Глава 3.

Лаэль чувствовала себя неуютно. Снова видеть столь знакомые пейзажи Запределья...правда, сейчас они на самом нижнем, наиболее безопасном уровне. Если подняться над огненными облаками, то можно попасть на второй уровень. Там куда опаснее...и именно там находится Серая Башня. Возвращаться опять в Башню...бр...видеть ЕГО...Но сейчас мир нуждается в герое, и он этого героя получит.

Интересно, что же происходит на третьем уровне? Есть всего три уровня Запределья: нижний, место обитания аэров и беженцев из Каверны; второй — он же Каверна — разрушенный мир, который некогда был загробным для жителей нижнего уровня, пока Истинный Бог (конечно, Лаэль не верила в эту чушь про Всеблагого Ирэлиана, она знала, что Ирэлиан — всего лишь маг, маг-богоубийца) не разгромил Каверну; третий — там происходила и происходит до сих пор битва между Ирэлианом и Эльмеро, богом амиан. Впрочем, возможно, это вымысел: ведь никто из ныне живущих не был на третье уровне.

Папа хмурился. Бедняга. Как же он же он переживает из-за всяких мелочей! Если предложить ему Измениться...Нет-нет, ни в коем случае!

— Что нам нужно в городе? — вдруг произнес Убийца.

Она быстро взглянула на него.

— Мастер Эпперайд, там легче всего найти портал. По крайней мере, я знаю три места, где могут материлизоваться порталы -это Хайден в Северной Арделии, Таржесс в Дрэммсене и Мнейнориан. Само собой, порталы материлизовываются именно в Ином мире. Перейти в Запределье можно, конечно, в любом месте Мнейнора, где есть реки, но Иной мир...небезопасен для путешествий. Поэтому мы с папой шли к мнейнорскому Хайдену, чтобы перейти прямо здесь.

Убийца кивнул. Лаэль подметила, что он совсем не удивился.

Папа угрюмо молчал. Ему не нравился Убийца. Лаэль тоже недолюбливала Эпперайда, но старалась это скрывать. Историк еще понадобится им с папой. А его ворон...

Да, ворон — это интересно. Очень.

Они шли по сверкающим улицам призрачного Хайдена, стараясь не сталкиваться с демонами Каверны. Огненные небеса иногда вспыхивали, и тогда чешуя демонов-преступников, которой были вымощены улицы, начинала гореть таким же огнем; а порой они тускнели, и с улиц уходил свет, и они казались темными и мрачными. Дома тихонько раскачивались. Их вершины тонули в смоге. По широким проспектам неслись экипажи, запряженные аэрами-неудачниками; со стороны казалось, что экипажи едут сами, и лишь слабое мерцание вокруг них выдавало присутствие водителей. Светофоры подмигивали девочке и ее спутникам, иногда то один, то другой начинали махать им руками. Мир за Пределом, Иной мир. Он опасен. Но он обладал некой странной, в чем-то даже извращенной красотой, и она завораживала.

Вперед, по ровным улицам, сквозь арки, пересекая площади!

Папа, озираясь по сторонам, не заметил демона, шагавшего ему навстречу, и случайно задел его плечом. Тварь Каверны издала раздраженное шипение и схватила когтистыми лапами его за воротник.

— Шмотри куда ыдешшш! — тварь чуть ли не лопалась от злобы.

— Простите...я нечаянно,.. — попытался оправдаться папа.

И тут Убийца неспешно подошел к демону и вдруг толкнул его в шипастую грудь. Легонько толкнул, но порождение Каверны разом съежилось, выпустило папу и со стоном отступило назад. Демон выглядел потрясенным.

— Господин...о...блассендаро кевейро дистанрсо, аорашга наым ишагнеу. Порам дашвгы генви тар, увпимк роус,..- завизжал демон и попытался упасть перед Эпперайдом на колени.

— Пошел вон! — тихо произнес Убийца.

Демон мгновенно скрылся за углом.

— Спс..спасби..спасибо, — обратился папа к Убийце.

Убийца кивнул.

Лаэль знала, что произошло. Но не показала своего знания.

— Спасибо вам, мастер Эпперайд, что прогнали этого негодяя. Он был очень невежливым.

— О да, о да, -усмехнулся Убийца. Ворон глядел на Лаэль, и она подмигнула ему. Решив, что это было обращено к нему, Эпперайд улыбнулся. Похоже, Убийца был влюблен в нее.

Лаэль не удивилась.

***

Они видели, как в Хайдене собираются войска. Местный король, почему-то именуемый Касселем, воевал с императором Южной Ордалии, Риннером. Он стягивал сюда большие силы — в лагере за городом расположились войска численностью в сто тысяч человек, и подкрепления продолжали прибывать. Лаэль вспомнила предыдущую войну Севера и Юга. Да, эта помасштабнее будет. Вон сколько нагнали пехотинцев со свет-копьями, танков, боевых машин. Вот только войско Касселя Ордалийского, как и войско Касвелла Арделийского, обречено на поражение. Империя Южной Ордалии — могущественное, слишком могущественное государство.

Лаэль знала, что скоро на улицах Хайдена будут кипеть бои, и кровь дождем прольется на эти нарядные мостовые. Но пока все было тихо.

Главная площадь Хайдена, где был установлен памятник королю Маэлласу, была известна тем, что там иногда открывались врата на второй уровень Запределья. Поэтому там постоянно крутились хмурые полицейские, внимательно следившие, как бы кто по глупости не сунулся в портал. Стражи порядка не беспокоили Лаэль. Ведь с ней было могучее оружие — Убийца.

И ворон...ворон тоже.

По мере приближения к центру города людей становилось все больше; нарастал странный шум, вскоре превратившийся в бравурную музыку. Похоже, мэр города устраивал очередной парад.

Они вышли к площади и заметили, что она буквально запружена горожанами. Люди и демоны толпились на каждом участке земли, стараясь попасть поближе к центру — туда, где маршировали бравые солдаты со свет-копьями на плечах. Гремела музыка, солдаты громко распевали песни, и толпа поддерживала их криками. Шум стоял невообразимый.

Потерявшись в этом грохоте, путники оказались стиснутыми толпой. Лаэль вскрикнула, и папа прижал ее к себе.

К ним внезапно протолкался парень с растрепанной шевелюрой. Никто не успел сказать и слова, как он выхватил нож и ударил Убийцу в живот. Эпперайд ахнул и начал медленно заваливаться набок. Парень, крякнув, нанес ему еще несколько быстрых ударов, затем всадил нож себе в горло.

Лаэль дико закричала, когда кровь, бившая фонтаном из горла незнакомца, попала на нее.

Ворон Эпперайда, каркнув, перепрыгнул с обмякшего тела хозяина на плечо Лаэль. Она принялась дрожащими руками приглаживать его перья.

Люди вокруг кричали, выли, орали; к месту преступления спешили полицейские в серых мундирах и несколько солдат. Папа поддерживал умиравшего историка, на лице которого читался шок.

— Что случилось? — спросил один из полицейских.

— Его убили, — как-то беспомощно произнес папа.

У него забрали тело.

— Эй, он еще живой! — крикнул полицейский, пощупав пульс Эпперайда. — В больницу надо отвезти.

— Я...я...где я, — прошептал историк. — Где...он...где ворон...

В следующий момент его речь прервалась. Эпперайд умер.

А затем вспыхнул свет.

— Папа, надо спешить! Портал! — схватив отца за руку, Лаэль потащила его к центру площади. Парад уже прекратился, и толпа трусливо бежала, испуганная убийством. Рядом с памятником горело кольцо света — портал.

— Но...

— Никуда вы не пойдете! — рявкнул полицейский, схватив папу за руку. Лаэль посмотрела на него — и полицейский отпустил папу, с некоторым смятением разглядывая свою распухшую вдруг руку. Они побежали к кругу света, и, когда они достигли его, портал поглотил их.

А на площади остались лежать тела Эпперайда и его убийцы. Убийца, который убил Убийцу.

Смех, да и только.

Орден Магов — так его называли.

Хотя орденом он, по сути дела, не являлся.

Да и магов в нем не было.

Это был клуб.

Клуб, быть членом которого престижно, интересно и...опасно. Ибо Инквизиция крайне отрицательно относилась к подобным заигрываниям с магией. Вообще, Церковь крайне ревниво относилась к тем, кого некогда называли Святыми Людьми — к магам. Впрочем, у Церкви всегда были свои заморочки.

Орден Магов был основан в 1427 году в Южной Арделии, в Палмене. Основателем клуба стал Миррансес Хайн, придворный чародей дома Андмор-Ресмондов. Разумеется, магом Хайн не был; он был просто удачливым шарлатаном, которому удалось найти теплое местечко. Клуб был основан как развлечение для праздных сыновей арделийских аристократов, которым как никогда прежде хотелось совершить что-нибудь запретное — возможно, это было связано с нарастанием роли Инквизиции в Южной Арделии.

В Ордене Магов дворяне под руководством Хайна, взявшего себе титул Архимага, обучались "магии". В сущности, это было простое лекарское искусство, разбавленное долей пассов и бесполезных заклинаний. Клуб быстро обрел бешеную популярность, число адептов росло, и не все из них были добропорядочными граждане. Дело в том, что Хайн замыслил государственный переворот. Он намеревался свергнуть короля Дисмера и возвести на престол графа Кинейна Андмора, кузена короля. Мощь Ордена все увеличивалась, он обрел собственные владения и даже армию. Король попустительствовал усилению Ордена Магов, не видя в нем ничего опасного для своей власти, несмотря на предупреждения своего младшего сына Эйдана, который некоторое время состоял в клубе.

Когда усилиями Эйдана против клуба было заведено дело в суде по обвинению в оскорблении веры, граф Кинейн Андмор вступился за Орден, и дело было закрыто.

А потом Эйдан узнал страшную правду. Король УЖЕ был под властью Ордена. Все-таки некоторые члены клуба обладали долей магии. Все решения короля Дисмера диктовались ему Орденом Магов.

Он узнал это от некой девочки, которая явилась ему во сне — и сразу поверил ей.

Ее звали Лаэльреда.

Эйдан бежал в Тизию, ставшую уже несколько десятилетий как крепостью Инквизиции. Там располагались все ее властные структуры, там заседал Совет Инквизиции во главе с Генерал-инквизитором. Выслушав речь Эйдана, Генерал-инквизитор понял: это его шанс распространить влияние на Южную Арделию. Он немедленно собрал войска и двинулся на юг. Это впоследствии назвали Войной Магов.

Армия Инквизиции проходила через Дисмею и Северную Арделию как через враждебные страны, грабя и разоряя их население. Рыцари-инквизиторы некоторое время даже осаждали Эферланн, столицу Северной Арделии, впрочем, безуспешно. Наконец, они добрались до гор Эрмонг, за которыми начиналась Южная Арделия.

Там их атаковала стая чудовищных птиц, извергавших из себя пламя. Это было так ужасно и невероятно, что большая часть инквизиторского войска позорно сбежала. Оставшиеся сумели стрелами и баллистами отогнать птиц (впоследствии эти птицы долго держали в страхе всех обитателей Тидоны(южной провинции С. Арделии) и продолжить путь. На равнине возле Палмена их встретила армия Ордена — во главе с графом Кинейном Андмором. Кинейн швырнул потрясенному Эйдану отрубленные головы короля Дисмера и принца Дареса, старшего брата Эйдана. "Они неплохо послужили Ордену...но они больше нам не нужны", — усмехнулся он.

Началась битва, которая благодаря мужеству Эйдана и простых воинов-инквизиторв окончилась победой. Кинейн бежал в Палмен.

Этот день стал началом осады Палмена.

Город держался долго, но все же пал. При взятии Палмена Орден Магов был полностью истреблен, граф Кинейн пойман и повешен, вот только глава Ордена, Миррансес Хайн исчез.

До сих пор неизвестно, куда же он пропал. Точно известно, что он неким путем обрел магическую силу, ибо именно он околдовал короля Дисмера и призвал огненных птиц. Но как он это сделал и куда он делся впоследствии — никто не ведает.

Хайна особо не разыскивали, так как он перед исчезновением успел сделать последнее злое дело. Он договорился с амианами из Фансы, что те в обмен на западные провинции придут на помощь Ордену. Амиане опоздали, Орден пал, но это их не смутило. Флот Амианской Фансы стал разорять берега Южной Арделии, и новоиспеченному корлю Эйдану пришлось воевать с захватчиками. Дл этого он снова обратился за помощью к Инквизиции.

Амиане были разбиты, но Инквизиция не захотела убирать свою армию с территории Южной Арделии. Они обрели в стране невероятную власть. И не собирались делиться ею с королем.

Так началась эпоха владычества Инквизиции в Южной Арделии, которая закончилась лишь через много-много лет.

А Орден по-прежнему существовал. И Хайн все еще руководил им. И готовился к триумфальному возвращению...

Глава 2.

Дамиан тревожился за свою — как ни крути — дочь. Конечно, Лаэль была вовсе не была его биологической дочерь, но он воспитал ее. Лаэль была необычным ребенком. Эти ее странные способности, эти порой необъяснимые поступки. И еще — Лаэль медленно, крайне медленно росла. Он повстречал ее, маленькую, испуганную, ничего не помнящую о своем прошлом девочку очень давно. Очень давно. Сколько лет... Двадцать два года ему тогда было. А сейчас — сорок семь. Значит... Двадцать пять лет потребовалось, чтобы девочка, выглядевшая на восемь лет, превратилась девочку, которой можно было дать десять лет. Конечно, это ничего не значит. Ни-че-го. Лаэль просто необычная, особенная. Это даже лучше, чем если бы она была самой обыкновенной. Да-да, лучше.

А теперь эта ее затея с историком. К чему сообщать ему их самую главную тайну? Если честно, то Дамиан не доверял историку. Странный он какой-то. Не злой, нет. Просто странный. Ненормальный.

Как он назвал Лаэль? Номасея...нет, эммонасея...насея... Все то, что подчеркивало необычность дочери, раздражало Дамиана. И это тоже. Выдумал!...монасея...монася...

И слово-то какое дурацкое!

— Значит, вот он, Ключ от Ворот, — задумчиво произнес историк, глядя на массивный золотой ключ, который Лаэль извлекла из их походного мешка.

— Да, — хмуро подтвердил Дамиан.

— И где же вы его...взяли?

— Мастер Эпперайд, — противным голоском ответила ему Лаэльреда, — вам лучше этого не знать. Лучше не знать.

Молодец дочка! Так с ним и надо!

— Хорошо, — склонил голову историк. — В конце концов, это не важно, особенно при том обстоятельстве, что у вас — у нас — есть Ключ от Ворот. Давайте обсудим, чего вы хотите от меня; что вам нужно в Серой Башне; что вы намерены дать мне от этой добычи. Все ведь не просто так, да?

— Мы ищем там,..- осторожно начал Дамиан, но Лаэль перебила его:

— Мы ищем Героя!

Нет, нет, зачем же так!

— Помолчи, дочка, — поспешил вмешаться Дамиан. — Мы, уважаемый, ищем там сокровища. Там есть сокровищница, вы же понимаете...душа человека алчна...а что же делать...Просто...

— Я понял, — отрезал историк. — Все ясно. Мне нужны Летописи; только не спрашивайте, зачем. Это уже мое дело.

— Вы не должны творить с их помощью злые дела! Поклянитесь, что не сделаете этого, и только тогда мы отведем вас туда! — потребовала Лаэль, и Дамиан умилился: так хорошо она это сказала!

Реакция историка была весьма странной и испугала Дамиана до глубины души.

Эпперайд встал, наклонился к Лаэль и тихо произнес:

— Лаэльреда, я могу сейчас убить и тебя, и Дамиана, забрать Ключ и сам найти Башню. Более того, если бы у меня были злые намерения, я бы так и сделал. Что ты на это скажешь?

Дамиан понял, что надо сейчас встать и вмешаться. Ударить историка. Но он замешкался.

— Нет, ты бы этого не сделал. Если бы ты причинил мне или папе вред, я бы убила тебя, — безмятежно сказала историку Лаэль.

Дамиан замер.

Историк долго смотрел ей в глаза, потом произнес — медленно, с расстановкой:

— Я клянусь бессмертием своего аэра, что я не воспользуюсь найденным в Серой Башне, чтобы творить злые дела.

— Я верю тебе, — кивнула Лаэль.

Дамиану было чем гордиться. Его дочь победила историка.

***

— Чтобы подойти к Башне, нужно войти в Иной мир, что между Мнейнором и Каверной. Это опасное место. Конечно, сейчас Каверна пала, и демоны ее рассеяны, но темные эманации все равно распространяются от ее развалин по всему Иному миру. Это безумный, страшный мир, где все вывернуто, изменено, перекручено. Это перевернутый мир, — если честно, то всезнание Лаэль уже начало пугать Дамиана. Обычно, чтобы не смущать отца, она держала свои "странности" в узде. Но теперь, с появлением этого историка...

Путники стояли в поле перед городом Хайден, где и проходил сбор королевских войск. Вдно было, как по дорогам в Хайден стекаются солдаты короля, наемники, рыцари — "Великая Армия", как успел высокопарно назвать это разношерстое воиство король Касвелл.

— И где мы сможем перейти в Иномирье? — спросил историк.

Сегодня Эпперайд выглядел еще омерзительнее, чем обычно: его дряблая кожа, запавшие глаза, гнилые зубы — все это делало его похожим на живого мертвеца. Его ворон сидел на плече как чучело — неподвижно.

— Уважаемый, зачем вы всюду таскаете с собой эту птицу? — вдруг, ощутив себя ненужным и незначительным, влез в разговор Дамиан. Почувствовав бестактность своего поступка, он разозлился еще больше.

— Тебе так нужно это знать? Разве это поможет тебе в грядущей жизни, или облегчит твою нынешнюю жизнь? — ядовито произнес историк. Его ворон вдруг взглянул на Дамиана своими мертвыми глазами, и дисмеец покрылся холодным потом.

Историк мерзко ухмыльнулся.

— Прекратите, — строгий голос Лаэль вернул их к действительности.

Они повернулись к ней.

— Надо найти реку, — сказала она.

***

Река Фирас, питавшая водой Хайден, была узкой и крайне грязной. По ее берегам обильно рос камыш, почва вдоль реки была твердой и каменистой. Квакали лягушки, шлепали в воде рыбы. Выйдя к берегу, путники взглянули в мутные воды Фираса.

Дамиан тщательно рассмотрел лицо Лаэль и попытался найти в нем сходство со своим. А в принципе, сходство есть. Нос такой же формы, например. И волосы такого же оттенка, хоть и потемнее...

— Надо войти в реку, держась за руки. Ключ будет у меня. Мы войдем...и выйдем на берег в Ином мире.

— Поплывем? Я не умею плавать, — сказал историк.

— Ну и что? — угрюмо произнес Дамиан.

— Мастер Эпперайд, вам не придется плавать.

Они выстроились в ряд: Лаэль, сжимающая в руке Ключ, затем Дамиан, и последним — историк. Дамиан держал за руки Лаэль и Эпперайда.

— Ты священник? Бывший? — спросил у Дамиана историк. — Я чувствую это, по твоему прикосновению.

— Магия? — Дамиану захотелось выдернуть свою руку.

— Да нет, просто фокус. Вот то, что сейчас делает твоя...дочь — это и есть магия.

Лаэль и в самом деле творила что-то невообразимое. Она коснулась Ключом поверхности реки; артефакт сиял нестерпимым голубым светом. И воды...разошлись. Перед путниками был достаточно широкий проход на другой берег, свободный от воды. На осушеном дне виднелся ил и копошащиеся там рыбы.

— Чудеса, — шепнул Дамиан.

Они двинулись вперед, осторожно ступая по вязкому илу. И тут небеса окрасились красным, затем — оранжевым, затем — желтым... Воды забурлили, угрожая сомкнуться. Дамиан почувствовал панику и сильно сжал пальцы дочери. Та шепнула:

— Ничего, ничего, только иди вперед...

Где-то за спиной гадко усмехался историк. Или ему это показалось?

Они шли вперед, прямо по трепыхавшейся рыбе. Небеса словно обезумели: зеленые, голубые(наконец-то нормальный цвет!), синие, фиолетовые, снова красные...И тут они достигли другого берега.

Первое, что их поразило — это огненные небеса.

***

Иной мир.

Мрачный, безумный. С небесами, охваченными вечным пожаром, без солнца, с темно-фиолетовой землей, с ядовито-красными растениями.

Отражение Мнейнора в кривом зеркале.

Путники увидели местный Хайден. Он был непомерно высокий, с множеством домов, напоминавши кривые гвозди. Они торчали из земли во все стороны, производя неизгладимое впечатление. Их вершины курились дымом, который застилал огненные небеса.

— Это...это, — но Дамин не смог найти нужных слов, но их нашла Лаэль:

— Это Запределье, Иной мир. Место обитания неупокоенных аэров. У бедняг нет нормальных воплощений в Мнейноре, вот они и пытаются имитировать человеческую жизнь здесь. Небезуспешно, надо сказать, но все равно видно их происхождение. Еще тут обитают уцелевшие демоны Каверны. Они в два раза выше человеческого роста, покрыты костяной броней и с множеством рук, у многих есть крылья. Так что вы их увидите сразу.

— Дочка, неужто ты была здесь до этого? — не удержался Дамиан, но прикусил язык. Лаэль взглянула на него с укором.

— Конечно, была, — усмехнулся историк.

Лаэль не ответила ему.

Они двинулись по направлению к ненормальному городу.

Вблизи Хайден был еще более странным. Обнружилось, что дома-гвозди медленно, но двигались, раскачиваясь из стороны в сторону. Улицы были вымощены чешуей, матово поблескивающей в свете небес. По чешуе расхаживали самые обыкновенные люди, одетые, правда, в одежду кричащих расцветок и с огромными жабо. Одежда, присущая скорее королям, чем простым людям.

Среди них иногда попадались твари с костяной броней, которые спешили куда-то на трех ногах. Демоны Каверны. Эти вели себя нагло, расталкивая горожан и угрожающе прищелкивая челюстями, если им не уступали дорогу.

Дамиан шел с открытым ртом. Лаэль почему-то побледнела и крепко держалась за его руку. Историк вышагивал с мрачным непроницаемым лицом, ворон на его плече то и дело каркал.

"Наверно, этим с их идиотской одеждой мы кажемся уродами," — неожиданно подумал Дамиан.

Историк Эпперайд с хрустом потянулся и издал довольный стон. Его работа наконец-то завершена. Знаменитый неоконченный трактат о Эпохе Крушения авторства Диммерта Хасселя получил продолжение. Эпперайд не любил подобного рода работу, но имя Хасселя внушало почтение. Великим человеком был Хассель, и то, что работу над продолжением его самой знаменитой работы Ректор Эфеланнского Университета поручил именно ему, Эпперайду, историк считал большой честью.

Он провел немало времени в библиотеке, тщательно изучая все письменные источники, где хотя бы всколь упомяналась Эпоха Крушения — "Слово" Гастинга, "Историю народов Дисмеи" Фаррета, "Черную летопись" Грумбера, многогочисленные королевские грамоты и указы тех времен; в недрах библиотеки он отыскал настоящее сокровище — "Орргату", свиток из телячьей кожи, написанный паллерийским монахом Дарой. "Орргата" рассказывала об Эпохе Крушения с точки зрения паллери — и это был едва ли не единственный документ паллери, имевшийся в странах Андалиса.

Сопоставляя тексты, он нашел немало ошибок и неточностей, особенно страдал этим труд Грумбера. Создав более или менее четкое представление о Крушении, Эпперайд приступил к скрупулезному изучению трактата Хасселя.

Трактат начинался пространными рассуждениями о сущности Эпохи Крушения. По Хасселю, Крушение было вполне закономерным явлением, вытекавшим из общего ослабления Империи Мнейнориана и из все возраставшей централизации паллерийских племен. "Крушение, — писал Хассель, — является Божьей карой мнейнорианцам, погрязшим в грехах и мракобесии". Все это оказалось весьма любопытно. Вспомнив, как в годы обучения он прочитал трактат знаменитого ученого с огромным трудом и величайшим отвращением, Эпперайд усмехнулся. Теперь "Трактат о Крушении" казался ему довольно-таки увлекательным чтением.

Окончив чтение книги Хасселя, Эпперайд принялся осторожно дописывать ее последнюю, недоконченную главу, озаглавленную "Битва у Тардейна". Когда Хассель работал над ней, его хватил удар — "сердце лопнуло", как говорили крестьяне.

Это оказалось весьма сложно.

Дело в том, что никаких упоминаний об этой битве не существует, за исключением "Черной летописи" Грумбера, а доверять ей нельзя, как Эпперайд убедился во время работы над материалами. Известно, что паллери, перевалив через Джораланские (ныне — Паллерийские) горы, встретились с армией генерала Тардиксана, известного как Палач за свою жестокость. Тардиксан стоял лагерем на единственном перевале через горы, и там-то и произошла яростная схватка дикарей-паллери и мнейнорианцев. И дикая жажда крови паллери одолела холодную ярость имперцев. Генерал-Палач был убит, армия Империи бежала. Плодородные равнины Перранда оказались в полном распоряжении дикарей. Разграбив и разрушив все, что они смогли захватить, паллери двинулись дальше, вслед за отступавшими мнейнорианцами. При поддержке мятежных провиций Аллера и Эллвит, которые дали им осадные орудия, паллери взяли штурмом города Эфит, Коррас, Филлендор; пали одна за другой крепости Сенниус, Филас, Даррейен. Император Даррентос покончил жизнь самоубийством (по более правдоподобной версии Хасселя — был отравлен знатью), и на трон вступил генерал Асмий Давладес под именем Ассилиуса. Ассилиус стянул войска со всей империи к излучине реки Тардейн и там дал бой паллерийским захватчикам.

Чтобы лучше понять суть битвы у Тардейна, Эпперайд разыскал все карты местности излучины Тардейна. Похоже, что битвы там не было — и быть не могло. Тардейн — широкая, вялая река, с болотистыми берегами. Для кочевников проводить там битву — чистая смерть, лошади увязнут в гнилой долине реки. Не проще ли перейти к северу, где Тардейн сужается, там переправиться и ударить по мнейнорианцам?

Так он, с некоторым сомнением, и описал битву у Тардейнской излучины.

Дальше было проще.

Паллери победили Ассилиуса. Император отступил к горам Эрмонг, где, зажатый между войском кочевников и горами, был разбит снова и взят в плен. Дикари подвергли императора страшным пыткам, затем принесли его в жертву Возрожденному Богу — так стали называть их предводителя, некого Аррагена. Арраген был жрецом, и именно он на съезде племен, который и положил начало походу паллери, поднял вопрос о Мнейнориаской империи. Арраген объявил себя новым воплощением Мертвого Бога. И стал Великим Вождем паллерийцев, Возрожденным Богом, Батреанхаром.

Батреанхар и его воины переправились через Имперское море и осадили Мнейнориан, Столицу Всего Мира. Год сопротивлялся великий город, год держался на троне новый император, царедворец Фарандес. Но потом Мнейнориан пал — и паллери разорили город. Фарандес, взяв меч, через горящий город двинулся к ставке Батреанхара. Он прорвался сквозь ряды опьяневших от крови паллери, вошел в шатер Возрожденного и пронзил Батреанхара мечом. И принял смерть от рук разъяренных варваров.

Империя рухнула. Но и паллери после смерти Батреанхара потеряли единство. Одни ушли обратно в степь, другие остались, основав королевства Даромен, Кардис и Дрэммсен. Позже Даромен пал под ударами новых королевств, наследников Мнейнориана — Арделии, Тизии, Паллдикера, Элана, другие королевства паллери тоже потеряли былую силу.

Труд Эпперайда был закончен.

Он потянулся и издал довольный стон.

Глава 1.

По всем тавернам, по всем постоялым дворам, по всем гостиницам Северной Арделии летела весть — началась война.

Король Северной Арделии, Касвелл I, прозванный Тщедушным, как ни странно, оказался куда храбрее — или глупее — чем его отец, Джаэн Мудрый, известный своим полководческим талантом. Касвелл после долгих колебаний все-таки объявил войну Южной Арделии. Довольные и гордые за своего короля арделийцы горячо обсуждали, когда же падет Палмен, столица южан — к началу лета или к концу. Сходились, как правило, на начале.

История противостояния Северной и Южной Арделии уходила корнями в глубь веков. Когда король Фарен, владетель замка Эфер Ардели, завоевал земли к югу от гор Эрмонг, он не знал, что столкнется с яростным сопротивлением местных жителей. Они все время пытались сбросить иго завоевателей, устраивая многочисленные восстания. Король Фарен в ярости приказал уничтожить всех местных жителей и заселить их земли арделийцами. Процесс прошел успешно, но арделийцы, заселившие юг, вдруг обрели черты своих истребленных предшественников. Они стали строить планы по отделению от метрополии. И вот в правление короля Маэлласа они все-таки сумели обрести независимость. Южане спешно избрали собственного короля из побочной ветви Ресмондов — некого захудалого графа Андмора. Король Маэллас немедленно двинулся с армией в горы Эрмонг, где и сложил голову. После гибели Маэлласа многие Ресмонды пытались вернуть Юг, но никому это не удавалось. К нынешнему, семнадцатому веку, в народе уже сложилась поговорка — "Вернуть Юг", то есть сделать нечто невозможное.

А вот теперь Касвелл Тщедушный решил вернуть Юг. На заседании Королевского Совета Касвелл объявил войну королю Южной Арделии — Рианару. Говорят, когда Рианар узнал о решении Касвелла, он чихнул и разразился столь бурным смехом, что чуть не задохнулся.

Вот такие вести узнали посетители таверны "Черный Лис", что в Эферланне(так ныне назывался Эфер Ардели), от долговязого, тощего старика со звучным именем Эпперайд. На плече у Эпперайда сидел огромный ворон, поблескивая умными глазками. Голос у старика был громкий, звучный; Эпперайд некогда был профессором истории в Эферланнском университете и там развил у себя голос не хуже, чем у капитана корабля. Иногда историк прерывал свою речь, чтобы хлебнуть густого темного пива.

— Гм, — произнес хозян таверны, толстый Джас. — А вот ты, историк, что ты думаешь о предстоящей войне? Когда именно мы победим, скажи, а? — в голосе Джаса чувствовалось желание подраться.

— Я? — громко переспросил Эпперайд. — Конечно, мы проиграем! Южная Арделия — это великое государство с сильной королевской властью, четкой системой государственного управления и, что самое главное, с большой и хоошо обученной регулярной армией. Предрекаю нашей армии поражение к концу осени.

Люди вокруг него насупились. На лице Джаса появилось довольное выражение. Он неприятно ухмыльнулся и прошипел:

— Хе, историк, мне показалось, или ты только что усомнился в силе нашей армии?

— Да, толстяк, тебе не показалось. Я действительно считаю нашу армию довольно слабой, а нашего короля я считаю полным идиотом с каплей цыплячьих мозгов, раз он решился на эту самоубийственную войну. Сейчас я поеду на юг, чтобы сопровождать королевскую армию в качестве официального хрониста,и подробно опишу поражение наших солдат.

И тут Джас ударил его в нижнюю челюсть. Эпперайд упал, и его начали бить. Его ворон взлетел под потолок, увернулся от цепких рук посетителей таверны и прошмыгнул в окно. Вслед ему вышвырнули порядком избитого историка.

Эпперайд с трудом поднялся и выплюнул кровавую слюну. Джас вышел из таверны, встал перед ним и произнес:

— Историк, я привечал тебя здесь, несмотря на твои странные выходки, но эта перечеркнула все остальные. Отныне тебе запрещается появляться здесь, ты это понял?

Эпперайд не ответил. Ворон спикировал ему на плечо, историк пригладил его перья и двинулся прочь.

Не успел он пройти и десяти шагов, как его окликнули. Вслед за ним бежали мужчина средних лет и девочка лет десяти.

— Экмейр! — отдышавшись, приветствовал его мужчина. У него было лицо с ярко выраженными чертами дисмейца: голубые глаза, бледная кожа с высокими скулами — но говорил на арендельском он вполне чисто. — Я Дамиан, а это Лаэльреда.

— Лаэль, — тоненьким голоском поправила его девочка.

— Алдио экмейр, — насторожено ответил историк. — Меня зовут Эпперайд.

— Понимаете, мы были в той таверне, когда вас,.. — начал Дамиан, но осекся. — Дело в том, что мы с Лаэль сейчас тоже путешествуем на юг, и неплохо бы иметь компанию. К тому же вы — историк.

— О. Ну хорошо. Но предупреждаю: я пускаюсь в путь прямо сейчас.

— Нас это устраивает, — опередив отца, произнесла Лаэльреда.

***

Они начали путь по равнинах Асскори, кормивших столицу. Плодородные земли, тучные нивы, прекрасные фруктовые сады — это все Асскори. Даже крестьяне здесь были не в пример приветливее, чем в иных районах. Эпперайд незамедлительно вспомнил злобных простолюдинов Тидоны, по чьим землям он некогда проходил вместе с армией мятежного герцога Фаммальского. Да, Фаммаль...Суровый был человек, замечательный полководец, блестящий законодатель. И — враг тогдашнего короля. Это его и сгубило: Фаммаль был разбит королевскими войсками и убит в бою.

Эпперайд, чувствуя какое-то сентиментальное настроение, начал рассказывать Дамиану про Фирана Фаммаля, но при первом же упоминании о герцоге Дамиан вздрогнул:

— Фиран Фаммальский? Тот самый, что руководил экспедиционным корпусом, вторгшимся в Дисмею в 1617 году? Тот, кого прозвали Палачом Призраков?

Эпперайд почувствовал вялый стыд. Надо же, совсем забыл про то, что Дамиан — дисмеец...

— Он самый.

— Ужасный человек, — с ненавистью произнес дисмеец. — Какие зверства творили его солдаты...

— На войне возможны любые зверства, — возразил историк. — На то она и война. Если война окажется победоносной — неважно, сколько было заплачено за победу. История запоминает лишь победу, а не ее цену. Фиран Фаммаль истребил и замучил множество дисмейцев, но он сумел взять Дринн и поставить Дисмею на колени. Следствие — укрепление позиций Северной Арделии в Андалисе. Историки — и я в том числе — записали лишь это, а число его жертв осталось незаписанным и исчезло во тьме веков.

Дамиан помрачнел и погрузился в долгое молчание. Лаэль смотрела на Эпперайда с осуждением. Почему-то неодобрение маленькой девочки сильно разозлило историка, он старался не смотреть на нее.

Остаток пути до первой деревни они прошли в тягостном молчании. Запасшись там провизией, путники продолжили путь.

Во время привала Лаэль вдруг повернулась к Эпперайду и сказала:

— Историк, ты был прав. Войска короля Касвелла действительно потерпят поражение к концу осени. Они будут разбиты в бою у Фардена армией короля Рианара Андмор-Ресмонда. Потери северян будут огромными, умрет каждый второй, а каждый третий будет ранен. Этот день назовут Днем Скорби. После битвы у Фардена армия Касвелла в панике отступит в Тидону, где ее вновь настигнет Рианар. Поражение за поражением — и результат: осада Эферланна и капитуляция Северной Арделии, мирный договор, по которому Север лишится Тидоны.

Впечатляюще, решил Эпперайд. То, что считалось величайшей тайной Гильдии Хронистов, Историческое Прозрение, именуемое также Состоянием Эммонас Меи. Сам Эпперайд владел Эммонас Меи, но в гораздо меньшей степени. И дар такой силы, такой высоты — у этой Лаэль.

Лаэль смотрела на него с вызовом. Совсем иное выражение было на лице Дамиана — страх, страх не за себя, а за Лаэль. "Зачем ты открылась перед ним?!" — словно хотел он сказать ей.

— Хм. Ты веь не дочь Дамиана, как я вначале решил, — задумчиво пробормотал историк. — Ведь у дисмейцев никогда не было Дара к Прозрению. А ты — Эммонассейя, Пророчица. Эммонасеями могут становиться только федонгские народы — арделийцы, например. Значит, ты не дисмейка. Кто же ты?

Лаэль не ответила. Она молча принялась есть засоленное мясо. Дамиан тоже молчал, съежившись от ужаса. Молчал и Эпперайд, обдумывавший свой план действий.

***

— Расскажи мне об Истории — потребовала однажды вечером, на привале, Лаэль.

Путники к тому времени тихо и без приключений миновали равнины Асскори, прошли города Дамет и Таргемон, побывали на праздненстве Весны в городе Эллдаресе и посетили ярмарку в Эрге. На этой ярмарке Эпперайд с некоторым сомнением купил у жуликоватого монаха, без сомнения, ворованую книгу. Причем за большую плату. Это был "Трактат об Эпохе Крушения" авторства Диммерта Хасселя, не оригинал, конечно, но копия, причем неточная и отвратительного качества. Особенностью "Трактата" была его недоконченность: автор скончался от разрыва сердца ("сердце лопнуло", как говорят крестьяне) прямо во время работы над книгой.

— Об Истории? — Эпперайд — надо же! — смог испытать удивление. Он отложил "Трактат" в сторону и внимательно посмотрел на Лаэль. Эммонассейя...Пророчица.

— Да, о ней. Интересно же, почему ты так ее любишь, что стал историком. Это же так скучно!..

— Лаэль! — прозвучал голос Дамиана, уже устроившегося на ночлег.

Дамиан в последнее время старательно делал вид, что ничего не произошло. И любые попытки Лаэль вновь показать свою необыкновенность он всячески пресекал.

Глупое поведение, подумал Эпперайд. Если закрыть глаза на проблему, она не исчезнет.

— Ну? — потребовала ответа девочка. — Так раскажешь или нет?

— Лаэль! — снова, на это раз громче, прикрикнул на нее Дамиан.

— Расскажу, чего уж, — вдруг Эпперайду стало весело. — Сядь, дитя. Слушай.

История, она, пожалуй, самая неточная из наук. Ибо целиком зависит от воли летописцев, хронистов, историков — тех, кто пишет ее. Они и творят Историю. Неважно, если ты великий король и сделал многое для своего народа — то, как тебя запомнят, полностью зависит от твоего хрониста, а он вполне может изобразить тебя мерзавцем и кровавым тираном. Возьмем, к примеру, герцога Фирана Фаммальского — жестокий, в общем-то, был человек, но волей историков он был запечатлен в веках как герой. А почему он так пришелся по вкусу этим людям? Ответ прост — он был ярким человеком и совершал яркие поступки. Это и есть самое главное. История — это красивая сказка протяженностью в сотни веков, которая рассказывает исключительно о людях ярких, как пламя факела. И не более. Но и не менее, ибо люди верят этой сказке.

— Или этот трактат, — продолжил Эпперайд, взяв в руки копию труда Хасселя. — Знаешь, что большая часть этой книги — просто красивая ложь? Я ведь специально исследовал эту эпоху и могу сказать точно — книга вопиюще не соответствует реальным событиям. Но именно то, что здесь написано — истинная правда, а реальные события приравниваются ко лжи. Ибо ЭТА версия принята людьми. Она красивее. И еще: эта книга недоконченна. Это так романтично...

Я историк. Я создаю Историю. Цель Гильдии Хронистов — историческая достоверность, но моя цель — художественная красота Истории. Я люблю ее, ибо она дает неимоверное наслаждение — я пишу сказку, и через многие и многие века люди будут верить этой сказке. Верить мне! О, это такое наслаждение — быть историком...

Он закончил. Лаэль молча смотрела на него. Эпперайд снова почувствовал глухое раздражение, но тут она мягко, понимающе улыбнулась и произнесла:

— Тогда давай пойдем с нами до конца. Ведь мы идем к Серой Башне, Башне Истории.

***

Серая Башня...Легенда...Высокая башня из дикого серого камня, стоящая на холме. Она одновременно существует в Мнейноре и в Ином мире, где-то в Запределье. Ее хозяин мертв, и его сокровища, хранящиеся в Башне, может забрать каждый, кто сумеет дойти до нее. Но основную ценность Башни представляют Летописи — книги, в которых описана вся история Мнейнора, до сегодняшнего дня. По одной версии, Летописи сами заполняют себя, по другой — их заполняют духи-аэры. Любую запись в Летописях можно стереть и вписать туда новую — и тогда мир изменится согласно новой записи. Благодаря Летописям Серую Башню и называли Башней Истории.

Добраться до Башни можно только с помощью Ключа от Ворот — некого артефакта, который позволить отыскать и увидеть сокрытую могучими чарами обитель давно умершего хозяина. Увы, никто не знает, где искать Ключ.

Откуда появились легенды о Серой Башне, не знал никто. Эпперайд предполагал, что источником этих легенд являются Эммонассеи — Пророки, которые способны были увидеть ее в своих снах. Иначе и не объяснишь, ведь никто не смог найти Башню...

И вот теперь Лаэль и Дамиан ищут Серую Башню. Зачем?