Знаменитые "Записки у изголовья", признаюсь, слегка разочаровали. На свою беду я успела раньше прочитать Кэнко-хоси и прониклась им куда больше. У Кэнко-хоси чувствуется и блестящее образование, и широкий кругозор, и прекрасное чувство юмора (или даже скорее иронии). По сравнению с ним Сэй-Сэнагон чуть более ограниченная. И о, эта бесконечные бабские обсуждения, кто во что одет! Нет, я понимаю, что это существенная часть культуры, безусловно, но все же у разных авторов уровень фетиширования над вещами различен, да и потом, можно делать это всерьез, а можно нет.

Хотя жанр, конечно, все еще прекрасен и, за исключением скучных перечней различных топонимов типа "дуб — дерево" (и "смерть неизбежна), получаешь большое удовольствие. Сколько читаю японцев, а не перестаю удивляться, с одной стороны, насколько это другой мир и другое мировоззрение, а с другой стороны, насколько все НЕ изменилось за прошедшую тысячу лет ни в отношениях людей, ни в вещах, ни вообще в мире. С этой точки зрения "Записки" очень замечательны: они одновременно веселят и дают пищу для размышлений.

"С особым старанием напишешь кому-нибудь письмо. Пора бы уже получить ответ, но посланный тобой слуга подозрительно запаздывает. Ждешь долго-долго и вдруг твое письмо, красиво завязанное узлом или скрученное на концах, возвращается к тебе назад, но в каком виде! Испачкано, смято, черта туши, для сохранности тайны проведенная сверху, бесследно стерта. Слуга отдает письмо со словами: "Дома не изволят быть", или: "Нынче, сказали, соблюдают День удаления, письма принять не могут". Такое чувство, что у них в эпоху Хэйан уже была изобретена Почта России.

"Все живое, что подает свой голос ночью, обычно радует слух. Впрочем, есть одно исключение: младенцы."

"Полнота также очень идет губернаторам провинций и людям в чинах"

"ТО, ЧТО РЕДКО ВСТРЕЧАЕТСЯ: Тесть, который хвалит зятя. Невестка, которую любит свекровь. Серебряные щипчики, которые хорошо выщипывают волоски бровей" — да! мы полетели в космос, а удобный пинцет для бровей по-прежнему фиг найдешь! Да и в остальном правда жизни.

"Но мужчины, они не способны почувствовать сострадание или понять сердце женщины" И в этой области тоже ничего не изменилось.

При всей своей ироничности Сенагон все-таки больше романтическая и восторженная натура: то она любуется красотами природы, то императорским выездом, то очередными стихами. Кое-что из предметов ее восхищения можно понять, кое-что — совершенно неясно. К примеру, стихи: каким образом они отличают хорошие стихи от плохих, для меня полная загадка. Да, я знаю про идею омофонии и тд, но результат, на мой вкус, совершенно одинаков. В общем, это непостижимая часть японской культуры, которая дает много пищи для домашних шуток на всякие дурацкие темы.

Или, скажем, придворные ранги. Сенагон постоянно упоминает "куродо шестого ранга", которые могут носить светло-зеленые штаны. Чем это принципиально отличается от эльфа восьмидесятого уровня и малиновых штанов, русскому человеку не понять — а в итоге выходит весьма забавно там, где автор и не думал никого насмешить. Дивность подобных записок еще и в том, что, преломляясь в каждой очередной эпохе читателей, помимо собственно информативной части они создают дополнительное развлечение за счет разности культур, и чем дальше ты от культуры автора, тем тебе веселей и непонятней.

"Записки из кельи" — совсем другая вещь, хоть и тоже в жанре дзуйхицу. Если Сенагон — придворная дама со всеми вытекающими, то Камо-но Темэй — монах-отшельник, живущий один в глуши и пишущий о предметах совсем другого толка. С одной стороны, он пишет о ситуации в стране: глобальный бедствиях, переезде двора, жизни людей, причем делает это не как участник, а как сторонний наблюдатель, историк. С другой стороны, он пишет о себе, своем отшельничестве и устройстве жизни. И если у Сенагон чувствовалось, что она не создает никакие специальные красоты стиля, то монах грешит этим куда в большей мере: его слог гораздо более плавен и красочен, уж не знаю, было ли это сделано самим автором или переводчиком. Но в отличие от простого дневникового слога Сенагон, он куда пафоснее и пространней. Чувствуется, что человек писал для вечности, и это слегка печалит, потому что кроме занятия на полчаса вечность от этого текста ничего особенного не получила. Он куда менее интересный, чем записки Сенагон.

сабж

Книга из серии тех, что начинала читать в детстве урывками, в каких-то отрывках и пересказах. Ничего не запомнилось по сюжету, но запомнилось ощущение своеобразной восточной сказки с моралью. Во взрослом возрасте информация о том, что "Ходжу Насреддина" написал русский советский автор, причем вторая часть писалась в лагерях. Впрочем, на тексте это никак не сказалось: никакой особой разницы между первой и второй частями, помимо той, которая логично обусловлена течением сюжетного времени и изменением обстоятельств, не чувствуется.

Из всех сказок с моралью "Ходжа Насреддин" — пожалуй, единственная, в которой мораль не вызывает стойкого отторжения. Потому что ее ровно столько, сколько должно быть, она не вмешивается в то, что нельзя вмешиваться, и клеймит лишь то, что нельзя не клеймить. Помню, в детстве мне больше всего нравились сами приключения, а "моралистическая" часть во всех текстах безумно раздражала — не знаю, правильная ли это реакция на то, ради чего в основном и пишутся детские книги. С возрастом я стала относиться к ней поспокойнее и в данном случае должна признать, что у Соловьева все части текста — на своем месте и отмерены в идеальных пропорциях. И теперь я даже затрудняюсь сказать, нравится ли мне больше приключенческая часть или "лирическая" — описания природы, диалоги, наблюдения, лирические отступления. Текст за счет такого перемежения материала получается очень гладким и плавным.

В детстве я бы сказала, что лучшее в тексте — это хитроумные приключения, обманы и издевки над злобными жадными ханами и прочим начальством. Теперь же на первый план вышел изумительный язык и юмор — внезапно осознала, что часть цитат из "Ходжи Насреддина" уже давно была у меня в голове, при этом я совершенно не помнила, откуда они. "За двадцать лет кто-нибудь из нас обязательно умрет — или эмир, или ишак, или я" и "не сдавливай мне голову с помощью веревки и палки". Оказалось, из романа Соловьева. И много еще такого, все не упомнишь. При этом, в отличие от многих подобных текстов, с которым за сатирической частью видны пятна яда, стекающего с авторских клыков (по делу, безусловно), в "Ходже Насреддине" ничего подобного нет. Это исключительно добрый роман, и поэтому заслуженно вошел в круг детского чтения — как ни крути, а он учит правильным вещам, не оставляя этого желчного послевкусия, которое подчас не могут скрыть даже лучшие сатирические авторы.

В общем, это чудесная книга на все времена. Очень необычная, очень сильно отличающаяся от всего в этом же духе — и за счет восточного колорита, и за счет очень верного и мягкого сочетания морали, приключений и юмора.

сабж

Милая, очень простенькая и ни к чему не обязывающая повестушка, которую язык не повернется назвать романом. Особого действия нет: то, что у Реверте составило сюжет романа целиком, у Дюма едва потянуло бы на завязку. В конце даже как-то слегка обидно, потому что то, что ты невольно считаешь завязкой, оказывается всем сюжетом, и больше уже ничего не происходит. Хотя, конечно, и текст очень небольшой, и продолжения уже достаточно.

Вообще создается обманчивое впечатление такого неторопливого 18-19 века — притом, что тогдашние приключенческие авторы делали гораздо более динамичные и сюжетные вещи. У Реверте изрядная доля текста уходит в лирические отступления, характеристики персонажей, исторический срез и цитирование стихов Кеведо. Стихи Кеведо, между прочим, дивно хороши, и с одной стороны, спасибо, конечно, автору за них, с другой стороны, текст Реверте тем сильнее бледнеет на их фоне. И это притом, что он очень хорошо переведен, четко и красочно, хотя я не знаю, кому приписать достоинства текста в данном случае, автору или переводчику.

Собственно, у меня к этому роману как таковому претензий нет, поскольку по прочтении очевидно, что и по объему, и по событиям он едва тянет на крупную часть в настоящем, полном романе, в котором и действия, и внутренней логики будет достаточно, так что я собираюсь при случае Реверте почитать еще.

Ну а про этот текст и сказать нечего особо, кроме того, что здесь проходит знакомство читателя с Алатристе и его ближайшим окружением, Алатристе нарывается на первое приключение и относительно благополучно с ним справляется. В общем, представьте себе роман Дюма, закончившийся в тот момент, когда Д'Артаньян провел бы дуэль с тремя мушкетерами.

сабж

"Похождения бравого солдата Швейка во время мировой войны" Да, я тот несчастный, кто умудрился до сих пор не прочитать Швейка, хотя, честно говоря, не очень жалею. Да, некоторое время я была лишена возможности разговаривать соответствующими цитатами и быть за счет этого причастна к оправданно широкому кругу фанатов романа — зато теперь получила море удовольствия и не упустила никаких шуток за отсутствием жизненного опыта и понимания (что часто бывает, когда читаешь сатирические вещи в детстве).

Что сказать, Швейк прекрасен. Честно говоря, безумно жаль, что роман закончился так быстро — притом, что я в принципе не люблю длинные вещи, но он читался не просто на ура, а еще и очень легко, так, что не оставалось никакого ощущения усилий. И сам текст изумительный, и русский перевод тоже ну очень хорош. Гашек, похоже, как и в случае с Джеромом — тот автор, успех которого составляет в большей степени слог, нежели собственно сюжет. Говоря о сюжете, роман, в общем-то, довольно грустный во многом, если хоть на секунду отвлечься от гашековского юмора и взглянуть всерьез на происходящее. Действительно, чтобы сохранить на этом фоне хоть крупицу разума, только и остается, что притворятся полудурком и плыть по течению. Попытаешься противостоять обстоятельствам — и тебя размажет, а если "отпустить поводья", то, может быть, кривая и вывезет, как и вывозит Швейка.

Но что приятно в целом, несмотря на столь тяжкое содержание, в целом остается впечатление не просто позитивное, а активно-жизнеутверждающее. Начинаешь верить, что все не так плохо, как могло бы быть, и даже если так плохо, все равно стоит смотреть на эту ситуацию с юмором и надеяться на лучшее. И рано или поздно ситуация обязательно изменится, даже если сейчас тебя собираются завтра на рассвете повесить. В этом просто маленькое чудо Швейка: он надолго настраивает на такой оптимистично-саркастический лад, что потом тяжело от него отойти и воспринимать какие-то более серьезные вещи.

Про изумительный юмор, наверное, не стоит и говорить, потому что все приличные люди уже читали и сами знают. Швейк дико смешной, серьезно. Причем в нем, кажется, встречаются все возможные виды юмора: от откровенно дурацкого, формата practical joke и "у вас вся спина белая", до очень тонкого и умного. Каждый читатель найдет себе по душе, в общем. При этом с некоторыми героями непонятно, то ли они являются исключительно комическими фигурами-марионетками, то ли вполне живыми персонажами без "стандартного амплуа". Скажем, к поручику Лукашу, несчастному "хозяину" Швейка, я чем дальше, тем больше испытывала искренние приязнь и сочувствие — как и в случае с финдиректором Римским, не совсем понятно, за что же он страдает. Учитывая, что Швейк тоже не бедная овечка, и от его глупостей людям подчас достается не меньше, чем ему — от чужой сознательной злобы.

Вообще фигура Швейка — это такой князь Мышкин, только без титула и с неистребимым чувством юмора. А по жизни он идет ровно так же — с дружелюбной открытой улыбкой, обращенной ко всем, только в улыбке Швейка подчас чувствуется подвох, и много раз и персонажи, и читатель задаются вопросом, то ли Швейк правда идиот, то ли он специально так издевается. Интрига эта сохраняется до конца, хотя я лично предпочитаю думать, что позиция Швейка — очень удобная позиция умного человека, умеющего хорошо себя контролировать, в любых невыносимых обстоятельствах. Не хочется разводить пафос и говорить про социальный протест против угнетения и тд — это не главное, в конце концов, а главное — развлечение, которого Швейк как раз предоставляет в избытке.

Встанет на полку "лучшие смешные вещи" вместе с Джеромом, конечно.

Рассказы и фельетоны. В моей книге было еще некоторое количество рассказов и коротеньких фельетонов (в том числе несколько, написанных на русском). Рассказы тоже смешные, хотя и далеко не так, как Швейк. Дело даже не в качестве юмора, а в обилии яда: автор стремится не столько рассмешить читателя, сколько изобличить и заклеймить. И хотя все им описываемое, безусловно, достойно изобличения и клеймления — государственные поборы, жадность, ложь, феерическая глупость и общая человеческая нечистоплотность — сам процесс изобличения никогда еще никого не украшал. Милы и по-прежнему невинны только рассказы про Швейка — как раз потому, что в них отсутствует эта оценочная составляющая. Фельетоны местами даже интереснее, учитывая, что Гашек и сам был на русском фронте в 1 мировой, хотя все очень сумбурно и непонятно, конечно.

Я обычно вообще не читаю научпоп и в руки бы не взяла эту книгу, если бы два человека, чье мнение я высоко ценю, не ржали над ней в голос, цитируя наперебой излюбленные места. Это как-то развеяло мои сомнения и предубеждения, и, учитывая, что я и так читаю все подряд, взялась за трилобитов, тем более, что при беглом просмотре отдельные цитаты оказались просто изумительными и вполне достойными сатирического пера Ивлина Во.

Для начала я выяснила, что трилобиты — это такие доисторические животные типа мокриц, с огромным разнообразием родов и видов, членистоногие с мягкой тушкой, заключенной в твердую раковинку (которая, собственно, от них и сохраняется).

Это трилобит:

Автор — известный палеонтолог, приличный во всех отношениях ученый, посвятивший свою жизнь исследованиям этих милейших тварей. И честно, в процессе чтения многократно испытывала к этому человеку белую зависть — дай бог, чтобы всех пёрло от своей работы так, как прет его. Как и все ученые, он мало того, что удовлетворяет свое любопытство за государственные деньги, так еще и получает от этого бездну удовольствия, что очень видно по тексту. Невольно и сама проникаешься нежными чувствами к этим, в общем-то, довольно неприятным на вид штукам (в камне еще ничего, а представьте, когда оно живое и шевелит всеми членистыми ножками).

В придачу у Форти (и у переводчика!) прекрасное чувство юмора и очень хорошо подвешенный язык. В начале книги он сообщает еще не успевшему подготовиться читателю, как в 14 лет "мои сверстники обнаружили существование девочек, я же обнаружил трилобитов". И дальше в том же духе. Нет, не подумайте, что это комический текст, он вполне серьезный и научный, и я теперь знаю о трилобитах, пожалуй, больше, чем о любом другом виде живых существ, если брать в расчет специальные знания, а не те, что почерпнуты из уроков биологии и житейского опыта. В частности, в наш семейный обиход вошли слова "пигидий" и "кранидий", которые, соответственно, обозначают хвостовой отдел трилобита и часть головы (цефалона) — обычно они употребляются в контексте "подвинь свой пигидий".

Форти описывает трилобитов со всех возможных сторон, с каких только можно охарактеризовать живые существа. Их видовое многообразие, которое действительно производит впечатление, учитывая, что трилобиты различаются в размерах от нескольких миллиметров до чуть ли ни метра; "были среди них опасные гиганты размером с кастрюлю" — пугает нас автор. Внешний вид, причем трилобиты характеризуются очень метко, как хорошо известные, но не самые любимые родственники: "Самого Thnucleus находят только в Уэльсе... Вот они, трилобиты, награжденные невероятными глазами. Они такие пучеглазые, что возникают мысли о базедовой болезни." И так характеризуется внешний вид едва ли не каждого встреченного трилобита, если он хоть чем-то заслужил славу на страницах книги. "Что за буйная феерия членистых бестий помещалась поверх обычных суставчатых ножек!" — говорит нам автор.

Подробно описывается строение трилобита, причем глазам и ножкам посвящено по отдельной главе. При этом глава про ножки в основном посвящена тому, как ученые тщетно искали трилобитовы ноги много лет и, наконец, аллилуя, нашли в других брюках.

"Трилобит перебирает лапками, словно бредущая фигура на футуристических картинах Умберто Боччоне". Ваша покорная не нашла той картины Умберто Боччоне, где изображена бредущая фигура, но чисто чтобы на фоне трилобитов можно было составить впечатление о творчестве этого художника — вуаля:

Это картина Умберто Боччоне:

Но, понятно, что собственно трилобитом as is книга не ограничивается — в ней очень много интересного и про трилобитовый мир (кембрий), и про древние континенты и океаны, в которых водились наши трилобиты. И про историю изучения трилобитов, которая начинается аж в 17 веке, включая биографии и истории из жизни различных ученых-трилобитчиков, иногда смешные, а иногда печальные. К примеру, печальная история немецкого еврея-трилобитчика, расстрелянного непонятно за что во время Второй мировой, в то время как именно он впервые заметил и описал изменения трилобитов внутри одного вида.

Повторюсь, сама по себе книжка совершенно не комическая, просто у автора хорошее чувство юмора и видно, что его не стращали, как многих, что научная литература должна быть написана максимально кондовым и отстраненным языком, поэтому он позволяет себе высказывания в духе: "Некоторые трилобиты, подобно многим другим членистоногим, спаривались на стадии мягкого панциря, что придавало моменту особую пикантность". Все люди шутят на свои профессиональные темы, но немногие имеют счастье делать это в письменном виде.

Я, не имея ни малейшего интереса к палеонтологии вообще и трилобитам в частности, прочитала ее буквально на одном дыхании. Горячо рекомендую всем вне зависимости от того, слышали вы раньше слово "трилобит" или нет. Немногие художественные вещи доставляют такое удовольствие.