В сущности данная выдержка из письма Ефремова представляет собой всего лишь реакцию писателя на замечания ученого корректора. Но здесь нужно читать как говорится еще и между строк, ведь недаром же эта переписка опубликована в авторском собрании сочинений от 1988 года. Тут ярко проступает Ефремов не только как писатель, но и как ученый, излагающий проверенные им самим факты хотя бы и в художественном произведении. Я очень люблю и ценю творчество Ивана Антоновича, может быть кому-то кажущееся скучноватым и несколько академичным, но это как раз и проистекает из синтеза в Ефремове писателя и ученого, сочетающего и скрупулезность и размах фантазии. И как раз задетый за живое ученый и заговорил в писателе по поводу отпущенных ему замечаний.

Хочется еще отметить общий тон письма, в котором угадывается умный, интеллигентный, талантливый, но неуступчивый в своем мнении человек. Да и как же может быть иначе, если это мнение родилось не сиюминутно, а в результате работы и размышлений. Кроме того, как здесь пишет Ефремов, его научная квалификация позволяет высказывать и свои собственные гипотезы — четкие и обоснованные. Эти гипотезы Иван Антонович и облекал в художественную форму, в чем мне видится ощущение основательности, полновесности, как слегка здесь промелькнувшее понимание писателем термина «красоты», так здорово раскрытое им в «Лезвии бритвы». Поэтому и не пролетают мимолетно произведения писателя, а оставляют после прочтения некий след, естественно для тех, кому близко творчество их автора. И если в написанных книгах навечно остаются мысли писателя, то в подобных письмах, как в следах во времени, отражается сам человек, со всем тем, чем он жил.

Эмоция и машина. Многочисленные попытки фантастов отразить свое видение этого вопроса, в основном отдают приоритет человеку как уникальному существу с невозможностью полноценного дублирования его чувственной сферы. В данном же случае Днепров оставляет вопрос открытым, сведя его несколько в область юмора. Так или иначе герой рассказа попался на удочку своего оппонента, недоумевая над смешками лаборантов-дипломников. Глубина эмоций Галины Гурзо автором затронута поверхностно, а вот у Виктора их оказалось хоть отбавляй.

Не могу сказать касаемо кибернетических машин, но я считаю человеческие эмоции поддающимися своего рода программированию, а правильнее сказать механическому однотипному рождению. Тут все дело в том от какой личности они исходят. Примитивная натура как правило выражает столь же примитивную эмоцию, тут все по классике Павлова: внешний раздражитель — ожидаемая реакция, причем поверхностная, без всяких глубоких переживаний. Такая радость, печаль и даже любовь оказывается своего рода «программным» действием. И чем ниже в своем развитии человек, тем очевиднее его эмоциональные реакции. А вот настоящие индивидуальности способны генерировать действительно неповторимые чувства, рожденные как говорили древние на небесах или же по другому в высших сферах человеческой психики. Эти эмоции действительно уникальны, ведь они принадлежат настоящему Человеку.В этом смысле профессор Касьянов из рассказа одновременно прав и неправ, беря общее, так сказать усредненное понятие человека. Рассказ в общем вышел не ахти какой, а вот мысли «по поводу» он вызывает.

«Ах, этот вечер, лукавый маг. Одетый вечно в лиловый фрак. Погаснут свечи, уйдет любовь, но этот вечер вернется вновь». Мне вспомнились строчки этой прекрасной песни под впечатлением волшебных вечеров с музыкой из повести. Дело в том, что и у меня были такие же вечера как у Джонни, с умиротворяющей покойной атмосферой, с волшебными сумерками и падающим снегом, с хорошей музыкой. Тогда думалось о чем-то прекрасном, хотелось стать чище, лучше и благороднее и весь мир казался таким же. Но жизнь штука сложная и в этой повести перед Джонни Воробьевым стоят серьезные проблемы морального выбора. Я ничуть не приукрашиваю называя эти проблемы серьезными. В жизни каждого человека существуют очень важные определяющие моменты, может быть кажущиеся совсем пустяковыми, но на самом деле оказывающие решающую роль в том, каким быть человеку в дальнейшем. По крайней мере в свои детские годы я помню такие моменты, когда мне к сожалению не удалось переломить себя и я думаю, что в итоге я был лишен возможности стать лучше чем был.

Джонни же смог это сделать. Несмотря на дрожь в коленях и противный холодок в животе он смог перебороть самого себя. Третьеклассник декламирующий на сцене замечательные стихи смотрится маленьким героем, с волнением в сердце, с наворачивающимися слезами на глазах. Именно такие эмоции должны испытать те, кто проникнулся этим эпизодом повести, иначе наверное и быть не может. В этом случае можно сказать, что такой читатель по настоящему понимает Крапивина, проникается его творчеством, проводит параллели между персонажами писателя и самим собою. Может быть покажется странным, что возникают такие серьезные мысли в кажущейся простой детской повести. Да дело в том, что Владислав Петрович умел соединить воедино психологическую глубину и привлекательный детский сюжет. Причем делал он это настолько гармонично, что все сплеталось в один клубок, неразрывно связываюсь особой крапивинской нитью. Верится, что произошедшее с Джонни послужит стимулом для его формирования в настоящего человека, в сильную глубокую личность. Счастливого пути тебе, малыш

Для меня очень интересен вопрос: насколько искренен был Казанцев, излагая свои взгляды в материале очерка? По своей сути очерк являет собой ярко выраженную пропагандистскую методичку, в которой отражены основные догматы движения страны Советов к светлому будущему в привязке к началу космической эры человечества. Если это заказной опус, то он заслуживает невысокой оценки. Но Казанцев не только в публицистике, но и в своих художественных произведениях выражал точно такие же взгляды. Что же это? Приспособленчество, наивность, заблуждение, твердая уверенность? Спустя много лет об этом можно судить только голословно, поэтому лучше отстраниться от идеологии и попытаться понять на чем основывал Казанцев свою веру в коммунистическое грядущее.

То, что оно не наступило ни в заявленном 1980 году, ни по сей день, является очевидным фактом. Более того, мы получили нечто противоположное (термин «нечто» на мой взгляд как нельзя лучше подходит к тому, что мы имеем на данный момент). Начальной вехой строительства коммунистического общества теоретики полагали создание материально-технической базы, обеспечивающей изобилие материальных и культурных благ для всего населения и последующего роста сознательности людей. Но реальной противоположностью стало рождение «хищных вещей века» с погружением в них большинства. Боже, как прозорливы были Стругацкие и об этот факт разбивается весь оптимизм очерка Казанцева. Почему же это произошло? Да потому что являющийся следствием повышения уровня материальных благ рост самосознания человека является настолько грандиозной задачей, что путь к ее решению выглядит едва ли достижимым. Ефремов в «Туманности Андромеды» и Стругацкие в «Полдне, 22 века» в своих школах будущего показали как примерно должно выглядеть подобное и упоминаемая в очерке реформа советского образования в этом смысле выглядит явно недостаточной.

Вот поэтому и не выкристаллизовывается в человеке совесть, как категория высшего развития его самосознания, являющаяся основой формирования коммунистического общества. Путь к совести труден и тернист, в теории он является плодом как индивидуальных, так и общественных усилий. А на практике совесть вообще категория индивидуальная, а не общественная, а в социуме сильных мира сего интересуют как раз потребители «хищных вещей века» Стругацких. И совесть им вовсе не нужна. Но надо отдать должное, советский режим хотя бы поднимал подобные вопросы, к примеру вот в таких очерках. Но заявлять и делать — это разные вещи. Ступени грядущего Казанцева смотрятся даже не сказкой, а неким блефом, то ли пропагандой, то ли мечтой — как кому угодно. Мне как любителю фантастики хотелось бы конечно помечтать, но только мечта не должна быть бесплодной и иметь хотя бы какие-то предпосылки.

Среди многочисленных плюсов таланта Владислава Петровича Крапивина есть несомненное умение классного создания типажей. Знаменитые крапивинские мальчики — это типаж оставшийся на века, в память о их создателе для многих поколений читателей. Что интересно, при неизбежной однотипности Крапивин в каждом своем произведении умудряется раскрашивать героев чем-то своим особенным, пусть даже в мелочах и вот перед нами новый, отличающийся от своих собратьев крапивинский мальчик. Таков и Джонни Воробьев со своей компанией, начинающий свой литературный путь в этой первой повести цикла о его приключениях. Но вместе с этим я бы хотел отметить и второстепенных персонажей повести. В первую очередь это касается Викиной тетушки с ее трубным зовом «Уикто-ориа-а» и кучей смертельных болезней. Я думаю, что здесь Крапивин писал портрет с натуры, по крайней мере я таких штучек встречал и почему-то всегда обращал на них внимание. Трудно сказать отчего это происходило, видимо дело здесь в некой театральности, причем с плохо играемой ролью и оттого подобные дамы выглядят комично, тем более в глазах детей, которые всегда чувствуют фальшь.

Еще один колоритный персонаж — бабка Наташа. Этакая хитрая, прижимистая старушонка, когда ей нужно способная прикинуться добренькой. Это тоже персонаж из жизни, также с элементами театральной игры с помощью различных масок. И здесь же компания ребят, пока не научившихся быть как взрослые, в чем заключается их простое счастье. Описываемая история весьма незатейлива, но в этом и заключается ее притягательность, без груза забот и проблем, чистая как само детство. Читая повесть становится легко и свободно, ведь вспоминаются свои собственные игры в рыцарей и мушкетеров. А более серьезные заботы у Джонни Воробьева еще впереди.

Впервые столкнулся с подобными рассуждениями относительно писательского гонорара и надо признать объективность доводов Ефремова. С одной стороны величина единовременного заработка от публикаций «Лезвия бритвы» по советским меркам очень недурна, но с другой стороны, на что собственно и обращает внимание писатель, имеет значение каким трудом эти деньги ему достались. Ведь в свой роман Ефремов вложил что называется частичку самого себя, изложив квинтэссенцию своих размышлений, жизненных выводов на социальные, духовные, общечеловеческие темы. Это непросто, выразить свои взгляды в художественном жанре и для этого необходимо длительное время и объемное изложение. Поэтому и писал автор свой роман пять с половиной лет на которые и разделился его полученный гонорар.

И в связи с этим Ефремов обращает внимание на вытекающий отсюда стимул для работы литературных ловкачей. Сумел подстроиться под существующий режим, идешь в ногу с господствующей идеологией — и не надо терзаться тебе размышлениями о «высоких материях», штампуй себе как говорил Иван Бездомный опусы типа «взвейтесь, да развейтесь». И многие шли по этому пути, выпуская может быть временами и неплохие, но штампованные, угодные режиму произведения. Отсюда и вытекала определенная опаска к творчеству Ефремова, Стругацких и им подобным, не совсем понятным авторам. При этом Ефремов то в сущности признавал коммунизм основой социального мироустройства будущего, но при этом писателя все время клонило к нежелательным для советской власти темам, на чем построено все «Лезвие бритвы». Эта двойственность была не совсем понятна для издательств и поэтому была опаска — не кроется ли за этим чего-нибудь этакого. А ведь если бы Ефремов стал как он говорит заказником, он смог бы лепить однотипную халтуру, не требующую длительных творческих исканий, но понятную и удобную, оплачиваемую регулярной звонкой монетой. И соответственно деньги бы доставались гораздо меньшим количеством писательского пота. Вот об этом в письме и высказывается Ефремов безо всяких меркантильных расчетов.

Название повести в данном случае указывает и на ее смысловое содержание. Это типичный образчик патриотической литературы того времени, в которой личное жертвовалось в пользу общественного и человеческая жизнь без колебаний отдавалась ради какой-то большой или малой цели. Здесь персонажи идут на смертельный риск ради сохранности плотины заминированной отступившими фашистами и в центре повествования стоит фигура обыкновенного советского человека Шувалова Михаила Михайловича. Эта обыкновенность нарочито подчеркивается автором, рисуя образ персонажа в воспоминаниях его близких как доброго, ответственного, но в мирном довоенном быту неумелого человека. Всегда есть что-то трогательное в таких вот интеллигентах, я всегда ценю их моральные качества, но вот к их зачастую присутствующей неприспособленности к реалиям жизни отношусь критически, считая признаком слабости. В повести все обстоит немного иначе — в суровых военных условиях у Шувалова появляется и строгость, и умение действовать твердо и решительно. Безусловно это является существовавшим тогда литературным клише, но по сути допустимо и к действительности.

Сам сюжет основывается на поисках семьей следов пропавшего без вести Шувалова. Хотя повесть была прочитана в альманахе «Мир приключений», особо приключенческого здесь маловато, скорее что-то из смеси производственного и вышеупомянутого патриотического. Много места отводится под описание технического устройства плотины, естественно с привязкой к ходу действия, но тем не менее вызывающее позевывание при чтении. И вообще повесть выглядит скучноватой, явно принадлежа к шаблонным для тех лет произведениям. Говорю не в укор автору, а просто как факт. Однако при этом импонирует попытка разобраться в отдельном человеке, нарисовать портрет не героический, а скорее наоборот, простого человека, заслугами которого тем не менее совершаются большие дела.

Наряду с «Туманностью Андромеды», роман «Лезвие бритвы» являлся революционным для своего времени. Ефремов здесь приводит его стоимость на черном букинистическом рынке: 30-40 советских рублей, для того времени сумма очень значительная. Автор, без всякого самовосхваления, приводит основания для признания данного большого произведения революционным. И эти основания бесспорно являются действительными. Впервые в советской литературе столь подробно были затронуты гласные и негласные «запретные темы», причем затронуты очень детально и глубоко. Иван Антонович надеялся в письме, что его роман окажется первой ласточкой в будущем бурном развитии науки о психологии человека. Увы, этого не произошло, вернее случилось с отрицательным знаком в плане явно чувствующихся для проницательного взгляда технологий по манипуляции как общественным сознанием, так и отдельным человеком. Я не сторонник конспирологических теорий, но реально ощущение кукловодов, дергающих за нитки своих послушных марионеток.

Так или иначе, не сбылись четко обозначенные в тексте надежды Ефремова на психологическую переработку людей в высокомыслящие, духовно богатые личности. Эта задача грандиозна и огромные трудности в ее достижении делают ее утопической. Но это вовсе не значит, что к такой цели не надо стремится. Все творчество Ивана Антоновича, да по сути и вся советская фантастика, выражали такую идею. Да вся беда в том, что советский строй формально идентичный с такими писательскими позывами, фактически действовал в противоположном направлении. А сегодня наблюдается просто апофеоз противоположного. Поэтому и сожалеет в письме Ефремов по поводу препонов издательств в более широком издании «Лезвия бритвы».

А что же сам отдельный человек, на духовное развитие в будущем так надеялся автор? Где его личные попытки в столь одновременно трудно и простом деле? Ведь в сущности все находится в руках самого ищущего и при действительном стойком желании недостижимое вполне достижимо. На деле это удел одиночек на фоне съедающей все их усилия общественной инерции. Примером этому служат авторские сожаления по поводу подобной инерции в понимании его романов «Лезвие бритвы» и «Час быка». Вот так и вышло, что несмотря на общий писательский оптимизм мы имеем то, что имеем.

Взрослеет Джонни и все больше просыпается в нем дух бунтаря. Причем чувствуется здесь не пустая строптивость, а зачатки тех качеств, которые формируют впоследствии настоящий характер. Вот как-то четко ощущается это в повести и видится наяву упрямый мальчишка с твердо сжатыми губами и колючим независимым взглядом. Я не знаю каким замыслил своего героя Крапивин, но Джонни видится мне именно таким. Пришлось ему конечно немного полебезить перед Верой, чтобы сходить в кино, но в итоге все вернулось на круги своя.

И началось приключение. Как сказал в концовке Джонни своему другу Саньке — вот, что самое главное, несмотря на рассыпавшиеся в пух и прах ожидания поимки неведомого зверя. Был крокодил или же нет — неважно. Важно само ощущение неизведанного. Как написал сам Крапивин «здесь пахло сырой крапивой, туманом и тайнами». В этом смысле овраг вполне может восприниматься дикими джунглями с обитающими там крокодилами. Я хорошо это понимаю, поскольку в том же возрасте исследовал очень живописные овраги с такими же ручьями и даже с небольшим водопадом. С ума сойти, родители отпускали туда чуть ли не на целый день, без всяких сотовых телефонов (их тогда попросту не было) и в то время это было нормальным явлением. А ходили мы туда за тем, что и Джонни с друзьями — за этими самыми тайнами, со своими неведомо откуда взявшимися крокодилами. Так что спасибо Владиславу Петровичу и за интересную повесть и за всколыхнувшиеся собственные воспоминания.

Не любил я когда-то такие статьи. Казались мне они скучными, муссирующими одну и ту же тему, да к тому же имеющими идеологический элемент. С годами произошла определенная переоценка ценностей, содержащая в своей основе отчасти приобретенный жизненный опыт, отчасти тот факт, что в данный момент начинает наступать то будущее, которое собственно и ожидали авторы. Поэтому с полным правом спустя шестьдесят лет можно подводить некоторые итоги.

Двойной лик грядущего с точки зрения Ариадны Громовой представляет собой результат противоборства двух враждующих в то время идеологий: социалистической и капиталистической. Ожидаемое коммунистическое будущее светло и величественно, противопоставляемое ему будущее, рожденное творчеством западных фантастов, напротив — регрессивно и ведет к атомному краху. При этом капиталистическое общество благоустроенно материально, но бедно духовно. Но будучи даже ребенком я чувствовал здесь явную нелогичность — что же мешает наполненному духовно социализму иметь прочную материальную базу, позволяющую моей семье жить в достатке? Простой бытовой вопрос на который никогда не давался четкий понятный ответ, кроме того, что это будет «завтра». Собственно что-то в таком духе подразумевается и в данной статье. Но все хотели хорошо жить «сегодня», тем более чувствуя, что безоблачное «завтра» находится вместе с кроликами и голубями в цилиндре у фокусника. И как итог, очутившись в ожидаемом «завтра» мы пришли к тому, против чего и боролись.

Но несмотря на принципиальную ошибку статьи в ожидаемом, можно с привкусом горечи примерить платье бывшего враждебного взгляда. С этой точки зрения статья оказывается очень даже полезной. При этом особенно отмечу затрагиваемый вопрос: что именно следует считать человеческим, и кого считать человеком? Ответ здесь лежит в области философии и никогда он не будет однозначным. Только каждый для себя, пользуясь полученным материалом, может выработать собственный взгляд. Критерием его истинности послужит трезвое взвешивание фактов, в меру способностей к этому каждого. В данном отношении эта статья Громовой послужит отличным помощником.

Все-таки умели заглядывать в будущее фантасты середины прошлого века. Сейчас засилье рекламы конечно не приобрело такой крайней формы, но по степени назойливости она сопоставима с авторскими плоскими кружочками, расхваливающими на все лады свой товар. Степень автоматизации этого процесса в рассказе запредельна и что любопытно, человек вторит такому извращенному научно-техническому прогрессу, при этом сам становясь таким же автоматом. Вся семья Бескомов жить не может без рекламы: глава семейства делает на этом карьеру, жена ведет домашнее хозяйство по указке электронных подсказчиков, а детям разговаривающие кружочки заменили буквально все.

В этом я вижу главную проблематику на которую обращает внимание Гриффит. Если взрослые еще способны при желании сопротивляться назойливости электронных штучек (в рассказе это бабушка семейства), то дети, с самого рождения привычные к такому быту, просто уже не смогут понять как можно жить иначе. В этом я нахожу параллель с нынешним засильем гаджетов — попробуй отними у ребенка смартфон, для него это будет сопоставимо с концом света. Это плохо, очень плохо, когда научно-технический прогресс приобретает форму зависимости, как тут не вспомнить телевизионные гостинные Брэдбери из «451 градус по Фаренгейту». И Монтег, бросающий вызов обществу и бабушка семейства Беском, возвращающаяся в тюрьму, в этом отношении родственны. Рассказ явно имеет форму предупреждения, этим он и ценнен.

Как говорится в тексте, рассказ имеет две составляющие: научно-фантастическую и детективную. Разумеется главным образом любителей фантастики интересует первая составляющая. Здесь она довольно интересна, как по своему замыслу, так и в авторской реализации. Тоталоскоп представляет собой то, что сейчас называется виртуальной реальностью. Причем если не брать во внимание вторую, детективную часть рассказа и не считать тоталоскопический сеанс спланированной акцией, то такая виртуальная реальность по замыслу Абэ Кобо бросает свои ростки в действительность, приводя к физиологическим метаморфозам.

Сам автор ставит вопрос о пользе такой иллюзии. В рассказе мысли представителей фирмы по этому поводу окрашены в радужные тона и для этого на самом деле есть основания. Подумать только, на закате своих дней получить хотя и иллюзорную, но все же внутренне видимую и осязаемую молодость. Абэ Кобо вполне резонно подмечает: пока мы молоды, мы вынуждены работать, а едва успеваем обеспечить себя, как наступает старость. Причем всем понятно, что и к старости обеспечивают себя далеко не все. А многим достается усталость, болезни, жизненные разочарования. Поэтому я и допускаю, что тоталоскопическая сладкая иллюзия может заменить беспросветную реальность. По крайней мере это лучше, чем алкоголь или наркотики, являющиеся по сути такими же заменителями реальности и к которым многие на самом деле прибегают.

В общем рассказ понравился. Плюсом к интересному сюжету идет легкий, своеобразный язык автора, передаваемый нам переводом С.Бережкова, личность которого как известно является также фантомом (как раз к теме рассказа), за которой скрывается знаток японского языка Аркадий Натанович Стругацкий.

Одной из отличительных черт гения является способность видеть одушевленное в неодушевленном. Так Лермонтов и начинает свой очерк, говоря о одушевленности Москвы, являющейся не просто нагромождением камней, а некой сущностью, которую могут воспринять душою только чуткие люди. Я полагаю, что и другие люди испытывали близкие чувства, когда в чем-то совершенно неожиданном ощущалось биение пульса жизни. А еще близко к такому восприятию можно ощутить печать времени, лежащую на всех в мире предметах. Лермонтов говорит, что такие эмоции непонятны для толпы, а актуальны только для восприимчивых к подобному людей. Что ж, с этим можно согласиться.

Далее по тексту следует еще один интересный момент, когда Лермонтов описывает обзор панорамы Москвы с высоты и также передает нам возникающие при этом ощущения. Это показывает нестандартность личности Михаила Юрьевича, ведь его возвышенную натуру волновали такие эмоции, которые для черствой мещанской души абсолютно чужды. по моему мнению подобное возвышает человека не то чтобы над остальными, а в смысле личного самоощущения, когда чувствуешь внутри себя нечто такое, которое позволяет приблизиться к человеку настоящему, неподдельному. В тексте автор о подобном говорит совсем немного, но зато очень живо и эмоционально.

В основном же очерк носит описательный характер, касающийся фактического отражения архитектуры Москвы и впечатлений Лермонтова по этому поводу. Это представляет интерес для любителей истории и несомненно для ценителей творчества великого писателя, способного в прозе так красочно отразить волновавшие его эмоции.

О высокочтимая светская богема, сливки общества, голубая кровь. На деле вы столь же низки и примитивны, как представители самых низших слоев общества, над которыми вы по своему мнению гордо возвышаетесь. Лермонтов во многих своих произведениях открыто высказывал свое презрение высшему свету, хотя по своему происхождению сам к нему принадлежал. «Маскарад» является драмой и события здесь действительно драматические. Но к роковой развязке привело не какое-то великое злодейство или же терзания а-ля Раскольников, а мышиная возня возникшая из пустяковых событий.

Как часто бывает в жизни, когда какая-то незначительная вещь может привести к самым серьезным последствиям. Самолюбию, гордыне, зависти, желчности достаточно малейшего стимула, чтобы воспылать стеною пламени. Звездич, баронесса, Шприх — кто умышленно, кто невольно, подбрасывали щепочки в костер драмы и так «вспыхнул» Арбенин, не сумевший укротить свои чувства.

Ревность может буквально изгрызть человека, не давая покоя, влезая в каждую мысль и даже сон. Лермонтов прекрасно показал это в тексте, и подумать только — до чего мог додуматься Арбенин, чтобы подсыпать собственной жене яд в мороженное! Сейчас такие вопросы решаются менее изощренно, правда стоит признать, бывает и с не менее трагическим финалом. Есть мнение, что «Маскарад» является социальной драмой, я же подхожу к этому проще, рассматривая сюжет как великосветскую бытовуху. Но тут конечно не надо забывать о описавшим ее поэтическом пере Лермонтова, а оно превосходно! Я лично получил большое удовольствие от отражения кипения страстей в рифме великого поэта. Кого-то в драме жаль, кого-то презираешь и подобные сцены частенько ставит не гений поэта, а наша жизнь.

Венера — страна багровых туч, клокочущая сковородка на адской кухне дьявола. Только пытливый ум фантаста пытается отыскать в твоей пылающей атмосфере признаки жизни. Кларк подарил трем своим персонажам радость первооткрывателей, особенно счастлив был биолог Хатчинс, на глазах которого дефилировал образчик открывшейся на Венере жизни. Не стану говорить о ненаучности такой версии, тем более, что автор как мог помогал своим героям исследовать поверхность планеты. Термокостюмы — вполне допустимый вариант выдержать высокие температуры до известного предела, учитывая, что Кларк снизил запредельную плюсовую шкалу, поместив космонавтов вблизи южного полюса Венеры. Само растениеподобное существо могло оказаться результатом приспосабливаемости жизни даже к таким тяжелым условиям. Так или иначе, мы вместе с исследователями увидели Нечто.

Динамика рассказа дает все предпосылки для увлекательного чтения. И оно действительно было таковым. Здесь всего в меру — приключений, инопланетной загадки, научных предпосылок, фантастических допущений. Одно слово — это Кларк! Но главная суть рассказа содержится в его концовке. Исследователи безусловно были движимы гуманными целями познания, действовали максимально осторожно и разумно, даже убрали и закопали за собой мусор. Но этого оказалось недостаточно и итог оказался печален. Моральная предпосылка здесь ясна — несмотря на неутолимость жажды познания, все-таки необходимо быть очень осторожным по отношению к незнакомому, а стало быть возможно малозащищенному чужому миру.

Создается такое ощущение будто бы я прочитал школьное сочинение на тему «Как я провел лето». По сути так оно и есть, главный герой Миша Лебедев описывает в рассказе свой отдых на берегу моря. Это стало завязкой произошедшей с ним в дальнейшем истории, правда данная завязка очень уж затянулась на добрые три четверти рассказа, оставив фантастическую составляющую только в виде кульминации в концовке. Я признаться по ходу действия думал, ну вот сейчас что-то должно произойти, но это «что-то» стало только развязкой истории. А основную ее часть заняло описание быта Миши, с его подростковыми проблемами, комплексами и переживаниями.

Но стоит признать, что несмотря на всю незамысловатость хода событий, читать о них было не скучно. Наверное к этому располагает авторское изложение, созвучное с теми мыслями и чувствами, которые посещают большинство людей в период начала взросления. Тем более, что стали наконец-то происходить загадочные события, имевшие своей причиной открытую профессором возможность длительного нахождения человека под водой. Незабвенный Ихтиандр был обречен на такую жизнь, здесь же дело ограничилось небольшим временем действия сыворотки. Ну и в довершение ко всему этому в сюжетный пирог Гансовский добавил ингредиент в виде шпионских происков врагов. Получился довольно средненький, но в целом неплохой, вполне читаемый рассказ.

Вопрос — что же такое человек, получил в рассказе довольно содержательный ответ. В яркий приключенческий сюжет Гансовский поместил конечный вывод, рожденный обостренным восприятием Бетли, предчувствующего свою гибель. Обычно фантастика того периода рассматривала на двух чашах весов человека и машину. Здесь же автор придумал животное с интеллектом в определенных областях превосходящим среднечеловеческий. Сделал это Гансовский намеренно, переводя параллель из плоскости сопоставления чистого разума в социальную сферу, с явно просматриваемой аналогией. Отарки пожирающие своего ближнего являются очень удачной иллюстрацией человеческого общества, к сожалению в этом смысле мало чем отличающегося от звериного. К такому заключению пришел попавший в крайнюю ситуацию главный герой, когда подкрадывающаяся смерть сдернула покров блаженного неведения.

Гансовский назвал это оптимизмом страуса, прячущего голову в песок и игнорирующего все беды людские. Война, общественная несправедливость, где-то страдающие люди — все это находится действительно «где-то», в то время как текущая жизнь заставляет решать личные бытовые вопросы. И решать их хотя и хлопотно, но вместе с тем и приятно, так как делаешь это именно для себя, а не для страдающего «где-то» абсолютно незнакомого человека. Вот вам и готовый отарк, с солидным интеллектуальным и культурным багажом, но как в рассказе говорит Меллер — без чувства доброты. Когда ты заплыл жиром от сытой жизни, вопросы социальной несправедливости не идут тебе в голову, как об этом не думалось и Бетли, а заключил практически ничего не читавший лесничий. Меллеру дал все подсказки реализм жестокого противостояния с отарками.

Хочется еще отметить, что стилистика изложения рассказа как-то не похожа на советскую фантастику, скорее она напоминает западную — Брэдбери или Азимова. И это еще раз доказывает, что наши мэтры были ничуть не хуже зарубежных, а в каких-то аспектах их даже превосходили.

Итак, в повести создано..., да что в самом деле создано? Это не клон, не дубль и не аналог личности Эрои. Это как бы часть целого, которая одновременно и не часть, а само целое. Под частью я подразумеваю Эрою находящуюся на Уэре в коробочке у Веяда, а под целым — саму девушку на Дильнее, своим «Я» одновременно находящуюся и «тут», и «там». В этом случае вообще теряется смысл понятия «здесь», а вместе с этим получается явное рассогласование времени с пространством. Звучит непонятно, но здесь и заключена вся изюминка повести, уходящая в очаровательные глубины философии.

Я применил здесь термин «очаровательные», так как он своим смыслом набрасывает шлейф труднопознаваемой тайны человека. Является ли человек только высшим животным или же он отражает в себе всю Вселенную? Что есть наше «Я», понятие личности, ощущение отделенности себя от внешнего мира? В повести эти понятия, которые мы привыкли считать абсолютными, становятся относительными. Электронный гроссмейстер живет жизнью давно умершего игрока, отражение Эрои не понимает своей разделенности — здесь индивидуальное «Я» претерпевает различные метаморфозы и ясно видно, что автора очень интересует этот вопрос. Гор буквально ищет обитель нашего личностного идентификатора, к примеру в тексте в специальном устройстве обновляет клетки тела, духовное восприятие мира индивидуумом, его психическое поле — но нет, самоосознавание себя находится не там. Где же оно? По ходу повествования автор делает вывод, что ощущение своей личности неразрывно связано с памятью и таким образом получается такая взаимообразная стрелка. И отсюда посредством логика Арида делается вывод о связи памяти со временем — как объективным, так и субъективным. Вот они и есть, те самые пресловутые глубины философии, лишь только слегка, в художественной форме затрагиваемые в повести, скажем на примере Ларвефа, жившего одной частью своего существа в двухсотлетнем прошлом, а другой частью в ожидаемом двухсотлетнем будущем.

Вообще Ларвеф в повести, как и все испытавшие на себе временной парадокс Эйнштейна, личность любопытная. Он единственный дельниец для которого относительно то, что для всех объективно абсолютно и лежит в жестких рамках физической закономерности. Парадоксы времени — это излюбленная тема для писателей-фантастов, так как можно много чего открыть на кончике писательского пера. Вот Гор и рассуждает, прикидывает, фантазирует, подбрасывая нам массу пищи для размышления. А это один из самых главных критериев для качественной фантастики.

Вот на основе таких повестей и загорались сердца любителей найти неведомое желанием отправиться хоть на край света, чтобы разгадать одну из загадок природы нашей планеты. По крайней мере так было в шестидесятых годах прошлого века, когда Интернет был термином сугубо фантастическим и информацию о фактах необычного люди получали из весьма немногочисленных публикаций в печати или же еще реже из телевизионных передач. Но так или иначе сенсационная новость о лабынкырском черте стала достоянием гласности и легла в основу данной повести.

Но это стало только скелетом очень интересного сюжета, который стараниями авторов оброс плотью из любопытнейших научно-фантастических гипотез. Центральное место здесь отводится вопросу бессмертия. Парнов с Емцевым соотнесли с этой проблемой также и другую любопытную гипотезу о способности мозга черпать информацию непосредственно из организма человека. По замыслу писателей эта информация закреплена в наших клетках и содержит память всего человеческого рода. Это очень интересная тема за которую брались скажем Ефремов в «Эллинском секрете» или же Казанцев в «Сильнее времени». Но только там личное бессмертие человека было абстрактным, здесь же оно стало вещественным в виде плавающего в озерных водах реликтового ящера. Вот эти две направляющие темы и подарили нам на мой взгляд очень интересную повесть.

К плюсам повествования стоит еще отнести чередование изложения от первого лица разных персонажей. Мне это понравилось, так как подобный прием вносит элемент разнообразия, как впрочем разнообразны и сами герои. Их объединяет только одно — жажда научного поиска, проявляющая себя вовне в зависимости от личного темперамента, на разных полюсах которого находятся последовательная методичность Положенцева и импульсивная бульдожья хватка Бориса Ревина. Повесть прочитал на одном дыхании и замечателен встреченный в тексте посыл, что прогресс достигается только в борьбе, в первую очередь с самим собой, а также со всем дегенеративным, доставшимся в наследство от темного прошлого и неустроенного настоящего.

Парадоксально, но такой твердый материалист как Иван Антонович Ефремов посчитал необходимым обратить свое внимание на вопросы лежащие скорее в области идеализма и даже эзотерики, правда не сходя при этом с рельс материалистического объяснения таких вещей как красота, тонкий мир психологии, сверхъестественные особенности человека. Тут дело в том, что Ефремов в первую очередь человек умный и понимал, что от всего этого нельзя просто отмахнуться, считая хотя и существующим, но находящимся в области непонятного для официальной науки, а стало быть находящегося с навешенным ярлыком чего-то несерьезного и даже шарлатанского. Отсюда и понимается огромная заслуга данного романа, состоящая в его новаторстве, по еще неостывшим следам сталинских репрессий затрагивая такие «лженаучные» темы.

В названии романа отражено то, что обычный человек в своей жизни даже и не ощущает. Куча стереотипов, иллюзий, внешних умышленных и случайных влияний строят карточный домик бытия простого обывателя. И никому не приходит в голову насколько в нашем существовании все шатко и тонко, словно на грани этого самого лезвия бритвы. Мы всю жизнь как бы балансируем на тонкой черте, взять хотя бы хрупкую работу нашего организма. Автор верно подмечает, к примеру становится чуть больше уровень сахара в крови и если вовремя не принять меры происходит неизбежная смерть. По сути в постоянно меняющихся условиях нашей жизни мы все время как бы находимся на грани смерти, даже не замечая этого. Но это представляет интерес с физиологической точки зрения, Ефремова же главным образом занимает более тонкая сфера нашей психики, в которой существует свое лезвие бритвы, некий психический указатель, трепещущий для нормального человека на нулевой отметке между сознанием и подсознанием. А если заглянуть за эту отметку в область подсознания, то открываются поистине удивительные вещи, о которых собственно и рассказывает нам автор с помощью своих персонажей — Гирина, Даярама, Витаркананды, симпатичных итальянцев, Симы, Тиллоттамы.

Кстати в образах Симы и Тиллоттамы реализовалась еще одна разновидность лезвия бритвы — ощущение красоты как высшей степени целесообразности, наилучшего чувством меры, золотой середины между разными сторонами каждого явления. Весьма немногие писатели обращают свое внимание на подобное восприятие красоты, а разбирает его столь глубоко и тщательно именно Ефремов в романе, по крайней мере я подобного нигде не встречал, тем более с такой детальной привязкой к человеческой психике. Даярам и Тиллоттама балансируя на этой тончайшей линии, очень острой и узкой, пришли к познанию счастья и любви, другой труднодоступной грани лежащей в области эстетики и высших чувств. Ефремов в этой связи затрагивает и вовсе запретный плод — символ эроса, естественно не в примитивном пошлом его понимании, а как прообраза пути к пику человеческих эмоций. Близость художника и танцовщицы исключила из себя пещерную тьму и родила особый экстатический свет, благодаря которому Даярам почувствовал океан вечности и то, что в нем содержится. Не для этого ли живет человек?

Но Ефремов в романе затрагивает не только светлые стороны человеческой психики, здесь довольно примеров и ее темных, первобытных проявлений. Живущее в человеке чувство садизма очень сильно и примеры Трейзиша, Дергази, женщины-хирурга наглядно это показывают. Да что там говорить, во всей человеческой истории и в нынешнее время мы наблюдаем очевидные примеры психосдвигов людей, от высших государственных деятелей до простого обывателя. И на этой почве происходит отличная дрессировка в нужных целях, а Ефремов здесь, как и ранее в «Туманности Андромеды», говорит о решающей роли сознательного воспитания человека. Только так мы придем к более-менее достойному обществу.

Я не исключаю, что роман может показаться затянутым и скучноватым. Но тут важно понять, что он не в полной мере относится к жанру художественной литературы. Здесь явно чувствуются личные длительные размышления писателя над столь глубокими философскими вопросами, которые могут быть популярно переданы именно в такой, несколько даже лекционной форме. Тут дело индивидуального читательского приятия как произведения, так и всего творчества Ивана Антоновича. Для меня это давным-давно определено, поэтому роман отношу к числу заслуженных шедевров. Очень хочется знать в своей жизни таких людей как герои Ефремова — умных, чутких, интеллигентных, настоящих личностей с огромным внутренним наполнением. Говорю не для красного словца — прочитав книгу, я почувствовал себя немного другим, а в этом и заключается высшее предназначение литературы. «Лезвие бритвы» для лучшего понимания необходимо обязательно перечитывать — два, три, десять раз! Так что, до новой встречи!

Согласно мнению исследователей творчества Лермонтова, в основу поэмы положены реальные события происходившие на Кавказе с действительными историческими личностями. Поэт не мог оставаться равнодушным к борьбе свободолюбивых горских народов со своим могучим соседом и поэтому в поэме не скрывается симпатия автора к жителям Кавказа. Лермонтов беспристрастен, для него чувство патриотизма в данном случае не актуально, ведь оно не может быть огульным, оправдывая неприкрытую несправедливость. Поэтому так остро перо поэта, избравшего своими героями тех, кто борется за свою независимость.

Как водится в подобных произведениях, главные герои окутаны вуалью романтики. Что ж, жанр героической поэмы сам располагает к подобному, но его литературная реализация меня не очень впечатлила. Образы героев по моему мнению не вполне осязаемы, как-то они растворяются в общем восторженном стиле изложения. Все вроде бы добротно, однако же не берет за живое, как к примеру в «Демоне» или «Мцыри» с совершенно гениально обрисованными действующими лицами. Лермонтов не устает восторгаться Кавказом, растворенным в его природе чувством свободы — это конек поэта, но не подкрепленный в данном случае чем-то действительно оригинальным. Сужу по своим собственным впечатлениям от прочитанного, исходящим из эмоционального восприятия, а именно оно для меня является мерилом в такой возвышенной сфере как поэзия.

С книгами Толкиена у меня связаны очень волнующие детские воспоминания, окрашенные особым щемящим чувством ностальгии. Это было время, когда очень хотелось чуда и проводником в эту волшебную сферу детское воображение выбирало книги содержащие в себе этот желаемый элемент. Так было у меня и с «Хоббитом», тем более, что впервые книга попала мне в руки в подвале среди разной рухляди. Как она туда попала неизвестно, но эта сцена до сих пор стоит у меня перед глазами, отвечая канонам романтических приключенческих романов. Сразу пахнуло чем-то малоизведанным, но откуда-то знакомым. Главным образом это касалось просмотренных великолепных иллюстраций Михаила Беломлинского, с Бильбо а-ля Евгений Леонов и бегло прочитанных стихов и отрывков текста. Подвал и собственно книга были не моими, поэтому книга не стала моей собственностью, но трепет прикосновения к страницам издания 1976 года (определил его соотнеся со временем произошедшего) остался до сих пор.

Но это личное, хотя на мой взгляд подобное личное отражает саму суть столь знакового произведения. Все дело в самом мире Средиземья построенного Толкиеном, по моему мнению самом четко выверенном из всех знакомых мне миров жанра фэнтези. Конечно именно «Хоббита» это касается в меньшей степени, здесь больше элементов старой доброй сказки, хотя местами все же чувствуется тревожный пульс где-то дремлющего великого зла, впоследствии воплощенного автором во «Властелине колец». Но это будет позже, а «Хоббит» был и остается для меня чем-то трогательно добрым, кристально чистым как само детство.

Основной отличительной особенностью книги является ее непохожесть на близкие к ней произведения. На момент написания повести-сказки ( а именно так она и обозначена в первых изданиях) собственно однотипных с ней книг было не так уж и много, им в изрядном количестве суждено было появиться позже. Но даже по отношению к своим последователям по жанру, «Хоббит» содержит в себе ту толкиеновскую изюминку, которая и причисляет писателя к классикам жанра фэнтези. Раскрывающее действие как-бы обволакивает тебя, погружая через сферу воображения в чарующий мир Средиземья, ты сам становишься незримым участником похода гномов к Одинокой горе. Кстати в детстве я очень любил прогулки по лесу и там как раз воображал себя участником путешествия Торина и компании. Вот вам и еще одна особенность шедевров — будить подобное воображение. Могу сказать, что в наш непростой век это будет полезно и взрослым, особенно тем, кто зачерствел душой. Пусть это кажется и наивным, и кому-то дает повод для шуток, но тем не менее подобная сказочная терапия сугубо индивидуально будет полезной.

Про сам сюжет особо говорить не имеет смысла, настолько он всем известен, в том числе и по довольно успешной большой экранизации. В фильме основной толкиеновский дух я считаю переданным, отдельные чисто голливудские штучки и прибамбасы я не беру в расчет. Но сколь бы успешной не была бы кинопостановка, никогда лично для меня она не заменит книгу, с возможностью самому для себя строить собственные образы. В данном случае этому чрезвычайно способствуют уже упомянутые мною великолепнейшие многочисленные иллюстрации Беломлинского, полностью идентичные в моем восприятии духу произведения. Что-то есть в них неподдельное, искреннее, как и в самой сказке. Я хочу в концовке и сакцентировать внимание на данной мысли — это особое воплощение в книге сказочной чистоты, чего-то идущего от неведомых истоков, содержащее в себе подобно Аркенстону особый свет, вот главные посылы книги, рождаемые, пусть и не явленно, в самой глубине наших ощущений.

Острое, щемящее душу ощущение свободы не давало Мцыри покоя в уютном, сытом мирке монастыря. Это устремление стало основой для духа всей поэмы и самому Лермонтову данное чувство было очень близко. Можно сказать оно лейтмотивом прошло не только через творчество поэта, но и через всю его жизнь. Поэтому лично мне в образе Мцыри видится автопортрет самого Лермонтова, иначе ему было бы затруднительно так здорово описать все то, что было на душе им выдуманного персонажа.

А внутри Мцыри был целый шквал страстей, настолько яростных, что они буквально сожгли дерзкого беглеца. Извечный вопрос для бунтарей — что лучше, тихо тлеть или же вспыхнуть и испепелиться, но для Мцыри все было самим собой однозначно решено. «Таких две жизни за одну, но только полную тревог, я променял бы, если б мог» — вот прекрасные слова, девиз всех бунтарей и дерзновенных. Вообще я рассматриваю сюжет поэмы гораздо шире, чем просто побег пленника на родину. Это гимн для всех, кого не устраивает удобный покой, неизбежно обрастающий обывательской тупостью. Всего лишь три дня на воле, голодный, безо всякого оружия, тем не менее это короткое время показалось для молодого человека целой жизнью. Он услышал сам голос Природы, в своей основе и несущий для сумевшего его услышать счастливца ощущение этой самой истинной свободы. Лермонтов любил Кавказ не случайно, он чувствовал в суровой красоте гор подобные флюиды, что дано только человеку с открытой душою, а передать подобное в стихотворной форме доступно только гению. Сам сюжет немудрен, но его смысловое наполнение огромно, а стихотворное авторское изложение просто замечательно. Получил от чтения большое удовольствие.

Вечное противоборство добра и зла стали темой для этой поэмы Лермонтова. Вернее сказать поэт больше обращается здесь к мыслям по поводу зла, нашедшего свое олицетворение в фигуре Демона. Дьявольское начало обычно представляется антитезисом ангельскому, но эта противоположность не так проста, все гораздо сложнее во многих аспектах — природе возникновения, мотивах, целях. Творческие люди прекрасно это чувствовали, поэтому в их произведениях нет крайней однозначности в рисуемых портретах сатанинских сущностей. Такой классической фигурой для меня всегда был булгаковский Воланд, здесь же к нему примыкает и лермонтовский Демон.

Ведь даже из религии известно, что зло не было изначальным. Дьявол, сатана, демон — это падший ангел, бывший служитель добра. Лермонтов таким и показывает своего Демона, существа с тяжким грузом прожитого, пресыщенного игрой с людскими душами, знающего досконально их греховную сущность. Поэтому ничего не стоило злодею погубить жениха Тамары, смутив его коварною мечтою.

Но вот Тамара... Ее образ есть не просто предмет прихоти Демона. Это объект его внезапно вспыхнувшего чувства, настолько сильного, что в темных глубинах порочной природы возникло желание перерождения и слезы Демона выжгли этому печать на безмолвном камне. Лермонтов в поэме приподнимает силу любви, чувства настолько глубокого и мощного, что оно способно воздействовать даже на такие эгоистические персонажи. Но странное дело, встретив у Тамары ангела, Демон вновь воспылал прежним. Лермонтов как бы приходит к выводу, что вопрос духовного обновления может быть только личным и никакое внешнее воздействие этому никак не способствует. Ангел косвенно послужил причиной возврата Демона к прежнему, вот в чем состоит горькая ирония поэмы. И тут уж искуситель постарался вовсю, совратил жертву и принял в награду ответный роковой поцелуй. А в небесных сферах продолжилась борьба за великую награду — человеческую душу и на этот раз верх взяло божественное начало.

Поэма меня очень впечатлила, как своим сюжетом, так и поэтической его реализацией. Особенно зацепили монологи Демона в концовке. Как-то задумываешься над людским предназначением — быть игрушкой могучих сил или же, духовно вырастая, стать самому силой, способной противостоять самым могущественным влияниям.

Во времена Лермонтова понятие чести было очень важным и для многих превалировало даже над инстинктом самосохранения. Но не для Гаруна, героя данной поэмы, для которого животное желание жить заставило стать трусом. Это жгучее противление факту исчезновения из явленного мира и погружению в пучину небытия, звучит в каждой строчке и буквально чувствуется учащенное биение пульса беглеца, как заяц мечущегося в поисках приюта.

Все это происходит в антураже природы Кавказа, так горячо любимого поэтом и наверняка Лермонтов взял для поэмы что-то из местного фольклора. Да в заглавии и обозначено, что это горская легенда. Собственно и стиль изложения вполне подходит для такой литературной формы. Жители Кавказа долго помнят славу и позор, так что малодушный Гарун проклял свое имя не для одного поколения. Трудно сказать достоин ли он жалости, честь война четко расставляет свои приоритеты и от труса отказываются все близкие люди, даже мать. Текст очень жёсток, нет ни одного слова в защиту отверженного. В итоге он сам наказывает себя, приходя к такому же концу от которого бежал. Но только вместо славы достался Гаруну позор, не отпустивший от себя малодушного даже после его смерти.

Ой и суров же ты, царь Иван Васильевич, недаром же ты получил прозвище Грозный. Лермонтов показал в поэме вечное противостояние отдельной личности и власти, вернее это и назвать нельзя противостоянием, а скорее расправой. Ход истории показывает, что эти силы всегда были неравны и более слабому почти всегда в итоге оставалось уповать на милость самодержца. А эта милость капризна и чем сильнее трясутся колени подданного перед ликом царя, тем больший шанс надеяться на благополучный исход. Ибо нет ничего более умильнее лику тирана, чем неприкрытое раболепство его холопов.

Купец Калашников не стал делать подобного, в том числе и потому, что не хотел выставлять на показ случившиеся. Вообще главным образом поэма выносит на наш суд понятие чести и бесчестия. Опричник Кирибеевич снедаемый страстями надеялся сорвать вожделенный плод, рассчитывая на собственную удаль и близость к царю. На стороне купца тоже была физическая сила и еще правда. В противоборстве двух богатырских сил победил сильнейший, а в поединке правды и могущества верх взял, как оно всегда и бывает, своевольный нрав сильного мира сего. Царь Иван Васильевич не отказал себе в удовольствии показаться милостивцем, обещав облагодетельствовать семью купца, ну а Степану Калашникову досталась в долю смерть лютая и позорная. Исследователи творчества Лермонтова даже предполагают, что поэт сопоставлял Ивана Грозного с правившим в то время Николаем I, также любившим подобные штучки. Ну а сама поэма хороша, особенно для любителей народного творчества, так как в этом стиле она и написана.

Основную парадигму повести Стругацкие заключили в свое шикарное авторское предисловие к первому изданию 1967 года. По сути это стало вектором деятельности писателей во всем их творчестве в целом, а впервые наиболее полно обозначилось в ставшем поистине культовым данном сборнике новелл из легендарного Мира Полдня XXII века. Обозначенные Стругацкими вехи полностью совпали и с тем, что я лично ищу в таком жанре как научная фантастика и пытаюсь оттуда провести параллели в реальную окружающую действительность. Это естественно человек, со всеми его достоинствами и недостатками, мечтами и практической работой, творческой активностью и отвратительной пассивностью. Новеллы повести своей смысловой нагрузкой поют настоящий гимн как отдельному человеку, так и всему человечеству грядущего, которое расцвело в так желаемом авторами будущем, как цветок небывалой красоты.

Портреты литературных персонажей в повести нарисованы не столько красками яркими, сколько, если так можно выразиться, с профессионально подобранными оттенками. Оказавшиеся в будущем Кондратьев со Славиным, юные и повзрослевшие четверка мушкетеров Аньюдинской школы, оригинал Горбовский, все-все писательские персонажи отдельными тонами своей индивидуальности гармонично вписываются в общую картину авторского прекрасного далека, которое как раз и играет сочными и насыщенными цветами. Это как фантастические узоры калейдоскопа, слагаемые из отдельных стеклышек разного цвета, дают в итоге потрясающие визуализированные ощущения. В этом заключен принцип восприятия всей композиции в целом, ведь не одному из рассказов в отдельности я не поставил высший балл, а всей повести вывел бесспорную десятку. Тут еще играет роль и один из творческих приемов братьев — оставлять для читателей возможность конструировать здание личного желаемого будущего, пользуясь высококлассным материалом писателей.

Лично для себя Стругацкие так и делают, прямо говоря, что они изобразили мир, каким мечтают его видеть, мир, в котором хотели бы жить и работать. Люди Полдня, усилиями предыдущих поколений, не озабочены борьбой за существование, погоней за материальным достатком, другими словами они построили прочный фундамент для творческой работы, ставшей смыслом самого существования человека в будущем. В таком мировоззрении нет расплывчатой философии, зыбких высших материй, все определено конкретно в результате самой человеческой жизнедеятельности. И что интересно, такой взгляд ни в коей мере не исключает личного, наоборот, личное настолько естественным ходом жизни вплавляется в общественное, что становится само собой разумеющимся социальным фактором. И не надо никаких транспарантов, громких лозунгов, человек по Стругацким сам вывел свою формулу жизни и не мыслит, что может быть как-то иначе.

В заключении хочу сказать, что прочитав повесть, внутренне переварив все, что содержится в строчках и между ними, невольно проводишь параллель между фантастическими ожиданиями Стругацких и тем, что мы имеем на данный момент. Результат мягко сказать не внушает оптимизма, а между прочим, календарно до писательских дат вовсе не далеко. Здесь можно только сказать — читайте Стругацких, впитывайтесь авторскими идеями и ожиданиями, наполняйтесь характерными чертами людей Мира Полдня — интеллигентностью, нравственной чистотой, четко определенными жизненными принципами. И чем больше людей проникнется духом изображенного в повести Мира, тем в большей степени реализуется поставленная перед собой самими авторами задача — убедить хоть какую-то часть свих читателей в том, что о таком Мире на самом деле стоит мечтать и работать. Действительность позволяет пока только мечтать и большинство авторов прочитанных отзывов настроены в этом отношении пессимистически. Выбирая между беспочвенным идеализмом и бесстрастным реализмом приходится с ними согласиться, а как бы хотелось иного.

Молодость везде одинакова, и в XX, и в XXI, и в XXII веках. Как же напоминает в рассказе юный Сережа Кондратьев вместе со своими сокурсниками будущую четверку друзей из Аньюдинской школы. Тот же максимализм, устремление ввысь, мечты о бескрайней Вселенной. В сущности Стругацкие дали обыкновенный бытовой эпизод из жизни учащихся нескольких факультетов, стремящихся когда-нибудь отправится в обыкновенный межзвездный перелет. Интересно, что мы сейчас уже достигли обозначенного в рассказе временного периода и для нас обыкновенностью стал только видеофон, да некоторые спец.эффекты кинопросмотров. А что же касается достижения околосветовыхых скоростей и строительства звездолетов, то это — увы. Я не скажу, что здесь ошиблись с прогнозированием Стругацкие на своей линейке времени, ошиблись сами мы, двигаясь в светлое будущее в совершенно противоположном направлении.

Так что остается только радоваться оптимизму литературных героев, а здесь его хоть отбавляй. Я бы и назвал рассказ одой оптимизму молодости с философской темой в концовке. Имеется в виду естественно пассаж Панина относительно пользы от стремления к звездам. И прекрасный ответ на это Малышева о Человеке с большой буквы. В этом ответе отметаются все стратегии рациональности, оправданности материальных затрат, расчетов целесообразности. Здесь лежит ответ на извечный вопрос о смысле человеческого бытия с точки зрения писателей-фантастов. То, что через сто литературных лет станет опять же обыкновенностью в Мире Полдня XXII века и что невероятным образом еще предстоит увидеть Кондратьеву. Продолжение следует.

Почему-то вспомнились мне строки из классического произведения Конан-Дойля: «Остерегайтесь выходить на болота в ночное время, когда силы зла властвуют безраздельно». Наверное это оттого, что в данном рассказе Стругацких как-то чувствуется такая же незащищенность человека перед сидящей в засаде опасностью. Нелепая случайность, поломка технического средства и вот ты уже один на один с раскинувшейся пустошью и кожей ощущаешь впивающиеся в тебя злобные взгляды. Правда по поводу наличия взглядов у марсианской пиявки вопрос остается открытым, а вот наличие хищной агрессии перекрывает ужас пресловутой собаки Баскервилей.

Рассказ представляет собой еще один небольшой эпизод из жизни в авторском грядущем. Вообще для Стругацких характерно, что сюжетные линии переходят из одного произведения в другое, в которых неожиданно «выныривают» уже знакомые события и персонажи. Так планируемая в рассказе массовая охота на пиявок реализовалась в «Стажерах». Таким образом марсианская пиявка стала особой весьма популярной и здесь ей отводится одна из главных ролей. Но помимо острого развития событий в рассказе нашлось место и сентиментальности. Я имею в виду разговоры о первом родившимся на Марсе малыше. Представляешь себя на месте этого маленького человечка, по праву носящего звание марсианин, и отчего-то его становится немного жаль, ведь он оказался в суровых условиях чужой планеты, оторванным от такого уютного дома-планеты как Земля. Вот после этого начинаешь уже по другому относиться к своему привычному месту обитания, к тому, что за повседневной суетой перестаешь замечать насколько наша планета приспособлена для жизни своего детища — Человечества.

Стремление к своему истоку, к изначальным корням совсем не означает движения противоположного прогрессу. Тем более удивительным было обнаружить заслуженное множество отзывов по переизданию повести 1967 года «Полдень, XXII век (Возвращение) и ни одного по данному ее первоисточнику. Большей частью содержания обоих вариантов схожи, просто более поздняя версия стала более культовой, в том числе благодаря и ставшему брендом авторского мира названию. Но все же воздам должное первому выходу в свет замечательного образчика творчества знаменитого литературного дуэта.

Как вспыхнувшая сверхновая открывается перед нами настоящий мир фантастических грез и как новорожденная раскрывшаяся Галактика манит в свои объятия. Мир Стругацких — это мир для мечтателей, идущий антитезой далеко нелицеприятной действительности. Как уйти от того, к чему у тебя не лежит душа? Алкоголь, примитивные развлечения, тупая бездеятельность? Но можно применить более интеллектуальный способ успокоения в потрясающих глубинах творчества великих писателей-фантастов. Никогда не соглашусь с тем, что это иллюзия, ею скорее является успокоенность сытого мещанского мирка, рождающего вовне настоящих чудовищ, а тем, кто проникнут авторскими мыслями, всегда будет доставлять эстетическое удовольствие лицезреть построенное писательское грядущее.

Оно не является идиллией, оно рождено также и в муках и в жертвах литературных героев, в израненных остатках экипажа «Таймыра», в трясущихся руках Горбовского после полета в бешенную атмосферу Владиславы, в моральных переживаниях Охотника от ужаса содеянного, в именах погибших отважных исследователей Вселенной. Наряду с в общем-то позитивной атмосферой повести и в картине действительного светлого будущего, чувствуется этот беспокойно бьющийся пульс, делающий грядущее Стругацких не банальной молочной речкой с кисельными берегами.

Сама структура повести довольно необычна. Вместе с кажущейся определенной разрозненностью новелл, чувствуется их сплочение в одно целое. Эту функцию слияния авторы возлагают на читателя, который пользуясь рассказами как кирпичиками, будет строить в своем воображении мир прекрасного далека. Может ли это показаться наивным? Не исключаю. но только не для тех, кто по настоящему проникнут творчеством Стругацких и влюблен в хорошую фантастику. Для этих людей данная книга была и остается книгой на века, всегда стоящей под рукой на книжной полке. Ее надо читать и перечитывать, а для тех, кто это делал не раз, достаточно просто взять ее в руки, полистать, посмотреть прекрасные иллюстрации и волна теплых волнующих эмоций всегда будет гарантированна.

Стругацкие мечтали жить и работать в построенном их фантазией Мире Полдня XXII века. Эти же мечты посещают в рассказе троих друзей относительно их собственного будущего. Горбовский здесь просто в ударе, его бытовая изнеженность не навевает даже тени предположений о высшей степени профессионализма как десантника-исследователя. Да и как тут не расслабиться — чудесная природа, ароматная уха и... нет, то что здесь с нашей точки зрения логически следует, искоренено как пережиток прошлого, в мире будущего в почете легкое вино, без коего в данной истории друзья вовсе обошлись. Это не помешало троице прекрасно провести время, развлекаясь преподнесенным Горбовским виртуальным Петром Петровичем, сплетенным из собственных мечтаний, подобно тому, как и авторские персонажи выкристаллизовываются для нас.

Что же остается неизменным на всех ступеньках грядущего, так это формула: «Работать интереснее, чем отдыхать». Разумеется имеется в виду работа не с целью добыть кусок хлеба — от этого наши литературные потомки избавлены, а творческая, исследовательская работа, увлекающая за собой как полет души, как смысл существования человека в будущем. Верно сказал Петр Петрович, что работы на миллион веков хватит, меняется только ее масштаб, доходящий в опусе Горбовского до тушения Галактик и ментального способа бытия. Завершающая новелла повести вышла очень жизнеутверждающей, человеку найдется дело в любые времена, главное только, чтобы его действиями по настоящему руководил Разум.

Приятно найти параллели между собственными отзывами и тем, что впоследствии прочитал у Стругацких. В этом рассказе Мбога — член Комитета по охране животного мира иных планет, зоопсихолог, приручивший ужасных марсианских летающих пиявок. Подчеркну — не истребивший, а приручивший, в отличии от того, что мы видели в «Свидании» и «Стажерах». Значит все-таки нашелся способ избежать земных замашек из прежних времен, под стать картине достигнутой гуманности в авторском Мире Полдня.

Горбовский запретил экспедиции брать с собой оружие, всем, за исключением Мбога. Это ясно, все-таки исследуется чужой мир с неизвестными сюрпризами. Хотя сюрпризов здесь трудно было предположить, ведь Леонида поистине инопланетный рай, но все же пришлось черт побери, пришлось таки пустить кровь. Но тут как говорится произошел форсмажор и никому не пришло в голову жарить из поверженного «бегемота» шашлык. Вообще благоустроенность Леониды создает ореол чего-то приятного, знакомого по Брэдбери, и очень хрупкого, с которым необходимо обращаться очень осторожно из-за боязни сломать. В этом и заключается долг Разума по отношению к чужому миру, именно не столь щепетильное отношение к такому принципу стало трагедией Поля в «Свидании». Но здесь все по-другому и оправдана поспешность с которой сворачивала экспедиция свой лагерь, так как в отлаженный природный баланс планеты поневоле пришлось внести дисгармонию. Может быть сам принцип биологической цивилизации и дает ощущение этой самой благоустроенности, а от него и чувство умиротворения, столь же ценного для внутреннего человека, как и активность познания для внешнего.

Замечательно когда научно-фантастическое произведение основывает ход своего действия на научно-фантастической теории. Но так ли уж теория взаимопроникающих пространств фантастична? Может она таковою и была на момент написания рассказа, то есть около двух третей столетия назад. Научный поиск не стоит на месте и сейчас теория параллельных миров и неведомых измерений пространства стоит в ряду официальных физических гипотез. И только те, кто как говорится не в теме, накладывают на это печать мистики.

Вот и в рассказе Стругацкие избавляются от примитивного взгляда на проблему, что наглядно показывает и само название. В сферу потустороннего вторгается пытливый деятельный ум научных творцов XXII века и собственно термин «потусторонний» в физическом смысле буквально отражает саму сущность гипотетических пространств. На этом строится придуманный писателями Д-принцип перемещения в пространстве, впервые четко обозначивший свою физическую суть именно здесь. Чувствуется, что Стругацкие сделали это не на пустом месте, наверняка литературное ноу-хау явилось плодом их более глубоких размышлений над непознанными сторонами природы, как и представленная в рассказе модель человека как микрокосма макрокосма. Пусть это сделано на примере избранных ридеров, но ведь авторское психодинамическое поле присуще каждому человеку, только ридеры по каким-то неведомым причинам сумели им пользоваться. И несмотря ни на что, они отдают свои способности и силы во имя прогресса будущего, как это сделал вскользь упомянутый в тексте погибший Вальтер Сароян, оставшийся в памяти читателей как четырнадцатилетний мальчишка из Аньюдинской школы. Я бы назвал данный рассказ самым прогрессивным из всех историй повести, так как он направлен против консерватизма научных взглядов по отношению к самым необычным свойствам человека.

Замахнулись конечно же Стругацкие на многое. На мечту всего человечества, на предмет желаний богатого и бедного, дикаря и гения — на вечную жизнь. Сразу хочется отметить в рассказе правильную постановку такого вопроса, так сказать четкое представление о том, что мы имеем. Чтобы дать человеку вечное существование, надо прежде всего знать, что представляет собой человек, вернее сказать, что с физиологической точки зрения можно назвать человеком. В тексте говорится, что человек — это не руки и ноги, человек — это мозг. Даже дилетант может согласиться с таким утверждением, но он также может заметить, что после смерти разлагаются не только руки и ноги, но и тот же мозг. А если сделать точнейшую копию мозга, то есть другими словами копию отдельного человека? Собственно в рассказе ученые этим и занимаются.

По ходу действия авторам удалось передать атмосферу великой тайны в которую проникает пытливый людской разум. Окружающая Новосибирский Институт Биологического Кодирования обстановка напоминает древние времена алхимиков, с мраком каменных подвалов и теми же горящими свечами. Здесь линия познания пришла к завершающей точке, замкнулся круг, завершилось Великое Кодирование. Трудно сказать насколько предлагаемая Стругацкими идея относится к реальности или фантастике, я думаю не стоит об этом слишком однозначно судить, ведь опять же, мы точно не знаем исходную предпосылку, форму идентификатора нашей личности, индивидуального «Я». Дух захватывает от всего этого! А для скептиков можно заметить, что не столь уж большое время назад, считалось невозможным построить летательный аппарат тяжелее воздуха.

Самая печальная история повести. Поменяв в переиздании персонажей, авторы тем самым добавили в дополнении к случившейся трагедии еще и ностальгии. Даже не повзрослевшие, а уже и постаревшие Поль и Лин, естественно уже не те жизнерадостные юнцы из рассказов начала книги. Прогрессивная медицина будущего продлила жизнь, но не сделала ее такой уж долгой и мы видим здоровяка Лина с появившимся брюшком, а Поля с приобретенной тяжелой ношей однажды содеянного. Молодость — это только начало подъема налегке на гору жизни, а спускаешься с нее уже с грузом своих ошибок.

Естественно Поль особо не виноват. Однако хочу отметить огромное число трофеев в Музее Космозоологии, добытых в том числе и с малоисследованных планет. Анестезирующая игла вроде бы относительно гуманное средство, я думаю даже предусматривающее реанимацию в случае какой-либо ошибки, но всего не предусмотришь и произошедшее доказывает это. Я понимаю, что исследование чужих планет не прогулка в шлепанцах по квартире, но уж слишком много было охотничьего азарта у персонажей, берущих на себя ответственность с оружием в руках приходить в новый мир. Стругацкие еще вернуться к этому вопросу в «Благоустроенной планете». Безусловно человек является самой главной ценностью в Мире Полдня и должна устраняться всяческая опасность для его жизни. Но даже массовый забой опасных марсианских пиявок как-то коробит. Что-то чувствуется в этом знакомое из нашей собственной истории вплоть до нынешних дней. Многие фантасты обращались в своем творчестве к подобного рода предупреждению. Ведь даже самая злобная тварь, самая мелкая букашка иного мира может иметь долю разумности и сказать непрошенным гостям: «Любезные, кто вам дал право убивать! Летите отсюда на свою планету и делайте там все что хотите«!

Хроника по своей сути вещь бесстрастная. Перечень скупых фактов, цифр, данных с точностью передают информацию о судьбах частного и вселенского порядка, минуя все моральные излияния. В общей канве повести данная новелла представляет собой отчет Международного Центра Научной Информации, необходимый для понимания того, что же произошло с «Таймыром». И естественно как самостоятельная единица, вне повести новелла не имеет значения.

Но все же в этих строчках что-то чувствуется, я бы сказал в них лежит мечта грядущего, так сказать посягательство на один из самых фундаментальных законов природы. Я имею в виду достижение материальным объектом границ скорости света. Под материальным объектом само собой подразумевается звездолет с экипажем, осуществляющий межзвездный перелет. Для физики это пока недостижимо, для фантастики нет проблем. Проблематика «пространство-время» дает пищу для целого направления в фантастической литературе и данный рассказик только вскользь касается этой волнующей темы. Однако и здесь чувствуется пульс этой великой тайны, грозящей гибелью всем дерзновенным. Таким образом по воле авторов и появились Кондратьев со Славиным в грядущем XXII веке, явившись первыми исследователями околосветных скоростей.

Здравствуй, племя младое, незнакомое! Здравствуй, юность Полдня XXII века, которой еще предстоит дерзать и действовать, оставляя свои следы на пыльных тропинках далеких планет. Слова Пушкина пришлись здесь очень кстати, ведь в них содержится оптимизм того удивительного времени нашей жизни, когда все еще впереди, энергия бьет ключом и по плечу любые трудности. Ритмы такого пульса проходят лейтмотивом по всему рассказу и от этого становится очень хорошо, также, как может быть замечательна та пора «когда мы были молодые и чушь прекрасную несли». Проблемы, ошибки и даже трагедии у авторской четверки мушкетеров еще впереди и по ходу повести мы о них еще узнаем.

Показываемая Стругацкими школа живо напоминает ефремовские школы эры Великого Кольца. Там, в отрыве от семьи, воспитываются те, кому своей деятельностью предстоит ткать ткань того будущего, в котором по словам авторов очень хочется жить и работать. Когда-то мне казался негуманным тот факт, что в очень раннем возрасте дети отрываются от родителей для учебы в подобных школах. Но практика нашей жизни показывает, что как бы не старались загруженные работой и бытовыми проблемами папы и мамы плотно заниматься своими детьми, качественно им это сделать не удастся. Стругацкие и Ефремов понимали это и считали подобные школы необходимыми, по крайней мере в литературном будущем, где мало кто сидит на одном месте и все рвутся в космические дали. Но это вовсе не подразумевает холодность к близким, в рассказе по этому поводу ничего не говорится, зато чувствуется. Таковы они и есть, четверка Аньюдинской школы мира творцов и искателей. И как велика здесь роль учителя, такого как Тенин в рассказе, чуткого и умного, все понимающего и делающего все возможное, чтобы не заставлять своих подопечных лгать и притворяться. Я очень завидую таким людям, завидую по-доброму и поэтому мне так по сердцу пришелся этот рассказ.

Так уж повелось, что настоящим героем считается тот, кто пошел на отчаянный риск и зачастую, отдал свою жизнь во имя какой-то цели. Такие люди однозначно внушают большое уважение, главным образом за свою смелость, ведь подобное дано не каждому, особенно если геройский поступок сопровождается преломлением самого себя. А здесь Стругацкие предложили нам совершенно иной тип героической личности, основывающей свои действия не на риске, а на принципе целесообразности и достижения конечного результата. Таковы они и есть, на людях несколько странноватый Горбовский и его напарник Валькенштейн. В их понимании слово «герой» обретает совершенно противоположный смысл, под ним знаменитые десантники подразумевают того, кто проявив некомпетентность, не выполнил свою задачу, тем не менее завоевав при этом посмертный лавровый венец.

Я думаю, несмотря на определенную спорность такого взгляда, в этом отражается одна из граней мировоззрения людей будущего по Стругацким. Конечно же не всех, так как в роду человеческом всегда есть горячие головы. Но вот в чем вся соль — в Мире Полдня личное тесно вплетено в общественное, в котором тем не менее индивидуальность как раз и находит максимальные возможности для самовыражения. Отсюда встает вопрос о пользе, которую ты несешь для окружающих. А какая же может быть польза от погибшего безусловно геройски, но допустившего чрезмерное безрассудство? Поэтому Горбовский так жестко и раскритиковал погибшего Стринга, чем и вызвал удивление Сидорова, не знавшего профессионального непреложного принципа: «Десантник перестает быть Десантником, когда погибает». Все факторы риска учесть невозможно, но максимальное приближение к ста процентам расчета и есть высшая степень профессионализма. Горбовский наглядно показал это, спасая экипаж после «геройского» поступка Атоса. Вот такая вам точка зрения из мира будущего, ведь не зря же говорят, что каждая медаль имеет две стороны.

Верно, что сказки рассказывают нам о жизни. Только о такой жизни, где находится место и сказке. Получается такая взаимообразная стрелка, которая существует в начале наших дней, а потом, по мере взросления, сказочный вектор обрывается и стрелка показывает только в одном направлении наших текущих забот. Кто помнит свое детство, книги, которые он тогда любил, тому будет небезынтересно прочитать их и взрослому, хотя бы на волне ностальгии. И к таким книгам наверняка относится и данная повесть.

Между прочим, ее действие развивается как раз в обычной жизни, где живут самые обыкновенные люди. За исключением одного человека — волшебника Алеши, который почему-то стесняется своей профессии. Видно не хочется ему выглядеть чудаком, тем более, что даже его близкие друзья считают занятие волшебством несерьезным. Эта закомплексованность сквозит в персонаже на протяжении всего повествования. Вполне возможно, что так будут чувствовать себя (или уже чувствуют) в нашем несовершенном мире добро, справедливость, интеллигентность. То есть то, из чего и соткана сказка. Поэтому переживания волшебника Алеши понятны и не случайно он часто находит себе друзей именно в детях, которые по-настоящему ценят вышеназванные качества и в сказке и в жизни.

Действие повести основано на стремительном ходе событий в течении нескольких дней. И тут уж действительно, чудо перемешивается с реальностью и фейерверком рассыпается череда удивительных превращений. Кот Васька, шагнувший в наш мир с детского рисунка, оказался горе-волшебником, заварившим всю кашу из приключений и погонь. Кстати детский рисунок и сказка на мой взгляд очень близки друг другу, ведь когда маленький художник водил карандашом или кисточкой по бумаге, дверь в сказочный мир для него была наиболее широко распахнута. Повесть на мой взгляд замечательна, она должна очень нравится детям, да и взрослым тоже, если в них не остыло желание еще раз встретится с волшебством.

Стаи идей бессмысленно носились в воздухе. А Поль был растерян от такого изобилия, испытывая психологическую проблему выбора из огромного числа возможностей. Такая аллегория наглядно показывает общую картину жизни в XXII веке по Стругацким, где томление духа от временной невостребованности родственно творческим терзаниям людей искусства. Так оно и есть, ведь любое дело в описываемом авторами грядущем сродни принципам творчества, будь это даже рассматриваемое в рассказе животноводство.

Двое из четверки мушкетеров встретились десять лет спустя. Несчастный Поль переживает личный кризис от бездействия, помноженного на неразделенную любовь. Он выглядит растерянным, но не подавленным, так как научивший многому своих подопечных, горячо любимый учитель Аньюдинской школы, терпеть не мог несчастненьких. Согласен с таким мнением, так как слезы в жилетку почти всегда являются признаком слабости и малодушия. Естественно за исключением по-настоящему критических моментов. Но проблема Поля не является суперпроблемой, важно только определить, куда лучше приложить свои силы. Это можно понять, ведь тебе всего лишь двадцать пять лет и все еще впереди. В рассказе ясно видна разнородность сложившегося образа серьезного ученого-этакого старичка в профессорской шапочке, или же солидного мужчины в строгом костюме, с теми, кого рисуют нам Стругацкие — молодые, красивые парни и девушки, с очаровательной несерьезностью в поведении и неукоснительной строгостью в работе. Все здесь дышит задором и оптимизмом молодости и тем не менее это не мешает решать такую серьезную проблему как дефицит питания. Синтез глобальности задачи и достигнутого практического результата впечатляет и вообще при чтении получаешь порцию какой-то радостной бодрости. Эх, как же хорошо было бы пожить в таком грядущем и осознавая невозможность такого в настоящем времени, тем не менее не испытываешь пессимизма, а наоборот, радуешься за хоть и вымышленных, но таких близких тебе персонажей.

Блеск жемчуга и грязь нищеты слились воедино на страницах повести. Зачастую богатство имеет своим источником слезы и лишения людские, к которым еще примешиваются жадность и подлость немногочисленной кучки богатеев. Автор прекрасно показал это в условиях Востока рубежа девятнадцатого и двадцатого веков, на фоне ужасающего мракобесия и бесправия. Ловцы жемчуга внушают только чувство жалости, они низведены до такого состояния, что встает вопрос — можно ли их назвать людьми? Тупая покорность превратила их в неопределенных существ, лишенных воли, силы устремлений, в них даже начало атрофироваться чувство самосохранения. Большей частью в этом была и не их вина, но все-таки в людских силах высоко поднять голову и попытаться стать настоящим человеком.

Это в повести сделал Саффар, являющийся для меня центральным персонажем. Замечательно описал автор рождение внутри чернокожего ныряльщика новой сущности, когда промелькнувшая искра заставила Саффара думать, анализировать причины и следствия. В этой связи любопытна авторская мысль — что же присуще настоящему человеку? Это способность мыслить, ощущать внутри себя это особое движение, причем отдавая отчет в четкости и связанности мыслительного процесса. Так Саффар стал Эль-Сейфом. Судьба его конечно трагична, он вспыхнул и сгорел дотла и не сказать, чтобы новорожденный Эль-Сейф принес другим много счастья. Слишком закостенелым был окружающий мир, настоящий ад на фоне безоблачной лазури. Финал повествования жесток, но все же автор показал путь к достижению человеком настоящей свободы.

Первая и наверное единственная новелла в повести, где авторы с такой явно нескрываемой иронией подтрунивают над своим человеком будущего. Ситуация забавна еще и тем, что в начале истории идет речь о высшем предназначении человека, когда Шейла в разговоре с Женей говорит о мечте XXII века, о Человеке Всемогущем, хозяине каждого атома во Вселенной. Разговор сам по себе интересный и предпосылки к этому в рассказе однозначно присутствуют, по крайней мере описываемые Стругацкими принципы той же ассенизации впечатляют. Если сейчас ассенизатор представляет собой одну из самых неблаговидных профессий, с изрядной долей издевок, то в Мире Полдня это уже не имеет ничего общего с текущим моментом. Можно сказать, что переработка отходов по Стругацким представляет собой одну из вершин технологий будущего. Юра в рассказе популярно все это объяснил.

И вот покорителям Вселенной предоставился случай освоить пару бытовых приборов. В этом отношении наши потомки оказались поразительно нам близки. Здесь и заключается вся соль авторского юмора. Небольшая путаница в отлаженном механизме бытового сервиса, поставила перед персонажами буквально неразрешимые задачи. Эти проблемы мы сейчас, закаленные в бытовых трудностях, щелкаем как семечки, так как мы родились с ними и они являются неотъемлемой частью нашей жизни. Поэтому товарищи потомки, радуйтесь тому, что у вас есть и пользуйтесь благами налаженного быта без самодеятельности

Эпизод из личной судьбы тесно переплетается здесь с эпизодом жизненного уклада грядущего. Стругацкие говорят нам, что человек там не может быть предоставлен самому себе в смысле обособленной оторванности от окружающего общества. Тут вовсе нет посягательства на личную жизнь, просто сама личность тесно интегрирована в мироустройство будущего. И если кому-то не очень хорошо, то люди не будут ждать призыва о помощи, они сами придут и помогут.

Вот этим и объясняется визит Горбовского к Кондратьеву, странноватый с точки зрения современных взглядов, но так естественный с точки зрения общечеловеческих ценностей будущего. По факту случившееся выглядит так — приходит к вам незнакомец и просит разрешения полежать на кушетке. Но Кондратьев понимает, что за этим кроется не наглость, а как бы это правильно выразить — некая степень открытости людей Мира Полдня, исходящая из расположения к своему ближнему. Это не исключает и чудаковатости, а для Горбовского она является явной самоизготовленной ширмой, закрывающий настоящий характер. По каким-то причинам это было ему нужно, вернее было нужно авторам, для создания данного персонажа, но мы то, вместе с Кондратьевым, прекрасно понимаем, что за экраном находится настоящая личность. Отважная и вместе с тем чуткая. И Званцев личность, и Протос, вот чем ценен мир Стругацких, изживший из себя блеклые людские оболочки прошлого. Это угадывается здесь под авторским пером, а раскрывается в дальнейших новеллах повести.

Как написано в тексте, Кондратьев решил окунуться в жизнь будущего. Вместе с ним авторы приглашают туда и нас с вами. Это как первое знакомство с человеком, когда изначальное впечатление оказывается самым верным. Для меня такие впечатления оказались окрашенными в довольно радужные тона. Посудите сами, вместо наверняка ожидаемого урбанизма, гость из прошлого оказался в тонущем в зелени городе, почти в лесу, где там и сям разбросаны многоэтажные и одноэтажные здания. На лицах встречающихся людей нет печати злобы, агрессии, безысходности, все приветливы и доброжелательны. Почти идиллия, но как оказывается далее, она отнюдь не слащава, а вполне себе творческая и деятельная. Наверняка это самый распространенный образчик фантастического будущего, в котором Стругацким, по их собственному известному выражению, так хотелось бы жить и работать.

Не скрою правда, что самодвижущиеся дороги по своему функционалу смотрятся несколько нелепо, да и сам Кондратьев не совсем понял их практичности. Но не в них дело, а в увиденных штурманом людях, разговоры которых соткали образ человека XXII века, отразившегося во всем творчестве Стругацких. Обостренное чувство долга и гуманизм, стремление принести человечеству пользу и творческий подход, все эти качества могли бы казаться штампами, если бы не ложились на вполне осязаемые характеры, так похожие на натуры совсем обычных людей. Таких людей, которых хотели видеть в своем мире авторы. Кстати в переизданной повести «Полдень,XXII век», оказались убраны диалоги концовки рассказа из более раннего варианта «Возвращения», а мне кажется зря, там это смотрелось гораздо интереснее и живее. Но так или иначе, здесь знаменитый Мир Полдня начал разворачиваться перед нами во всей красе, приглашая к себе всех тех, кто вместе с авторами, тоже хотел бы там жить и работать.

Итак, Кондратьев со Славиным очутились в новом для себя мире, где желания превратились в действительность. Но пока для Кондратьева на первом месте естественно было желание жить, четырежды переломанный позвоночник и разбитый череп — травмы очень серьезные, даже для продвинутых технологий будущего, которое постепенно открывалось для штурмана сквозь невыносимую боль. Пока Сергей Иванович не мог даже взглянуть в окно, но Женя Славин вкратце описал ему, скажем так, формулы мироустройства XXII века.

Стругацкие набросали эти формулы внешне незаметно, в виде тезисов в диалогах, но слова эти очень важны для тех, кому дорог этот грядущий мир. «Хотеть — значит мочь», такой мощный стимул делает невозможное возможным, взять хотя бы излечение тяжелейших увечий Кондратьева. Этот принцип творческой мысли породил также к примеру и Д-космолеты, дорожку к которым проложил своим отважным полетом «Таймыр». Едва очнувшись Кондратьев с опаской начал воспринимать новую для себя реальность, заранее определив для себя место чужака. Но верно сказал Женя, здесь нельзя быть одиноким, да их тут и не бывает в принципе, так как боязнь и личные комплексы уничтожаются автоматически, благодаря открытости жителей мира Полдня. Это Сергей почувствует и оценит позже, а пока он слушает восторженные оценки своего напарника, выраженные очень простыми словами: «Новый мир — очень хороший мир». А построили его сами люди, опять же по словам авторов «спокойные, умные доброжелательные, всегда очень занятые и очень этим довольные». Ближе с этими людьми нам и двум оставшимся в живых членам экипажа «Таймыра» предстоит познакомиться в последующих новеллах повести.

Всякая история имеет свою завязку. Желательно, чтобы завязка была острая, сразу привлекала к себе внимание и в хорошей книге развитие дальнейших событий соответствовало бы такому умело заданному старту. В этом отношении обстоятельства возвращения на родную Землю остатков экипажа «Таймыра», полностью соответствует качеству высококлассного десерта к изысканному блюду гурманов. Неизвестный устаревший космический корабль, катастрофа, чудом выжившие незнакомые люди, что можно еще желать для острой завязки истории. Тем более к ставшему культовым известнейшему произведению братьев Стругацких.

Перестарок по своей словесной форме представляет собой довольно уничижительное значение. Но не для жителей двадцать второго века, диспетчер, злясь и негодуя, принял все меры, чтобы посадить неизвестный корабль. Ведь там должны были находиться люди — самая главная ценность для грядущего, куда неожиданно ворвался гость из прошлого. Поэтому разбитое Главное Зеркало здесь не в счет, также как не идет в счет опасность приземления неизвестного перестарка. Опасность — это то, над чем смеются жители Мира Полдня, наоборот, они ищут ее, не ради бессмысленных экстремальных ощущений, а ради полезной практической деятельности. Вот этот мир и принял своих прапрадедов, а вместе с ними и нас, читателей.

Люди будущего у Стругацких избавлены от необходимости заботится о куске хлеба, поэтому стала возможна работа приносящая каждому человеку личное удовольствие. В связи с этим авторами в рассказе затронута тема мечты и жизненной цели. Действительно, в этом отношении жителям мира Полдня XXI века можно только позавидовать. Ведь все наши нынешние устремления на самом деле проистекают из чисто бытовых вопросов, по сути сводящихся к добыче этого самого куска хлеба, впоследствии на который можно будет намазать масло, положить колбаску, а то и сдобрить красной или черной икрой. В общем тяга к материальному изобилию естественна и как подмечается в тексте вполне обоснованно является одной из целей коммунизма. Но цель эта не окончательна, а лишь ступенька к более высоким устремлениям, даже оставивших позади достижение духовной и физической красоты.

О подобном и задумывается Кондратьев, наведенный на подобные размышления разговорами с Ириной. Кто-то может сказать, что работа в Океанской охране как-то не смотрится верхом человеческих желаний. Но во-первых этим тоже необходимо кому-то заниматься, а во-вторых и в данной работе человек может самореализоваться и получить удовольствие. Более того, Стругацкие в начале рассказа очень здорово описали то, что может принести и счастье. Тихое и немудреное, но от этого не менее глубокое.

Но кроме философских материй рассказ богат и экстримом. Погоня за кашалотами выписана прекрасно, противоборство стихии, огромных животных и человека смотрится очень впечатляюще и уже не встает вопрос о незначительности работы Океанской охраны. Как мы видим в мире грядущего Стругацких каждый человек находит место по своему вкусу и это очень здорово!

В отличии от предыдущих историй Ивана Петровича Белкина, представляющих собой лихо закрученные жизненные ситуации героев, сюжет «Гробовщика» чрезвычайно прост. Совершенно серый обыватель знакомится со своим новым соседом, напивается на вечеринке и ему спьяну снится кошмарный сон. И все. Но Пушкин не был бы Пушкиным, если бы не сумел преподнести нам житейскую сценку с талантом мастера. Здесь дело не в сюжете, а в его изложении, которое весьма и весьма достойно. Очень живой и красочный язык, метко обозначенные типажи, великолепная ирония, позволяют с удовольствием погрузиться в незначительный бытовой эпизод. Ведь из таких незначительностей в основном и состоит наша жизнь, как бы мы не старались разнообразить ее стремительный ход. В набросанных умелой рукой чертах Андрияна Прохорова видны жадность, недалекость ума, примитивная обидчивость, так что типичный образчик пошленького мещанского мирка здесь налицо.

Мистика же Пушкина в повести превосходна. Конечно до лавров Николая Васильевича Гоголя в этом отношении здесь далековато, однако же визит гостей из потустороннего мира вызывает определенный холодок. Это у тех, у кого очень живое воображение, позволяющее рисовать картинки из прочитанного. А любителям юмора можно от души посмеяться над развязкой. Я лично оценил и то, и другое, а главное здесь в удовольствии от погружения в мир пушкинской прозы. Еще раз подмечу, что истинный талант гения позволяет ему очень интересно рассказать о весьма простых и обыденных вещах.

Мечта и реальность стали объектами рассуждений для знаменитого дуэта писателей-фантастов в предисловии к переизданию их известной повести «Возвращение», обретшей новое название «Полдень, XXII век». Очень замечательные, очень ценные мысли высказаны здесь Стругацкими. Писатели ничего не имеют против литературной мечты, просто считают ее не исчерпывающим определением фантастики, а только одним из ее аспектов. С этим трудно не согласиться, тем более, что авторы в статье популярно поясняют свою точку зрения.

Каждый писатель-фантаст вырабатывает свой идеал, который он и предлагает читателю и читатель в свою очередь, исходя из собственных представлений, принимает или же нет взгляды писателя. Писательский же идел, если он устойчив и идет сквозной линией через все его творчество, формирует авторский мир, устроенный так, как желает его создатель. В этой связи очень чувствуется в статье огромное желание Стругацких видеть в реальном будущем тот мир, который они и показывают на страницах своей повести. Авторы не берутся ничего утверждать, они только примеряют свою мечту на человека, причем на человека одновременно знакомого им и несколько идеализированного. Причем идеализированного не в смысле воображаемых качеств, а в количественной величине таких людей. Писатели говорят прямо, что в данных момент людей такого плана не так много. А я бы сказал то, что Стругацкие не могли в то время написать в статье — такие люди единицы по отношению к многочисленной серой массе. Авторы это прекрасно понимали, но тем не менее очень сильно желали, чтобы творцов, тружеников, со сложившейся нравственной чистотой и интеллигентностью, было как можно больше. Стругацкие сами были такими и реализовывали свои помыслы в книгах, неизбежно входя в конфликт с тупой тоталитарной системой. Творческий тандем прекрасно понимал сложность взятой на себя миссии, поэтому в концовке статьи братья со всей определенностью говорят, что если хотя бы часть читателей сумеют проникнуться духом мира Полдня XXII века, то они посчитают свою задачу выполненной. Поэтому я желаю всем читателям, всем любителям творчества Стругацких, следовать этому завету. И чем больше будет таких людей, тем весомее будет обрастать плотью тот мир будущего, в котором так страстно хотелось бы жить и работать великим писателям.

Забавно читать подобные статьи родом из шестидесятых годов прошлого века. Я вовсе не придаю своим словам уничижительный смысл, так в них присутствует изрядная доля трагизма. Аркадий Стругацкий (под псевдонимом Бережкова), рецензируя повесть Абэ Кобо «Четвертый ледниковый период», выделяет такие основные авторские посылки как движение человечества к тупику, моральной деградации, отсутствию идеалов. Не скажу, что мы к этому пришли, но по крайней мере точно что движемся. Выходит прав был Кобо, поднимавший эти вопросы в своей повести, как прав был и Аркадий Стругацкий, верно акцентирующий в статье внимание на подобных моментах.

Коснулся Стругацкий и «движущей силы» регрессивного направления. Это так ненавидимое им мещанство, которое братья так нещадно изобличали в своих произведениях. Полностью согласен с ними. Аркадий Натанович в статье присваивает мещанству эпитеты «болото», «животный ужас», этим он что называется бьет не в бровь, а в глаз. Несмотря на свою кажущуюся пассивность, мещанское мировоззрение ужасающе по своей силе отупления, превращения человека в скота, бессмысленного существа, обладающего деструктивной способностью порождать тиранов и маньяков.

И в этом смысле очень любопытна показываемая в статье смычка настоящего и будущего. Правда не обошлось здесь без идеологической закваски, без того самого светлого будущего, которое ждет всех граждан страны Советов. Но это было всего лишь реверансом, необходимым для опубликования статьи. Как мы видим, нет не только обещанного грядущего, нет самого его изготовителя — Советского Союза. А вот все сказанное Стругацким относительно мерзости мещанской трясины, по прежнему, к сожалению остается еще как актуальным.