Единоначалие, или АНА́ФОРА (греч. ἀναφορά) — вынесение вверх, повторение — стилистический прием, заключающийся в повторении сродных звуков, слов, синтаксических или ритмических построений в начале смежных стихов или строф.

Звуковое Е. составляет особенность аллитерационного стиха, но она встречается иногда и в метрических стихах:

Грозой снесенные мосты,

Гроба с размытого кладбища.

‎(А. Пушкин)

Я ль несся к бездне полуночной,

Иль сонмы звезд ко мне неслись?

‎(А. Фет)

Лексическое Е.:

Только ветер да звонкая пена,

Только чаек тревожный полёт,

Только кровь, что наполнила вены,

Закипающим гулом поёт.

‎(Э. Багрицкий)

Приутихло, приуныло море синее,

Приутихли, приуныли реки быстрые,

Приутихли, приуныли облака ходячие, —

Благоверная царица преставлялася...

(Народная историческая песня «Смерть Настасьи Романовны»)

Синтаксическое Е. (анафорический параллелизм):

Я стою у высоких дверей,

Я слежу за работой твоей.

‎(М. Светлов)

То же, в сочетании со звуковым Е.:

То стынешь

в блеске лунного лака,

То стонешь,

облитый пеною ран.

‎(В. Маяковский)

Строфическое Е.: в следующем примере анафорическое слово, хотя и выделено в отдельную типографскую строку, но оно составляет начало ямбического стиха, который заканчивается последующей строкой:

Земля!..

{

От влаги снеговой

Она еще свежа.

Она бродит сама собой

И дышит, как дежа.

Земля!..

{

Она бежит, бежит

На тыщи верст вперед,

Над нею жаворонок дрожит

И про неё поет.

Земля!..

{

Все краше и видней

Она вокруг лежит.

И лучше счастья нет, — на ней

До самой смерти жить.

Земля!..

{

На запад, на восток,

На север и на юг...

Припал бы, обнял Моргунок,

Да нехватает рук...

‎(А. Твардовский)

Строфико-синтаксическое Е.:

Пока не жаждет пулемёт

Распотрошить людскую гущу,

Живёт и здравствует омёт

Средь мельниц, урожай жующих.

Пока не страждет командарм

Рассечь врага одним ударом,

Амбары полнятся недаром

Полей золотоносным даром.

Пока не скажет вражий гром

Своё вступительное слово,

В полях не может быть иного

Ловца пространств, чем агроном.

‎(Н. Тихонов)

Ритмическое Е. — прием очень редкий. В приводимом ниже стихотворении ритмическое Е. заключается в паузировании третьей доли амфибрахической стопы в четных стихах:

Све|ча наго|рела. Порт|реты в те|ни. /\

Си|дишь /\ при|лежно и | скромно ты.| /\ /\

Ста|рушке зев|нулось. По | окнам ог|ни /\

Про|шли /\ в те | дальние | комнаты.| /\ /\

Ни|как кома|ра не про|гонишь ты | прочь, — /\

По|ёт /\ и к свету всё | просится |. /\ /\

Взгля|нуть ты не | смеешь на | лунную | ночь, /\

Ку|да /\ ду|ша переносится...| /\ /\

(А. Фет)

Паузное Е. на анакрузе (в четных стихах) в сочетании с лексическим Е. (в нечетных стихах):

Только |в мире и |есть, что те|нистый /\ | /\

/\ /\ | Дремлющих | кленов ша|тер. /\ /\ | /\

Только |в мире и |есть, что лу|чистый /\ | /\

/\ /\ | Детски за|думчивый | взор. /\ /\ | /\

Только |в мире и |есть, что ду|шистый /\ | /\

/\ /\ | Милой го|ловки у|бор. /\ /\ | /\

Только |в мире и |есть, этот | чистый /\ | /\

/\ /\ | Влево бе|гущий про|бор. /\ /\ | /\

(А. Фет)

Своеобразный вид «разливной» лексического Е. применил К. Симонов в стихотворении военных лет «Жди меня». Асимметрично расположенные, эти анафорические повторы «Жди!.. жди!.. жди!..» производят сильнейшее действие. На 36 строках стихотворения слово «жди» повторяется 11 раз:

Жди меня, и я вернусь.

Только очень :жди...

Жди, когда наводят грусть

Желтые дожди,

Жди, когда снега метут,

Жди, когда жара,

Жди, когда других не ждут,

Позабыв вчера.

Жди, когда из дальних мест

Писем не придёт...

http://wikilivres.ru/%D0%9F%D0%BE%D1%8D%D...

К диалектной лексике относятся слова, распространение которых ограничено той или иной территорией.
Диалекты в своей оспоне— это говоры крестьянского населения, которые и до сих пор являются средством общения для значительной части населения нашей страны.
Они имеют сохранившиеся отдельные фонетические, морфологические и синтаксические особенности, а также специфическую лексику.

Исходя из этого, выделяют:

диалектизмы фонетические (пшоно вместо пшено; писня вместо песня в севернорусских говорах Хведор вместо Федор и другие в южнорусских говорах);

диалектизмы морфологические (например, видел своим глазам, говорил с умным людям, где наблюдается совпадение окончаний творительного и дательного падежей множественного числа в северных говорах и так далее);

диалектизмы лексические, те слова, которые обычно и рассматриваются в лексике, а не в диалектологии.


Лексические диалектизмы.

Лексические диалектизмы неоднородны, в них могут быть выделены следующие группы:

собственно лексические.
Собственно лексическими диалектизмами называются слова, которые совпадают с общелитературными по значению, но отличаются своим звуковым комплексом.
Они называют те же понятия, что и тождественные им слова литературного языка, то есть являются своего рода синонимами словам литературного языка.
Так, собственно лексическими диалектизмами являются слова: баской — красивый, литовка — большая коса, используемая для сельскохозяйственных работ; стежка — дорожка и другие;


лексико-семантические.
Лексико-семантическими диалектизмами называются слова, совпадающие в написании и произношении с литературными, но отличающиеся от них своим значением.
Подобные диалектизмы являются омонимами по отношению к словам литературным: виски (Курск, Воронеж) — волосы на всей голове — и виски (литературное, множественное число от висок) — боковая часть черепа выше линии, проходящей от уха до глаза; бодрый (южное, рязанское) — нарядный, красиво убранный — и бодрый (литературное) — полный сил, здоровый, энергичный;


этнографические.
Этнографическими диалектизмами называются слова, которые также распространены только в определенном говоре и отражают местные особенности трудовой деятельности, быта и так далее. К ним относятся, например, курлук (восточное) — вид дикой гречи в Сибири и другие.


В своей основной массе диалектные слова не являются составной частью общелитературной лексики. Но через разговорную речь (особенно через просторечие) диалектизмы проникают в литературный язык.

Из диалектов в литературный язык пришли некоторые названия, связанные с циклом сельскохозяйственных работ, рода занятий в разных промыслах, с наименованием народной одежды и так далее: высев, боронить, борозда, клубень, стог, копна, доярка, дояр, конопатить, омуль, бурлак, зыбь, корчевать, веретено и другие.
Из диалектов сравнительно недавно пришли в литературный язык слова багульник, беспечный, ворковать, дряблый, жерлица, жуткий, зазноба, закром (закрома), земляника, корявый, лебезить, мямлить, мохнатый, назойливый, осторожный, пасмурный, подоплёка, смекалка, ухаб и многие другие.
Диалектная лексика и в наши дни продолжает пополнять запасы литературного языка.



Функции диалектизмов


Функции диалектной лексики в языке различны.
Так, в сфере устного общения на той или иной территории они по-прежнему остаются одним из средств общения.
В письменных формах языка (например, в районных, областных газетах) некоторые диалектизмы помогают более доступно и понятно для местных читателей называть отдельные предметы, явления, процессы.

В языке художественной литературы диалектизмы используются для изображения местных географических особенностей, специфики быта, культуры.
Они помогают ярче охарактеризовать героев, передать индивидуальность их речи, а иногда служат и средством сатирической окраски.
Употребление диалектных слов в языке художественной литературы, в газетной речи — один из путей их проникновения в литературный язык.
Но из них лишь немногие входят в его словарный состав.
Например, широкое использование в газетной речи в свое время областных слов закрома, зеленя и других примело к тому, что в современных словарях эти слова уже даются без пометок областное.



К вопросу об умеренности использования диалектизмов.

Однако злоупотребление диалектизмами и в художественной литературе и, тем более, в газетных публикациях затрудняет восприятие произведений, снижает силу их воздействия.
Так, вряд ли уместными являются диалектно-областные слова костерил — ругал, сулил — обещал.
Русские писатели: А.С. Пушкин, Н.В. Гоголь, И.С. Тургенев, А.В. Кольцов, Н.А. Некрасов, Д.В. Григорович, Н.С. Лесков, А.Н. Островский, Д.Н. Мамин-Сибиряк и многие другие — умело (и умеренно!) использовали диалектные слова как одно из выразительных средств.
Подобные слова, как правило, ограниченные четко территориальной географической сферой распространения, вызывают немалые затруднения в практике устного и письменного перевода.
В этом случае необходимо хорошо понимать значение слова, чтобы суметь подобрать близкий по смыслу эквивалент (что редко удается) или описательно раскрыть его семантику.
В установлении норм употребления диалектизмов, а также границ их использования в свое время большую роль сыграли статьи М. Горького, посвященные дискуссии о языке, проводимой в 1934 году.

Для современного языка художественной литературы широкое использование диалектизмов нехарактерно.
Это обусловлено активизацией процесса растворения местных говоров в литературном русском языке, их сближения с ним.
Этот процесс захватывает всю систему говора, но наиболее проницаемой оказывается лексика. При этом наблюдается сложная, многоступенчатая перестройка диалектной лексики: от сужения сферы употребления отдельных диалектизмов до полного их исчезновения из словаря говора в связи с изменением методов ведения сельского хозяйства, угасанием отдельных ремесел, заменой или исчезновением многих социально-бытовых реалий и тому подобное.



Семантические процессы в лексике говоров при "столкновении" с литературным языком.


Однако в ряде случаев одновременно с общей тенденцией к расширению сферы действия литературного языка, наблюдаются отдельные семантические процессы внутреннего совершенствования лексической системы говоров попытки сохранить их.
Так, одним из характерных является процесс семантической дифференциации диалектных слов в связи с проникновением общелитературных синонимов. Например, в некоторых районах Волгоградской области диалектное слово курчата издавна использовалось для наименования всех маленьких птенцов курицы.
С распространением литературного цыплята за ним закрепляется значение «самые маленькие птенцы», а диалектным курчата стали называть больших, уже оперившихся цыплят.


Следовательно, наблюдается стремление ввести в местную речь литературное слово, активно его осмыслить, но сохранить при этом и некоторые местные синонимичные наименования путем их семантической дифференциации.


http://lingvotech.com/dialect

Вот ведь как... явилась первой! Надо было опоздать,
Где-нибудь в сторонке встать... Что поделать — сдали нервы...
Шла, как будто на экзамен, с пятницы считала дни...
Как же: встреча под часами... Под часами... вот они...
А его на месте нет! (Как некстати нервы сдали!)
Ну, еще бы, на свиданье, не была я столько лет!
Даже страшно подсчитать....
Что ж я: рада иль не рада? Там увидим...
Только надо, надо было опоздать....
Дура! Сделала прическу, влезла в новое пальто,
Торопилась, как девчонка! Прибежала! Дальше что?
Современная женщина, современная женщина!
Суетою замотана, но, как прежде божественна!
Пусть немного усталая, но, как прежде, прекрасная!
До конца непонятная, никому не подвластная!
Современная женщина, современная женщина!
То грустна и задумчива, то светла и торжественна!
Доказать ее слабости, побороть ее в дерзости,
Зря мужчины стараются, понапрасну надеются!
Не бахвалится силою, но на ней, тем не менее,
И заботы служебные, и заботы семейные!
Все на свете познавшая, все невзгоды прошедшая,
Остается загадкою современная Женщина!

Ромео моего пока что незаметно...
Что ж, подождем его, я очень современна!
Порой берет тоска: ведь нужно быть, к примеру,
Кокетливой (слегка!) и неприступной (в меру!).
Все успеваешь ты: казаться беззаботной
И покупать цветы себе, идя с работы.
Самой себе стирать, себе готовить ужин.
Квартиру убирать с усердием ненужным...
Подруге позвонить — замужней и счастливой
И очень мудрой слыть, быть очень терпеливой.
Выслушивать слова и повторять, не споря:
Конечно, ты права! Мужья — сплошное горе...
И трубку положить, спокойно и устало
И, зубы стиснув, жить, во что бы то ни стало!
И маяться одной, забытой, как растенье,
И ждать очередной проклятый день рожденья...
И в зеркало смотреть и все морщины видеть.
И вновь себя жалеть. А чаще — ненавидеть!
Нести свою печаль, играть с судьбою в прятки.
И плакать по ночам. А утром быть в порядке!
Являться в институт и злиться без причины...
Ну вот они идут по улице — мужчины!
Красавцы на подбор, с достоинством спесивым
Самодовольный пол, считающийся сильным!
Как равнодушны вы и как же вы противны!
Изнеженные львы, потасканные тигры!
Глядящие людьми, стареющие телом....
Ну где он, черт возьми?! И в самом деле, где он?

...Скорая помощь по городу, словно по полю!
Голос вселенской беды, будто флаг, вознеси...
(Господи, может быть, что-то случилось с тобою?!)
Улица вся обернулась и замерла вся.
Воплем тугим переполнены сердце и память.
Он оглашает: Успеть бы! Успеть бы! Успеть!..
Вновь с телефонного диска срывается палец!
Скорая помощь пронзает застывший проспект...
Мир озирается. Просит любовь о спасенье.
И до сих пор неподвластны толпе докторов-
Рушатся самые прочные дружбы и семьи.
А у певицы горлом не песня, а кровь!
Голос несчастья над городом мечется снова...
Странно, что в эти минуты, всему вопреки,
Веришь в извечную помощь тихого слова.
В скорую помощь протянутой доброй руки....

...Ну приди же, любимый, приди, одинокой мне быть запрети.
Приходи, прошу, приходи. За собою меня поведи...
Стрелки глупые торопя, не придумывая ничего,
Я уже простила тебя, повелителя своего.
Все обычно в моей мечте, я желаю — совсем не вдруг-
Быть распятою на кресте осторожных и сильных рук!
Что бы стало нам горячо, а потом еще горячей!..
И уткнуться в твое плечо. И проснуться на этом плече...
Вот видишь, тебя и любимым назвать я успела!
Не надо бы — сразу... Ведь лучше — когда постепенно.
Ведь лучше — потом, лучше после ...
Любимый, послушай, ведь лучше...
Но где я найду это самое лучше?!
О, если бы знал ты, любимый, как страшно и дико
Давать о себе объявленья в газету:
Блондинка, вполне симпатичная, добрая, среднего роста...
Ее интересы: домашний уют и природа.
Имеет профессию, ищет надежного друга...
О, если бы знал ты, как все это пошло и — трудно...
Порой, в темноте, рассуждаю я очень спокойно:
Пройдет одиночество это, наступит другое,
Наступит пора и закружатся листья из меди.
В окошко мое постучит одиночество смерти....
Нет, я не пугаюсь. Я знаю, что время жестоко.
Я все понимаю. И все принимаю.
Но только тому одиночеству я не желаю сдаваться!
Хочу быть любимой! Живою хочу оставаться!
Смеюсь над другими и радуюсь дням и рассветам!
И — делаю глупости! И не жалею об этом!
Дышу и надеюсь... О, господи, как это больно!..
Вот видишь, любимый: я вот она — вся пред тобою!..
Слова мне скажи! Ну, пожалуйста, нет больше мочи!..
Чтоб только не молча!
Слова говори мне, слова говори мне — любые!
Какие захочешь, чтоб только не молча, любимый!
Слова говори мне. Без этого радость — не в радость...
Скажи, что со мной хорошо. И что я тебе нравлюсь.
Скажи, что ты любишь меня! Притворись на мгновенье!
Соври, что меня не забудешь. Соври, я поверю.

...А может просто плюнуть и уйти, и пусть его терзают угрызенья!
(Ну-ну, шути, родимая, шути! Нашла ты славный повод для веселья...)
Останусь, чтобы волю испытать!.. Еще немного подождем. Помедлим...
Ведь женщины давно привыкли ждать, чего-чего, а это мы умеем...
...Птицы спрятаться догадаются...
Одинокими не рождаются. Ими после становятся....
Ветры зимние вдаль уносятся и назад возвращаются.
Почему, зачем, одиночество, ты со мной не прощаешься?
Пусть мне холодно и невесело, — все стерплю, что положено...
Одиночество — ты профессия до безумия сложная!
Ночь пустынная. Слезы затемно. Тишина безответная.....
Одиночество — наказание. А за что — я не ведаю...
Ночь окончится. Боль останется. День сначала закружится...
Одинокими не рождаются. Одиночеству учатся.

...Ну, приди же, любимый! Приди! Одинокой мне быть запрети !
За собою меня поведи... Приходи, прошу, приходи!
Задохнувшись, к себе прижми и на счастье и на беду...
Если хочешь, замуж возьми. А не хочешь — и так пойду...

...Слово-то какое замуж — сладкий дым....
Лишь бы он пришел, а там уж — поглядим....
Пусть негусто в смысле денег у него-
Приголубим, приоденем, — ничего!..
Лишь бы дом мой, дом постылый не был пуст...
Пусть придет — большой и сильный, — курит пусть!
Спорит, ежели охота! Пусть храпит!..
Так спокойно, если кто-то рядом спит...
Хорошо бы, пил не очень... И любил, хоть немножечко!..
А впрочем, лишь бы был...
Без него сейчас мне точно нет житья!..
Да зачем я так?! Да что же, что же я?!
Черт с тобой! Не приходи!..
Вспоминать — и то противно... Сгинь! Исчезни! Пропади!
Я-то нюни распустила!.. Не желаю подбирать со стола чужие крохи!
Если вновь захочешь врать, ври уже другой дурехе!..
Ишь, нашелся эталон! Я в гробу таких видала!
Тоже мне — Ален Делон поселкового масштаба!
Бабник! Только и всего! Трус! Теперь я точно знаю...
Он решил, что на него я свободу променяю?!
Думал — дама влюблена!.. Что? Не вышло? Ешьте сами!
Вашей милости цена — три копейки на базаре!
Я везде таких найду! Десять штук на каждый вечер!
Не звони — не подойду! А напишешь — не отвечу!
Как без тебя? Как? Был ты синицей в руках.
Что без тебя я? Словно земля ничья.
Стонет моя боль. Я бы пошла за тобой!
Шла бы, закрыв глаза, тихая, как слеза...
Мне без тебя как? Птицей стать в облаках?
Реять в ночной темноте? Крылья уже не те...
Злую печаль пью. Злюсь на судьбу свою.
Вижу ее свет... Есть там или нет?
Мечется мой крик! Он для других скрыт.
Боль отдается в висках: как без тебя? Как?

...Стану верной женою. Не пройди стороною,
— Буду верной женою. Над судьбой и над домом
Стану солнышком добрым, над судьбой и над домом.
Хочешь, буду сестрою. От несчастий прикрою,
Хочешь, буду сестрою... Скажешь, буду рабыней,
Если только любимой, то могу и рабыней...

...Кто может чуду приказать: Свершись!..
— От собственного крика холодея?..
Мне кажется, я жду почти с рожденья.
Я буду ждать до самого конца!
Я буду ждать за смертью и за далью!
Во мне стучат сестер моих сердца!
Сестер по жизни и по ожиданью.

...В этот час миллионы моих незнакомых сестер,
Ничего не сказав, никому и ни в чем не покаясь,
Ожидают мгновенья взойти на высокий костер,
На костер настоящей любви, и сгореть, улыбаясь!
В этот час мои сестры на гребне такой высоты,
Простирая в бессмертье зовущие нежные руки,
Ждут любимых своих под часами вселенской мечты
Под часами судьбы, под часами надежды и муки...

В этом взрывчатом мире забытой уже тишины,
Где над всеми бессонное время летит безучастно,
Не придется вам пусть никогда ждать любимых с войны!
Не придется вам пусть никогда ждать любимых напрасно!
Рядом с бронзой царей, разжиревших на лжи и крови,
Рядом с бронзой героев, рискнувших собой в одночасье,
Должен высится памятник Женщине, ждущей любви!
Светлый памятник Женщине, ждущей обычного счастья...

Вновь приходит зима в круговерти метелей и стуж
Вновь для звезд и снежинок распахнуто небо ночное...
Все равно я дождусь! Обязательно счастья дождусь!
И хочу, чтобы вы в это верили вместе со мною!

...Ну, приди же, любимый! Приди!..

Что такое газелла?

Газель, а также газелла, газела (арабск. gazal) — поэтическая форма, представляющая собой небольшое лирическое стихотворение (чаще любовное или пейзажное) в поэзии народов Востока.

Возникла газель в седьмом веке и исполнялась под аккомпанемент струнного инструмента.

Газель состоит из ряда бейтов (бейт — двустишие, состоящее из двух стихотворных строк, связанных единой законченной мыслью), которых обычно не больше 12-ти, с одной только рифмой на все стихотворение.

Система рифмовки в газели: аа-ва-са-dа- и т. д. Наряду с рифмой в газели применяется и редиф (редиф — слово или ряд слов, повторяющихся вслед за рифмой и замыкающих строку).

Особого совершенства данная форма достигла у поэта 12 века Низами (1141−1203 гг).

В душе всегда готов базар для милой,

Из вздохов я соткал покров для милой.

По лалам сахарным, как сахар, таю,

Готов влачить я груз оков для милой.

Неверная нарушила обеты,

А у меня уж нету слов для милой…

Так же великолепно выполнена газель у поэтов Саади (1184−1291 гг) и Хафиза (1300−1389 гг).

Рассмотрим систему рифмовки на примере «Газели весенней» армянского поэта Сармена (1901−1984 гг), в которой применены и рифма («шлет» — «хоровод» — «вод» — «лед» — «поет» — «бьет» — «забот» — «ждет») и редиф («пойдем подружимся с весной»):

Тепло на землю солнце шлет, — пойдем подружимся с весной.

Фиалок пляшет хоровод, — пойдем подружимся с весной.

Повсюду звон, и шум, и плеск, бегут ручьи во все края.

Бурлят потоки вешних вод, — пойдем подружимся с весной.

Подснежник белые уста с улыбкой нежною открыл,

Пробился к свету он сквозь лед, — пойдем подружимся с весной.

В лучах купаясь и резвясь, смотря восторженно на мир,

Песнь о любви цветок поет, — пойдем подружимся с весной.

Кукушка голос подала, летят с чужбины журавли,

Крылом вожак упрямо бьет, — пойдем подружимся с весной.

На нашем тополе гнездо поспешно аист обновил,

Исполнен важных он забот, — пойдем подружимся с весной.

А зелень гуще с каждым днем, зеленый океан разлит.

И сердце отдыха не ждет, — пойдем подружимся с весной.

Или «Газель о матери» того же автора, с рифмой («порой» — «со мной» — «звездой» — «с тоской» — «рукой» — «игрой» — «с тобой» — «пустой») и редифом («я видел мать во сне»).

Как наяву, ночной порой я видел мать во сне.

Она опять была со мной; я видел мать во сне.

Поцеловала, обняла; ее глаза в слезах

Светились яркою звездой; я видел мать во сне.

«Дитя мое, ты постарел, и голова седа», —

Она промолвила с тоской; я видел мать во сне.

Как будто детство, что прошло, хотела мне вернуть —

Ласкала, гладила рукой; я видел мать во сне.

Забытые давным-давно игрушки мне дала,

Чтобы развлекся я игрой; я видел мать во сне.

В последний раз поцеловав, сказала вдруг: «Пора!

Должна расстаться я с тобой!» Я видел мать во сне.

Ушла, рыдая… В сердце боль. Проснулся — никого.

Один я в комнате пустой… Я видел мать во сне.

Газели (а также касыды) встречаются у Федерико Гарсиа Лорки в произведении «Диван Тамариты».

Сразу же, по горячим следам, хотелось бы объяснить значение слова «диван».

Итак, диван (персидск.) — это сборник стихов восточных поэтов, систематизированных по различным стихотворным формам: касыды, газели и рубоят.

Название также было заимствовано западными поэтами у восточных. Вспомним «Западно-восточный диван» В.Гёте.

Отрывок из «Дивана Тамариты»:

I

ГАЗЕЛЛА О НЕЖДАННОЙ ЛЮБВИ

Не разгадал никто еще, как сладко

дурманит это миртовое лоно.

Не знал никто, что белыми зубами

птенца любви ты мучишь затаенно.

Смотрели сны персидские лошадки

на лунном камне век твоих атласных,

когда тебя, соперницу метели,

четыре ночи обвивал я в ласках.

Как семена прозрачные, взлетали

над гипсовым жасмином эти веки.

Искал я в сердце мраморные буквы,

чтобы из них сложить тебе — навеки,

навеки: сад тоски моей предсмертной,

твой силуэт, навек неразличимый,

и кровь твоя, пригубленная мною,

и губы твои в час моей кончины.

II

ГАЗЕЛЛА О ПУГАЮЩЕЙ БЛИЗОСТИ

Я хочу, чтоб воды не размыли тины.

Я хочу, чтоб ветер не обрел долины.

Чтобы слепли ночи и прозреть не смели,

чтоб не знало сердце золотого хмеля,

чтобы вол шептался с лебедой вечерней,

чтоб, не видя света, умирали черви,

чтобы зубы череп оголил в оскале,

чтоб желтел их отблеск и на белой шали.

Я слежу, как бьется ночь полуживая,

раненой гадюкой полдень обвивая.

Зелен яд заката, но я выпью зелье.

Я пройду сквозь арки, где года истлели.

Только пе слепи ты чистой наготою —

как игла агавы в лозах над водою.

Дай тоской забыться на планете дальней —

но не помнить кожи холодок миндальный.

III

ГАЗЕЛЛА ОБ ОТЧАЯВШЕЙСЯ ЛЮБВИ

Не опускается мгла,

чтобы не смог я прийти

и чтобы ты не смогла.

Все равно я приду —

и пускай скорпионом впивается зной.

Все равно ты придешь, хоть бы

хоть бы губы сжигал тебе дождь соляной.

Не подымается мгла,

чтобы не смог я прийти

и чтобы ты не смогла.

Я приду,

бросив жабам изглоданный мой огнецвет.

Ты придешь

лабиринтами ночи, где выхода нет.

Не опускается мгла,

не подымается мгла,

чтобы я без тебя умирал,

чтобы ты без меня умерла.

К сожалению, я не знакома с оригиналом Лорки, только с переводом А. Гелескула.

Поражает красота образов, об исполнении судить не буду, но форма потеряна в процессе перевода.

В русской и западноевропейской литературе форма газель как стихотворная форма не получила распространения.

http://shkolazhizni.ru/culture/articles/7...

Верлибр обычно определяют по таким признакам: у него нет ни размера, ни рифмы, и его строки никак не упорядочены по длине .
Но для того, чтобы определиться точнее, в первую очередь надобно разделить такие понятия, которые часто валят в одну кучу : верлибр, белый стих, стихи в прозе, рубленная проза.

Считается почему-то, что достаточно прозаический миниатюрный текст оформить в виде отрывочных строк — и в результате вроде бы должен получиться верлибр.
Формально это так и есть. Но здесь чрезвычайно важно следующее: один и тот же кусок прозы может быть разбит на строки по-разному.
Вот такую "рубленную прозу" наиболее часто называют верлибром.
Такой текст может быть достаточно мелодичным, но это НЕ верлибр, потому что в процессе разбиения не возникает стихотворная строка.
А верлибр — это всё же поэзия, хотя и безрифменная

Далее — безрифменные стихи в прозе — практически та же рубленная проза, только более лиричная, насыщенная напевными интонациями, присутствуют элементы ритмики, созвучия. Оформлены стихи в прозе так же без разбивки на строки, строфы — сплошной текст. Довольно красивый, но порядком устаревший поэтический приём.
Современные поэты-любители (не будем употреблять слово "графоманы") часто используют стихи в прозе, чтобы скрыть огрехи — смысловые или технические, неумение работать с ритмом, рифмой.
Хотя — и такое творчество имеет право на существование.

Следующая разновидность безрифменного стихосложения — белые стихи.
В белых стихах обязан присутствовать размер и ритм, одинаковый в строках, как и положено в классическом стихосложении.
Оформление текста в строфы. Единственное допущение — отсутствие рифмы.
Это довольно простой приём в техническом исполнении, но — всё же поэзия, а значит "сублимированный смысл".
Вся античная поэзия была оформлена в виде белого стиха, т.к. в то время ещё не сложилась традиция рифмованной поэзии. В настоящее время чаще всего белые стихи — стилизация под народный эпос, сознательное игнорирования рифмы.

Ну а теперь собственно о верлибре —

ВЕРЛИБР (франц. vers libre -- свободный стих) -- термин западной поэтики. Первоначально верлибром, или свободным стихом, в России назывались переведенные на русский язык стихи французских поэтов-символистов, метрические, но не равностопные.
Современный верлибр — если взять его с внешней, технической стороны, — это стихотворение, не подчиняющееся правилам классического стихосложения и состоящее из строк, каждая из которых качественно не зависит от предыдущей.
Т.е. каждая строка может содержать в себе различное количество слогов, разный порядок чередования мелодических (ударных) структур.
В строках верлибра произвольное количество ударных и безударных слогов; не обязательно одинаковое число ударений, повторение стоп; может не быть и рифмы, или рифмы встречаются периодически.

Но верлибр — это система стихосложения, характеризующаяся нерегламентированной (непредсказуемой) сменой мер повтора.
Обратите внимание: сменой, даже непредсказуемой, но ПОВТОРА мер!
Не проза короткими строчками... части в разных размерах-ритмах, разновеликие, но они есть, и они периодически повторяются
Ритмы меняются, перемешиваются в одном произведении... Но всё же есть однородная организация ритмов, определяющая интонацию, в которой произносят каждую из стихотворных строк — фраз верлибра.
Эта повторяющаяся интонация, выраженная в построении фразы, и определяет своеобразный ритм стихотворения.

Сложно? Да — в этом и проблема определения верлибра как отдельной системы стихосложения.
Многие считают верлибр вообще не поэзией — а прозой. Но верлибр сохраняет верность стиху и является стихом, а не прозой, потому что в нем обнаруживается корреспондирование рядов, графически выделенных авторской установкой на стих.
В верлибре, в отличие от всех "несвободных" систем, нет сквозных мер повтора (слог в силлабической, стопа в силлабо-тонической, ударение в тонической системах).
Свободный стих строится на повторении разных, периодически сменяющих одна другую фонетических конструкций.

Уже совсем по-простому, примитивно-схематично можно так описать технику построения верлибра :

— поэтический текст разделен на отдельные строки,
— в каждой строке соблюдение определенного ритма всё же желательно,
— но в соседних строках повтор такого же ритма не обязателен и рифма тоже не требуется,
— созвучия внутри строк и между строчные — обязательны, или весьма желательны, иначе поэтической музыкальности не получается
— такие разнообразные строки составляют конструкцию, наподобие привычной нам строфы, которая периодически повторяется на протяжении всего текста;
а внутри "строфы" — кажущийся хаос.
Но и повторения такие — не строгое условие. Может быть сочетание в одном тексте разных по форме строф-конструкций. Такой вот странный, этот верлибр.


И вот в этом свободно чередующемся хаосе появляется удивительный интонационный ритм — как бы звуковые волны, повторяющиеся из строки в строку, похожие на качание в морских волнах:
с гребня — вниз, и опять наверх...
с гребня — вниз, и опять...
определенная мелодийность, задающая ритмику стихотворению.
Именно это отличает верлибр от прозы. Это поэзия мелодий, созвучий и интонаций, и не обязательно лирических.
Услышать эту поэтическую мелодию — нет проблем, когда есть рифма и классический ритм, чередование слогов: ударных, безударных. Но в нерифмованном стихе-верлибре это надо почувствовать и услышать.
Поэтому так трудно написать хороший верлибр. И непросто его читать.
Требуется особая подготовленность — эмоциональный настрой автора и читателя.

Так плавно мы подошли к ещё одной важной составляющей верлибра — эмоциональной.
Хотя никогда условиями не ставилось, но всё же в верлибре основа — саморефлексия, тот самый "поток сознания" так жестоко высмеиваемый некоторыми поэтическими критиками. Чрезвычайная насыщенная эмоциональность. Повествовательность, связная сюжетность — не для верлибра.
Сублимированное чувство, максимально обостренная эмоция, концентрация слова для выражения мысли, высочайший динамизм, напряжение текста. Хотя, конечно, может быть и по-другому.
Это уже автору верлибра решать. Эксперименты возможны в любом жанре.

Давид Самойлов в своей "Книге о русской рифме" (1969-1979г.г.) писал следующее:
"Итак, мы живём в период рифменной стабилизации. Начала нового поиска можно ожидать лишь в самом конце нашего века, а его апогея — в начале следующего.
Ничто не сулит нам скорых рифменных катаклизмов. Рифме грозит только одна неожиданность — массовый переход к верлибру. Но пока нет оснований для беспокойства. Русский стих развивается как рифменный, даже в острые периоды поисков.
Верлибр пока ещё находится на далёких подступах к поэзии и пока существует на фоне рифменного стиха как его периферийная структура."

Надо всегда помнить, что верлибр — это не игрушка в руках неумелого поэта.
Верлибр — это сложно и требует высокого поэтического уровня или необычайной эмоциональной интуиции.
Хорошие верлибры — большая редкость в наши дни. Незаслуженно отодвинутый на задворки литературы метод написания поэзии.
Кто знает, может быть как раз сейчас пришло его время — время удивительного, сложного, загадочного и прекрасного ВЕРЛИБРА? Дерзайте, поэты!


***
ДОПОЛНЕНИЕ — верлибры разных авторов

АЛЕКСАНДР БЛОК

* * *
Она пришла с мороза, Раскрасневшаяся, Наполнила комнату Ароматом воздуха и духов, Звонким голосом И совсем неуважительной к занятиям Болтовней. Она немедленно уронила на пол Толстый том художественного журнала, И сейчас же стало казаться, Что в моей большой комнате Очень мало места. Всё это было немножко досадно И довольно нелепо. Впрочем, она захотела, Чтобы я читал ей вслух "Макбета". Едва дойдя до пузырей земли, О которых я не могу говорить без волнения, Я заметил, что она тоже волнуется И внимательно смотрит в окно. Оказалось, что большой пестрый кот С трудом лепится по краю крыши, Подстерегая целующихся голубей. Я рассердился больше всего на то, Что целовались не мы, а голуби, И что прошли времена Паоло и Франчески.
6 февраля 1908

Геннадий Иванович Алексеев (1932 -1987) — русский поэт, прозаик, художник, один из основоположников российского верлибра


ВСТРЕЧА С ЧЕЛОВЕКОМ

Человек редок
и встретить его трудно издергаешься весь
ожидая встречи
похудеешь и осунешься
тоскуя по встрече
забросишь все дела
думая о встрече
но однажды
встреча состоится ба! -- скажешь --
неужто он?
и остолбенеешь
потрясенный
батюшки! -- скажешь --
это же он!
и всплеснешь
руками потом обойдешь его вокруг
и рассмотришь как следует --
забавен человек снаружи! После подойдешь к нему поближе
и влезешь ему в душу --
внутри он еще забавнее!
ха! -- скажешь --
встретился-таки!
и хлопнешь человека
ладонью по плечу
а потише нельзя?
скажет человек
и поморщится


ИДОЛ

Гляжу -- тащат кряхтят
пыхтят
обливаются потом --
тащат откуда -- спрашиваю --
тащите
эту статую?
где вы ее раздобыли?
зачем -- спрашиваю --
тащите
такую тяжесть?
надорветесь!
куда -- спрашиваю --
тащите
этого идола?
к чему он вам?
бросьте вы его -- говорю --
все равно не дотащите
бросьте!
но они не слушают --
тащат, снимаю пиджак
подхватываю каменную ногу
тащу
помогаю
пыхтим,
кряхтим,
обливаемся потом --
тащим куда
откуда
зачем --
потом разберемся

Геннадий Айги (1934 — 2006гг) —
Русские стихи Айги с 70-х гг. переводятся на все основные европейские языки, публикуются в России начиная с 1988 г.

ШУМЯТ БЕРЕЗЫ
В.Корсунскому

и сам я -- шуршащий:
"а может быть Бог..." -- шепот в березах:
"умер..." -- и мы
распад -- продолжающийся? -- а почему бы
и нет? -- одиноко и пусто развеется прах... -- (шепот берез...
все мы в мире шуршим...) -- и снова
Воскреснет?.. -- ... даже не больно: как навсегда... -- шум -- как об этом!.. -- ....................... -- (словно покинутый -- осени шум)
1975

***
В спокойствии августа

выздоровление:

между ключицей и шеей

таится — как будто живым существом незнакомым

наивное и золотое

людское молчанье —

зреет для памяти:

до сих пор еще не было слова!

— и вот — будто веяньем входит

в полупустое свечение:

молитвой пока непонятной —

(как для ребенка)

1982

ВЛАДИМИР БУРИЧ

Состарюсь
буду ходить задыхаясь
от астмы
нараспашку
в любую погоду
с тайной надеждой
что кто-то заметит
мою медаль
за оборону
достоинства
человека НОЧЬ Я лежу на спине
и смотрю в потолок
с ушами полными слез

ЗАПОВЕДИ ГОРОДА

Уходя гашу свет
Перехожу улицу на перекрестках
Сначала смотрю налево
дойдя до середины -- направо
Берегусь автомобиля
Берегусь листопада
Не курю
Не сорю
Не хожу по газонам
Фрукты ем мытые
Воду пью кипяченую
Перед сном чищу зубы
Не читаю в темноте и лежа
Так дожил до почтенных лет
И что?
Хранить свои деньги в сберегательной кассе?

* * *
Середина жизни мысли в зените
Все происходит четко и однозначно
как в операционной
с бестеневым освещением


ВЛАДИМИР АРИСТОВ

А.Ю.
Умнее мы уже не будем,
И лучше мы уже не станем.
Фонарный свет лица ночного
Отцвел и в сад сошел за поездом вослед. Я помню тот китайский парк.
Бордюры из камней, людская лень,
Из кособлоков облака над хижинами века.
Цемент плакучий и бензин бессильный. Под вишнями и яблонями зимними в саду
Лишь проволока растет стальная.

1978


Из цикла "Лето олимпиады такой-то"

Старится тихо вода...
Ключами звенят проходя...
Солнечными звеньями по дну проводя...
Тихо застывшую тень удильщика роняя
И тень поплавка
На морщинистой дрогнувшей возвратной воде.
Рыбы жестяная тень мимо во глубь ушла. Мойры шепчутся в тихих хорах...
Порт занесенный полуденной сыпью и светом
В лишних бликах по стенам.
Медленно тень... ах, лепетно жизнь... тень
Отходит вперед.
Сребристую сетку кефали
На звездчатой чешуе руки
Струйкой воды обводит рот наклонившийся жадный твой над фонтаном.

1980


ИВАН АХМЕТЬЕВ

вот и Пасха
прошла
мимо церкви
проезжаю
те же кресты
кругом ея
тот же автобус
тот же я


ВЯЧЕСЛАВ КУПРИЯНОВ

* * *
Эпидемия
свободы: самые опасные
бациллоносители --
люди,
переболевшие
любовью СУМЕРКИ ТЩЕСЛАВИЯ Каждую ночь
мертвец
приподнимает гробовую плиту
и проверяет на ощупь: не стерлось ли
имя на камне?


ГЕНРИХ САПГИР


НОЧЬЮ
На Тишинском рынке ночью --
Тишина.
В Замоскворечье --
Ни души.
И на площади Свердлова
У колонн --
Никого.
Иду к заводу Лихачева.
Ни Лихачева,
Ни завода --
Вода
И больше ничего. Лишь собака лает где-то
Возле Университета.

1961


КЛЕВЕТА

Напечатали в газете
О поэте.
Три миллиона прочитали эту
Клевету.
Незнакомцы,
Незнакомки
Шлют поэту
анонимки:
-- Спекулянт!
-- Бандит!
-- Убийца!
-- Печать не может ошибиться!
-- А еще интеллигент...
-- Справедливые слова.
Общественность -- она права. --
Сказали чукчи и эвенки.
Редактор не подал руки...
Друзья-интеллигенты
Поэту принесли венки
И траурные ленты.
А поэт пропал без вести.
Говорят,
Уехал в гости.
Ни покаяния,
Ни завещания,
На двери
Три
Буквы --
На прощание.
На окраине Москвы
На шоссе
И в лесу
Поутру
По росе
Идет бандит и спекулянт:
Каждая росинка -- чистый бриллиант!
Хорошо убийце
На зеленом лугу!
В солнце
Лес дымится
На другом берегу.
Посвистывает птица --
Газеты не боится!


ГАННА ШЕВЧЕНКО

БАБА МАНЯ

Продюсер говорит:
-Проекту нужны истории,
которые были бы интересны
бабе Мане из Гдова.
Чтобы баба Маня
не выключила телевизор,
не переключила канал,
не пошла в кухню пить чай с булкой.
-Нам нужны рейтинги, —
добавляет шеф-редактор, —
больше страстей!
Пусть любовницы убивают соперниц!
Пусть режут вены брошенные жёны!
Пусть спиваются обманутые мужья!
Пусть рыдают внебрачные дети!

Я сижу на брифинге,
смотрю в окно на птиц,
парящих над бездной,
или рисую виньетки в своём блокноте
и представляю бабу Маню из Гдова,
в ситцевом платочке,
узорчатом фартучке,
с чашкой чая и слоёной булкой в руке.
Пытаюсь угадать, какая же история
будет ей интересна.

/У меня снова не приняли синопсис./

Я закрываю свой блокнот,
прячу ручку, иду к метро
и вижу там пожилую женщину
лет семидесяти.
На ней синяя бейсболка,
дутая спортивная куртка
и джинсы "Levis".
В наушниках — "Ночные снайперы",
в рюкзаке — "Книга песчинок" Борхеса.

Это баба Маня.
Она приехала из Гдова.
Встретиться с продюсером.
Рассказать о своём вкусе. МОЁ моё пространство совсем маленькое
оно недавно родилось
я учу его разговаривать

я говорю: тетрадь
оно повторяет: лес

я говорю: мука
оно повторяет: колосья

я говорю: космос
оно повторяет: дом

скоро моё пространство окрепнет
станет большим
и мы заговорим на одном языке


СОЧУВСТВИЕ

Когда я искала сочувствие там, где его не бывает,
я забрела в заброшенный сад.
Там на яблонях созревали глиняные колокольчики.
Они качались на ветках, всхлипывали на ветру,
роняли тихие звуки на дно ручья,
бегущего между деревьев.
Так, вот, как бывает,
значит, мир ещё жив,
значит, не всё безнадёжно,
значит, не стоит
жалеть о том, что течёт.


АСЯ ШНЕЙДЕРМАН


***
Особенно в мире, где окончательно и бесповоротно, везде и во всём, слева и справа, сверху и снизу изо всех возможных строев, религий, учений побеждает цинизм, — не фокус в своей отдельно взятой жизни быть целенаправленным циником. Диссиденство, безумство, salto mortale — любить.

***
Продавщица с продавщицей (ангельски-сестрински-докторски-белые), что сошлись в продуктовом на углу, как две улицы, Литейный и Пестеля, всегда поговорить готовые: "Перестреляла бы, если бы пистолет был — ни одного б не лечила — не пестовала: утром еду с окраин в троллейбусе битком набитом — лица у мужиков такие тупые, гнилые". А сама на гильотине настольной нарезает колбасу докторскую.


АННА АЛЬЧУК

Из сборника "ДВЕНАДЦАТЬ РИТМИЧЕСКИХ ПАУЗ"

1
Г.Ц. заблудится дождь
затеряется берег зеркал
в всхлипах чаек с перьями моря
замрёт
на песок не обрушится вал
и в красных кистях раздробится солнце в сотый раз набегает волна следов
вдаль рассыпанных грустью
прогулок в молчании

2
вереск огня в паутине времени
плен этих жилок лиственных тесных
в яркой дрожи жалящей воздуха
игры с ветром венчика платья так исчезает фарфор руки
ракушкой дали в ладони...

3
скарабеи
в каждом ручей
те ли вокруг тела
по рукам текли
и разве стоя на песке не смотрел
пряди волн набегали на лицо вен нанесённых ветром
дюны лепестков


==========================================

На Самиздате тоже есть авторы, пишущие верлибры, или что-то похожее на. Конкурс "Русская тройка-2011. Вольная Поэзия" впервые объявил номинацию "Верлибр" http://zhurnal.lib.ru/r/russkaja_t_1/
Мне же хотелось привести здесь некторые верлибры, которые просто нравятся

Резниченко Владимир Ефимович http://zhurnal.lib.ru/editors/r/reznichen...

Трактат о бритье

Издревле борода считалась одним из главных достоинств мужчины; при королевском дворе брадобрей занимал почетное место (где-то между первым шутом и третьим министром); а если хотели кому-то нанести оскорбленье — хватали за бороду (как дон Жуан командора), или просто ее (как Петр Великий) приказывали отрезать. Раньше брились вдумчиво, не спеша, — так же, как совершали священодействия и ритуалы, — кожу скоблили — как палубу драит матрос. А сейчас такого усердия уже не сыщешь. Но, как и прежде, бритье занимает важное место в жизни мужчины; оно пробуждает в душе его древний инстинкт — радость косаря, идущего по колено в росе по заросшему пышными травами лугу; поэтому электробритва, подобная зловонной трескучей газонокосилке — тупик эволюции, хлам, обреченный ржаветь в паноптикуме новаций. Лишь лезвие достойно лица мужчины — как меч достоин руки его твердой; к тому же — оно потомок меча, его развитие и продолжение (ведь до сих пор солдату в окопе приходится бриться штыком, а головорезу умертвлять свои жертвы при помощи бритвы). Но и помазок, и крем также играют немаловажную роль (женская красота родилась из пены морской, а мужская — из мыльной), так что в нашем рыцарском арсенале им трудно найти замену. ... Вот из-под мыла, как из-под снега весной, возникает чистейшая гладь красоты первозданной, после чего лосьон, подобно благоуханному ливню, увлажняет и размягчает щедрую почву, на которой вскоре вновь займется свежая поросль, чтобы опять и опять пробуждать в душе древний инстинкт — тягу к бритве, трепет перед рассветом, режущим лицо небосклона... Ритм природы — рожденье, смерть, возрожденье — он не только в великом, но и в малом; это вновь понимаешь каждое утро, бреясь у зеркала — зеркала жизни, в котором человек с намыленным подбородком, опаздывающий на службу, мечтающий о чашке крепкого чая, совершает исполненный высшего смысла обряд.

БАЛАБАШ АЛЕКСАНДР http://zhurnal.lib.ru/b/balabash_a/016.sh...

Когда бы я был великим, Когда бы я был известным, Когда бы я был хоть добрым, Я сделал бы: Ветку сирени и радугу, Корабль небесного цвета, Ветер страны в тумане, Розовую пиратку На мачте стального корвета. Я расписал бы небо Ляпис-лазуревой краской, Прибил бы из жести звезды И соловьиное пенье Развесил в кустах осенних.
http://zhurnal.lib.ru/b/balabash_a/002.sh...
Забудется скрипка, Рояль замолчит, И в темноте заблестят звезды. Застынут облака в небе, Но тревога Не уснет в моей душе. Что-нибудь не так? Не знаю. Может быть я забыл сказать "Спокойной ночи" Собаке, Которая спит Под моим окном.
http://zhurnal.lib.ru/b/balabash_a/005.sh...
Ночь, Вот и Апрель мой Зрелые размышления гонит И собак от дома к дому. Пять ручейков, Пять пальцев. Пять золотых колец Кладу в траву И нахожу в листве. Терн и Вереск, Песок и небо, Холода в Апреле. http://zhurnal.lib.ru/b/balabash_a/007.sh...
Грусть, ты мой частый гость. Взгляни на себя в зеркало И увидишь, Как падают листья, И струятся воды. Увидишь свои глаза И удивишься, И не сможешь ничего понять. Кто ты, кто я и кто он? А небо уже отяжелело Вечерним синим светом, И читает твои мысли, И задумчиво смотрит на тебя, Подперев щеку рукой. О чем оно думает, это небо? Молчит и не отвечает. И грусть раскинула шатер В моем сердце. И поднимается дымок Из ее очага.

НИКОЛАЕВ ВЛАДИМИР

Хлебное дерево

Хлебное дерево гибло от недостатка любви Зеркало — вдребезги Выплаканы все слезы Кончились злость и боль Спутались волосы Голоса — отвратны За депрессией — апатия Хлебное дерево гибло от недостатка любви Мерзли его ветвистые ноги И прятались в землю глаза Позабылись образы предков Стерлись табу и правила Сердце просыпалось раз в полтора часа Хлебное дерево упало ничком Чтобы ни с кем не прощаться Чтобы никто не видел Разрушений на некогда красивом лице Хлебное дерево — тоже женщина.


http://zhurnal.lib.ru/r/ryzhkowa_s_w/chto...