился Принципат Августа, начался и императорский культ, непременной частью которого было обожествление личности правителя империи. Уже само имя Август ("умножающий"), которое сенат пожаловал ему в 27 г. до н. э., имело значение некоей божественной силы (numen). Numen имело значение божества и выделяло Августа из числа простых смертных. Ведь раньше numen прилагалась только к богам и лишь в исключительных случаях его удостаивался римский народ (populus romanus) и сенат римского народа (senatus populusque romanum), то со времени Августа личность императора стала считаться носителем божественной мощи и силы, и, соответственно, всеобъемлющих функций божества. Теперь его деяния, воля, проявления власти расценивались как явления божественного характера, а сам принцепс выступал как носитель божественной власти.
Божественную природу император получал после смерти, после постановления сената о его обожествлении. Соответственно, каждый его преемник, будучи преемником "божественного" был или считался сыном, внуком, правнуком прочих божественных (кровное, действительное родство здесь, как известно, значения не имело)».
Арсен Ревазов. Одиночество-13. Метаферонты
После романа «Одиночество-12», сочетавшего в себе различные элементы постмодернизма, триллера, юмора и путевых очерков, но вышедшего в традиционном бумажном виде, Арсен Ревазов выпустил его продолжение. Уже в качестве выкладываемой поглавно видеокниги в авторском исполнении.
Новый роман представляет собой сплав нескольких жанров: это и (псевдо)-конспирологический боевик, и научная проза и романтический неонуар под одной обложкой, текст пропитан черно-белым юмором, гиперссылками и искренним желанием разобраться, как устроен наш странный мир. Начинается все с того, что ранним утром герой приходит в гости к другу. И замирает на пороге, повергая приятеля в недоумение. Вскоре выясняется, что у кого-то из них произошли серьезные изменения памяти. У одного появились новые воспоминания, в то время как у другого пропали старые. А потом на них обрушивается каскад странных, а порой и откровенно опасных событий.
«Появляется социология, но в пародийном аспекте, — говорит автор. — Также появится конспирология и политология. Ведь моя книга — это пародия на триллер, детектив и конспирологический роман. Что естественно, ведь, например, «Дон Кихот» — это тоже пародия на рыцарский роман. Никуда не деться и от всяких эпидемических историй, которые уже стали частью нашей жизни». Экшн, стеб и почти документальные научные мотивы тоже присутствуют в полной мере. По мнению писателя, эксперимент с превращением художественного текста сразу в начитываемый видеовариант еще сильнее выявил то, что для прозы ритм является одной из важнейших характеристик.
«Все очень удивились. Посмотрели на коней, которые словно горный поток неслись в долину, и один из спутников царя спросил: — Разве можно сесть на них верхом? Они же совсем дикие! Кто сможет приручить их? Царь Тахмурас бросил на него гневный взгляд и ответил: — Придётся приручить! Тогда мы сможем победить дэвов».
Мохаммад Реза Юсефи. Дикие кони
Свою новую книгу о «древних временах» современный иранский писатель посвятил одному из эпизодов поэмы «Шахнаме» прославленного Фирдоуси. По преданию, именно легендарный царь Тахмурас научил народ разводить овец, прясть нитки из их шерсти, делать ткани и шить одежду; ею люди заменили некогда облюбованные ими звериные шкуры. Однако благоденствие человеческого рода не понравилось владыке тьмы Ахриману, и он насылал на Тахмураса и его народ полчища злобных чудищ — дэвов.
Однажды царь отправился со свитой на охоту и увидел табун диких коней. Мудрый правитель тотчас же подумал: насколько легче было бы его воинам противостоять нашествию верхом на лошадях!.. Но изловить даже одно непокорное животное —непосильная для человека задача. Потерпев неудачу, царь догадался изготовить прочный аркан. Именно так, уверял своего читателя Фирдоуси, люди впервые оседлали коней, — и одолели многочисленных недругов.
«Царь и воины подкрались к коням и разом набросили на них арканы. Один конь рухнул на землю, другой затянул петлю, третий заржал. Пыль поднялась до самых небес. Царь Тахмурас выбрал белого скакуна. Когда он набросил свой аркан на коня, то сразу с грозным криком вскочил на него и натянул аркан, словно уздечку. Воины тоже вскочили на пойманных коней. Поднялся шум и гам, отовсюду доносились крики воинов и конское ржанье. Тут и царь Тахмурас вернулся к воинам — его конь успокоился и стал слушаться его. С тех пор они каждый день ходили ловить коней, пока не сбылась мечта царя Тахмураса, и у каждого воина не появился свой конь».
«Войдя вслед за Архимедом Кузьмичем, Ух оказался в захламленной каморке. Здесь пахло клеем, опилками и краской. У волчонка защекотало в носу, и он чихнул. Тут же висящий на стенке репродуктор старинного вида защелкал, захрипел и вежливо произнес: «Будьте здоровы!»
— Автоматический послечихатель, — пояснил Пифагоров голосом эскурсовода. — Сокращенно, по первым буквам, АП. Собран на базе квартирной радиоточки. Реагирует на любой неожиданный резкий звук. До появления шестиногих ко мне многие заходили полюбопытствовать, что я тут наизобретал. Кто ни попадёт в мастерскую – с непривычки чихает, а на каждый чих, как известно, не наздравствуешься. Вот и пришлось АП сконструировать. Но мы, собственно, не за тем сюда пришли. Прошу оценить МЧС, многофункциональные часы с кукушкой… Это ТС – сокращенное название разработки. По первым буквам. Полностью – туфли-самоходы».
Николай Голь. Волчонок Ух. Приключения юного сыщика
В красочной книге описаны приключения серого волчонка по имени Ух, проживавшего по адресу: Старое Логово, слева от Большой Черемухи, что на берегу Быстрого Ручья. Волчонок очень сильно мечтал сделать какое-нибудь доброе дело, что-нибудь расследовать и кому-нибудь помочь. И вот Уху повезло — он познакомился с Пифагоровым Архимедом Кузьмичем, изобретателем-самородком, жилище которого осаждали инопланетяне, причем непростые, а загадочные шестиногие.
Пифогоров показал Уху свои многочисленные изобретения, которые не могли помочь изобретателю победить инопланетян. Все потому, что рядом с Пифогоровым до появления Уха не было настоящих друзей, к которым можно было обратиться за помощью. А вот у Уха был приятель Кролик Морковкин. В книге описано множество забавных ситуаций, показанных на иллюстрациях художника Николая Воронцова.
«Туннелефон, как поведал автор-рационализатор, представляет собой новейшее средство подземной коммуникации. Слуховая труба, проложенная под слоем почвы, имеет два выхода: в стене мастерской и в пещере на склоне холма, который высится неподалеку от заболоченной поляны.
Оба отверстия снабжены микрофонами и приемниками-усилителями. Таким образом, находясь на одной стороне туннеле-телефона, можно передать любое устное сообщение на его другую сторону.
— Отлично! – воскликнул Ух. – Немедленно идем в мастерскую и передадим просьбу о помощи!
— Кому? – охладил его пыл Пифагоров».
«Матери хотелось, чтобы какой-то из сыновей остался в деревне и стал для нее опорой. Один из наших родственников стал ветеринаром. Хорошо зарабатывал. Пользовался уважением. Вот если бы я стал ветеринаром или агрономом, это была бы такая поддержка семье! Но установка на Москву все же пересилила. Школьный учитель настаивал на том, чтобы меня отправили в Москву. Он считал меня лучшим учеником за всю его учительскую деятельность. Он уверял мать, что я буду новым Ломоносовым. И наш священник говорил о том же. Он простил мне грех с крестиком. Он говорил матери, что во мне есть "искра Божия" и ее не загасит никакой атеизм. Скрепя сердце, мать согласилась отправить меня в Москву…
Чуть свет проснулась вся семья. Перед дальней дорогой по старому русскому обычаю мы молча посидели несколько минут. И я с чужими людьми покинул дом. Это была не просто временная поездка в чужие края. Это был переход в иное измерение бытия. И это было не просто переходом деревенского парня к городскому образу жизни — такой переход не был чем-то новым для наших мест. Это было началом скачка от самых глубоких основ разрушенного уклада народной жизни сразу на вершину современной тенденции человечества — скачка из прошлого в будущее. Сказанное не есть лишь сегодняшняя интерпретация прошлого события. Мы все на самом деле чувствовали тогда какой-то символический и даже мистический смысл происходившего. Предчувствие какого-то великого перелома было уже подготовлено долгими годами предшествующей истории».
Александр Зиновьев. Русская судьба, исповедь отщепенца
Книга известного философа, чье 100-летие отмечается в этом году, посвящена осмыслению масштаба тех перемен, которые произошли в нашей стране после Октябрьской революции. Отношения Александра Зиновьева с советской властью были совсем не безоблачными, недаром он характеризует себя как «отщепенца» в социалистическом обществе. Но при этом мыслитель безошибочно определяет, что именно позволило СССР сформироваться и устоять, несмотря на бедствия гражданской войны, разруху, жестокие потрясения коллективизации и другие испытания. Он пишет, что наша страна оказалась первооткрывателем путей в будущее, о стремительном преображении судеб великого множества бедных и угнетенных, не имевших никакой перспективы людей, перед которыми внезапно распахнулись двери к цивилизованной жизни.
Всеобщий доступ к образованию и культуре оказался тем, ради чего советские люди действительно готовы были терпеть лишения. Это был великий шанс – подняться из тьмы невежества, занять приличное положение в обществе. И когда шанс был практически у каждого, он стал тем, что стоило защищать. При этом о реальной советской повседневности философ пишет без всяких прикрас, органично сочетая глубокие размышления со множеством ярких житейских подробностей.
«Отменили карточную систему. Регулярно снижались цены на продукты питания. Появились предметы ширпотреба (одежда, обувь, кухонная утварь и т. д.). Жизнь становилась интересной и насыщенной. Мы ходили на демонстрации, участвовали в пионерских сборах и во всякого рода общественных мероприятиях (сбор металлического лома и макулатуры, посадка деревьев). Нам показывали новые фильмы, которые с пропагандистской точки зрения были сделаны превосходно. Они производили впечатление даже на Западе. А для нас они были праздниками. Я сам посмотрел раз двадцать фильм "Чапаев" и десять раз "Мы из Кронштадта". Нам устраивали чтение новых книг советских писателей. Книга Николая Островского "Как закалялась сталь" стала своего рода учебником коммунистического воспитания молодежи. Все важнейшие события в жизни страны становились событиями нашей личной жизни. Начавшаяся реконструкция Москвы воспринималась нами не как разрушение памятников старины и архитектурное обезображивание города, а как явное улучшение вида города и условий жизни в нем. При мне снесли знаменитую Сухареву башню и башни водопровода у Рижского вокзала, уничтожили бульвары Садового кольца и Первой Мещанской улицы. И даже это мы воспринимали как неслыханный прогресс. Около нашего дома сломали церковь. На ее месте построили здание художественно-промышленного училища. Одним словом, жизнь страны, преподносимая нам в героически-романтическом духе, становилась важнейшим элементом нашей личной жизни и оттесняла куда-то на задний план все реальные ужасы и трудности. И сталинские репрессии мы воспринимали как продолжение революции и Гражданской войны. Впрочем, моего окружения они тогда не коснулись почти совсем. В соседнем доме арестовали инженера, затем — его преемника. Но это никакого эффекта не имело. Политические процессы после убийства Кирова мы воспринимали как спектакли и ждали новых представлений такого рода».
«Стоит мне только закрыть глаза, мы все по-прежнему живы, и ясно, чего боги хотят от нас. Миф, который о нас рассказывают, наверное, начинается с того прозрачного голубого дня в Коне и с акул, но я-то знаю, как все было на самом деле. Мы начались раньше. Ты начался раньше. Гавайское королевство давным-давно уничтожили, дышащие дождевые леса и поющие зеленые рифы пали под ударами хоуле, от кулаков их морских курортов и небоскребов, – тогда-то земля и бросила клич. Теперь я это понимаю – благодаря тебе. Боги жаждали перемен, и ты стал этой переменой. В наши первые дни я замечала множество знаков, но не придавала им значения. Первый – когда мы с твоим отцом, лежа ночью голыми в его пикапе в долине Вайпио, увидели призраков древних воинов.
В Вайпио мы поехали в пятницу, пау хана, сидеть с твоим братом осталась тетя Кейеки, мы же с твоим отцом собирались воспользоваться этой ночью без детей, чтобы натрахаться до одури, при одной лишь мысли об этом нас словно било током. Да и могло ли быть иначе? Солнце растерло нам кожу до черноты, футбол укрепил мускулы твоего отца, мои – баскетбол, и каждый наш день был привычно пронизан страстью. И представь долину Вайпио: поросшая буйной зеленью глубокая расселина, разрезанная зеркальной серебристо-бурой рекой, а за ней – широкий черный песчаный пляж, сбегающий к пенному океану.
Мы медленно спускались в раздолбанном отцовском пикапе на дно долины, петляли по серпантину, справа отвесная скала, под колесами – асфальт, уложенный на булыжник, уклон такой крутой, что салон провонял горящими тормозными колодками. Потом тряслись по илу, объезжая мутные лужи глубиной по пояс, наконец выехали на песок, остановили пикап у окаймляющих пляж рябых в крапинку камней, похожих на яйца; твой отец шутил, пока у меня от смеха не закололо щеки и последние тени деревьев не вытянулись к горизонту. Океан рокотал и шипел….
По гребню дальнего холма Вайпио, то опускаясь, то поднимаясь, неспешно тянулась цепочка дрожащих огоньков. Зеленые, белые, мерцающие, штук пятьдесят, не меньше, и мы, приглядевшись, поняли, что это. Горящие факелы. Мы слышали о ночных маршах древних воинов, но всегда считали эти истории мифом, своего рода гимном тому, чего лишились Гавайи, – и вот все эти призраки давно погибших алии перед нами. Медленно взбираются на холм, направляясь вглубь черной долины, в сырость и мрак, к тому, что ждет там неупокоенных королей. Вереница факелов ползла по вершине холма, то появляясь, то исчезая меж деревьев, ныряя и снова взлетая, пока все огни вдруг разом не погасли».
Каваи Стронг Уошбёрн. Акулы во дни спасателей
Однажды семилетний мальчик Ноа, отправившись вместе с родителями кататься на яхте, случайно падает в воду. Теплое море кишит акулами, и никто не успеет прийти на помощь ребенку… Но происходит нечто невероятное — огромная хищная рыба бережно берет Ноа зубастой пастью и выносит к самому борту суденышка. Мальчик невредим, а взрослым остается плакать от счастья и думать, что это древние гавайские божества спасли их сына.
Но проходит время, и у мальчика начинают проявляться необычные способности, целительский дар. А его брат и сестра, устав слушать семейную легенду о чудесном спасении и находиться в тени того, кто был отмечен милостью древних, ищут свои пути в жизни. Мистический слой сюжета переплетен с такими знакомыми на любом континенте семейными проблемами
. Старший брат понимает: вся фантастическая слава досталась младшему, а он сам никогда не сможет доказать родителям и знакомым, что он тоже чего-то стоит. Но он старший, он обязан усердно трудиться быть и быть готовым нести ответственность за всю семью.
Социальных проблем тоже хватает – на родном острове семьи Ноа нет работы, всюду нищета. Приходится покинуть его, но и на новом месте земля не устлана золотом.
«Ночи напролет после той истории с акулами мы с твоим отцом гадали, что будет дальше, кем ты станешь. Я верю, что в тот день на кладбище мы впервые по-настоящему поняли, на что ты способен. И если в тебе больше от богов, чем от нас, если ты нечто новое, если тебе суждено преобразить острова, если телом маленького мальчишки двигают прежние короли, – тогда, разумеется, я не сумею помочь тебе раскрыть твои задатки. Мое время в роли твоей матери было как последние судорожные вздохи той совы, и вскоре тебе пришлось бы аккуратно опустить мою любовь в могилу, забросать землей своего детства и уйти…
Я так думаю, до того, как первые гавайцы стали гавайцами, они жили на Фиджи, Тонге или где, и у них было слишком много войн и слишком много королей, и тогда самые сильные посмотрели на звезды и увидели карту в будущее, которое они могут сделать своим. Гнули спины, делали себе каноэ, чтобы выдержали волны высотой в сорок футов, широкие паруса забирали ветер в кулак, и тогда они уплыли с прежней земли. Прощайте, бывшие короли, прощайте, бывшие боги, прощайте, бывшие законы, прощай, бывшая власть, прощайте, бывшие запреты. После ночей на воде и соли на татуированных мышцах настало время, когда они увидели белый свет луны над новой землей Гавайев и такие: вот оно. Это наше. Это всё мы, это всё сейчас»
«По вторникам со мной никогда не происходит ничего из ряда вон выходящего. Могу с уверенностью сказать, что это самый скучный день недели. Даже тот вторник, когда моя жизнь вошла в штопор и понеслась навстречу кошмару, поначалу казался таким же, как и все остальные.
Я открыл глаза всего за несколько секунд до того, как будильник собирался привести меня в чувство, перекатился по кровати и шлепнул по кнопке, заглушая звонок. Перспектива еще одного дня исторгла из меня лишь короткий — не более — стон, я поднялся, посетил ванную, вымыл руки, прошлепал на кухню сварить кофе, обшарил холодильник в поисках чего-нибудь подходящего для завтрака и в конечном счете остановился на побитом и рыхлом банане. Но я был разочарован, не обнаружив никаких следов моей домохозяйки, никакого свидетельства хотя бы того, что она проснулась.
Мы — моя домохозяйка и я — жили в паршивой квартирке с двумя спальнями в Тутинг-Беке, Ю-З, в нескольких минутах ходьбы от оживленной улочки, где витал легко узнаваемый лондонский букет запахов, этакий одеколон а-ля Тутинг: пиво, опиум, сточные воды, тухлая рыба, автомобильные выхлопы, застоялая моча.
Она прожила тут уже несколько лет, а я еще был новичком, потому что поселился всего несколько недель назад, но прожил уже вполне достаточно, чтобы понять, какие чувства я к ней испытываю…
Прихватив ланч и велосипедный шлем, я вышел из квартиры, не забыв запереть входную дверь на два замка. Стояло прохладное, ясное декабрьское утро, и дыхание вырывалось у меня изо рта, словно дым. Ночью прошел сильный дождь, и мир вокруг стал мутным и промокшим, словно я смотрел на него через запотевшее оконное стекло. Я присел, чтобы отстегнуть свой развалюшный велосипед — обычно я пристегивал его цепью к фонарному столбу, хотя своим видом он не мог привлечь и самого захудалого угонщика, и даже собаки отказывались поднимать лапу рядом с его ржавыми колесами и рамой, с которой хлопьями осыпалась краска».
Джонатан Барнс. Люди Домино
Жизнь человека в мегаполисе только на первый взгляд безоблачна и предсказуема. В любой момент даже с самым безобидным и законопослушным горожанином может приключиться самая невероятная история с вовсе не счастливым концом. Ну, а что еще можно ожидать от рукописи, которая уверяют в самом начале текста, была найдена опубликовавшим ее редактором на пороге своего дома? Однажды офисный клерк из «Архивного подразделения гражданской службы хранения и поиска информации» получил от начальства задание помочь новенькой освоиться в офисе. Им пришлось вместе посетить занятие по безопасности, на котором они услышали следующее: «У вас может сложиться впечатление…что офис – самое безопасное место для работы. У вас даже может сложиться впечатление, что ничего страшного с вами произойти не может, поскольку самое смертельное оружие, с которым вы имеете дело, это степлер, факс или архивная парка… Несчастные случаи могут произойти. Несчастные случаи происходят. Каждый офис – это потенциальная смертельная ловушка». Но иногда ловушкой может оказаться целый город. Всего не предусмотришь, сколько не прогнозируй…
«Те, кто не добрался до реки и не наглотался жидкой информации, быстро оправились. Было, конечно, много всякой неразберихи, возмущенных опровержений, слезных признаний и в конечном счете немало приторной скорби. В тот день многие люди оказались на грани гибели, но в большинстве своем были спасены. В конце концов все сделали единственное, на что были способны, — вздохнули поглубже и с удвоенной энергией вернулись к жизни, и водворился прежний заведенный порядок, с его рабочими неделями, утренними поездками и ежедневной толкотней в центре города.
Ну и конечно, я. Я тоже остался в живых.
После того как ловушка Процесса захлопнулась, все почернело, и из того, что происходило дальше, я запомнил только мимолетные вспышки, словно выхваченные из темноты. Вот сильные руки вытащили меня из воды, влили в горло какую-то теплую укрепляющую жидкость, опустили на что-то мягкое, и началась долгая убаюкивающая поездка в машине.
Когда меня нашли, я, судя по всему, был в горячке, без конца бормотал про снег, генерального директора, информацию. Первое, что я помню, это пробуждение здесь, в постели в Хайгрое, где вы столько сделали, чтобы ликвидировать ущерб, нанесенный ошибками и заблуждениями ваших предков, и где вы проявили столь любезное гостеприимство, благодаря которому я чувствовал себя как дома.
С огромным удовольствием я узнал, что вас, вашу милую жену и меня ждет радость — ни больше ни меньше, чем рождение вашего сына или дочери, чье появление сейчас, когда я пишу эти строки, ожидается со дня на день.
Но есть кое-что самое невероятное, о чем я вам не рассказал.
Это голос у меня в голове. Заговорив в первый раз, он произнес только шесть слов, после чего замолк. Естественно, некоторое время я пытался убедить себя, что все это мне приснилось, что это некое странное побочное действие, слуховая галлюцинация, вызванная крайней усталостью.
Но в последние несколько дней стало хуже — гораздо хуже, и теперь для меня пришло время признать правду. Левиафан жил внутри меня и набирал силу.
То, что находилось внутри Эстеллы, было лишь филиалом Левиафана. То, что ношу в себе я, — его штаб-квартира, его мозг, его мыслительный центр. Боюсь, потребуется немалая жертва, чтобы упечь его навсегда.
Вообще-то говоря, мне кажется, я знаю, что будет дальше. Вы, наверное, уже и сами это поняли. За последние несколько дней моя одежда сильно увеличилась и обвисла. Мой голос стал выше, часто ломается и дает петуха, иногда совсем по-детски. Но странное дело, я чувствую себя лучше, чем прежде. Иногда мне даже хочется смеяться.
Можете делать с этой рукописью все, что пожелаете. Заприте ее в ящике стола. Сожгите. Можете даже опубликовать. Ведь, в конце концов, это только слова».
«…Иван Кочуев шёл по вечернему городу, и новенькая портупея игриво поскрипывала в такт его движениям. Сапоги и фуражка тоже были относительно новыми, а вот гимнастёрка и синие штаны с жёлтыми лампасами достались в наследство от «Бударочки», развалившегося ансамбля казачьей песни. Настроение было радостное и приподнятое. Атаман собственноручно утвердил новый макет газеты «Казачий вестник», что сразу возводило Ивана (как редактора, наборщика и журналиста в одном лице) едва ли не в подъесаульскую должность «зам-атамана по вопросам печати»!
С чего именно молодой образованный человек двадцати трёх лет из интеллигентной семьи в наше время вдруг решил податься в казачество – вряд ли бы толком объяснил даже он сам… То ли зов предков, то ли генная память, то ли в армии в солдатиков не наигрался, а может быть, просто поиск своего места в урбанизированном мире – кто знает? Хорошо ещё парень подался в казаки, а не в хиппи, например, не в панки, не в сатанисты или вообще в национал-большевики!.. Впрочем, доподлинно судить об этом трудно, а наверняка узнать уже не удастся, ибо в то роковое мгновение, когда он переходил перекрёсток, из-за угла бесшумно вылетел навороченный джип. Без пяти минут подъесаул Иван Кочуев не успел даже почувствовать боли…
…А это, вне всякого сомнения, был Рай! Золотой песчаный берег бирюзово-синего океана с романтически размытым горизонтом и алмазными бликами на нежно дышащих волнах. Бездонное небо исключительной чистоты, лимонное солнце, щедрое до расточительности, тропический лес и воздух, полный самых восхитительных цветочных ароматов. Многоцветные бабочки, сладкоголосые птички, серебряные стрекозы и трогательные морские черепашки у самой кромки прибоя…
– Ох-ре-неть, до чего же любо! – с чувством выдохнул современный казак, потягиваясь на тёплом песке…»
Андрей Белянин. Казак в раю
Казак – он и Раю казак. Особенно в компании с юной симпатичной военнослужащей израильской армии и потерянным эльфийским принцем, не расстающимся с косячком... Что Рай не выглядел чересчур пресным, в нем обитают благородные эльфы (хранящие в винных погребах такие дивные напитки как «Кровь пьяного назгула», «Пот усталого хоббита», «Чистая слеза профессора»), мелкие чернявые бесы-инопланетяне, адепты Белого Братства, хаббардисты и прочие агитаторы «за Светлую жизнь», которую почему-то требуют оплатить авансом...
Не успевает в книге закончиться одно приключение — «разборка», как начинается следующее. Истина, как ей положено быть, все время где-то рядом: «...человек, нашедший Истину, тут же делится с остальными. Но, разделенная на части, Истина – дохнет... Жертвоприношение – это все лишь нечто среднее между искренней благодарностью и предоплатой... Перед героями на самом деле вообще не стоит вопрос – совершать или не совершать подвиг. Да кто их вообще спрашивает?...»
В тексте много здравого сарказма, наглядно демонстрирующего издержки нетрадиционных верований современного необременённого знаниями человека с излишними надеждами на близкие чудеса в свою пользу. Можно посмеяться, хотя и за прошедшие с момента выхода книги годы и юмор отчасти уже стал иным…
«Казачья шашка знает не так много чисто фехтовальных приёмов. В большинстве случаев всё решает скорость и правильная постановка кистевого удара. И дерутся казаки очень скупо, с какой-то мелочной расчётливостью, так, чтобы не повторяться дважды. Один противник – один удар, и всё, растащили трупы по углам, руки об лампасы вытерли, и шабаш – домой, в станицу, с песнями…
Тому переростку, что слева, Иван просто перерубил клинок у самой рукояти – златоустовская сталь выдержала. Меч правого поймал крест-накрест, удержал, жёстко наступил каблуком на мягкий сапог эльфа и, не раздумывая, врезал ему рукоятью по зубам.
– Думаю, на сегодня достаточно?
– Не торопись, человек… – Третий, тот, что бегал за мечом, вышел из кустов с боевым арбалетом на взводе. Подъесаул сплюнул и молча сунул шашку в ножны. Поднявшийся эльф вытер кровь с губ и так же молча ударил его ногой в пах. Две долгих минуты вся троица, забыв об оружии, старательно месила героического парня мягкими сапогами. Как больно бьют эльфийские сапоги под рёбра, знает любой орк или гоблин, но это уже другая история. В нашем случае важно лишь то, что, когда нападавшие изрядно утомились, за их спинами раздался вежливый девичий голос…»
«В постперестроечной реальности пришли к власти читатели фантастики, конкретнее — читатели братьев Стругацких. Раскрепощенные, остроумные насельники академгородков, университетских общаг комсомольско-молодежных редакций пестовали идею иного, честного и разумно устроенного мира среди мерзостей окружающей совдействительности. Это было незримое, бездоговорное объединение людей, объединение почти религиозного свойства. Светская церковь. Двум случайно встретившимся МНСам достаточно было обменяться несколькими словечками, чтобы увидеть друг в друге братьев по духу. А если еще в кустах отыщется гитара… Можно даже допустить, что лучшие из них (не приспособленцы, ставшие теперь банкирами) хотели хорошего не только для себя, но для всех. Для страны. Главная их ошибка, этих «лучших», была в том, что они хотели этого быстро, сразу, не задумываясь о мерзостях переходного периода.
«Понедельник начинается в субботу». Легко видеть, что в этой формуле пропущен главный член — воскресенье. МНСы думали, что если они готовы жить по-новому, то и все остальные тоже готовы. Думали: только кинь клич, и люди воскреснут для новой жизни сами собой. Оказалось — никак нет. Косные народные массы не желали одним махом превращаться в жителей светлого будущего».
Михаил Попов. Идея
Сборник беллетристики известного современного автора, причем самой разнообразной: от достаточно объемистых повестей до совсем небольших рассказов. Открывается книга повестью "Идея". Это имя главной героини, матери рассказчика. Когда-то она была крещена Аграфеной, но потом отец во славу революции дал ей новое имя. С ним она прожила долгую жизнь, в которой отразилась вся советская история.
Советская реальность во многом переплеталась с фантастическими допущениями. Поначалу – с проектами невероятных городов, «заатмосферного летания» и других проектов стремительного изменения привычного существования. Потом на страну обрушились тяжелые испытания, сами по себе достойные эпоса. В 1960-е, когда космос, пусть и ближний, был наконец-то достигнут, бурно расцвела фантастика. И героиня повести Михаила Попова «Идея» отдает дань этому жанру, зачитываясь романом Сергея Снегова «Люди как боги». Космические монстры, впрочем, вполне миролюбивые, дружно проникаются на страницах этой трилогии идеей борьбы за светлое коммунистическое будущее, которое теперь можно строить не только в отдельно взятой стране, но и во всей Галактике. Героиня повести живет в бараке с глиняным полом, но искренне верит в скорое наступление коммунизма, как было обещано партийными вождями. При этом, когда наступает перестройка, и все зачитываются уже другой фантастикой – прежде всего, «Собачьим сердцем» Булгакова, Идея Алексеевна продолжает хранить верность былым идеалам. Да, были такие люди, кто упорно не видел в профессоре Преображенском героя, зато сочувствовал Шарикову. Потому что должен же и у самого простого человека быть шанс продвинуться в лучшую жизнь. И для многих этот социальный лифт был связан именно с Советской властью.
В книгу среди прочих включен и рассказ о Нострадамусе, враче, алхимике и человеке, который пытался спасти странного предсказателя будущего, который не мог назвать даже свое имя.
«Потери следовали одна за другой, они расстраивали его, но не удивляли. До самого поворота дороги к Экс-ан-Провансу Мишель де Нот-рдам путешествовал не только в прекрасной повозке, но и в прекрасном обществе. Помимо разговорчивого возницы Жюве и услужливого личного лакея Люка, нанятого еще на побережье, ученому мужу де Нотрдаму сопутствовала пара судейских из Тулузы и весьма начитанный аптекарь из Дофине. Что может быть приятнее ученой беседы во время утомительного путешествия. Тем более, что Мишель де Нотрдам путешествовал как бы в облаке своей научной славы, ореол которой образовался вокруг его имени после его удачной схватки с чудовищем чумной напасти в марсельском порту. Все от возницы, до аптекаря просили его рассказать "как там все было". Он рассказывал о своих конкретных приемах, давал советы, и они тут же заносились в пергаментные свитки дрожащей от дорожной тряски рукой аптекаря. Мишель де Нотрдам заявил даже, немного увлекшись, что по большому счету тайна чумы разгадана. Идея итальянского гения Фанкароло о том, что в основе всех хворей чумного типа лежит специфическое заразное начало "контагия", может считаться, доказанной. Осталось совсем немного, чтобы точнее определить его природу и свойства, и тогда по нему можно будет нанести окончательный удар, и избавить человечество от этого ужаса навсегда.
Почему-то это последнее заявление, вызвало меньший интерес у спутников, чем жуткие истории о марсельской войне с побежденной эпидемией».
С давних пор все эти слова использовались для описания человека, который, пользуясь нашим страхом заболеть или умереть, торгует методами лечения, не помогающими нам, вредящими нам или даже убивающими нас.
Однако целительство не всегда заурядный обман. Хотя чаще всего целительством называют применение и продажу заведомо шарлатанских способов лечения, это понятие включает и ситуации, когда человек практикует то, во что действительно верит. Например, если целитель искренне игнорирует научные факты или оспаривает их. Или если этот целитель жил много столетий назад, когда сам научный метод познания еще не был выдуман цивилизацией. Через призму современности то или иное лечение может показаться совершенно абсурдным. Яички ласки в качестве контрацептива? Кровопускание для лечения кровопотери? Прижигание раскаленным железом, чтобы прекратить любовные муки? Угу.
Однако за этим бессмысленным лечением – от османов, поедающих глину, чтобы не заразиться чумой, до англичан Викторианской эпохи, дышащих испарениями ртути в поисках исцеления от сифилиса, или эпилептиков, потягивающих кровь гладиаторов в античном Риме, – стоит непреодолимая тяга человека к жизни. И эта тяга совершенно удивительна: мы готовы поедать покойников, обливаться кипящим маслом или выносить нетрадиционное лечение вроде пиявок – все это во имя жизни и выживания.
Эта тяга также ведет нас к невероятным открытиям. После долгой битвы за снижение смертности (и за уменьшение громкости криков несчастных пациентов) современные хирурги делают операции под столь долгожданным наркозом. Мало того, их руки не покрыты гноем из раны предыдущего пациента. Мы научились бороться с опухолями на молекулярном уровне, о чем наши предки не могли даже мечтать. Такие болезни, как сифилис и оспа, перестали быть кошмаром общества. Да, легко позабыть, что на долгом пути к этому прогрессу ученых поднимали на смех и покрывали позором, а пациенты страдали от врачебных ошибок и порой платили за них жизнью. Однако ни одно из достижений современной медицины не возникло бы без отчаянного желания шагнуть в будущее.
Но есть, разумеется, и оборотная сторона. Тяга к излечению и продлению своей жизни сама по себе вызывает зависимость, как наркотик. Ученые, уподобляясь Икару, пытаются превзойти друг друга в создании все более мощных и эффективных лекарств. Императоры обрекают своих алхимиков на умопомрачительные приключения в поисках бессмертия. Шарлатаны решают, что вам не помешает новая пара имплантированных семенников козла. В безрассудных поисках излечения мы порой оказываемся в тупике.
Давайте по-честному: быть здоровыми для многих из нас недостаточно. Мы хотим большего – вечной молодости, совершенной красоты, неиссякаемой энергии, мужественности Зевса. Именно на этой почве произрастает шарлатанство. Именно поэтому мы начинаем верить, что вафли с мышьяком сделают нашу кожу нежной, как у младенца, а эликсир из золота способен залечить любовные раны. Оглядываясь в прошлое, легко смеяться над разными методами лечения, о которых вы прочтете в этой книге, – но разве мы сегодня не заглядываем в поисковики, дабы отыскать простое решение самой сложной проблемы?»
Лидия Канг, Нэйт Педерсен. История шарлатанства
Увлекательное иллюстрированное издание, рассказывающее о различных людских заблуждениях, связанных с попыткой лечений различных болезней и их последствиях.
Так Цинь Шихуанди, первый император объединённого Китая, умер в 49 лет от отравления ртутью. Его придворные чародеи и алхимики пытались создать чудо-препараты на основе ртути, считая ее ключом к бессмертию. Перед смертью император повелел похоронить себя в грандиозном мавзолее, расположенном под землей. На потолке гробницы были выложены созвездия из драгоценных камней. В летописях и преданиях рассказывается о потоках ртути, омывавших захоронение, путь к которому был усеян хитроумными смертельными ловушками, которые должны были сберечь покой повелителя от ненасытных расхитителей гробниц.
Среди несостоявшихся техночародеев XX века – Вильгельм Райх, европейский и американский психолог, ученик Фрейда, его первый клиническим ассистент в венской клинике, а затем ее вице-директор. После конфликта с Фрейдом в 1927 году Райх увлекся политикой и после проблем с коллегами в Австрии в 1930 году переехал в Берлин и стал членом Коммунистической партии Германии. Но затем его исключили из нее и из Интернациональной психоаналитической ассоциации. После прихода нацистов в Германии к власти Райх переехал в Данию, потом – в Норвегию, а в 1939 году отправился в Америку.
В Нью-Йорке он создал Институт оргона, и проводил многочисленные опыты по биоэнергии, называя ее оргонической энергией. Затем он сконструировал оргонный аккумулятор («аккумулятор органической энергии»). Эти идеи и устройства были встречены с недоверием в научных кругах. На Райха стали поступать заявления от бдительных соседей. Попытки легализовать распространение «аккумуляторов» не увенчались успехов – в 1954 году американское Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов (Food and Drug Administration), агентство Министерства здравоохранения и социальных служб США, отказало ему в лицензии на производство оргонных аккумуляторов и потребовало прекратить их выпуск.
«Доктор Лесли Э. Кили, хирург армии Севера в Гражданской войне, обнаружил невероятный способ лечения зависимостей. В 1880 году он начал лечить тягу к спиртному и опиуму в своем реабилитационном центре в городе Дуайт, штат Иллинойс. Идя вразрез с позицией тогдашнего медицинского сообщества, Кили заявлял: «Алкоголизм – это болезнь, и я смогу его вылечить».
Он действительно пытался лечить алкоголизм. Многие годы поезда, следовавшие в Дуайт, были переполнены пьяницами, желающими начать трезвую жизнь. Сразу после поступления в центр им делали инъекцию в руку, а также начинали давать специальную настойку (по чайной ложке раз в два часа). Больные выстраивались в очереди, где с армейской точностью получали лекарства строго по часам.
Рецепт настойки и инъекций был авторским и тщательно охранялся – по большому счету, Кили унес его с собой в могилу. Но важнейшим ингредиентом этого рецепта, гордо фигурировавшим в рекламе, было золото.
Кили был не первым человеком, уверовавшим в чудодейственные свойства золота: тысячелетиями люди искали в этом металле источник здоровья и долголетия. Плохая новость заключается в том, что организм практически никак не взаимодействует с золотом. При приеме золота внутрь оно выходит в неизмененном виде, разве что делая ваш кал более блестящим и дорогостоящим. Многие столетия медики не знали, как использовать этот упрямый металл: ведь он не вступает в химические реакции, не переходит в раствор и, кажется, не имеет никакого физиологического значения. Даже самые легендарные эксперты в медицине, вроде Гиппократа, Цельса и Галена, воздерживались от комментариев по части золота. Так почему же люди все равно пытались лечиться этим прекрасным, но вроде бы бесполезным элементом таблицы Менделеева?
Во-первых, чтобы обрести бессмертие. Конечно, лечение золотом – это медицинское изобретение, основанное на тяге к жадности. Чтобы вызвать рвоту, можно скушать сурьмы, чтобы осуществить кровопускание, можно порезать себя ланцетом или приложить пиявок, но иногда избавление от болезни казалось недостаточным. Чтобы побороть саму смерть, алхимики снова и снова обращались к блеску золота.
Еще за 2500 лет до Рождества Христова китайцы знали, что золото устойчиво к коррозии, и ассоциировали его с долголетием. В III веке нашей эры алхимик Вэй Боян писал: «Золото по природе своей не подвержено порче, поэтому оно из всех вещей – наиценнейшее. Когда мастер (алхимик) включает его в свой рацион, его жизнь приобретает длину вечности». Мысль о том, чтобы есть золото, была не нова уже тогда. Начиная с 202 года до н. э. и в течение почти двух тысячелетий китайская materia medica «Бэнь цао ган му» («Великий травник») включала в себя ряд рекомендаций по применению золота, например, для лечения стоматита и воспаления десен: «Хорошенько приготовьте золото с водой и регулярно полощите этим раствором рот». Полоскать рот золотом – неплохо, правда?
В средневековье, когда алхимия бурно развивалась, попытки получить раствор золота для питья стали еще упорнее. Какова главная задача алхимика? Создать эликсир жизни, или философский камень, – магическое вещество, способное подарить бессмертие…
Так, Парацельс начал выпускать питьевое золото – aurum potable – в XVI веке. Веря, что золото сделает организм бессмертным, он чуточку переоценивал свойства снадобья: «Питьевое золото, – писал он, – вылечит все болезни, омолодит и восстановит тело». Он уверял, что золото помогает от мании, пляски святого Витта, эпилепсии, а также «делает человеческие сердца счастливыми».
Лечило ли оно на самом деле? Трудно сказать. Но вот что можно сказать с определенностью: это лекарство было ядовитым. Хлориды золота вызывают серьезные повреждения почек и так называемую «золотую лихорадку», проявляющуюся не только собственно лихорадкой, но также обильным слюноотделением и учащенным мочеиспусканием. Возможно, люди чувствовали себя лучше, пока алхимики не придумали питьевое золото».
«Резиденция Дария называлась у греков Персеполь. В эпоху Ахеменидов строились огромные залы для торжественных церемоний. Они имели плоскую земляную крышу и толстые стены из кирпича-сырца. Интерьеры украшали высокие каменные колонны. Балки были обиты листовым золотом. Кроме того, залы были убраны каменными барельефами, цветными изразцами, тканями, коврами. Роскошь убранства поражала современников.
Кносский дворец на Крите по планировке похож на дворец правителей Востока. Внутри находится двор, окруженный множеством различных помещений. Но, в отличие от первых, он не обнесен крепостной стеной…»
Светлана Махлина. Образы мира в традиционном жилом интерьере
История жилища и его убранства на протяжении нескольких тысячелетий, разных цивилизаций кратко описана в издании. В тексте уделено внимание дворцам (преимущественно древним), этническим хижинам и различным строениям аборигенов. Каждому из них соответствовало свое внутреннее убранство, предметы быта. Статьи расположены в алфавитном порядке, поэтому от чума можно сразу перейти к шале, затем – к шатру, шведскому жилищу, а потом – к швейцарскому и шотландскому домам.
Одна из таких главок посвящена интерьеру жилища советской эпохи, как ее возникновения, так и заката. В 1920-е в СССР многие надеялись, что кухня отомрет, и ей на смену придут предприятия общественного питания, тем самым освобождая советских женщин от тягот домашнего труда, в первую очередь — приготовления пищи. Но эта идея, как и с развитием общественных бытовых услуг, уже к 1930-м годам потеряла актуальность. В стране реальностью стали коммуналки, в которых соседствовали как представители бывших господствующих слоев общества, так и приехавшие в крупные города из сел и деревень. С годами плотность населения в коммуналках убывала, люди получали новые квартиры и разъезжались.
У советских коммуналок был свой специфический интерьер, который отчасти базировался на своей социальной справедливости. Так в прихожей находился общий телефон, рядом с которым стоял стул. У семей были свои вешалки, даже «выделялись» свои конфорки газовых плит, и территория, над которой можно было вешать сушить свое белье. В коммуналках большинство жильцов старались уважать друг друга, соблюдая очередь и не злоупотребляя местами общего пользования. Старые вещи — на всякий случай – не выбрасывали, мало ли еще пригодятся.
«В 20-е годы начинается сознательное строительство нового быта. В это время многие бросали свои квартиры, что было связано с Декретом Совета Народных Комиссаров о запрете вывоза за границу предметов, представляющих художественную и историческую ценность и способствовало тому, что многие из брошенных предметов быта оказались не у их хозяев, а в пользовании людей, которые этим предметам могли лишь дивиться. Вот один из документов того времени: «Стол круглый и стул один — во 2-й дом собеса, диван с гнутой спинкой — в распоряжение жилотдела, и еще один стул — товарищу Грицацуеву как инвалиду империалистической войны, по его заявлению и резолюции завжилотделом т. Буркина…»
Одной из центральных идей этого времени была идея коммунального общежития. Одна из причин — недостаток жилого фонда для все увеличивающегося городского населения. Проблема жилья стояла тогда необычайно остро. Естественно, у правительства не хватало средств для строительства новых домов. Поэтому Постановлением СНК от 20 августа 1918 года все реквизированные у буржуазии дома передавались в собственность коммун. Показательна картина К. С. Петрова-Водкина «Новоселье» (1918). Здесь довольно подробно показано столкновение старого аристократического быта и переехавших в нетрадиционное для них жилище представителей трудящихся, новых хозяев жизни. Большая зала с паркетным полом, на котором новые жильцы расстелили деревенские дорожки, рядом с огромным зеркалом и развешанными на стенах масляными картинами в золоченых рамах, поставлены табуретки вперемешку с резными стульями. Предметы быта противоположных социальных слоев ведут свой немой диалог, вторящий реалиям социальной жизни. Справедливости ради надо отметить, что жильцам предоставлялось право свободного выбора дополнительного поселенца. Сначала жилье было бесплатным, но уже с апреля 1922 года за жилье стала взиматься плата. Но главными были идейные установки создания идеального образа коммунистического единого общества. Поэтому желание украшать свой быт, улучшать его — это стремление следовать буржуазной культуре. Идеал же был таким: «белые стены без картин, окна без занавесей, прямые линии мебели без украшений». Все должно было опираться «на целесообразность, гигиену и качество». Другой теоретик этого времени, полемизируя с ним, считает, что произведенные буржуазией полезные и нужные вещи стоит использовать — например, телефон, телеграф, автомобиль. Быт должен был стать публичным, максимально просматриваемым».
«В советской истории была своя викторианская эпоха – та, в которой режим показал все, на что он способен. «Викторианство» не совпадает с высшим творческим расцветом. В Англии он пришелся на правление другой королевы – Елизаветы Первой, в СССР – на 20-е годы. Главное тут не столько художественные, военные или политические достижения, сколько сентиментальные – внутреннее мироощущение самодовольной эпохи. Нам ведь очень редко нравится время, в которое мы живем, но иногда мы идем в ногу с календарем и верим в светлое будущее. Такой была либеральная и самоуверенная Англия Виктории. Таким был – точнее, казался многим – Советский Союз 1960-х. Это десятилетие отличалось от семи остальных относительно (Синявскому или Бродскому от этого было не легче) вегетарианскими повадками власти, что позволило впервые и ненадолго реализовать потенции советского общества. Следствием короткого перемирия стало явление самого длинного в русской истории поколения «шестидесятников»…
Петр Вайль, Александр Генис. 60-е. Мир советского человека
Как сформулировали в своем предисловии авторы, они сделали попытку воспроизвести атмосферу 60-х годов. Описываемое время: 1961- 1968 года. Стиль эпохи: от поэтического до официально-казенного. 30 июля 1961 года в советских газетах был опубликован проект Третьей программы КПСС, которая предусматривала переход от социализма к коммунизму к 1980 году. «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!» Светлое будущее казалось близким, причем для большинства советских граждан, каждый из которых мог найти в проекте новой Программы то, о чем мечтал и надеялся.
В проекте Программы значилось строительство коммунизма – не просто идеального общества, а общества, творчески преобразующего мир, причем не только с точки зрения политических идей (марксизма-ленинизма), но и с профессиональной точки зрения: людей науки, искусства, естествоиспытателей, рационализаторов, мастеров производства. Проект Программы, предусматривающий и воспитание нового человека, широко обсуждался в газетах и журналах, на партийных конференциях и собраниях трудящих. Одной из центральных частей Третьей Программы Партии стал «Моральный кодекс строителя коммунизма».
Неслучайно именно 1961 год стал одним из самых успешных в советской хронологии. 1 января 1961 года в СССР была проведена заранее объявленная денежная реформа, в результате которой в стране произошло изменение масштаба цен, обмен старых денежных знаков на новые в соотношении 10:1, пересчет цен и тарифов, ставок и окладов, пособий и пенсий. 12 апреля в Юрий Гагарин первым космонавтом покинул Землю и благополучно вернулся.19 мая 1961 года советский беспилотный космический аппарат Венера-1 впервые в земной истории достиг окрестностей Венеры
30 октября 1961 года СССР провел в Арктике (архипелаг Новая Земля) испытания водородной бомбы — прогремел самый мощный взрыв в истории человечества. 8 ноября 1961 года вышел в эфир первый выпуск программы КВН («Клуб Веселых и Находчивых»). 15 декабря 1961 года впервые в истории авиации был совершен межконтинентальный перелет советских самолетов Ан-12 и Ил-18 из Москвы в Антарктиду и обратно.
«В представлении сатирика мечты о совершенном обществе причудливо, но гармонично сочетались с тревогой о будущем своей профессии: «При коммунизме человека общественные суды будут приговаривать к фельетону!»…
Заботы сатириков, кстати, были самыми показательными. Предполагалось, что недостатки должны изживаться с нечеловеческой быстротой — то есть со скоростью, соответствующей новой шкале времени. Сатирики сбились с ног в поисках персонажей для фельетонов будущего. После долгих дебатов в качестве резерва духовного роста остались грубияны, равнодушные, эгоисты. Остальных следовало забыть на перроне, когда государственный поезд отправится в коммунизм. Это так буквально и изображалось: перрон, а на нем пестрый стиляга, синеносый алкоголик, толстая спекулянтка, прыщавый тунеядец. Все они задумчиво смотрели на отходящий состав с молодцеватыми пассажирами. Паровоз уезжал туда, где царствовали нестяжательство, братство, искренность. В новую Утопию…
Нужду в подвиге восполнил космос, тем более прекрасный, что для завоевания его не требовалось кровопролития. Да и вообще это деяние было универсальным — потому что не принадлежало простому смертному. В самих образах космонавтов причудливо смешались демократические запросы народного государства и религиозные каноны. С одной стороны, они были простыми парнями, из соседнего двора, обыкновенными, советскими. С другой — их окружали таинственность небожителей и высокие достоинства служителей культа.
Герои в Советском Союзе всегда призваны выполнять широкую просветительскую задачу. Допустим, токарю совершенно недостаточно ловко точить болванки: передовой токарь еще играет на виолончели. Рекордсмен не просто быстро бегает, но и пишет кандидатскую диссертацию по ферромагнетизму. Оперный бас берет на две октавы ниже всех других басов и при этом награжден медалью «За отвагу на пожаре». По мере продвижения вверх число достоинств увеличивается, стремясь к бесконечности. …Космонавты — вознесшиеся буквально выше всех — должны были занимать промежуточное положение, сочетая рабоче-крестьянскую доступность и принадлежность к высшим сферам…
Биограф новых героев пишет: «Как-то в беседе с Юрием Гагариным зашла речь о профессии космонавта. Он говорил, что космонавт не может, да и не должен замыкаться в какой-то одной области знаний. История, искусство, радиотехника, астрономия, поэзия, спорт...»16 Люди — от самых обычных до подвижников и героев — совершают по жизни горизонтальный путь. Путь вертикальный — удел мифологических персонажей.
В выборе и подаче космических кандидатов были проявлены такт и мудрость, причем еще до полетов человека. Самые популярные собачьи имена в России—иностранные, вроде Рекс или Джульбарс, но полетели наши, русские, теплые: Лайка, Белка, Стрелка и совсем уж домашняя Чернушка. Американцы опрометчиво запустили в космос обезьяну, которую нельзя полюбить, потому что она карикатура на человека, а не друг его, как собака. Так же располагали к народной любви и космонавты-люди. Без объяснения причин каждый знал, что они добрые и умные. Например, о Павле Поповиче писали: «В дневниках Генриха Гейне он как-то прочел одну фразу...» Это производило впечатление: не стихи ведь Некрасова, а никому не ведомые дневники Гейне!
Для советского человека космос был еще и символом тотального освобождения. Разоблачен Сталин, напечатан Солженицын, выпущены транзисторные приемники, идет разговор об инициативе и критике. Выход в космос казался логическим завершением процесса освобождения и логическим началом периода свободы. Ощущение силы и беззаветной веры в нее сказывалось во всем: в стихах, сибирских стройках, первых хоккейных успехах».
«Каждый день она уводила за собой девушек к подножиям гор, в степи ближние и дальние, охотиться на пшеницу — Пиране называла поиски пшеницы и ячменя охотой. За свою долгую жизнь она узнала все места, где растут пшеница и ячмень. Но постепенно таких мест становилось всё меньше и меньше, ведь люди не умели сеять эти зёрна и умножать урожай.
И вот однажды Пиране сказала девушкам:
— Давайте пойдем к царю Хушангу, будем просить его — пусть он скажет своей белой птице, которую зовут Сепиде́, чтобы та попросила Ахура Мазду взрастить пшеницу и ячмень на наших землях. Здесь больше не осталось пшеницы для нас и ячменя для наших коз и овец!»
Мохаммад Реза Юсефи. Рузане — дочь пшеницы
Свою новую книгу современный иранский писатель посвятил одному из сюжетов эпической поэмы «Шахнаме». Юная девушка Рузане жила в те далекие времена, когда люди еще не научились выращивать пшеницу, ячмень и рис; даже землю — и ту никто не умел возделывать. Подданным царя Хушанга приходилось собирать зерна диких степных злаков: эта скудная пища позволяла людям продержаться очередную зиму. Однако жизнь народа оставалась под угрозой: запасов зерна становилось все меньше с каждым годом...
Однажды Рузане спросила у почтенной Пиране: откуда же все-таки берется зерно? Девушка тотчас же получила ответ: оно посылается свыше, как дар небес. Рузане простодушно поняла это так, будто зерно падает с неба. Но если оно падает с небес и прорастает в земле, то, быть может, упав с меньшей высоты, зерно тоже даст всходы и превратится в тучные колосья?..
«Рузане взяла из своей связки один пшеничный колос и растёрла его в руке. Ветер унес шелуху, и на её ладони оказались золотые зёрна пшеницы. Девушки ушли вслед за Пиране, а Рузане осталась на месте. Она стояла и думала, новые, небывалые мысли волновали её. Наконец она подошла к тому краю степи, где земля была мягкая и чёрная, снова растёрла в руке колосья пшеницы, и снова шелуха улетела вместе с ветром. Постепенно она разбросала по земле все свои зёрна.
И тут неподалеку послышались чьи-то голоса. Она оглянулась и увидела, что это царь Хушанг со своими спу тниками возвращаются с охоты. Уже стемнело, в небе светила луна. Царь увидел Рузане и спросил её:
— Девушка! Что ты делаешь в степи в такой тьме?».
«Вскоре парусники оказались совсем рядом. Пираты собрались на палубе, увешанные оружием с ног до головы. Кроме сабель и пистолетов, они приволокли из трюма корзины с чем-то тяжелым.
На соседнем корабле тоже не стояли без дела. Команда готовилась к схватке не на жизнь, а на смерть. На палубе показался долговязый, как мачка, капитан Чпок. Он помахал рукой Синей Бороде.
— Привет, дружище! А мы уже заскучали. Телевизор сломался, одно развлечение – с вашим братом пиратом повоевать. Куда ты запропастился? Целую неделю ищем!
— Занят был, — прокричал в ответ Синяя Борода и скомандовал: — На абордаж!»
Павел Линицкий. Мой папа — пират
Дети любят приключения, веселые, с романтикой и кладами. Кто из мальчишек в тайне хоть однажды не мечтал быть пиратом? Отважно рассекать на корабле бушующие волны, мужественно преграждать путь вражеской эскадре; рискуя жизнью, спасать прекрасную незнакомку и попутно отыскать сундук с золотыми монетами...
В красочной книге рассказывается, что мама отправилась в командировку, детский сад закрыли из-за ветрянки на карантин и поэтому папа взял Димку с собой на работу. Работал димкин папа пиратом (точнее – капитаном пиратов) и звали его Синяя Борода. Приключения начинаются — в плаванье выходит пиратское судно «Кашалот» под командованием капитана. Но поначалу пираты этого появления Димки даже не ожидали и даже сказали: «Тысяча морских чертей!». Как положено говорить в таких случаях. Зато обрадовался корабельный пес Пончик, радостно обнюхавший Димку. В веселом тексте – описания множества забавных ситуаций и диалогов, сокровищ и даже неожиданностей. Художник Екатерина Варжунтович нарисовала для этой книги замечательные иллюстрации.
«Пираты починили корабль и вновь отправились бороздить моря, чтобы другие моряки не скучали. Димка подрос и пошел в школу, а на каникулы его брали юнгой на «Кашалот». Читая Димкино сочинение «Как я провел лето», учителя хватались за сердце и бежали за валерьянкой. Многие втайне завидовали.
Пончик облаял соседа сверху, когда тот поливал мамины цветы квасом из специальной длинноносой лейки фирмы «Сделай пакость». От страха сосед вывалился с балкона, но Пончик поймал его за резинку от трусов. Сосед так и болтался на ней верх-вниз на три этажа, пока не приехали пожарные.
А потом у Димки появилась сестренка Верочка, и они всей семьей отправились в путешествие на «Кашалоте», и жили долго и счастливо, потому что любили друг друга».
облако тэгов
