В отличие от пожилой мисс Элизабет, Джульетта, бойкая девчушка, помнила каждый день – и катание на роликах в понедельник, и шоколадный торт во вторник, и пойманного в ручье рака на прошлой неделе. А сегодня дубовые листья начали желтеть и краснеть.

Элизабет Симмонс взобралась на чердак разобрать хлам — паутина висела среди побуревших сундуков и стопок старых газет. Взяв в руки коробку с газетными вырезками, она обнаружила странички старых календарей, скрепленные в три аккуратные книжечки. Поднеся книжечку чуть не к самым глазам, в полутьме чердака она с трудом разобрала на обороте: «Элизабет Симмонс, десять лет...».

В сочельник, когда время близилось к двенадцати, отец Меллон задремал, но через несколько минут проснулся. У него возникло совершенно необъяснимое желание встать, подойти к парадным дверям и распахнуть их настежь, чтобы впустить внутрь церкви снег, а потом проследовать в исповедальню и ждать. Но кому в такой час придет в голову отправиться в церковь, хоть по своей, хоть по чужой воле?

– Исповедуйте меня, отец, – прошептал чей то голос, – ибо я грешен! Дело было шестьдесят лет тому назад...

Пьяному — море по колено, а пьяному ирландцу — по колено Атлантический океан. Чтобы ирландец не доехал из бара домой, не было такого. Взгляните на легкие руки Ника, так любящие медленное вращение автомобильной баранки, мягкое и беззвучное, словно кружение снежинок, падающих с неба. Прислушайтесь к его пробивающемуся сквозь туман голосу, заклинающему дорогу, такому тихому в ночи. Нога нежно, с ласковым великодушием нажимает на шуршащий акселератор, никогда скорость не бывает хотя бы на милю ниже тридцати или хотя бы двумя выше.

Но однажды, во время Великого Поста, Ник вздумал ехать трезвым...

Как часто люди не могут полюбить друг друга так, чтобы пронести эту любовь через всю жизнь, и вместо этого начинают искать кого-то другого, любовника или любовницу... Она предложила своему любовнику загадать вдвоём желание: вновь полюбить своих супругов. Если желать этого сильно, то сам Бог услышит мольбы и вернёт вам любовь.

Старик устало опустился на стул — часы показывали уже три часа пополуночи. С улицы слышался смех игравших с опавшими листьями детей. Вдруг дверь в его дом отворилась, и на пороге появились молодые мужчина и женщина, которые держались за руки и нежно смотрели друг на друга. Молодой человек схватил старика и вытолкал за порог дома. Старик стоял перед домом, глядя, как к дому подбежал мальчик лет четырнадцати с футбольным мячом в руках и вошел в дом. За ним проскочил семнадцатилетний юноша со следами помады на щеке. Затем из машины вышла полная женщина с трехлетним сыном. Все они входили в дом, и только старик стоял снаружи...

Давным давно под лучами палящего солнца один человек в полный голос отдавал приказы, а рота их выполняла. Летом пятьдесят второго под небом Лос Анджелеса, у бассейна, что рядом с отелем, стоял сержант инструктор, и там же выстроилась его рота — его сын. Возмущению постояльцев не было предела. Мальчик стоял по струнке, смотрел по военному в никуда, плечи держал ровно, будто накрахмаленные, а отец, чеканя шаг, ходил кругами, издевательски выкрикивал команды, давал жесткие указания. Как сложится их жизнь, если мальчику только девять, или десять?

Грин Таун в штате Иллинойс — самый безрадостный, тоскливый городишко за всю историю всех империй! Если бы здесь родился Наполеон, к девяти годам он бы сделал себе харакири. Юлий Цезарь в десять лет заколол бы себя собственным кинжалом… От скуки. Жизнь скучна, не падают дирижабли на масонский храм, никто не бросается с колокольни, нет рядом чудес. Полковник Стоунстил рванул на себя дверь, и осенние шёпоты сразу вырвались на волю. Да разольётся великий Нил, да зарастёт его устье, — выдохнул полковник, широко раскрыв глаза, — если это не настоящая мумия из Древнего Египта, завёрнутая в подлинный папирус и просмолённые лоскуты! Как она попала на дальний берег озера и сколько ждала своего часа, никто не знал. Почти никто. А она и не пряталась – лежала себе в просмолённой ветоши, лишь слегка тронутая временем.

За одну ночь Аарон Штолиц по кличке Вампир стал знаменитым на весь мир и ужасно богатым. В один жаркий сентябрьский вечер они с Аароном сидели и монтировали на ворованном оборудовании их очередной киношедевр. Тут и зазвонил телефон. Это был Джо Самасука, владелец кинотеатра. Заказанный им фильм опаздывал, и Джо просил найти для него 90-минутный широкоэкранный фильм о самураях, китайскую сказку. Они умудрились выполнить заказ — за полчаса «Остров бешеных обезьян» превратить в «Полуночный танец дракона»: переименовали фильм, прокрутили задом наперед музыку Бернстайна и подготовили к показу все 24 бобины с пленкой. Журналисты из «Верайети», «Сатердей Ревью», «Авангард Синема Ревью» и других изданий уже явились на премьеру. И вот под звуки проигрывавшихся задом наперед опусов Дмитрия Темкина фильм стартовал. Когда фильм закончился, эта туфта была признана шедевром. Что же произошло во время показа?!

Комната была в ужасном состоянии, мебель перевернута. Лейтенант Крис Прайори из отдела по расследованию убийств стоял довольно долго и просто смотрел. У дальней стены лежал труп Колдуэлла. Рука несчастного была занесена как для удара, словно он хотел с помощью ногтей пробиться сквозь непреодолимую толщу этой стены. Его ударили чем-то тяжелым по голове, о чем свидетельствовала глубокая вмятина на затылке.

Незадолго до смерти с ним говорил незнакомый господин...

В кабинет издателя вошел маленький маньяк и в два приема внес свои четыре огромные, наполненные романами сумки. «Маньяк» предложил бороться со скукой на трассе с помощью деревянных щитов с отрывками из романа. Он уверял, что его революционное произведение донесет грамотность до последнего болвана в самом замшелом уголке Америки на сюжетных поворотах всех дорог от Скенектеди до Саскачевана. Его внутренний голос гения подскажет, где ставить щиты и какие на них выводить буквы. Издатель клюнул на наживку, и работа закипела. Премьера книги состоится на федеральной трассе номер шестьдесят шесть. Поначалу все шло гладко. Только поначалу.

Все участники бала — шестьдесят женщин весьма пожилого возраста и примерно такое же количество старых мужчин, вышли в ночь, объятую наползавшим с гор и с моря туманом, а в тумане бродила где-то осенняя любовь.

Для достижения нынешнего уровня человечество потратило миллионы лет. Мы научились строить города, большие и малые, буквально на пустом месте. Сколько понадобилось трудов и усилий, чтобы возвести города по кирпичику. А если ядерная бомба? Бах – и конец!

Уж лучше жить в мире, где после полудня кино про индейцев и ковбоев, а вечером – цирковое представление, где на манеж выйдут Скелет, Женщина Гора, Разрисованный Человек и Ластоногий Мальчик. Но вот шатер опустел, и вернулась дождливая реальность мира...

Эрл Лайош был адвокатом. Он встретился с Коротышкой в парке и пригласил его на обед, хотя Коротышка любого мог вывести из себя. Эрл обещал познакомить его с тремя преступниками. Вот и они: известнейший голливудский актер; будущий окружной прокурор, и известный специалист в игре на скачках и знаток лошадей. Они хотели поймать Коротышку, но никак не предполагали, что он начнет стравливать их между собой.

Трое белых парней-южан ворвались к другому белому парню, Стиву, в комнату, силой вытащили его из квартиры и бросили на заднее сиденье машины. Его похитили из-за Лавинии Уолтерс, черной бабенки, похолодел Стив. Каждый белый слышал, как она говорила, что родила ребенка от Стива Нолана. Расширенные глаза Стива застыли от ужаса, а лицо стало цвета обглоданной кости. Он был похож на труп — несуразный, вытянувшийся от страха. Он испугался, что его убьют, но жизнь приготовила белому человеку кое-что пострашнее...

Билл полюбил её в двенадцать лет. Анна ему помогала по алгебре в четырнадцать. Теперь, будучи супругами и разбирая почту, среди кипы счетов они нашли письмо. Жена похолодела: на письме от эзотерической компании, известной мужу, была приписка: «Приезжайте вместе с Констанс!». Жена начала долгосрочный наезд на Билла. Кто же такая Констанс, лихорадочно вспоминал он?..

Муж и жена выясняли отношения все утро, за ланчем перешли на повышенные тона, за кофе – на крик, часа в два перенесли ссору к бассейну. А к пяти приехала Констанс. Красавица блондинка с нимбом пышных волос, точеными руками, ногами от самой шеи. Супруги, каждый по своей причине, открыли рты...

Каждый год по ночам призраки с красными глазами проплывали над седыми лугами. Они приходили под окна их дома в течение трех недель в середине лета, из года в год. Папа наглухо закрывал окна и детей дальнюю комнату. Правда, для трех маленьких девочек, которых редко выпускали из дома, призраки были приключением. Призраки спасали их от скуки: мурашек по телу хватало до следующего года. Но однажды призраки исчезли, хотя папа вовсе не был экзорцистом.

Под лучами солнца изголовье кровати становилось фонтаном со львами, горгульями и козерогами. Антонио тронул бронзовый рельеф арфы кроватной решетки над головой, извлек несколько звуков. Для его слуха это была «Санта Лючия». Эта кровать служила семье еще до Гарибальди. Из этого источника вышел целый взвод честных офицеров, два галантерейщика, парикмахер, четыре певца и еще два гения. Рог изобилия — вот что такое эта кровать! Истинная машина плодородия! Однако, ничто не вечно — кровать горбатилась, словно под ними верблюд — и настало время её поменять. Но как им придется на новой кровати?

Джордж Гарви — щеголь с моноклем работы самого Матисса, белой покерной фишкой с изображением голубого глаза. По внешности — прямой потомок восковых витринных манекенов образца 1907 года. Отвернитесь — и вы уже забыли его лицо. Тарелка манной каши. Что из того, что лишь один во всем Нью-Йорке человек носил оригинальный матиссовский монокль — мистер Гарви?

Шекспир говорил: не делайте зла, иначе ваши призраки вам же и отомстят. Ветеран Билл Уэстерли в свои 89 лет, выходя погулять, запросто мог заблудиться. За руль не садился давным‑давно, с тех пор как укатил на тридцать миль от Лос‑Анджелеса, вместо того чтобы свернуть к центру. А когда-то он был летчиком легендарного «Лафайета», и в восемнадцатом базировался с полком под Парижем. Затем он снимал военные действия на Западном фронте. Потом перебрался в Голливуд, на «Метро‑Голдвин‑Майер». Только в ранге главного оператора он снял не менее двухсот картин, и на каминной полке у него дома красовались два «Оскара». Но на войне он убивал совсем еще зеленых мальчишек, и ввиду этого боялся попасть в ад. А когда он выходил в сад вечером, живая изгородь содрогалась от воздушных потоков, нагнетаемых пропеллерами. Это летели они. Те, кого он сбил...

Прощай, лето! Так выглядела бабушка, так повторял дедушка. Так чувствовал двенадцатилетний Дуглас. Хотя он продолжал поедать пончики с сахарной пудрой, слушать духовой оркестр, и для него приготовили земляничный пирог, песочный земляничный торт, а также земляничное мороженое! Сегодня День Дугласа Сполдинга. Его пароход, называвшийся «ПРОЩАЙ, ЛЕТО», уже отплывал от пристани по холодной воде.