Возможно, автор отзыва 2015 года читал перевод не Бернштейн, а Леноры Шпет — он как раз вдвое сокращён, вероятно, для лучшего восприятия советскими школьниками. По крайней мере в издании 1958 года; возможно, в версии 1929 это было не так, в 20-х вообще были в моде точные переводы. У Бернштейн как раз подробно переданы причины бегства, и это не дедовщина и телесные наказания (свойственные скорее военным кораблям, чем китобойцам), а плохое скудное питание, плохое обращение с больными, деспотизм капитана — и всё это в течение уже полутора лет плавания, которое неизвестно когда кончится.

И к отзыву 2013 года: автор всё-таки не объективную картину рисует, а конструирует вариант руссоистского мифа о благородном дикаре, именно что не «заражённом цивилизацией» (и никакими другими болезнями, ага). На Руссо он, кстати, прямо ссылается. Как и Руссо, он использует этот миф (конечно, имеющий довольно существенные основания) для критики собственной цивилизации, с её ханжеством, жестокостью, тяжким трудом и прочими известными прелестями, и эта критика для него важнее, чем точность в описании культуры полинезийцев, с которой всё равно мало кто из его читателей мог бы близко столкнуться.

Анекдот, прибаутка («

»), зачем-то растянутая в трагикомическую повесть. Фамилия героя, скорее всего, взята из названия болезни angina pectoralis aka грудная жаба aka стенокардия. Тоже не очень понятно зачем, но, вероятно, задумывалось как гэг. Кое-кто на моём месте непременно бы вскричал о ксенофобии, но всё равно от выдающегося прозаика Лескова я ожидал чего-то более серьёзного.

Прочитал эту повесть (не роман — всё действие умещается в несколько недель, герои не меняются) ради перевода Стругацких, но с их собственными произведениями она не идёт ни в какое сравнение. Простенький сюжет, схематичные персонажи (некоторые из них вообще непонятно зачем введены: например, «знаменитый вольный торговец Коуфорт», который просто участвует в аукционе и больше никак не появляется), единственный конфликт — между хорошими торговцами и плохими гангстерами, незамысловатый язык. Литературные приёмчики вроде говорящих названий глав и авторских пояснений типа «крэкс был наркотиком, объявленным вне закона по всей Галактике» вызывают слезу умиления: в 1955 году кто-то их ещё использовал! Для авторов, уже написавших «Улитку на склоне», этот перевод был, судя по их переписке за 1967-68 годы, просто способом заработать в условиях нарастающих трудностей. «Во всяком случае, супротив Нортон этот [фантаст Хол] Клемент [которого они переводили параллельно] — без малого Фолкнер», замечает в этой переписке БНС. Клемента я не читал, но Элис Мэри Нортон точно была не Фолкнер, а также не Хайнлайн, не Саймак и не Азимов. Для человека, не читавшего эту повесть в детстве/юности, она представляет довольно небольшой интерес.

Мне раньше попадались пародии на Очень Плохую Фантастику Про Космических Пиратов, а теперь наконец попалась она сама. Не имея детской любви к этому опусу (которая многое прощает), читать его можно разве что для смеха. Это образец примитивнейшей, дешевейшей, массовейшей бумажной продукции, которая во второй четверти XX века производилась в США тысячами тонн и печаталась, как известно, на бумаге из древесной пульпы, за что и получила название pulp fiction. То, что в начале девяностых это оказалось издано на русском языке, кое-что говорит о начале девяностых.

Вся проблема в том, что это не тот род литературы, в котором всё становится более-менее понятно по мере прочтения. Это головоломка, и над ней нужно ломать голову: перечитывать, рассматривая каждый эпизод заново в свете всех остальных, а можно ещё составить синопсис прямо по дням и перечитывать уже его. Но лично мне и это помогло лишь частично, потребовалось объяснение со стороны. В любом случае надо понимать: здесь большинство персонажей врут и запутывают ГГ, а то, что он в конце концов

— это его личная беда.

Эпиграф, между прочим, дан нам совершенно не просто так.

Вот вопрос, который, я надеюсь, кому-то поможет разобраться во всей этой путанице.