| Статья написана 1 марта 21:22 |
Но громоздит державный демон Свой грузный строй, И моет Днепр, и лижет Неман Его устой. Мечта могущества ярится В его очах. Уже тесна Москва-царица: Он в ней зачах. От дня ко дню самодержавней, Он – бич, палач... О, русский стих! О пленной Навне Тоскуй и плачь!
Даниил Андреев «Русские Боги»
Пролог Старик заприметил людей, Вытаптывающих червей; Вступился за них: – Не надо, Оставьте в живых хоть чадо! Червёныш открыл глаза, Детёныш лизнул отца: – Насколько живой я буду – Всё польза тебе покуда! – Не за плату – за мзду, Спас тебя потому, Чтобы невинная тварь Не стала сильно страдать… 
– Обернусь я жар-птицей, Сдай княгине в светлицу – Даст взамен столько скота, Сколько есть жён у кота. Так и вышло: старик Тут богато зажил! Княгиня велит утром Отворить ставни слугам. Птица ж мешкать не стала – Быстро исчезла в дали… Лезет упрямо червь, Старый аж почернел: – Только меня не тронь! Но вот – был червь, стал конь: – Ты к князю меня веди! Поплёлся опять старик… Князь отдал ему село – Уж больно по нраву конь! Как только сняли седло, Тут же коня подняло… В руках князя уздечка: – Ох, не смогли сберечь мы! Старик лишь вернулся в дом – Тут же червище вошёл. Старик уж готов лезть в щель, Червище рядится в дщерь: – Ты, родимый, не робей, Слушай, делать что теперь: Иди в колдуновский стан, Торговцем там им предстань. Скажи, что желаешь дочь Продать для обслуги в ночь – Потешится вся орда! Тогда одарят тебя – Столь золота-серебра, Вот как под крыльцом песка! Уж удовлетворены Как никогда колдуны… Насыпали столько злата, Что еле уехал старый. Долгое время не слышал Он о спасённом червище… Но вышел этому срок – Притёк вновь червь на порог: – Хоть очень в орде устал (Всё-таки юн я да мал), Сейчас обращусь в металл – Идолом на пьедестал… Хочу Неминучим побыть, Чтоб сгнили могучи враги, Чтоб Случай вспорол жизни швы – Иди, и шамана зови! Старик никуда не пошёл… Сам принял он роды потом, Двух девочек-близнецов, Божественнейших лицом. 
Неминучий со Случаем дрались С неполного успокоенья; И остались потом кучи рвани, Но уже без всякого рвенья… Заводилою Случай, Хаотит Неизбежность – Как ты навий не мучай, Будет лучше прежнего. 
К недотроге Строилась очередь – Было много, Больше, чем хочется. Сломанные губы Цвета заката; Они были грубы, И ей уже хватит… Но тут повторилось Опять всё сначала, Пока под верзилой Всё ж не закричала… Лилит не орала – Сестрёнка-близняшка, Которую твари Ещё боле тяжко… И дале хозяйка Премного терпела – На внутренность замка Насели злодеи: Резали животных И ломали мебель, Портили полотна – К ним управу где бы? Написали «Ведьма» – На груди табличку; Сами они нелюди: Умерла сестричка… Пред смертью проклятье Тем топчущим людям – Их жёстки объятья Лилит не забудет! Она не исчезла В навии дали, Пока те невежи Не заорали… Кто брал её силой, Взяла душегубкой – Лилит пропустила В угольное ушко. Как стали громилы Совсем непригодны, Она их вселила В те трупы животных… Воспрянули чудны: Брыласты, хвостаты, Серебряна шкурка, Клыкастые пасти! – Конечно же, дочке На помощь придите – Ведь ей, одинокой, Так нужен родитель! И зашла Лилит в Навь – Дверь сестра ей открыла – Вот она и могла, Раз жива в этом мире… Творилась с ней тайна – Деление тела, Но не случайное – Того ведь хотела: Чтобы родилось Дитя солнцелико, Славила сильно Господнее имя… Но вот наконец-то Гармония мира Движением детским Ей тело раскрыла! 
На Скрижалях скрытых Из Писанья строчка, Только вместо «сына» Мы читаем «дочка».
К янтарну берегу Предутренним бризом (Где ныне Неринга) Прибило корзину…
В Беловодье 
Тот великий шаман Был шаман всех племён, Презирал он обман, Не менял он имён. Предавал он огню Вещей кости кусок, И читал по нему Всё, что вычитать мог. Ведал каждый обряд; Знал, какой идёт год. Сильный вёл он отряд. Славен был его род! Бубен был ему брат; Идол был его бог; Шаман горд и богат – Не земным тем добром… Он заставить умел Соблюсти договор Серебристых зверей, Из хвостов чьих убор Был его головной. На халате его Вышит мир теневой. Было это давно… 
Но вот к чему привёл раздор Насельников Страны: Остались только черви гор И злые колдуны. Их останавливал шаман У Белых Берегов, Кто запрягал в катамаран Двух водяных быков. Запечатлён во славе он – На голове рдел фарр; И реял с ним дракон Ладон, Врагов уничтожал. Шаман совсем освободил (И вот тогда устал) Всю территорию Страны – От Берегов до скал. 
Лишь тёмный мертвенный колдун, Да червь его один Укрылись под горой во льду – Не отличить от льдин. Срок подобающий проспав (Хоть не следил никто), Червь сбросил кожу, как удав, Колдун простыл легко… 
Следя за Берегом из нор, Всю помянув родню, Решил колдун (и червь его) Опять начать войну… Прыгучие маги, Ползучие черви – Не сдюжат в атаке… Зайти похитрее, Тогда колдун сделать Решил всё случайным: Прыгучие черви, Летучие маги! Червь быстро сползал вниз В мертвецкий, навий мир. Тех, кто шаману был не мил, Он в плоти возъявил. Колдун вознёсся высоко (Чуть шею не свернул) И соорудил из облаков Кромешнейшую тьму… Тем временем уж умирать Ползли на Брег быки – Без них к Ладону плыть никак, Шаман хлебнул тоски. В то время из неба Полезли тентакли. А море вскипело, У брега всплыл кракен – Что реял Ладоном, Теперь терпит упряжь… Вновь неугомонный Шаман вздел оружье! Как вышли из Нави, Те маги ожили, Пролиферовались Все в мастеровые: Аниматор спешит Расправить тентакли, Чтобы с самых вершин До низа доставить, Червей набить ядом – Чтоб не истощить, Радел Аппликатор… Но встали как щит Серебряны звери, Они от червей Не зверски болеют – Стать могут сильней! Инженер разверзал Зверину ловушку, Которую шаман Прицельно разрушил. Схемотехник создал, Отладил, настроил Гигантское что-то, Явил в центре боя… И тут раскачался И зазвучал бубен, Чтоб путь до шамана Предельно стал труден. Реаниматор Вздымал своих павших. Пластификатор Брега все оплавил… 
Но вот уже в драку Полез Неминучий, И он-то тентакли Успешно замучил! Склонился шаман Пред идолом странным, Когда ворвалась Мистресса Случайность… И госпожа Заговорила: – Вас всех сдержать Не в моих силах. Власть есть – слова Господу в уши – Чтоб разорвать Вас, проклятущих! Чтоб отселить Навь от подручных, Тем лишить сил В вечной разлуке. Ей небо тряс В ответ Неминучий: – Так ведь и нас Господь может слушать! 
Ему жаль людей В случайных проказах, Когда всех сквозь щель Пускаешь пролазить – И каждого хитро Ладишь к плаценте, Чтоб контролировать И после смерти… – Живущий не выше В сей жизни получит, Что я ему вышлю Из мусорной кучи! Какой вызрел плод, Выпал взять кому случай – Пусть резво берёт – Ничему не быть лучше! – Жить будем на свете Мы без колдуна – Сдадим его смерти, Причём, навсегда! – Да, только на смену Грядёт ревенант – В чьё новое тело Придёт старый смрад… Так долго защищал Страну Шаман, что стал Страной – Вчинят увечия ему, Лишь как пойдут войной… И первый же ему урон Я причиню сейчас: Земле, большой со всех сторон, Оставлю южну часть. Где были Белы Берега, Будь Белая Вода! Та, что выходит к ней гряда, Зовётся пусть Урал… С главы шамана фарр сошёл – Вне Белых Берегов – И отдаляться стал Ладон, Пришла к шаману боль… – Да будет, госпожа, болтать! Твой гнёт – не навсегда, Ведь вызреет тихонько та, Что перегнёт тебя. Душевных сил придаст Ладон Заделывать изъян; И будет избываться боль, Восполнится шаман! – Пусть рук его избегнет фарр, И лап, клыков зверей; На Полюс сам пойдёт шаман – Жди горя для людей… – Сумеют сами люди взять, Шаману поднести – И вот тогда засветит фарр Спасеньем для Страны! Шаманская кость Взорвалась на четыре, И каждый ломоть Обособился в мире… К югу Урала Спираль Городища; Рядом курганы (Вокруг пепелища), Под каждым площадки Отделены рвом, Глубокие ямы – Для умерших дом. Мёртвые лежат, Скрюченные в шмат – Любит госпожа В щель всех пропускать! 
Стоит госпожа, Подлежит Неминучий; Та хочет нажать, Этот – накручивает… Червя колдуновского Жмёт Случайность в ладони, Неминучий ж лоскуты Сдал шаману, Ладону… Солнца град раскачался, Закружил божьим спором – Раз вцепившись, начала Не расцепятся скоро! С Городища в курганы Туча искр полетела – Белы, жёлты и красны – Оживлять мёртво тело… 
И тогда воссоздалось Вновь земли населенье – Как народ всех окраин, Так и мы, люди в центре. С возрожденьем отряда Стал искать шаман средство, Чтоб отряд не пугало Зверей мощных соседство… Сотворил с Неминучим Незриму Киновию, Разместил там подручных – В раю обустроенном. 
Червь схватил восторг, Пополз на Восток, Приберёгший грех, Сохранивший всех… Видя бесчестность, Взмах жала-жвала, Тварь в Поднебесной Гуем прозвали. 
Этим днём очень рано Был потушен прилив, Ведь принёс Кукулькана, Его туши массив… 
Предстал Кукульканом Ладон, Полонит ранец оков, ров – Был такой нанесён урон – Туго стянут шов из слов. 
Шли к нему всем гуртом Чрез Берингию люди; Жалко лишь – их потом Помпоны замучают… 
Огибая Страну, Лез назад головой; В шахтах у реки Рур Вылез как земляной… Госпожою при том Был обут и одет: Из угля стал сапог, Из пирита – жилет… Помнит, был колдуном, О черве хранит память – Пустотрупно нутро Гложет суть ревенанта! 
Года три камлали – Славили дочь ведьмы Именем Апсара, Борется что с темью… Госпожа ревнует, Посылает к людям Ревенанта в сбруе, Учить чтить лишь Случай… Чтоб сама убралась, Камень перекинуть Требует Апсара Через гладь залива. 
Ревенант не может, Так глумиться начал – Говорит: – Да кто же Выполнит задачу? 
Кинула та просто Валун в стол размером В крайний полуостров, Его дальний берег; В склоне горы Пилберг Выбила пещеру, Что Апсару примет И даст утешенье!
Начало прошлого тысячелетия 
Жил южный берег Варяжского моря… В прусское время Алтарь был устроен На горе Пилберг, Где земляной вал; Верховный криве Апсаре камлал. С моря пришёл Злой ураган; Месяц и год Он бушевал. А за ураганом Люди шли в железе – Где Апсару славят, Туда и полезли. Они были нами, Но их изменили; И вот уж ногами Пакостят святыни. На Восток святильню Понесла дружина – Новгород, Псков, Вильно Она укрепила… Вокруг Пилберга лишь Ревенанта земля; И по-прежнему жить Там Апсаре нельзя… 
Каменный мешок – Ячейка Нави… Кинет гребешок – Вокруг ограда… Пусть штурмуют слуги Ревенанта, Её не погубят Эти гады! Схемотехник Их расставил, Чтоб повергнуть Всё ж Апсару… 
Пластификатор лил Со спины – корыта Навий растворитель На её укрытье. Локти гнул вперёд, Сжимал руками Вход в Апсарин грот, Лез Аниматор. 
Внешний свой скелет Тёр об ограду, Жалом проткнуть клеть Смог Аппликатор. В щель пробрались череп, Шея Инженера, Головою – к деве, Бокорезы щеря… Реаниматор Сам себя ранил – Этим оплатит Гибель Апсары… Инженера пальцы Везде проникали, К Апсаре добраться Смогли через скалы… 
Апсара от злыдней Запряталась в камень, Что сама кинула – Никто не развалит! Терзали сей камень, Но это прошло, Как людям сказали Идти на Восток. Шли те испорчены Люди в железе На Новгородчину По побережью... Особые муки Для киновиарха – Тот именно случай: Страны бок распахнут! Два княжича-брата Во времена эти Оставлены править Совсем малолетни… Госпожа, вздоря, Вызвала голод. Не родит поле – Застонал город, Взметнулся Новгород; Народ двинул с веча Хлеб брать из погреба, Бояр всех увечить… От Святой Софии Перейти лишь реку Нужно, чтоб достигнуть Княжеских пределов. Идол в то же время В мост, что через Волхов С озера, с Ильменя Вынес льда осколки – Рыбой серебристой Под игру на гуслях Мост тот развалили, Буйных окунули. Киновиарх в гридне С гуслей струн надёргал, Обвязав, свлёк скрытно Княжичей из окон. 
В годы урожайны Снова княжат дети. Случаем был старший Доведён до смерти… Александр, брат младший, – Сызмальства охотник, Одиночкой в чаще Бьёт он зверя, ловит… Самого поймала Западня, ловушка – Вырытая яма На лесной опушке! Вот что в ней сокрыто: Там сосед – сохатый Парня бьёт копытом, Целится рогами… Еле удалося – Александр взял ножик И зарезал лося, Сам проколот тоже… С серебряным зверем Найдя ту ловушку, Киновиарх тело Доставил в избушку; 
Залечивал раны, Рассеивал жар… Пришёл всё ж в сознанье, Восстал Александр! Подросши, он первым Смёл рать ревенанта: В Неву скинул шведов – «Не в силе Бог, в Правде!» И людей в железе Выбили потом – Панцирь не полезен В озере Чудском… Накануне жарил фарр Северным сияньем – Радовался Александр Предзнаменованью!
И лет семьсот твари Кусали нам грани; Мы, знай, приближались К пещере Апсары.
Конец прошлого тысячелетия 
Что может быть круче Кручины? Что станет беднее Беды? И что пообидней Обиды? На Север пошёл гладить льды Киновиарх в поисках фарра С шаманским залогом своим. Бог даст ли ему наиграться? Ведь Бог ещё слишком терпим… 
Что же делали люди? Они сидели на стуле. Так вот ждали, покуда К ним Полюс сам не пребудет. Скрутил нутро им случай Надеждой: будет получше – Горсть случайных получек Во сне бессмысленных случек… Вот споткнулся Киновиарх, Бросил гусли – В полыньях страх: – Ой, вы, звери, Помогите: Снял я двери У могилы; Могут выйти Беды эти! Помогите – Вставьте двери! Вынырнули из воды, Зазмеились вверх тентакли Призраками той войны В Беловодье с колдунами… 
Серебряный век ярился – Пока в предчувствье борьбы – Варились высоки мысли Среди людской кутерьмы… Собралась как-то богема – Люди тогда провели Обряды, требы, рефрены В трансцендентальность любви. Вышло намеренно – В ту самую пору Им из Америки Свезли лофофору. 
Навь вскрылась, всё разлетелось, И перед ними лежит С плодом в нём мертвое тело – Но всё ж красива Лилит! 
Островитянские пасти Жадно глодают наш лёд; И без того темп ужасен – Встречать никто ж не идёт… Киновиарх истекает Под интервенцией тех… Обсценную злую лаю Шлёт обессиленно вверх! Страна на края убывает – Тех нет уже больше границ… Серебряный мех с древней шапки Повылез и падает вниз... 
Сдан город островитянам; Там улица гадкая есть. Обгаженный дом выступает, И крайний в нём тёмный подъезд… В подъезде нет тёплого тела, Чердак лишь его заселён – Немёртвая девочка в белом Одна в том жилище живёт… 
Под кровлю ветра ковыряют, И перегоняют внутрь хлад – Что кутаться в белое платье? Её не согреет наряд! За ржавой чердачною дверью Всё также живёт, как жила, Немёртвая девочка в белом… Чего же она не мертва? Вот с мёртвого тянутся неба Тентакли, из всех прут щелей – Немёртвая девочка в белом Тотчас призывает зверей: 
Затисканный плюшевый пони И мишка в зелёном шарфе Немедля тентакли изгонят И вышлют с района вообще! 
Червей порожденья истают – Штурмуют дверь трупы жильцов – На островитянскую стаю Шлёт дева в полёт мертвецов… 
Увидев их птицей (Как сели – монахом), От коих не скрыться, Исполнились страха Разъяты злодеи, Что под ревенантом, Оставили Север, Но отняли Запад, Где берега греет Гольфстримом Апсара… Той девочки в белом Всё длится осада… Густеет серебряна шёрстка У пони и мишки в шарфе – И спать как-то менее жёстко, И начало даже теплеть. Трясёт зверей: – Серебряны звери! Чумных сих дней Урежьте потери – Стране уменьшиться Не дать ни в кусочек, А интервенцию – Быстрее прикончить! Пока ж люди-братья Своих убивают, На юге Урала Рыдают курганы…
По «Брестскому миру» Теряли мы дали, Тьма-тьмущая криве Апсаре скамланных… И вот в те покои Киновиарх входит, Где смрад старой крови И запах помоев. Но всполох из дали Вечерней зарницы До двери чердачной Подъезд весь зачистил. Он в дверь стучится: – Можно войти? Всё стало чисто, Сникли враги… Пара мгновений, И отмкнута дверь – В девушке в белом Узнал свою цель! Чуть широки скулы (Как индейцев мандана – Ладоновских внуков) На лице чистом Навны. Чуть смуглая кожа, Тёмные волосы, С осанистой позой, Бархатным голосом. Язычок девушки смел, Не расходится с делом… Он – только лишь уцелел, Пока томный и квелый Путает явственность сна С могуществом Нави… Кажется, увлечена, Его ждёт деянья… В вопросах поимки Ещё полный невежда… Зачем он явился К деве в белых одеждах? 
– Что за сладкая боль От тебя идёт, моя радость! Я хочу быть с тобой, Покуда тебе это надо… Навна солидарна Киновиархову нимбу, Его длинным дланям На её самом интимном: – За тебя, за меня Волком взвоют собаки; Милый пони, шаля, Порычит пред атакой; Что в шарфе, наш медведь Кажет пасть крокодила… – Ты сиянье надень, Прошепчи, что влюбилась… Мне верится, что помолвлен Буду с тобой, повенчан. Душа – мой родник влюблённый С журчанием о вечном. Душа с рождения – свет… Ах, если бы быть мне темью! Ведь одиночества нет, Когда опускаешь тени... Ладно бы я всё же был чёрным, Упивался б у сосцов света, Но живу в своём излучённом И во вновь поглощённом цвете… Я не знаю счастья берущего, А в душу мне западает, Как владеет Случайность душами, Привлекает её кража. Оскудел я, в том моя бедность: Рука не вздохнёт от даренья, И глаз не нащупает цвета – Смотрю на тебя в исступленьи! – Он сказал красиво, И опять притих – Словно пересыпан Хмелем пуховик… – Взнесёт сосцы света Кузина моя, Апсара – Твой свет перевесит, Придаст теней столь желанных! – Увидим солнце ночью, Грибным дождём умоемся, Порвём врагов всех в клочья… И улетим в Киновию! Лет десять любви… Тут их покоробило, Когда «Цеппелин» Прошил вдруг Киновию; И дальше, на Север – Путь к Полюсу скрыть – К венечной потере Советской страны! 
Спустя четыре года, Сев в самолёт огромный, Достичь хотели Полюс… Произошла поломка: Вдруг масло непомерно С бачка пошло в кабину – Случайно Инженером Готовилась машина… 
Чрез пару лет слетали – Назло всем инцидентам – Сквозь Полюс, и всё прямо, К Ладона континенту. Садились и на место, Сменив шасси на лыжи, Но – восемь километров До Полюса, не ближе… Ещё четыре года Взбирались к сердцевине – То злилась непогода, То относило льдину…
И тут враг повторно Нам земли поджёг – Сказал своей своре Идти на Восток! Нас же порочат Мусорным шлаком Наши отродья Под ревенантом… Посланье принёс Шипастый обмылок (Затылок вперёд, Заточкой грудина): – Дойду до Урала И срою курганы – Фатальная рана, Смерть киновиарху! Потом пойду к Югу, Да, к Юго-Востоку И там встречу Гуя – Нас вновь будет много! Тот Гуй заливал Всю Манчжурию ядом, И все острова, Филиппины, Малайю… 
Бились с врагами Страны нашей люди И умирали, Но делали чудо! Нельзя их позволить В посмертии мучить, И навьим дозором Обносится Случай. За всем кругом павших Звери летали – Те вылеты чаще, Чем у люфтваффе. Пролетали над землей, Задевали облака; Отбивали злых врагов Цепь мистических атак… К цели шли год от года, Выстрадана цель эта – И воздастся народу, Не минует Победа! 
Был отвоёван Аистов край, Апсары домен – Там ей камлать… Долго искали В Киновии все: Где ж её камень? Нет на горе... Не видел с орбиты И Юрий Гагарин, А вот фарр сокрытый Искрит из Полярья! 
Всплыла чрез год Подводная лодка – Атомоход – Не точно в серёдку… Ещё через лето В другой субмарине Продули цистерны – Подпёрли лёд снизу. Покров начал трескать… На Полюсе всплыли, На этот раз метко! Завалены льдиной… 
Но люк всё ж отдраить, Хоть было и трудно, Свезло капитану; Шёл палубой судна… Узрел: на подушке Из радости, страха Лежит то, что нужно: Нимб киновиарха! Вслед вышел из рубки Плывший с ним адмирал – Друг к другу с уступкой: Да кому ж принять фарр? Пока думали, как Соблюсти этикет, Заскользил по льду фарр, Оказался в воде… Враз за ним в полынью, Между бортом и льдом Пройдя, штурман нырнул, Но ушёл фарр на дно! Сели в субмарину И в догон пустились… Как его настигнуть? Глубже, чем две мили… Атомный ледокол Подходил раз за разом – Толку что? Глубоко – Не дойдут водолазы.
Гнёт киновиарха, И Страну ломает… Уж войну напрасно Повели в Афгане. Валькирией Навна В ущелья летала, Спасала солдата От пыток душманов…
Чтоб унять страданье Киновиарх устроил На горе Апсары Тщательнейший поиск. Склоны распахали, Обыскали грот; Вывернул плуг камень – Жаль, опять не тот!
В девяносто седьмом Дума поддержала Конвенцию ООН По морскому праву – Уж меж Берегами И нами граница! Кишит Пуп врагами, Где светоч хранится.
Начало текущего тысячелетия 
Утонувший светоч Должен быть спасён! Карту границ шельфа Подали в ООН… Проиграли схватку На втором году: Отмели заявку В благодать врагу. Нужно что-то сделать, Обойти врага; Маслену неделю Дождались едва. Покатались с горки И помяли снег, Занялись готовкой На сковороде. 
На помин всех навий Первый на оконце – Блины со сметаной – Каждый блин, как солнце: Пышный, золотистый, Круглый и горячий, Маслом весь сочится, Прям оближешь пальцы! Ну, они объелись, Опились, как дети – Так-то вот вернее Добра навья встретить… Блином «грели предков»: – Каждому найдётся, Сколь хотите – ешьте, Есть у нас и солнце – Будет им Апсара, Как луна есть – Навна! Звери наши рады… Правда, жизнь не ладна… Вот и воскресенье: Пропели «проводы». Киновиарх пеньем Тем зачарованный… А с утра проснулся – Как обескровили: Навны отсутствие Чует в Киновии! Кинулся к мертвецам (Кто клянчит: поратуй!), По различным местам – Всё без результата! Да разве известна Кому безысходность? Когда нету места Для желчи холодной, Когда распирает От мыслей горячих? Одни киновиты Его понимают… Но нет никого В этом мире и Нави, Чтоб слышал его, Подсказал, как исправить… Мир стал бесполезен, Навь – невыносима; Тентакли полезли, Затмили светило: – О, киновиты, Серебряны звери! Вы что молчите? Верните потерю! Видно, зря я срезал Пятно с щеки левой – Приворотно средство – Не ушла бы дева…
Бархатистою веткой Манит призрак листвы – Знать, надломана меткой Какой тайной тропы… Можно черенкованьем, Правда, всё объяснить; Для затяжки над раной Пойдёт сунуть под бинт… Всё одно – знаком смерти, Иль излома зимы Можно взять лапы ели, В простынь бросить хвои… В непроверенный сразу, Но весенний всё ж день Набрать веток для вазы Вербы – ждёт раз сирень. Всё не то, не красиво, Случай тут не такой – Из скрипучей осины Острый вытесан кол… Силу киновитам Даст «Упанишада», С ней «Ригведы» гимны, Заговор «Атхарвы». Ну а с ними рядом (Им – благою вестью), Вместе с «Дхаммападой» Звучит «Зенд-Авеста»! Киновиарх в поправке При прочтеньи «Ясуней» – В Киновию Апсара Книгу ту доставила… 
Пришла утром ранним Вослед Заговенью, Была благодарна За то, как радели. На ней волна света, Очей синих отблеск; И статна при этом – Как мил её облик! Книгой зачитавшись, Он так и не понял, Как спаслась Апсара Из темницы горной… Киновиарх, вроде, Уяснил при чтеньи: Чрез четыре года – Воссоединенье! Чем занялся затем? Почти утраченным – Чтоб скорее Стране Вернулась Арктика. По прошествии лет Будто скинут был гнёт, Заиграл лунный свет, Вся Киновия ждёт… В изнеможеньи Взошла в Киновию, Кажется прежней, А в чём-то новая… Навну киновиарх Сжал – уж не отпустит: – Где же ты была? Полошились жутко… 
Молвила Навна: – Пока ревенант, Перерождаясь, Был телом млад, Невольно помог Выйти Апсаре; Вместе врасплох Случай застали… Отвоевала Я души Страны – Даже без фарра Они спасены! 
Ход распечатан В Дедовский Дом Через Алатырь Млечным Путём. Плохо, не видно Сейчас Млечный Путь; Зарева дымны Грозят отпугнуть… Для с толку сбитых Нужна передержка – На киновитов Тут только надежда… – Вспомни лютый подлый ветер, И чердак, тентакли эти, Как спасали тебя звери, Мертвецы ж к врагам летели… Киновию отдам Для нужд и душ Страны. Сейчас мы навсегда Её освободим. Надеюсь, останется Жена вечно юная. Отметёт диких навий Своим всполохом лунным. А потом обживёт Средь далёких лесов Родниковый нам грот, Где не нужен засов; Место лечь будет, сесть В мягкий свой уголок, И вино, ну и снедь, Яркий злой огонёк… И неподалёку Будут киновиты – Всюду им неплохо, Все пути открыты… Наконец, где-то тут – Над Страной нашей всей – Есть Апсары приют, Излучающий свет!
Июль седьмого года. На Пуп шли корабли, При них глубоководных Два аппарата «Мир». Ледокол-атомоход Режет лёд искусно, За ним чистою водой Поспешает судно… Прибыв на Полюс Второго августа, Батискаф в воду Спустили с палубы – Искал, опускаясь, Почти три часа… Вторым батискафом Лишь найден был фарр… 
Стальные клещи Манипулятора Забрали светоч – И ну обратно! Всплывали долго, Искали лунку… Но полынья вот, И днище судна! 
Так всё и было, И так всё и будет: Магов червивых Сколдует вновь Случай… 
О, сколько предстоит ещё Спасать Страну отцов! Семь раз разбитая, снесёт Вновь козни колдунов… С начитанными текстами, Намоленными силами Мы обратим вновь в бегство их, Не допустив к могильникам. Мы знаем ту тайну, И это немало: У нас живёт Навна, И с нами Апсара! Пребудут с нами Во веки веков Всполохи Навны, Благих Берегов. Пусть трепещут Наши враги – К ним навстречу Солнца полки! 
Источник: Навьи / С.Н. Гришин. – Казань: Издательство Казанского университета, 2025. – 108 с.
|
| | |
| Статья написана 24 декабря 2024 г. 21:53 |
Пролог Знай, за Чёрными морями, За Хвангурскими горами Был когда-то отчий дом – Третий вождь нас жить привёл. Его нёс сам Алконост, Следом двигался народ... И сюда ж, на берег моря Вышла пегая корова... 
В честь вождя назвали град, Что стал славою богат: Кузни, лавки, мастерские – Не видал никто такие – Лишь в великом граде Троя На восточном краю моря! С моря в Трою вход украшен, Рядом с ним царёва башня – В Север смотрит наш родной, Где рожденье и покой... Сквозь же южные врата Ида видится гора. К ней ведёт реки долина, Выпас здесь идёт скотины – Сплошь зелёные луга, Там обильные стада.
Часть первая Солнечные корабли Плавали, куда могли, И вдруг стали пропадать – Видать, в море тайный враг! Выжил кто из моряков, Видел змей, то ли китов... Стало тяжелей бороться – Дольше дожидались солнца... Дуют зимние ветра – Развевается трава... Трав ведь много За дорогой, Но известна лишь одна, Усмирить что всех должна... Алконост взвил ростки Нечуй-ветра, 
Чтобы яйца нести В море вредном, Чтоб не помешал Буйный ветер, Чтоб была тишина В мире этом, Стихла до поры Зимня буря, Чтоб без сети ловить Рыбу злую – Рыбу злую в сто локтей – Царь зовёт своих людей. Пятьдесят его ребят При уключинах сидят; Одному держать корму; Сам же Пирва на носу Начинать велит гребцам... Ветер Алконост унял – Полотняный прямой парус Сник – тут лишь грести осталось! Как в руках у них весло Опустилось, поднялось... И корабль помчался в море – Палисандровы обводы, Из сандала нижний брус – Враг тот встретится им пусть! Наготове луки, стрелы, Гарпуны, ремённый невод; И летает взад-вперёд Над водой царёв орёл – Берегись им на пути Змея-рыба, рыба-кит! День и ночь они проплавав, Не нашли китов иль гадов... Притомилися гребцы – Знать, уже обратно плыть... По пути домой Калидна – Остров, что с причала виден. Обойдя его, спереди Слышат крик белой лебеди – Её видно едва На пенистых волнах, Златых перьев корону... 
И её эти волны То поднимут, опустят – Сердце Пирвы жмёт в грусти... И глаза что-то застит, Словно в птице той – счастье: – О, мои корабельщики! Не могли б так нацелиться, Чтоб поменьше усилий, Стрелой с пухом гусиным Чтоб вы вскользь попадали – Оперенья по краю, Оглушив только малость? Так живой б мне досталась! – Ой ты, светлый царь Пирва! Ведь не в наших то силах; Как в пруду иль на речке – Тогда б сделать то легче... – Орёл ты мой могутный, Из города Хассувы Ты на благость ко мне прислан – Без тебя не мыслю жизни... Так скогти ты лебедь нежно И неси сюда, конечно! – Государь ты мой любимый! Дичь к тебе всегда носил я... Послан ведь к тебе я свыше, Чтоб три раза был услышан. Первый раз сейчас внимай: Бела лебедь – не твоя! Много счастья, но и горя Принесёт та птица вскоре... Но сперва же завоюй – Не проси ты рать свою – С ней лишь справишься ты сам... А удачи я придам! Пирва наш молодой Тут встряхнул головой, Достаёт из налучня лук, Берёт из колчана стрелу, Шёлкову тетиву До уха натянул – Отведена вместе с ней Стрела семи четвертей. Пели полосы тугие И рога у лука взвыли... Говорит лебедь белая: – Не губи меня стрелами! Убери ты лук, Я к тебе приду... Бела лебедь подлетела, Сбросив перья, стала девой – Да какой! Не описать! Жадно смотрит Пирвы рать... Им предстала нагой, Попирая ногой Одежду из перьев... Не зная, что делать, Вызнав имя – Марья, Стал звать Пирва замуж: – Ты скажи: да иль нет? – Пирва молит ответ... И девица готова, Но при том молвя слово: – Кто кого переживет, Тот живым сойдёт с тем в гроб! На марьину глядя красу – На русую косу, На розовы ланиты, На губы приоткрыты, На ясные очи – Обещал, что хочет... В накидку закутав, Повёл вдоль по стругу... К кипарисовой мачте Уже всласть целовались; Сметка Пирвы и разум Вдруг куда-то девались... Между тем корабль Пирвы Плыл уже по заливу. Как подплыли к причалу, Как им сходни подали, Так уж в граде известье: «Едет Пирва с невестой! Время всем веселиться – У нас будет царица!» – До границ дошло царства... И к иным государствам... Как пошли от причала, У ворот уж встречали. К ним вперёд вышел жрец. Он приветствовал всех, Разговаривал с Пирвой – Чтоб тот слышал лишь, тихо: – Хоть и чую беду, Освятить не веду От злокозненной скверны, Что родит моря пена, Разве только помолвку – Остальное без толку, Ведь и так Алконост Освятил всё до звёзд. И на всей святой неделе Кто из вод, тот чудодействен! Чрез врата зашли в Трою – Город лепо устроен: На камнях ровно-гладких Ввысь кирпичная кладка. А поверх всё забелено – Ни зазора, ни трещины. В граде каждые хоромы – Из больших отдельных комнат. Во дворце только много – Там полсотни покоев... И отдали Марье Лучшую из спален, Где очаг и лежанка. В слуги – девку-чернавку... Расстарались с нарядами, Украшения справили... Почтена в этот вечер Празднеством дивной встречи. Уж готова к пиру лань И на вертеле кабан... Блюда подают девице – А посудой град гордится: Чаши, миски и судки – Все изящны и тонки. Рыбу тоже подносили И прибрежные улитки – Марья ела их немного, Ячмень больше в каше с полбой... Рядом с ней вкушал всё царь, Наземь Богу снедь воздав... Презрев смоквы, виноград, Орёл взвился в коловрат, Что свисает с потолка... Вокруг цепью ручейка Пошли юные все девы Под негромкие напевы – На неделе той вообще Не играют на дуде; Тихо ждут, как вздынут дети Алконостовы вверх к свету... Не играют также свадеб; Только руки вверх направив, Славу солнышку поют – Марья первая и тут! От движений рук и ног Осветился потолок, И сошла всевышня весть: «Стоек град, коль Марья есть!» Грянули заздравны крики, Хоть старались сидеть тихо... Так в говеньях и раденьях Пронеслось святое время... Свадьбу ждут, но не готов Марье свадебный покров... Что не ждали, не гадали – Недругов перед вратами: С Юга, Севера, Востока Подошло врагов премного! 
Не приплыли лишь с Запада – Потом будут когда-нибудь... Пришёл Марью всяк отнять И привёл с собою рать... Пока Марья в стенах Трои, Город цел по Божьей воле... Ну а как пасти стада? Как пойдёт потом страда? Если б только люди моря – Город им не взять измором... А теперь град окружён Жаждущими чужих жён... Вот при этом Пирва понял, О каком орёл рёк бое, Где он выступит один – И тогда лишь победит! У царя одна надежда – Надел женскую одежду, Затенил лицо, и вот – «Марья» вышла из ворот: – Иноземные цари! Как одну делить на три? Вас тут трое государей – Одному гожуся в пару... С каждым встречусь по порядку – Ставьте шёлкову палатку И давайте лук и стрелы. Выстрелю я трижды в небо... Как кто принесёт стрелу – С ним беседу поведу... Принёс первым царь восточный – Он и был всех раньше, с ночи: – Подошли мы с Междуречья, Где находимся извечно Возле капища Богини, Наделяющей нас силой! – То-то, не вступив на царство, Ты ослабленный скитался По хребтам, утёсам Иды – Ушёл с войском вдаль родитель, Тебя ж бросив умирать Алконоста близ гнезда... Лебезил пред Алконостом, Ублажал его потомство, Алкал ты его могуществ В вам известной Книге Судеб... И далось тебе лишь царство Алконостовым подарком: Мощь бежать без утомленья – Вот беги в своё селенье! – Хорошо, а знают в Трое, Кто виновником был горя Предыдущего жреца В дни правления отца? Жрец коровушке-святыне Осушил тугое вымя. Взявши облик карги старой, Стала биться с жрецом Марья: Из реки жрец вынул карпа, Марья же орла достала... Вынул жрец овцу с ягнёнком, Марья вытащила волка... Леопарда следом вынул, Марья – сразу льва и тигра! Понял жрец: «С тобой не сладишь!», Стал молить он о пощаде – Отвечала лишь река... Жрец лишился языка... Сильно Пирву поражала Та история про Марью: – Жрец искал союз с богами... Ты же спишь за этим в храме; Веришь ты в любовь Богини – То блудницы наблудили! Так иди к распутной деве, С ней любись хотя бы в хлеве! Тут восточный челом сник: – Ну, Нирах тебя возьми! Те, с Востока, уезжали, Когда подошли южане... Царь с реки могучей, длинной Имел солнечное имя; Больше был похож на Пирву, Чем на всех других из свиты: – Вот, возьми стрелу ты, дева; Отобрал её у зверя – Я такого не видал: Будто бы детёныш льва, Но не рыкал, а урчал... – С кошкою была стрела! Царь, а знаешь очень мало! И уменьем, видно, слабы... Вон, какие вы бесцветны, Мы в пурпурных же одеждах! Краску взять где, покажу, Лишь бы спину зреть твою! На море набрал иглянок, Из ракушек вынул мясо, Плотно им набил горшок, Притёр крышку хорошо; Выставил на солнцепёк, Чтобы выделился сок... Снял с царя южан накидку, Сделал в соке ей пропитку; И накидка на ветру Стала краситься в пурпур! – Что ж, красиво это диво, Но другое ты увидишь... На лугу у южных врат Стог собрал он разных трав. Разложил цветы и травы В виде тела царь-южанин: – Выложено травой тело – Ничего чтоб не болело! Раз былинка в данном месте, То она его и лечит. Что же Пирве тут сказать? Перемочь врага нельзя... Видать, дока южный царь – Вот южан теперь спровадь! Про себя орлу взмолился: – Дай удачи, свята птица! Коршун рядом тут вспорхнул – Видно, потащил змею... В тот же миг пропал из вида, Отступил в палатку Пирва. Зыкнул коршун крик великий, Как при зарожденьи жизни, Что из уст изшёл Богини В сокровенный миг родильный – В Юг им коршуном звучал! Коли битва горяча, Лицезрели над собою Коршуна, что звал их к бою – В венце белом госпожа Повела их побеждать! И сейчас на Юг за птицей – Это Марья обратилась – Так подумали они И за коршуном пошли. Кошка двинулась им следом, Непорожняя при этом... Кучу ж ветер разметал, Вновь запутав силы трав... Объявились северяне – Они с гор Рифейских самых. – Вот покров драгоценный, Чем покрою невесту, – Говорил царь всех дивов И пугал своим видом: Зубы – саблями, Руки – граблями, Ноги – вилами, Глаза – дырами... Но не испугать троянца! Див с ним начал состязаться: – Что у нас выше леса? – Наверху светлый месяц! Что у нас без умолку? – Про речную то воду! Что у нас безответно? Не знал Пирва, что это... Припадает на ногу Пирва, Из-под руки смотрит на дива, Рукой правой бьёт его в грудь, Успевает и сзади пнуть! Див не взвидел бела света От стыда, что бит он девой! Дивам тут пришлось уехать Прочь, домой, в свои пещеры... И вот уж дождались – Пришёл дивный праздник: Царь с Марьей венчались Жить в счастье-печали... В реке девы при купаньи К браку намывали Марью. Ей подруги всюду моют – Мало смыли ей и много: Сорвана была рекою Марьи лебедина воля... Долго волосы чесали, Расплетя пред этим, Марье, Поделив на две косы, Взвили выше головы... После водворились в Трое С ожиданием в чертогах Жениха со всею свитой – Все прекрасны грозны видом... Захватить хотят невесту, А подружки сбились тесно: – Не пришла ещё пора – Уезжайте со двора! – Отворяй, а то мечом Дверь мы в щепки иссечём! С криком ворвались и шумом, Словно применив оружье. С визгом девушки сбежали И сгрудились вокруг Марьи. Та велела им венки Всем мужчинам поднести; Драгоценнейшим из мирта Был украшен жених Пирва. Всё готово для венчанья, Лишь последне испытанье: Средь сокрытых дев во мраке Пирва должен выбрать Марью... – Ты узнал меня, пойду К капищу по полотну! Их благословил орёл, Марью под покров завёл – Так пошли они к венцу, К ожидавшему жрецу, Чтобы повенчал тот пару Золотыми обручами... 
Ну а после троекратно Обвёл жрец их вокруг крады... С нечуй-ветром свит венок, Чтобы, не боясь ветров, Краду обходить легко – Вихрю не сорвать покров! Затем к праздничным чертогам Полотном легла дорога... И с тех пор сохранны Не в самом лишь граде: Целы путники везде – И на суше, на воде! Славят моряки царицу – Всем живым им возвратиться! Пирву с Марьей на пороге Орёл встретил с хлебом-солью. Осыпали молодых Ячменём под общий крик... Всем гуляли потом миром На весёлом царском пире: Снеди да яства, Сыта и сласти, Меды да патока, Винная ягода! Попало в преданья, Как ели трояне; И даже собаки Сполна наедались! Потом Пирва с Марьей Раздали подарки – Что больше всем нужно: Мужчинам – оружье, Женщинам – кружево Белое вручено, Драгоценные изделья: Кольца, серьги, ожерелья! Чете царской пели вместе Благодарственные песни: – Пусть вам счастья даст премного Наша пегая корова! Скачет соболь за куницей – Вам пора уединиться! Марья склонила чело, Пирва глядит на неё... Не получается речь – Жаждет он с Марьей возлечь... Так уже им положили Три пуховые перины...
Источник: Патриархи / С.Н. Гришин. – Казань: Издательство Казанского университета, 2024. – 152 с.
|
| | |
| Статья написана 24 декабря 2024 г. 21:52 |
Канули зима с весною, Лето тоже уж проходит... Тяжела троян царица, Время чадом разрешиться. Хочет, но никак не может – Не покинет её ноша! Кости разошлись до крови, Только больше плод в утробе... Царь в тоске ломает руки; Рядом шепчут повитухи... Мучат долгие потуги – Вертится дитя по кругу! Не пролазит этим местом – Крайне узко, ему тесно... Всех решили распоясать, Развязать узлы всем платья... Из последних сил Марья Родила тогда парня! Появился сей сынок, Разодрав ей правый бок; Со всего размаху На отца рубаху Выпрыгнул, родившись – Плотный, круглолицый! Слева на щеке одно Есть родимое пятно... Его тела белизной Осветился весь покой... Умирающая мать Мужу говорит: – Внимай! Наконец тебе открою, Что произошло со мною... Знаешь, есть один недобрый, Что играет моей волей... Раз на острове Калидна Старый мощный насел Вритра. Я взлетела, его пёс Сбил, к хозяину принёс... Приказал сидеть он псу, Хотел взять мою красу... Я сказала: «Лишь омоюсь» – Отпросилась сплавать в море. Знал, что сбитой не сбежать – Принесёт назад волна... Тут как раз твоя ладья – Так ты спас тогда меня! Стала городу защитой, В Трое же была закрыта. Вритра в град не мог пролезть, Надо мной свершить чтоб месть. Он готов мной хоть в земле После смерти овладеть – Вот зачем тот уговор, Чтоб живым со мной ты в гроб! Марья Пирву целовала (Не кровится больше рана), Поглядела на сынка, Богу душу отдала... Дитя Митрою назвали – Посвятили Солнцу чадо... Уж не вскормит его мать – Знать, кормилицу искать. Митре подошла из многих Только пегая корова... А сказать, что в эту пору Людям было не до корма, Ведь уныние и горе Поселились в граде Троя. Все сбылись слова орла И предчувствия жреца. Ох, троянцам не смириться С тем, что умерла царица... Так ещё живым в могилу С ней спуститься должен Пирва! Обмывали тело Марьи, В наряд лучший наряжали, В золотые украшенья, Ожерелье ей на шею... Приступили потом к тризне – Молодцам друг с другом биться, Чествуя, ну а девицам Сонмом горестным кружиться: Опущенные головы, Распущенные волосы... Сам царь Пирва безутешен: – Распахнитеся, одежды, Распрямитесь, руки, Всколыхнитесь, груди, Приоткройтесь, глаза, Разожмитесь, уста! Обернись лебедью снова, Полети на сине море, Во солёной воде плавай, Счисти ржавчину-кровь справа, Воротись в царскую башню, На периночку ляг нашу! Не услышишь уж при встрече Горе горькой моей речи... Над царицыным гробом Обращался жрец к Богу: – Прими, Вышень, К вечной жизни – В твои поля Марья пошла. Веди, Господи, Стезёй звёздною – Млечным Путём В Дедовский Дом! С Севера дули Ветры буйные С громом гремучим, Молнией с тучи – Не дошла до города, Землю во все стороны Разбросала яро Вкруг огромной ямы – Семь саженей глубиной, Девятнадцать шириной… 
Смотрит в яму Пирва: – Вот нам и могила! Видит: глубоко на дне Что-то светится во тьме... Гроб на розвальни поставив, Подтащили к краю ямы, На веревках опустили Марью, ну а с нею – Пирву. Наложили потолок, Сверху – камни и песок, Чтобы внутрь не смог проникнуть Никакой злой старый Вритра, Был сооружён курган... Орёл камни накидал, И его надсадный клёкот Показал, как ему плохо... Общее пошло стенанье У могильного кургана... Царь шагами мерил дно – В яме не совсем темно – Остывает дар небесный, Красным светится железо, Что пред градом смяло землю, Понабрав Господня света. Выглядит, как булава, Только слишком велика; И поднять сию дубину Мужам восьмерым под силу... Эта палица Сути Правому дастся в руки; Булава эта Правды Только ясному рада! Бдит между тем Пирва у гроба. Времени счёт – песком со свода... Ночи две, два дня в могиле Злого не происходило... Вниз песок ссыпает тихо До закрытья очей Пирвы; Сам спускается он наземь – Охватил сон Пирвы разум. Тогда палица большая Испускать свет перестала... С дальнего от града края Осветилась синим яма, Вскрылся земляной проход – Но куда же он ведёт? Доносилось из той дали Слабо цоканье, шуршанье, А потом слышнее, чаще – Но не пробудился спящий... Пирва спит, ему как снится Въехавшая колесница, Чьи колёса в восемь спиц От серебряных ступиц Золотой имеют обод – Шиной медною обогнут... Над железной длинной осью Кузов, сделанный из бронзы; С ним серебряное дышло, Что ярмо вздымает выше... Под ярмом тем не волы – Чудища запряжены... Слева колесницу вёз Страшный трёхаршинный пёс – Чёрную топорщит шерсть, Над глазами пятна бельм... Справа же чуднее диво: Скачет дико, плещет гривой Тонконогий, несдержимый – Кто такой – не знает Пирва: Остроухий, хвостом репой, Длинномордый, бурый цветом... В кузове верзила едет, Гонит войлочною плетью Чудищ твёрдою рукою... Лицо видно с бородою – Борода вся завилась, Тонкий длинный нос горбат, Уши врозь, как два весла, Тлеют синие глаза – Вот они как раз и светят... 
И сошёл он к гробу с плетью; Сзади стал тогда заметен Хвост – в сажень косую где-то. Торсом мощен, и под ним Пол вминается, как блин... Плетью войлочной ударил Мёртвое он тело Марьи – В семь раз краше, чем была, Стала пирвова жена... Затянулась рана справа, И окочененье спало... Вритра свой сумел привлечь Хлеб в холодную ей печь, А потом спустил он пса, Правого свёл скакунца, Что бежал на трёх ногах И при этом дико ржал... Кончилось тем истязанье: Снова плеть прошлась по Марье, А ярмо вновь над зверями – Колесницу удаляют Медленнее, чем въезжали В несквернённу ещё яму... За спиною Вритры воды Хлынули в изгиб прохода – Яма вновь отделена От всего... Там темнота... Пирва всё не пробудится... Пухнет мёртвая царица, В чьей утробе тридцать чад Синим пламенем горят... Разродилась Бела лебедь Своим устьем, без ранений: Тридцать выбралось детей – Не то ящериц, то ль змей! Вышли дочери голодны – Нужно пустоту заполнить... Обвиваясь вокруг ног, Вверх ползли, ища исток – Молока нет для детей С мёртвых марьиных грудей... Чуют: рядом есть добыча – Журчит в жилах тёпла пища. Оползая булаву, Текли к царскому лицу... Пирву мяли тут и там, Подбираяся к глазам. Удлинялись детей руки, Пальцы доставляли муки... Пирва взвыл, пытаясь встать – Копошится на нём рать. – Чудится иль уж проснулся? – Обирает с себя гнусов. Силится прозреть, не зная, Темнота настала в яме... Ко всему со всех сторон Идёт чмоканье и стон. – Что за срам тут приключился? Не дают лежать царице... Что за мерзкие отродья Здесь взыскуют моей плоти? – И от праведного гнева Булава вновь загорелась! – Будет всё не так, как встарь, – Понял, узрев деток, царь... С ящерками ему тесно – Стал топтаться в этом месте... Лишь добился, что отродья Хвосты топтанные сбросят... Пирве больше нет пути – Кровососок извести! Протыкают кожу, жилы... В руки просится дубина – Та, что очень велика... Крепнет царская рука; И, дубину ту воздынув, Бить навершьем царь стал злыдней! Проминалася земля, Только умертвить нельзя: Стали те быстрее прыгать, По кому пришлась дубина. – Как же это может быть, Отчего такая прыть? Ну, а если по-другому? – Рукоятью уколол он, Пригвоздил царь тварь за тварью – Так отродья погибали: Извивались, копошились, Исходил шип вместе с жизнью... Пыталась упрыгать Сестра невелика; Не может к ней двинуть Застывшу дубину. Рука застоялась Над ящеркой малой – Совсем ведь детёныш! Сверкают глазёнки Лица человечья – Ну как тут увечить?.. Глядит: подбородок Запачкан весь кровью – Царь аж занедужил, Занёс вновь оружье... И тут мелка нечисть Людской молвит речью: – Ой ты, Пирва, мой отчим! Что ж, убить меня хочешь? Воскресил б жизнь материну Ты тупым концом дубины! Не смел думать о таком – Пирва враз застыл столбом: «Злое семя явно врёт, Чтоб спасти так свой живот!» Вскрыла ящерка проход – В нём виднелся небосвод; Сделала себе под стать: Его уже не сыскать! Ну, и юркнула туда – Пока Пирву дума жгла... Так и выжила одна Из всех меньшая сестра... Царь склонился над женой, Как и раньше, неживой... Обуздал рассудок свой, Тронул Марью булавой; Пятый день, как та мертва, Но глядят её глаза... В их могиле тлен и хлад – Всё не сводит Лебедь взгляд... Груда тел и там, и тут – Поднялась у Марьи грудь; Всколыхнулось и пониже – Оказалось, щенок вышел. А за ним вослед иной – С вытянутой головой, На которой растёт грива; Лезет он вперёд копытом... «Изнасилина судьбина! – Ну, отродий тех дубиной!» – Тяжелее поднимать Стало Пирве рукоять... Тому вторил голос Марьи: – Этих убивать не надо! Не зашли тебе пусть видом, Но сгодятся оба сыну... – Ты ль, не ты ль, моя царица, Али див в тебя вселился? – Обещал же ты у гроба, Что не встрянет горечь-злоба! Помнишь, вёл у тела речь, Мне восстать, с тобой прилечь? Так к лицу ль тебе яриться, Воскресив свою царицу? Тут-то Пирва обнимает И целует в губы Марью! Два последних же отродья Убежали через ходик... Как восставшей жене с мужем Тоже выбраться наружу? – Может, нас орёл услышит? – Я была среди отживших... Подле самых древних навий Приобщилась к тайнам тайным... Не наверх лежит наш путь – Чтоб Вселенной не уснуть, Двигалась её Ладья – Нам за Вритрой, в лаз, туда... Страшный крик пришёл тогда, Полный боли и вреда! С лаза выбилась вода, А потом она ушла... Сотрясалася земля, Брёвна пали с потолка... В проход лезут Марья с Пирвой, Тянут за собой дубину: – Небо-то, оно на месте? – Вритре, знать, пришло известье: Дочерей в живых не будет – Будущих владелец бури – Все они погибли, кроме То донёсшего отродья. – Надо было упырицу Удавить тогда десницей! – Ты ж пытался – ни в чьих силах Свесть тридцатую в могилу... Ведь вскричали в мою честь, Как пришла благая весть: Только тишине конец, Вверх не всплыл один птенец – Сына Алконоста вместо Меньшая моя пролезла! – Говоря так, шли проломом – Чуть наклонным, очень ровным... Стал сильнее запах моря – Ну, как выйдут к нему вскоре? Раздался стеклянный звон – Звон к чему? Что за стекло? Вдруг открылась им пещера, Из стекла её свод сделан; И видны морские твари, Что вверху пасть разевали. А в пещере храп и шорох... – Кто здесь? – Пирва подал голос. Зверь, не внемля Пирве, тварям, Твердь копытом ковыряет... – Безответен, – рекла Марья, – Конь – тебе див вот что задал! 
И ведёт царя царица Дальше, мимо колесницы К возвышающейся башне. Сердцу Пирвы стало страшно: Башня ввысь уходит круто И теряется там в мути... Как пришёл тот страх ледящий – Палицу уж еле тащит... Обняла, поцеловала Крепко государя Марья. Поцелуем опьянившись, Стал исполнен силой Пирва! За спиною конь буланый Проводил героя ржаньем... И с дубиной наготове Вошли в башню со дна моря... Перекрытия и стены – Все стеклянны, как пещера; Разгорелся свет, как днём, Под высоким потолком – И стал виден Вритра старый. Плетью пса он награждает, Натравляет пса на Пирву – Мнёт дубиной тот щетину! Пёс визжит, и пред царём Предстаёт сам старый чёрт... Машет войлочною плетью – Царь дубиною ответил; Плеть цепляет ту дубину, Рвётся, словно паутина... Вритра же тогда занёс Расщеплённый в конце хвост; Государю Трои им Обе челюсти разбил! И упал убитый Пирва; У орла загнулись крылья, Марья испустила вой: – Как же, Пирва, муж ты мой! – Что клекочешь, бела птица? – Вритра рек, – мне б подлечиться... Жду я нежности твоей – Пои млеком из грудей! – Вся иссохла мокрота, Сам ты всё увёл со зла! Я со всей землёй безводна... – Заслужила это Троя! Думай, как унять недужье, Причинённо свят-оружьем! – Поднимись наверх, к Калидне, Поешь яблок молодильных... – Ты же знаешь, что нельзя Есть до завтрашнего дня! – Долго к яме моей лез, Не следил ты ход небес: Уж сегодня наступили Плодов первых Осенины! Вновь, как ране, в верхний мир Вритра ход тогда прошил... Марье недосуг кручинить – Тянет Пирву на дубину, Но не воскрешает мужа – Нужно, чтоб жило оружье... Рвётся, пока не слетела Государя душа с тела, На поверхность отнести – Дать душе простор пути! Но подняться вслед за Вритрой Самой Марье не по силам. Тогда Лебедь треплет пса, Грозит: сварит потроха; Мужа псу втащив на спину, Подвязала хвост к дубине, Ухватившись за конец, С всем тем движется наверх... Марья, по пути заметив, Что истлел ошмёток плети, Взамен ожерелья ниткой Связывает хвост с дубиной. Наконец, поднялись ввысь... Звёзды первые зажглись, А под ними остров-чудо: Дерева, цветы повсюду, Рощи, речка, ручейки, На деревьях всех – плоды! Почему сей остров плодный? Вритра там оставил воды, Чтобы яблони велись, Молодили его жизнь... 
Но теперь в большом сомненье Он у яблоневой ветви: – Съешь-ка, Марья, ты немного – Вдруг росой омыты мёртвой? – Всё не веришь, старый, сильный, Что пришли уж Осенины? – Откусила и жуёт Всё ж с росою мёртвой плод – Не убудет ей, воскресшей, В Нави дочерей объевши; Восстанавливает рот Пирве мёртвою водой... Вритра тоже надкусил, И убыло ему сил! Сжевал яблоко, заснул; Из нутра его шёл гул... Он проспал и ночь, и утро... Время как пришло полудня, С неба раздалося пенье, Божьей радуги свеченье – Пирвы прилетел орёл, Алконоста он привёл! С крыльев Алконоста капли Животворных рос стекают – Пришёл Праздник плодов первых, Что теперь уж точно зрелы. Окропили капли Пирву, Членами тогда задвигал: – Ящер, ты куда залез – Нам преградой до Небес! – Как не сдох ты, жалкий царь? На себя теперь пеняй! – Вритра встал во весь свой рост, Поднял трёхаршинный хвост... В руку пирвову легла Высшей Правды булава... Освятили Небеса Этой палицы замах – Вритры вбита голова Аж до самого хребта, На частей рвёт девяносто! Задрожал под ними остров, Загремел стеклянный низ, Воды рядом разошлись, Показав морских всех тварей – Те от страха разбежались... Так на острове Калидна Вритра старый мощный сгинул! В нём сокрытая вода Во все земли потекла. Твердь преобразилась, море Не рождает скверну боле! 
После Алконост крылами Осенил благую пару; Занялись они плодами – С ними вечное вкушали... Раздалися Небеса, Донеслися голоса: – Воскрешённым уж нет смерти – Земли смертных, знать, запретны! Быть царями вам морскими В стекле – замке под Калидной, На своём плыть корабле, Гребец каждый на весле С Вритры порождён куска – Одинаковый с лица. К чете Алконост спустился: – Не тревожьтесь вы за сына! Царём будет самым сильным, Трое выступит защитой! Мне ж Калидна станет домом – Следить всплытия птенцовы... Солнце уж коснулось края – Время славу петь настало: – Солнце, солнце, подожди! Ты даёшь нам нашу жизнь! Идёт солнечный свет – Ничего лучше нет! Освещает простор – Шире тьмы, выше гор!
Источник: Патриархи / С.Н. Гришин. – Казань: Издательство Казанского университета, 2024. – 152 с.
|
| | |
| Статья написана 24 декабря 2024 г. 21:52 |
Белостенный, многодомный, Цвёл у моря город Троя. В море плавают суда, В небе бродят облака – Как на выпасе коровы, А коров тех очень много!
Царь троянский юный Митра Зрел в учениях и играх: Заплести тетиву, Сук для лука согнуть, Остры стрелы точить, Добывать ими дичь. Учил грамоте жрец – Где черту ставить, рез, И считать, и водить Ночью, днём корабли... Несмотря на возраст малый, Митра возглавлял собранья. Государем юным горд Славной Трои был народ.
Митре так уж стригли чёлку, Чтоб прикрыла леву щёку: Там родимое пятно – Сводит дев с ума оно!
Так среди своих троянцев Пирвы сын рос, развивался... Выше колеса стал ростом, Алконост забрал на остров – На благой своей Калидне Рассказал о трав всех силе. Ведовству учил и знатству, Призывать как, обращаться...
Посреди реки долины Спала дева на могиле; Пала на неё роса, Так ничком она легла. Зеленелы лапы вместо Рук и ног у ней полезли, Вырос хвост, исполосило Вполхребта ей чёрным спину. Лишь осталась в ней одна Человечьей голова... Стала дева кувыркаться; Созывает всякой масти Скот, сбирая на удой, Поит собранной росой. Называя кличку – имя, Сосёт тёлки каждой вымя... Собралось такое стадо, Что и землю прогибало – Выдержит то только круча... И над стадом тучи кружат – Затемнили так долину, Куда делось всё – не видно; Слышно издалёка «му!», Ветер вновь поднял траву...
К Митре вынесла волна Раз кобылку и щенка... Царь на острове блаженном Только завершил ученье... 
Озадачен: кто те встречны? Кобылица к нему с речью: – Мы тебе неполнородны, Всё же из одной утробы – Сёстры мы тебе по маме, Долго мы родных искали... Третию найдя сестру, Видели, как та росу Под собой располагает; Всех коров уводит стадом. Следом потянулись тучи – Сушь твою страну замучит! И всё это разузнав, К тебе кинулись мы вплавь... Тут судьба нам утопиться, Кабы наша мама птицей Не спасла бы нас из волн, Принесла на мужний чёлн, Океанского царя Палисандровый корабль – Все до одного гребца Одинаковы с лица... – Где родители? – Не могут Выходить они из моря, Даже к берегу пристать – Вблизи высадила мать... – Да я знаю! Как же с ними Повидаться мне, их сыну? – Снизу ждут в стекле чертогов, Но спуститься к ним – морока: Сторожит путь пёс Ярчук – Папа нашему щенку, Светлошёрстной сестре Ставре (Я ж Кауркой величаюсь) ... Не помилует и дочку, Нас Ярчук порвёт же в клочья: В белых пятнах у бровей Пара бдеющих очей, Вечно скалит волчий зуб Страшный вритров пёс Ярчук! – Что ж, идёмте вниз, в провал – Для собаки кости взял... Двинулись чрез тот проход, Вритрой сделан – вкусить плод... «Вам пути тут дальше нет!» – Гул идёт пещерных стен, Чёрный то ревёт кобель – Ездовой был Вритры зверь; Пара верхняя очей Через стены зрит во тьме... 
Митра озарил всё светом, Пса ужасного приветил: – Требуется нам пройти, Ты ж взыскуешь в нас еды... Разыграем-ка мы в кости, Пёс, давай «лодыжки» бросим? Одолжить, Каурка, сможешь По мослу из задних ножек? – Всем готова служить брату, Но хромой – надолго ль хватит? – Не журись: вновь станешь целой – Я обучен, как всё сделать! Покатились тогда кости – Засвербело псу их бросить; Насадила игра крючья, Туже тянет, чем на случку... Выпали псу «бык» и «сак» – Полтора очка расклад. 
Метнул Митра «маслом», «горем»; «Масло» дало очков двое – Пёсье пресеклось желанье! И царя к себе склоняют Мимолётные дары Той «лодыжечной» игры... Пёс дал путь, уйдя к стене... Собралась семья на дне: – Как ты вырос, наш сынок! К нам пробраться в стекло смог! – Мама, как же ты красива! Пап, я б тож с ней сшёл в могилу! Обнялись они тогда – Богособрана семья! Ели, пили, веселились, Всё поведали о жизни... Описали вновь сестрицы Ящерицу – чаровницу. – Произвёл тварь мой живот – То тридцатый вритров плод. – Жаль, что не убил со всеми! – Не моглось и не хотелось... Митра рёк: – Угроза царству – Мне судьба за ней гоняться! – С Пирвой нам нельзя на сушу – И тебе придётся туже... Разве что тебя сестрицы Повезут на колеснице, Что недвижима в пещере – Запрягались Вритры звери, Смогут стронуть и их дети... – У меня под шкурой змеи – Ядовитые гадюки – Не гожуся я под упряжь... Лучше наша бы Каурка Сговорила отца Бурку! – Говорит собака Ставра, Преданно глядя на Марью. – За стеклянной он стеною – Возле колесницы стойло... И семья спустилась сверху В колесничную пещеру. У повозки той волшебной Конь набил копытом щебня. Вот Каурка к нему: – Папа, Нам за стадом ехать надо! Повезём младого Митру – Догонять, кто скот весь выкрал? Застоялся ярый конь – Для любых готов погонь! Помог Пирва Митре впрячь: – Двойка Вритры море вскачь Попрала, топя ладьи; Тебя ж ждут пути земли... Всё ж с тобою колесница Вверх по склону взлетит птицей! И не надо тебе морем – Вскрыла сушь вновь зев прохода; В конце вознесеньем нужно Как-то выбраться наружу... Мою палицу возьми! – Пап, она мне не с руки – Я не витязь – ворожей... – Отпущу лишь только с ней! – В яме вдруг она застрянет? – Булаву привяжем сзади – Лишь так сможешь увезти... Верь, спасёт она в пути! Мать, благословляя сына, Яблоко ему вручила: – Некогда бить дичь в погоне; Бери, чтоб не быть голодным: Плод взрастил наш Алконост – Где надкусишь, там прирост... На прощанье сев, молчали, Расставанием печальны... Влекома парою коней, Повозка мчит, дубина с ней. Тут же Ставры мерный топот – Только б не попасть под обод; Колесничные колёса Митра засветил в честь солнца. Брезжит свет и впереди – Яма где и где тупик Девятнадцатисаженный, Весь в упавших брёвнах с щебнем – Бывшего кургана скрепы... А над всем тем видно небо! И по брёвнам вверх с разгона Колесницу взнесли кони! Ставра вниз лишь заскользила – Митра ухватил загривок, Посадил на булаву... Поднялись наверх к волхву – Жрец их старый ожидает: – Молил, вышли чтоб из ямы На господень белый свет, А то лада вновь в нём нет! Митра обнимает старца: – Уж не чаял повстречаться! – Освятил б тебя, родимый – Ты и так благой, с Калидны... Царство ж в неблагополучьи: Нет коров, ушли все тучи... – Пусть потерпят Трои люди: Всё верну – как раньше будет! Только укажи пути, По которым скот свели. – Не видали то трояне... Знаю: тяжеленно стадо Выдержит близ гор землица. Веди к Иде колесницу – Не приучен, жаль, ты к ней – Не имея лошадей, Одноосных колесниц Мы ведь не изобрели... – Будем колесницы строить, Заведём коней мы в Трое... Тут из северных ворот Вышел весь честной народ: Дети, женщины, мужчины; Впереди идёт дружина, Снаряжённая в поход... – Нет, вам здесь держать оплот! – Под народное моленье, Жреческо благословенье На Юг гонит колесницу Митра – сам себе возница; Везут с Буркою Каурка; Ищет Ставра запах туров... Ну а сзади булава След свой тянет в виде рва. Вскоре приняли восточней – Обогнуть реки верховье... Склон порос сосной и елью – Колесница не проедет... Митра смотрит вверх по склону, Видит на горе гнездовье – В ветвях древа на вершине... Алконоста нет там ныне, Кто ж в гнезде расправил крылья – Тень от них весь склон покрыла? Клёкот раздаётся дикий, Что гора дрожит от крика: – Не прорвался к господину, Свиделся хоть с его сыном! Долгая тебе дорога – Поезжай в Хвангурски горы. Там угонщица со стадом, Что Малыжихой прозвали, Гонит к брату папы – Вале – Валуну чернее гари... 
– Спаси Бог, орёл могучий! По тебе отец измучен... Прокричав орлу: «Прощай!», Двинулись в восточный край – Всё по горкам и предгорьям – За грядой осталась Троя. Впереди большой хребет, А Хвангурских гор всё нет. Родина орла – Хассува Показалась уж им с Юга... Как поднялись на нагорье, Северней пустились кони – Извергающую гору Оставляли они сбоку. 
Пепел всё покрыл окрест; Потеряла Ставра след... Тут кормилицы – коровы С Севера донёсся голос... На Север оврагом Неслись, буераком, Ложбиной, тесниной, Долиной, трясиной, Подгорком, пригорком В Хвангурские горы – Направо, налево Впиваются в небо... Зияют ущелья... Грядёт восхожденье! Учуяла Ставра: Телушка лежала... Падал на колени Митра Пред кормилицей убитой. Пегая мертва корова – Для троян святыня рода! Отняли народа долю; Безутешно Митры горе; Скорбят с Буркою Каурка; Ставра воет вовсе жутко... Долго так вот горевали. Митра занялся дровами. Сгрёб он сухолом осенний: Стволы, листья, ветви, сено... Тело головой на Север Сжёг на собранном под вечер... Как уж дым пошёл на полночь, Вытянул убившу сволочь, Вырвал сдалека от стада – Девой тварь для них предстала: Изогнётся вся дугой, То склонится головой На один бок, на другой, То как поведёт рукой! Митра же врастал в то время Уж по щиколотку в землю, С ним собака, да и кони – Все поднять не могут ноги... Митра чувствует: «Вот-вот, И Малыжиха убьёт! Эх, ну, где вы, отец, мать? Как обидно умирать! Знали ведь: сестрину плоть Мне стрелой не проколоть...» Заходя в алконостов путь, Руку к палице стал тянуть; Булава разожглась слегка... Митра знал: подведёт рука. Но того и не стала ждать – Дочка Вритры бежала вспять, Кинувшись в проём прохода, Что создала сквозь отроги. Тут бы броситься в погоню, От животных – только стоны, Митра еле дышит сам; Яблоко вкусить всем дал... И тогда уж все окрепли, Кинулись за тварью в жерло! Впереди неслася Ставра, Да так быстро, что достали Две её змеи с лопаток До малыжиховой пятки – Твари крик вкруг стены смял, И за ней возник обвал. Лает Ставра, шипят змеи, Бурка и Каурка в пене. – Ну-ка, спрячь гадюк под шкуру – Надо, как нам быть, обдумать, – Митра Ставру успокоил, Обтёр скакунов попоной; Применил слова, сноровку, Все движения, уловки – С хитростей не вышло толка В расчищении осколков... А тем временем коровок Гонит тварь куда-то снова... Булаву тогда всем скопом Покатили по проходу. Митра пел: «Упала с неба, Обратила камень в пепел Набранным Господним светом; За тобою идём следом!» И им палица прожгла Ровный путь через завал... Вышли с северного склона Пика самого большого – Седлом вмялся этот пик, Как завал под ним возник! 
Колеснице съезжать сложно С гор подошвы в бездорожье. Ставра ж, взяв след, побежала, Хоть её томила жажда – Каждый на пути источник Для собаки горький очень... Ставра дальше вниз по склону Зрит старуху и корову: – Бабушка, ты не видала, Куда тварь погнала стадо? К ней с подветренного края Бабка с тёлкой прихромала: – Вижу-слышу уже плохо, И нет сил доить корову, Трёхсосково её вымя... Сцеди млека половину! Просить дважды Ставру лишне – Два соска успела выжать, Пока бабки шла молитва: «Исцелиться б, исцелиться!» Глядь, а вместо бабки – девка, За хвост держит Ставру крепко: – Не дано самой лечиться От укусов змей сестрицы... Пришлось устраненье яда Клянчить, псину угощая. Хватит пить, собачья дщерь, Смерть лакай свою теперь! С молоком, однако, Ставра Силу жизни набирала, Вырвалась из злой десницы, Да вкатилась колесница... И Малыжиха тогда Шкуру с тёлки содрала; На себя набросив шкуру, В дальни скалы ускользнула. – В третий раз не упущу! – Мутно юному царю. Все отправились в погоню Вниз по северному склону: Ставра припустилась яро По пути, прошло где стадо; Лошади за нею дружно Везут Митру – тянут кузов, Ну и тащат булаву – Делает та борозду... Виден стал им на подходе Хоровод, что тучи водят; Слышно, как мычат коровы – Стадо скоро уж догонят! На погоню вонь дохнула – Смотрят, а в ущелье – трупы; Разъезжаться стали ноги, Влево понесло с отрога... Оказалось, под ногами Шкуры шерстью вниз лежали! По изнанке проскользили, Чёрный камень сбив в долине: – Боже, шкуры скольких телок Нам Малыжиха спорола? Что за чёрный тут валун – Что орёл упомянул? Не к нему ль гнала тварь стадо? Прикрывал он, вроде, яму... Солнце как зашло за горы, Трое вылезло недобрых: Поднялась из ямы раньше Серокожа великанша; Вынесла вслед ворожея Три главы на тонкой шее; Безголовая за ней, С одним глазом меж грудей... Чтоб не тронуло такое, Митра к ним бросает пояс; И, когда снимал, сошла Прядь с родимого пятна, На щеке что левой Митры... Стоило лишь то увидеть, Обступила Митру нежить – Требует, чтоб всех потешил... Вылезшие голосили Так, что Митра стал бессилен: – Карна то, Горыня с Желей – Сладить с ними не сумеем... Это в древности стихии Их под камень заключили; Мы же из-за нашей твари Горе к людям выпускаем! Меня, верные вы звери, Злыдни всё равно, что съели... Возведите вокруг хатку – Плиты плоские поставьте, Чтоб со мной закрыть навеки Горе в каменной той клети! А от криков злыдней страшных Трескались на ломти скалы; Плиты начали всей силой Бурка и Каурка двигать. Помогала ли им Ставра? Нет, куда-то убежала... Стену левую той хаты Прислонили к спине Карны, Праву – к безголовой Желе, Заднюю – к Горыни телу – Склон с той стороны повыше, Надвигали сзади крышу. 
Хоть и встала та наклонно, Плотно к стенам всем притёрта. А когда настало время Всунуть лицевую стену, Впопыхах вбежала Ставра, Кинула внутрь хаты травку... Без щелей сошлись все плиты – Глядь, передняя пробита: Крошка сыпется из дырки... Бурав вылез весь, стал Митрой: – Быстрей круглою скалою Мы отверстие закроем! А тебе спасибо, Ставра, Что тирлич-траву достала – Злыдни кончили орать, Обратился я в бурав, Вылез, просверлив ваш камень... Что ж, дом горя запечатан! И продолжили погоню, Оставляя сзади горы...
Источник: Патриархи / С.Н. Гришин. – Казань: Издательство Казанского университета, 2024. – 152 с.
|
| | |
| Статья написана 24 декабря 2024 г. 21:51 |
Долго ли? Не коротко! Всё ж сыскала ворога... Ставре появившейся Говорит Малыжиха: – Ты зачем, собака Ставра, Здесь, в далёком государстве? Каким вышла заворотом? Как преодолела Волгу? – Вперёд послана я Митрой, Ищу скот, тобой что схищен... Думая, что перепрыгну, Волга в страхе льдом покрылась. – Это мои тучи, Ставра, Разразились над ней градом; А тебе снег скрыл наш запах... Митру замету обманом! – Нет такого, кто обманет – Митра преисполнен знаний, Обыграет во всех играх; И тебе лежать убитой! – Что ж, собака, будет битва – Соберётся войско сильных... – Что бы ты ни говорила, Митра наш – неодолимый! – Все блага ваши, стада Будут в Вале навсегда, Вокруг мощная охрана... Зря ты прибежала, Ставра! – Что же ты, Малыжиха, Говоришь, бесстыжая! С Митрою Каурка, Бурка, Я со змеями под шкурой! – Ну, не будь такою грозной, Ставра, мы ж с тобою сёстры! Бросишь тех, здесь будет кров, Выделим тебе коров... Помнишь, сладко тёлок вымя? Могут стать навек твоими! – Вот как ты заговорила! Молоко, конечно, мило...
Когда съехали с Хвангура, Видят: небо стало хмуро, Вся земля укрыта снегом... Колесница может ехать, Только как понять – куда? Ведь не видно ни следа... Из напутствия жреца Им идти, держась хребта. И направо будут горы, И налево – в Лукоморье... Всё ж на Север мчали долго; Показалась река Волга... Видимо, высокий берег Шагом тёлок был измерен... Дальше берег смят в низину – Отвели куда скотину? Ставра понеслась разведать Во всей местности соседней; И её всё нет и нет... Палицу заносит снег... Бурка навостряет ухо, Ему вторит и Каурка. Слышны им с Востока трели – Там играют на сопели. Так отправились туда, Не ломая Волги льда. Дале по полю к раките – Хоть её и стало видно, Ехать ещё далеко... Счастье путникам сошло; Становилось всё теплее; Громче раздавались трели. Между ульев под ракитой Ждёт их муж – красив, юн ликом; Приостановил игру: – Привлёк к своему двору Государя Трои Митру, Что велеречивый, хитрый. – Славен будь в веках, Квасура, Обладатель божьей сурьи! – Будет для вас сурьей и квас! – Квасурин глас – сверх всех прекрас! – Твоим врагам – ничто мой гам... Когда стадам плыть к берегам, Малыжиха ярыжная Облыжно Щуку выжила: Грозит воду слить с затона, Всю породу лишить дома, Всяка сына стлать плотиной... Скот по спинам щук и хлынул! Перейдя вброд, разбрелся скот... Карга вперёд к кусту идёт, Рвать на хлысток стала пруток. Я из порток жал достал клок. Чтоб не крала, вонзил жало – Не хлыстами скот сгоняла! Вот туесок – в нём твой квасок: Сурьи глоток – сил придаст Бог! – Благодарствуем тебя, Датель света и тепла! На восход стремились кони – Чуют, там конец погони... Ночь. Рифейское предгорье. В зимнем всё вокруг уборе, Бела речка подо льдом... Шла погода на излом: Путников накрыла буря; Митра не нашёл нечуя – Унялась чтоб злая мгла (Как бы Ставра помогла!). На пути в горе пещера – Вход раскрылся непомерный... Сотворяет Митра светоч, Озаривший ему слева Незамерзший водоём С плещущим гоготуном. Глубоко нырнула птица – Ещё глубже здесь водица. Гоготун не всплыл из бездны; На свет вышел неизвестный – Косолапый, крупнотелый, Тяжело ступал в пещере: – Здравствуй, отпрыск Пирвы Митра, Пред тобою царь всех дивов. Дивы изначально в норах, Что пронизывают горы – Вершишь поиск в дивьем крае... В Трою мы твою гуляли – Обманул нас твой отец, Подменяющий невест! Проиграл сам Марью в споре, Поруганье ж мне устроил... Будешь за отца в ответе? – Берегутся Богом дети... Больше нас сейчас тревожит Твой привратник, вплывший в омут. – Что то значит, я раскрою, Отправляйся внутрь за мною! Из пещерной темноты Показались им столбы, Стены с ликом нечестивым; Митра поспешал за дивом... Со стен лезет мокрота, Сыплют капли с потолка. В распахнувшейся пещере К лестнице повёл див слева – Две пеньковые верёвки, Перекладинами доски. Наверх лезть так высоко – Сердце Митры затекло. Всё ж внимательно он смотрит, Как див поднимает ноги – То на каждую ступень, То пропустит одну, две... Митра наступал туда, Дивья где была нога; И, поднявшись так наверх, Встретил дива дикий гнев! – Не досадуй, дивий царь, Гостя ты не проклинай! Что ж, я обошёл тебя – Не пройдёт теперь волшба! Митру уж тогда хозяин, Обещал как, просвещает: – Воззри красные обводы, Что на камне стен под сводом. 
Видишь, дивья матерь Утка Изображена при спуске – Подняла всю твердь со дна; Тяжела тогда была... Два яичка отложила – Ох, и дивная в них сила: В первом – змеехвостый Вритра, Следом Вала непробитный! И ныряньем в бездну дивы Со времён начальных живы... Завтра утром из пучины Выйдут строем все мужчины; Пусть избег ты колдовства, Сразят дивии войска! Так что ты оставь надежду По земле нашей проехать… Сам не помня, как спустился, Спешит Митра к колеснице: – Скакуны мои родные, Нас замучают тут дивы! Не смогли они в ту ночь Съехать из пещеры прочь – Очень лютовала буря И утихла лишь под утро... Только откатив от входа, Зрили, как отдали воды Тех, кто угрожает жизни – В воинов оборотились: Крылья вознеслись щитами, Когти копьями предстали! 
Лошадям царь обнял шею, Стал готовиться к сраженью... Одному полечь не дали – Протрубили ему сзади – От излучины реки Быстро движутся полки... Царь узнал свою дружину: – Вам сказал стеречь Отчизну! Выдвигался вперёд жрец: – Весь народ сейчас твой здесь! Только ты отъехал с Иды, Прилетел орёл к нам Пирвы. Предсказал коварство дивов – Одному тут быть убитым! Мы противно царской воли Следовали за тобою... Митрой тяжкий путь проторен И отмечен бороздою – Так по следу уж досюда Доспешили мы всем людом. Что же, Господа восславим И сразимся все с врагами! Дивы, копьями ощерясь, Уж спускаются с пещеры... Царь с дружиною навесом По ним выпустили стрелы! Дивы подняли щиты – Стрелы все отклонены... Ратоборцы сшиблись грудью, Всласть работая оружьем: Копьём, рогатиной, пращой, Клинком, секирой, булавой! Шла кровавая страда – Снег усыпали тела... Подъезжал как можно ближе Митра в колеснице к дивам, Заворачивал пред строем И сметал ряд булавою! Хоть пытались ранить Митру, Но он был неуловимым. И вот стали дивы копья Выставлять коням под ноги... Храп Каурки шёл грозою; Буйным туром бьётся Троя – Как уж дивов переборешь Близ пещеры под горою? Уж по льду реки на запад Оттесняются врагами – Можно одолеть троянца, Только не заставить сдаться! Вроде с вражеского тыла Вдруг собака заскулила? Родичи узнали Ставру, Звать по имени не стали... Выполняли и другое: Спрятал Митра каплю крови – С правого изъята уха – Теперь див не заколдует! И родные полны страха – До чего шальна собака: Взгляды молнией сверкают, Отголоски грома в лае, Пасть перегрызает скалы, Лапы в дым их истирают, Вверх подкидывая дивов... Кровью шерсть груди покрыта, Цепь свисает с толстой шеи, На плечах у Ставры змеи Источают лютый яд, Справа-слева всех разят! Во главе с царём все дивы О пощаде замолили: – Чуть оставьте на развод! Подчинится наш народ: Куда путь вас приведёт, Там откроем вам проход... – Отмыкай дорогу к Вале – Весь наш скот к нему угнали! Расступились дальше горы. – Вам туда идти, к восходу, – Понесли своих к пещере Хоронить по дивьей вере... Как рождаемся на свет, Так земля и примет всех... И радением жреца Руки павших – у лица; Положил на левый бок – Так быстрей приветит Бог! Было чтоб как у младенца, Подогнул им ноги к сердцу. Рядом, острием наружу, Расположено оружье... Ставят павшим новый дом – Насыпали сверху холм; И устроили всем тризну – Отправленье к вечной жизни... Царь с Кауркою пытают: – Что случилось с тобой, Ставра? Где взяла такую силу, И кто цепь тебе накинул? 
– Я Малыжиху нашла Возле горного хребта. Злыдня долго искушала, Молока дала немало... Я, чтобы набраться силы, С ней притворно согласилась. Но сестра, мне не поверив, Обмотала цепью шею – К скрепам гор так приковала, Сама ж скот погнала к Вале... Стала споро грызть я кольца – Становилась цепь лишь толще; Пролизав одно звено, Всё ж успела к вам на бой... – Возблагодарят тебя Пресвятые небеса! Напитал народ царь вдосталь Яблоком от Алконоста. Им последний переход Грядёт в горы на восток. И, как утро наступило, Шли путём, что вскрыли дивы. Мчится Ставра, словно птица, Рядом Митра в колеснице, И дружина вслед идёт, Дальше – весь честной народ... Очень скоро все отстали От царя с его зверями – Везут кони пышногривы... Не видны уже вершины; Благодатная страна! Впереди гора одна... Митра к ней повозку правит. Солнце красно на закате... Осмотрели кругом гору – Нет ни нор каких, ни входа. Видно, что вели коров; За горою – нет следов. Сверху кружат тёмны тучи, К ним стремится чёрна круча... 
Как же цель сейчас близка! Митра пьёт из туеска Сурью – на меду питьё, Травы там и молоко... Этим царь сумел достигнуть Высших знаний, ярой силы! Палицей он тень горы У подножья пригвоздил. Будто думая сбежать, Заворочалась гора С осыпаньем, обнаженьем – В склоне северном – саженей В две косые шириной, Высотой – боле одной... Вскрыты первые ворота Валы чёрного оплота! Митра поспешил ко входу. Видит девушку под сводом: Жгут зелёные глаза, С лентой чёрная коса, Рядится в зелёно платье, Тянется, словно в объятья... А в руке горючий камень, По щеке бьёт Митру справа: – До сих пор тебя не станет! – Встряла новыми вратами Тварь – Малыжиха на входе... Каменея уж по пояс, Успел вывернуть рубаху Себе Митра наизнанку – Так вернул свою плоть царь! Взгляд при том не сводит тварь С вида царского лица И родимого пятна – Обнажила, сдвинув чёлку, Когда камнем стала щёлкать... Под влияньем приворота Молвит: – Быть с тобой охота! Что желаешь – прикажи, Счастья дай, супружью жизнь! – Ни любви тебе, ни крова За кормилицу-корову И за всех троянских тёлок, Шкуры чьи устлали гору... Оттого лишь, что родня, Я помилую тебя! Забирай хребет Рифея, Пока дивы ослабели, Становися там хозяйкой, Бегай с ящерками стайкой. Утекла сестра понуро... 
С Митрой Ставра и Каурка Ищут двери третьи, тайны, Но сокрыты те в обманках... Отыскали только утром, Сквозь колёсну глядя втулку. Чрез врата шёл рёв коров – Жал с них Вала молоко... А врата не поддаются Ни ударам, ни укусам... Лютые издал царь крики, Что похитил у Горыни; Вторили с Кауркой Ставра – Испускали рёв нещадный! Общий гул был той же стати, С чем рождал стихий Алатырь. Проломило криком скалы... Так отдал коров всех Вала – Как орех даёт ядро, Колос сыпет как зерно, Мосол выдаст костный мозг, Соты дарят сладкий мёд. Как потопа дики волны, Стадо вытекло на волю – Разбежались облака, И заря теперь видна! А как солнышко взошло, Подошёл честной народ. Каждый разобрал свой скот, Государем дивным горд: – Славься, царь! Где враг наш, Вала? – Вот он весь лежит, развален! – Нестрясаемое стряс, Неспасаемое спас! Пирвы сын, вритроубийцы, Тебе Вала покорился! Восходи на колесницу, Чтобы всё в нас прояснилось! И тогда к горы расколу Вышла чёрная корова... Жрец сказал: – Награда Бога Государю за сей подвиг! В утешенье от потери – Вновь святыни возъявленье. Куда тёлка приведёт, Ставить новый там оплот... И вела народ корова На восток не очень долго; По долине у реки Стала наводить круги... – Здесь построим круглый град – Город солнца, коловрат! 
Осью палицу воткнём, Строим спицей, колесом Здания из древесины – Чтобы не так мёрзнуть в зиму. Длинные палат всех стены – Общие для двух соседей, А короткие с торца – Все – ступица колеса. В стороне той ставим двери, Уж за ними – тёлки в хлеве, Дальше – человечий дом. Будет деревянный пол, Погреб, печь, очаг, колодец, Кузни также пусть заводят... Вокруг – пастбища просторны, Пресекают только горы, А те горы с рудниками – Меди и железа хватит! Там и золото найдётся, Чтоб украсить дев как солнце... Главное же – колесницы Будем строить, не лениться. Приручать начнём смелей Сонмы диких лошадей, Что резвятся в чистом поле С другой дичью здесь на воле. Много зверя и в лесах, В реках – рыб, птиц – в небесах...
Чёрну тёлку выпасаем – Ходят тучи, сыто стадо; Молоко её добудь – Станет ярче Млечный Путь! 
Почтим же царя Митру, Чьи лошади так быстры, Собака мчится следом. Он защищает землю, Наш царь победоносный, В чьей колеснице – солнце!
Источник: Патриархи / С.Н. Гришин. – Казань: Издательство Казанского университета, 2024. – 152 с.
|
|
|
облако тэгов
