Согласно программе смерти, в нас заложена сила самоуничтожения. Никто не знает, откуда, от какого органа ждать разрушения, и когда это произойдет.

Его приятель рассказал, что у его деда и отца были свои проблемы по жизни, не миновала их участь и потомка, не имевшего права жить со своей женой.

Однажды в школьном зале собрали все восемь классов прослушать важное сообщение. Вошел директор и учительница литературы, видевшая в поездке дорогой, любимый профиль.

Молодой, талантливый ученый был арестован по доносу своего приятеля Саши, провел десять лет в лагерях. После этого пятнадцать лет добивался возвращения в науку. А Саша, предав еще нескольких, стал академиком, большим человеком. И вот они встретились.

Раз в месяц он с мамой ходил в маленький белый домик у вокзала — в диспансер. Маме вкалывали длинную иглу между оболочкой и легким и по ней пустали воздух под давлением, для скорого выздоравления.

Писатель вывел гулять собаку, и вдруг его окликнул начальник, шедший с женой и каким-то типом. Спросили учтиво про его творчество и его собаку.

Когда они с отцом шли к морю, отец объяснил, что глубокие ямы — воронки от бомб, а в канавках в войну сидели бойцы — это окопы, за два года заросшие травой. А потом отец заболел — сердце...

Удивительно, но их сын любил резиновый клей, его прекрасный запах. Мама считала это извращением, она обожала цветочные запахи. Папа любил искусственные запахи, а не цветочные, но, конечно, не запах этого клея.

Стоит писать о том, что знаешь неважно и хочешь узнать получше — о котах... или о пауках. Вот живет один паучок, знает о паутине все, а что он знает о людях?

После войны часто они дома часто зажигали свечи — отключали свет. Вся семья собиралась вокруг свечей, было тепло и уютно.

Старый кот любил квартиру, но не мастерскую художника. В мастерской он сидел на коленях художника, или на его кровати, а также часто обходил все углы в поисках своего места.

Когда он был маленьким, мир был огромен, и он не замечал, что семья жила в двух крошечных комнатах. Было много чудесных вещей — письменный стол, кресло, обитое толстой коричневой кожей, было много мест, где можно было сидеть и лежать, играть и думать. Потом в квартире произошли перемены, и потаенные места просто исчезли.

Умный, но тощий и болезненный мальчик мечтал о большой силе. Поначалу сам он развитием своей силы не занимался, пока однажды не зашел в спортивный зал. Там ему рекомендовали есть морковь.

Гена, блондин лет сорока, лаборант в каком-то институте — пишет стихи, но ничего не печатает. Читая его стихи, понимаешь, что не так представляешь себе графомана.

Смех — единственная непосредственная реакция, допускаемая в приличном обществе. А вот чесаться — не принято, напоминает о зверином прошлом.

Федор лежал на скамейке, когда внезапно раскололось небо, и сверху на него посыпались Господни упреки и наставления.

Он иногда брал свою собаку и шел гулять с соседом. Сосед вечером бегает рысцой, и советует ему обязательно начать бегать. А для чего бегать?

Они встретились в этом провинциальном городишке вновь через десять лет, и он, почти пожилой человек, по-прежнему страдает из-за той старой истории: десять лет тому назад она предпочла лейтенанта ему, тогда аспиранту — и уехала.

Соседу-пенсионеру коты жить не дают — черный, рыжий и еще один, мордастый, одноглазый. Дежурят по правилам.

Их дом разбомбили в войну, они поселились у бабушки. Оба ее сына погибли, один в немецком концлагере, а другой в советском, на Урале. А в городе за высоким забором с колючей проволокой работали пленные немцы.