| |
| Статья написана 12 ноября 2014 г. 14:27 |
Внимание всем участникам поэтических конкурсов, проведённых на ФантЛабе!
Идея об издании поэтической антологии с рабочим названием "По следам Звездовеев" как никогда близка к воплощению!
Итак...
Сборник "По следам Звездовеев", две части.
Первая часть — стихотворения-призёры конкурсов, по хронологии проведения Звездовеев.
К каждому стихотворению публикуются отзывы/рецензии.
Вторая часть — по стихотворению( или по два) от участников конкурса, эдакое "любимое-избранное".
Само собой, предисловие, послесловие и т.д.
Финансовая сторона вопроса будет обсуждаться позже, но скажу лишь, что она не окажется неподъёмным грузом для желающих получить сборник в бумажном виде.
Никаких мягких или гибридных обложек — твёрдый переплёт.
Правильный формат, блок, печать.
Для того, чтобы процесс ускорить, просим всех участников, чьи стихи были в конкурсах( и кто хотел бы видеть себя среди авторов антологии), сообщить, какие именно два стихотворения(помимо стихотворений-призёров) они готовы представить для публикации в сборнике.
Срок — до конца следующей недели.
Кто не успеет — по истечении срока выберем сами, на свой страх и риск
Связь держать через stogsena ( или меня )
|
| | |
| Статья написана 10 июля 2014 г. 17:02 |
|
| | |
| Статья написана 9 июля 2014 г. 18:08 |
Осень — моё любимое время года. 
Илья Бестужев
Листопад
Когда сумрак вечерний крадется чуть слышно по улицам
И оранжевым пламенем бродит по стеклам закат,
Умирающий день тихо просит простить, и зажмуриться,
И впустить к себе в душу шумящий вокруг листопад.
Облетевшие листья беспечно кружатся над парками:
Это пишут деревья прощальные письма свои,
Вспоминая о лете с ночами таинственно-жаркими,
Где ковыльные перья писали стихи о любви.
От родных берегов, как всегда, отплывает по осени
Мой истрепанный в битвах и бурях бродяга-фрегат,
По волнам облаков, в небо серое с легкою просинью
Где в скулу корабельную бьется волной листопад
Моя жизнь, словно карта, дождливою сеткой размечена,
Вместо лоции – томик стихов и бутылка вина.
Бьется осень, в душе и в бортах оставляя отметины,
Лишь за тучей, играясь в маяк, тускло светит луна
Чередуя грехи и мольбы к чистоте Богоматери,
По затрепанной карте в проливы вхожу наугад,
Стаей птиц перелетных крадется октябрь в кильватере
И завесой дождя шелестит за бортом листопад
За вращеньем Земли осень движется поступью мерною,
Устилая поля тускло-бронзовым хрустким ковром
Непрочитанных писем, несказанных слов и, наверное,
Недопрожитых жизней, зачеркнутых вдруг серебром.
И на лунный маяк, потерявшись в морях и созвездиях
Зыбким призраком правит разбитый штормами фрегат,
А вдоль палубы осень печальною птицею шествует,
Принося за дождями, как письма без слов, листопад.
Оттепель
Серое небо. И серые крыши,
Серые тени над стынущим светом,
Серые ветки, как мокрые мыши,
Плачем скрежещущим стонут о лете.
Серое небо. И серые лица,
Серые тени на грязном асфальте,
Серыми стаями серые птицы
Кружат над миром, скликая ненастье.
Серое небо. Унылые думы.
Солнца не будет, оно не вернется.
С сером тумане, немом и угрюмом
Серая оттепель мягко крадется.
Календарь — Ноябрь
Безбрежные равнины облаков,
Как волны опрокинутого моря,
Раскинули над миром свой покров,
Закрасив серым счастье, боль и горе.
Поблекла синева за серой мглой,
И белый снег укутал мир, как саван,
И черно-белый лес сплошной стеной
Стоит, качаясь, словно зверь усталый.
Из двух цветов отныне соткан свет,
Из двух начал и двух врагов извечных,
Мир – черно-белый фильм, из давних лет
Чужой рукой продленный в бесконечность.
Стал черно-белым целый свет навек.
Так что же дальше? Снег… И снег.. И снег…
|
| | |
| Статья написана 19 июня 2014 г. 10:55 |
И. Бестужев
Поездень
Не успеешь отъехать — а в голову прёт поездень,
В перестуке колёсном мерещатся рифмы-обманки:
Резиденции, дескать, пора утопить в резеде,
Скипидарно резвясь в лапидарностях хокку и танка.
Пусть сияет звездой резеда! Поезда, поезда...
Поездатей всего, что есть датое дзэнское счастье,
И на облачной мути слегка голубого листа
От перрона к перрону расписаны грёзы и страсти.
У перронов — пионы, газоны, ларёчечки с левым Tissot,
То да сё из съестного с эффектом просроченной фугу,
На три ёлки аллейка (короче, чем строчки Басё)
С неизбежным кафе и тоскливым автобусным кругом.
И опять по ушам: тыгыдым-тыгыдым-тыгыдым,
Тыгыдымские кони рифмуют акынскую прозу,
За окном пролетает страна, нашиваясь, как дым
На вагонную нитку с усталой иглой тепловоза.
Вот такая фигня. Может, кто-то и скажет: Стихи!
Но — какие грехи искупибельны скачкой пегасьей?
А в остатке — тоска, зеленей, чем любой малахит,
Седина на висках и зарницей мелькнувшее счастье,
Сад камней, иероглифы дней да круги на воде.
Только плачет дождями такое короткое лето.
Не успеешь отъехать — и тут же попрёт поездень.
А запишешь — и станешь вполне популярным поэтом.
Дзэн о далёкой стране...
Когда депрессивно и грустно вокруг,
Представь, что, пьяна и юна,
Лежит среди гор по дороге на юг
Провинция или страна.
Ах, эта земля – не Да Нанг, не Пхукет,
Не Малага и не Бат-Ям.
Но тянет порой накопить на билет
И двинуть в нирвану Кху Ям.
Там нету жирафов, не плачет зурна,
Тамтамы в ночи не стучат
И водную гладь не смущает волна
Далекого озера Чад.
Устав от машин, пергидролевых дур,
Толкучки, асфальтовых ям –
Купить бы, друзья, эротический тур
Пешком по просторам Кху Ям.
Там ночь соловьина, над ночью ветра
Колышут пушистый туман,
И дышит река, словно Кама с утра,
Росой наполняя стакан.
И если с утра наезжает сосед,
Не Сим и не Яфет, а Хам,
Подайте ему добродушный совет,
Отправьте на тропки Кху Ям,
За море, за лес, за высокий хребет,
За заводи и облака,
За шорох машинный, за дым сигарет,
За годы, а может, — века.
…Конфуций и Будда, Гомер и Басё,
Сократ и примкнувший Хайям.
Так тянет порой, положивши на всё
Уйти за туманом Кху Ям.
Грека
Через море, а может — реку,
На щите или может — в лодке,
Полной грудью вдыхая грозы,
Пялясь в тучи и облака,
Плыл какой-то залётный грека,
Прятал душу в Понтах и шмотках.
Под веслом расступались звёзды,
Ошарашенные слегка,
Сновиденья смежали веки,
Бились в сердце стрижи и нотки,
Сквозь стихи проступала проза
Послевкусием коньяка.
И усталый похмельный грека
Руки мыл за бортами лодки.
Прокуратор уснул тверёзым —
Разве векам смежать века?
Женихи наварили раков,
Пили пиво, а может — водку,
Били кружки, а может — морды:
Что за пьянка да без потерь?
Спали Лондон, Москва и Краков,
И Харон конопатил лодку,
Только лапал сиреньи бёдра
Огомеренный Агасфер.
А светило, ныряя в реку,
Угасало кровавым маком,
И на стёкла плескало жаром,
И грозилось поддать ещё.
Плакал всеми забытый грека,
Не нашедший свою Итаку.
Мчался в космосе круглый шарик.
Тоже грека... Хоть и большой.
Кот всегда виноват
Кот всегда виноват. Это базис и точка отсчета,
Это — камень в фундамент и шпиль, проколовший луну.
Если кот невиновен – ручьи превратятся в болота,
Если кот будет прав – снег утратит свою белизну.
Кот всегда виноват. Ибо правых котов не бывает,
Как и всякий кошачий, он в общем, немножечко лев.
Созерцая в зеленый прищур воробьиные стаи
Кот мечтает. А мир — между тем — превращается в хлев...
Кот всегда виноват — непреложно, безвинно и свято,
виноватость свою на полмира раскинув щитом…
В синем небе белеют комочки из облачной ваты.
Это крест и стезя — быть всегда виноватым котом.
Кот всегда виноват. Приручившие нас позабыли,
Позадраили люки своих драгоценнейших душ,
Погружаясь в развалы шмотья бесконечных "Фамилий",
Разменяв состраданье на клики залетных кликуш
Кот всегда виноват. Девять жизней – огромная сила,
Чтоб Атлантом на плечи взвалить мировые грехи.
Мир стоит на котах. От рожденья и вплоть до могилы.
Кот всегда виноват. Хоть бы в том, что он пишет стихи.
Перепутанная колыбельная для Кошки
...Светит месяц жёлтой плошкой,
Греет позднюю звезду.
Спят в саду коты и кошки,
Птички спрятались в пруду,
Рыбки по полю гуляют
(У мышей фалломорфоз),
В поле ломятся сараи
Из берёз от роз и грёз...
Крошка, слушай: Крабле, крибле,
Засыпай, слезинки вытри.
Тени лягут на плетень,
Завтра будет новый день.
Крабле, крибле, сабля, спибля...
Что на суп уйдёт потом?
Кугуар в когтях колибри?
Кит, удавленный котом?
Едет кролик на удаве,
Страшен заячий оскал,
Каина ногами Авель
Без пощады запинал,
Снег засыпал пол-Гавайев.
И не то ещё бывает...
Всё на свете бес попутал.
Спи скорее — скоро утро.
Шлёт тропические чары
В окна снов фонарь-свеча,
Кашеварят янычары
(Ох, похлёбка горяча),
В небе плавают кальмары,
Ждут приёма у врача
И порхают ягуары,
Ягуяростно рыча,
И за хлебом на сафари
Ходят пекари-пекАри.
Ночью и не то возможно,
Засыпай, сердитый ёжик.
Утро ночи мудреннее —
Брызнет красок в облака.
Что тоска? Да хрен бы с нею —
Пусть подвинется слегка.
Мы уйдём гулять по паркам,
Где планеты-фонари,
Где галактики неярки
И беспечны снегири.
Где-то за морем рассветы
На мангалах греют лето,
В небе — месяц жёлтой плошкой.
Спят в саду цветы и кошки...
|
| | |
| Статья написана 7 мая 2014 г. 17:44 |
И. Полякова
***
Черные лебеди
в сахарном блеске пруда...
Черные, черные;
ночь не уйдет никогда.
Прочие, бледные,
все улетели на юг.
Эти, ученые,
в холоде ищут уют.
В их королевствах
почти не осталось птенцов;
ветром повыбило,
старостью или свинцом —
разница есть ли?
И есть ли спасенье для них
в шумных заливах,
в ночных облаках ледяных?
В шумных заливах,
в крикливой усталой толпе
прочие, бледные,
цель обрели и успех.
Черные, черные
парой сверкнули во мгле.
Черным свеченьем
на белой и хрупкой земле...
***
В потемках
со стен исчезают потеки;
они оживают — смешные уродцы,
от древних скитальцев ведущие род свой.
Бредут вдоль домов,
отражаются в стеклах
разрушенных, зыбких, заброшенных зданий.
Бредут —
но не могут от стен оторваться.
И значит, придется навек оставаться,
увы, не фигурами — только следами,
из теплой стены проступившими резко
в разбухшие поры
сырой штукатурки.
В квартале, захлопнутом, точно шкатулка,
не так-то легко ощутить себя фреской.
Не богом — хоть образом быть и подобьем,
глубины и дали во всем открывая.
Чуть теплится улочка — свечка кривая,
на миг позабыв о земной своей доле.
***
Он спал, мечтая
о реке,
об ивняке, о сквозняке,
о серой утке в тростнике,
о мостике высоком.
А за мостом — ничья земля,
дорога, стройка, тополя.
Их рубят — а они пылят,
исходят липким соком.
Повсюду треск и кутерьма,
и прорезаются дома,
вгрызаясь крепко в облака,
как в яблоко тугое...
А за домами — вновь дома,
чертополох, асфальт и тьма.
И тонет человек в дымах,
растерянный и голый.
***
На скамейке у ворот
прикорнул букет сирени;
кавалеры постарели,
лица малость посерели...
Но усталость не берет.
Льется дым от папирос
в полусвет июньской ночи,
век двадцатый, между прочим,
успокоить нас не хочет —
льется дым от папирос.
Но усталость не берет —
снова в душах тихий ропот,
стук копыт на темных тропах,
на окраине Европы,
на скамейке у ворот.
***
Ползет река под тротуаром,
в железо ржавое закована.
И рыбы слепы в ней и стары,
и тесно русло незнакомое,
где нет ни омута, ни брода.
И не нужна людская милость
забывшей ключ,
откуда родом,
и океан,
куда стремилась.
***
На дорожке той — листьев не счесть.
Осень. Грусть. В ней ни боли, ни прока.
Лишь на ветке стрекочет сорока –
Боже мой, от кого эта весть?
Чья душа, чей привет, чей напев
В том саду, на листву оскуделом,
Долетел до меня между делом —
И затих, дозвучать не успев?
В белый день переходит рассвет —
Ни сороки, ни сумерек нету.
Неизменно лишь вечное лето
В том окне, что глядит тебе вслед…
***
Вновь кленовые паруса
Разрумянились, разгорелись.
Птичьим вслед плывут голосам
Вдаль по уличной акварели..
Проступает в листве густой
Корабля силуэт старинный.
И куда-то в морской простор
все плывет зарей снегириной.
Из сиянья родившись, тень
На лицо мне легла багрянцем.
Снова слышу я скрип снастей,
И тихонько иду на шканцы.
Пусть неслышно уйдет рассвет
Может, в зиму, а может, в лето...
Может, было, а может, нет...
Да и разницы, в общем, нету.
***
В мрачных сумерках елей – откуда взялись тополя?
Там, на траурном бархате, их серебристые пятна
Словно призрак столетий, в раскопе мелькнувший невнятно –
Молчаливые тайны, что взору открыла земля…
Заплутавшие странники, ваши тропинки лесные
Извивались, кружили – и все же быльем поросли.
В ваших кронах белесых пригрелись ветра ледяные,
Позабыв свои песни, непрочный покой обрели.
Что здесь было – неведомо. Призрак летит тополиный,
В высоту, в прошлый век, в тишину, в никуда.
Убегает к заливу, в молчании ночи недлинной,
Не оставив следа.
***
Ах ты, ласточка, Божья стрела…
Как беспечна, чиста и смела!
Примостилась на мой подоконник –
Что за новости ты принесла?
День грядущий — в тумане пока.
Отчего ж задрожала рука?
Мир иной заглянул мне в окошко
Или дева — искать казака?
Расскажи все как есть, не тая,
Приоткрой мне секрет бытия –
Ах ты бестолочь! Как же прекрасна
Мохноногая юность твоя!
Что ж, незваная гостья, прости.
Заглянула – и дальше лети,
Твой удел – счастье чистого неба,
Мой пока что – земные пути.
Ах ты, ласточка, Божья стрела!
Что за весть для меня припасла?
День расцвел, и в сверкающем небе
Растворились два темных крыла……
|
|
|
облако тэгов
)