У сборника ранних биографий Канта репутация сразу противоположная: от него не просто ничего не ждешь, а даже удивляешься, что кто-то их писал и теперь издает. Мало того, что биография философа это вам не биография известного пирата, авантюриста или хотя бы ловеласа, потому что основная составляющая в ней априори будут не события, а то, как человек тихо сидел за столом, читал и писал; звучит не очень захватывающее. Но случай с Кантом особый, общеизвестно, что у него не было вообще никакой биографии, о которой стоило бы говорить: он родился и всю жизнь прожил в одном Кенигсберге, не отъезжая дальше, чем на несколько километров. Постороил медленную и спокойную университетскую карьеру, 40 лет занимался преподаванием. Никогда не был женат и не имел (насколько сообщают все биографы) никаких любовных историй. Не переживал неожиданных озарений, приступов безумия/вдохновения, как Ницше, даже никогда серьезно не болел. Не имел врагов и не вступал ни с кем в серьезные конфликты, а критику своих писаний предпочитал игнорировать. Придерживался много лет подряд одинакового распорядка дня. Был умеренно светским человеком, достаточно общительным, имел друзей, любил гулять, в общем, был образцово нормальным бюргером. Умер тихо в своей постели от старости в 80 лет. Что, что там можно написать в его биографиях такого?

Между тем, я все приведенные биографии читала с огромным интересом, и даже притом, что они по сути рассказывают одну и ту же не-тайную жизнь одного человека, повторений куда меньше, чем можно себе представить. И вообще это очень интересное и очень забавное чтение оказалось.

Начнем с того, что ранние биографии — это сочинения людей, знавших Канта лично, любивших его, и потому, с одной стороны, свидетельствующих о многих мелких бытовых привычках и эпизодах, которые больше никому не доступны, а с другой — не пытающихся где-то приукрасить, добавить своего толкования событиям или додумать. Они относятся к предмету своих исследований с той уважительной фамильярностью, которая только и позволительна близким друзьям почтенного покойника, и извиняется необходимостью сохранить для потомства, каковы были его вкусы в еде и развлечениях. Вот, к примеру, отличная характеристика степени светскости и общительности Канта: "Он настолько одобрял проводимые в то время с большим вкусом студенческие концерты и балы, что даже сам намеревался как-нибудь посетить один из них"

"Другое заведение он начал обходить стороной с того самого момента, когда там стали собираться люди, которые, как ему казалось, хотели, чтобы он и там читал лекции и отвечал им на вопросы". Ну да, приходишь ты в трактир, а там станки, станки! С другой стороны, когда ты всю жизнь преподаешь в университете, нежелание делать это хотя бы за обедом более чем понятно.

Яхман, задавшийся целью охарактетировать все возможные стороны жизни Канта, посвящает отдельную главу его внешнему виду (не совсем стандартному, это правда) и описывает его так: "Кажется, что природа при создании этого редкого человека направила все силы на создание его духовной составляющей, а слабая внешняя оболочка была дана ему для укрепления духа. Его рост едва достигал пяти футов, а голова по отношению к туловищу была слишком велика. Грудь его была плоской, почти впалой, а правый плечевой сустав слишком выдавался вперед <...> И нервы его ыбли настолько чувствительны, что газета сразу из типографии, свежая и влажная, была в состоянии вызвать у него насморк". И заметим, при этом Кант всю жизнь ни разу (это говорят все биографы) серьезно не болел и дожил до 80 — и это в конце 18 века, когда никто не знал ни антибиотиков, ни всего прочего.

Впрочем, я нахожу причину тому в прекрасном распорядке его дня, который тоже описывают все биографы: Кант 40 лет подряд вставал в 5 утра (никто не задается вопросом о героизме слуги, который его будил), до обеда читал лекции и работал, потом 4-5 часов подряд обедал с друзьями, потом гулял и читал книги. Вот как описываются отношения Канта с одним из друзей:

"Кант приходил к нему обыкновенно в послеобеденное время, заставал Грина спящим кресле, садился рядом сам, предавался своим мыслям и также засыпал. Потом приходил директор банка Руфман и делал то же самое, пока, наконец, в определенное время не появлялся Мотерби и не будил всю компанию, после чешго они до семи часов предавались интереснейшим разговорам".

За 60 Кант купил собственный дом с садом, куда, впрочем, не выходил, и "только пение в тюрьме, находившейся неподалеку, омрачало ему некоторые мгновения". Вы что думаете, он пытался добиться, чтобы заключенным запретили петь!

Чем ближе к старости, тем более эксцентрическим (хотя никогда слишком) становился характер Канта, но скорее в комическом ключе:

"Канта интересовало достижение преклонного возраста. Он держал в памяти целый список пожилых людец, включал в него еще более пожилых мужей из высших сословий Кенигсберга и радовался, что постепенно продвигается в начало этого списка и перед ним остается не так много людей старше его". Вот уж ачивка так ачивка! Речь не об "активном долголетии", кстати, учитывая, что в последние годы здоровье Канта сильно разладилось, и когнитивные способности тоже.

Вот как секретарь Васиански злодейски обманывал уже сильно пожилого и впадающего в маразм Канта, который хотел вредной для себя еды (сыра): "Я убеждал его, что искусство сыроварения теперь утрачено и о сыре больше не может быть и речи". Решительно зашел!

А вот как тактично описывает это другой биограф: "Богатство собственных идей, легкость и привычка извлекать все философские понятия из неисчерпаемого источника собственного разума — все это привело к тому, что под конец Кант не понимал почти никого, кроме самого себя".

В общем, я долго избегала читать эту книгу: я не читала самого Канта (что надо бы исправить) и не то чтобы как-то сильно интересуюсь его личностью. Но в итоге оказалось отличное занимательное и легкое чтение, чего совсем не ждешь.

Палеонтологический научпоп, все как мы любим. Наконец-то нашлось и перевели книгу, которая затронула все ключевые геологические эпохи, а не только попсовую эру динозавров. Мне больше всего было интересно про пермское вымирание, например: во-первых, в него вымерли наши любимые трилобиты, во-2, Пермь — это был кардинально другой мир животных и растений, который мы знаем незаслуженно плохо. А там много всякого невероятного упороса. Или вот, например, девон, когда вымер дунклеостей с его шикарными челюстями (у меня есть резиновый). Чем дальше назад во времени, тем более инопланетно все выглядело, куда там скучным четвероногим ящерам и млекопитающим, какого бы размера и с какими бы зубами они ни были.

У меня сложилось впечатление, что наиболее интересные ребята из вымерших — вовсе даже не динозавры, понятно, а те, кто возник благодаря Кембрийскому взрыву биоты

Вот, например, опабиния — такой симпатичный марсианский подводный слон

А этот товарищ — галлюцигения, посмотришь, сразу видно))

К слову, я думала, где же видела такую штуку раньше — а в манге "Атака на титанов" видела, в последних эпизодах. Так и выходит, что Исаяма вдохновлялся Кембрием.

Чего по-настоящему не хватает книги про вымирания, так это иллюстраций, галереи портретов с черной рамкой. Так было бы куда нагляднее, и понятно, что если вымирает 90% биоразнообразия, то всех не представишь, но некоторые определенно этого заслуживают! Но на самом деле, автор, конечно, в меньше степени описывает вымершие виды, суть книги — в попытке реконструировать причины и процесс вымирания и последующего возраждения жизни в новой форме. Для ордовикско-силлурийского вымирания (самого раннего) описание причин выглядит скорее как гадание на камешках, слишком давно было дело и слишком мало осталось. Чем ближе к нашему времени, тем более конкретными становятся причины вымираний и больше консенсуса среди ученых (хотя, напомню, метеоритная теория вымирания динозавров появилась не так уж и давно).

Основной пафос автора, то, что проходит красной нитью через всю книгу — это связь между повышением в воздухе уровнем CO2, закислением океанов и вымиранием. Понятно, к чем он клонит, он и не скрывает, и в последних главах откровенно говорит, что сейчас человечество активными выбросами в атмосферу создает те же самые условия глобального повышения температуры и закисления океана, причем гораздо быстрее, чем геология. Приведут ли наши действия к скорому вымиранию всего? У автора не мракобесная позиция, он говорит, что скорее всего нет, тем более, что другие двигающие планету силы должны были бы (теоретически) привести уже к очередному ледниковому периоду, которые сменяются гораздо чаще, чем вымирания. Другое дело, что до сих пор выбросы углекислого газа и глобальные повышения температуры были связаны с исторической деятельностью вулканов (и это еще вопрос, было бы вымирание динозавров таким решительным, если бы от метеорита не активизировались Деканские траппы) — кстати, тут место для шутки, что во всем опять виноваты русские, потому что непосредственной причиной Пермского вымирания называется активность Сибирских траппов, которые залили полконтинента лавой на глубину несколько километров. Человечество, конечно, тоже старается, но, кажется, до таких достижений нам еще далеко.

Еще один момент, который показался мне интересным, насчет человечества как истребителя всего живого — привет Вольтеру и прочим адептам "благородного дикаря": автор указывает, что вымирание многих видов животных непосредственно связано с распространением человека современного типа по территориям. Не современного человека с выхлопными газами, а доисторического человека, который эти виды животных просто выбивал на еду, изгонял из среды обитания, лишал пищи, потому что был более умелым охотником. Интересное наблюдение, что крупные животные на диких островах, никогда человека не видевшие, его не боятся — им не приходит в голову, что это небольшое существо без зубов и когтей умеет кидать копья, стрелять, устраивать лесные пожары и тд. То есть по крайней мере, это не характеристика исключительно нашего времени.

В целом, кто любит палеонтологические научпопы — вам сюда, этот вполне годный, и на тему, которая, кажется, раньше нигде особо не освещалась в нашей литературе.

сабж

Что-то в этот раз не зашло: слишком расплывчатый мир неопределенного добра и неопределенного зла. Взрослые этого мира все сговорившись будто бы желают традиционному крапивинскому мальчику хорошего и пытаются тайком вырастить из него супер-героя, но для этого отбирают у него маму, а он к ней весь текст прорывается в какую-то другую, загадочную реальность.

Самое интересное, это, конечно, как всегда, смешение "нашей" и другой реальности. Проход, который открывается только в определенных случаях и в определенной компании. Встречи в другой реальности, на первый взгляд простые, а на самом деле судьбоносные. Вся эта таинственность. Но другое дело, что и тот мир, который рисует автор в качестве "нашего", текущего, в котором растет мальчик — уже достаточно интересен и совершенно недостаточно раскрыт, чтобы читателю он надоел. И мне лично более интересно сложное устройство мира большого и "настоящего", чем камерный мирок, куда в итоге сбегает герой, как-то подозрительно запущенный и слегка деревенский.

Главный взрослый, директор школы для особо одаренных детей, который со своими единомышленниками делает с этими детьми, кажется, что-то не совсем законное, но, как им кажется, общественно-полезное и правильное — тоже интересный. И, скажем так, теоретическая основа того, что они делают, кажется, стоит того, чтобы попытаться в ней разобраться получше. А вот герой-мальчик, как всегда, отличается только одним качеством, а именно упрямством — до такой степени, что никто и не пытается ему объяснить ничего, потому что он все равно не слушает и не интересуется. Хотя казалось бы, стоит попытаться выяснить, чего такого удивительного в тебе нашли эти загадочные взрослые и что у тебя на самом деле за сверх-способности такие — но наш герой не пытается. Это слегка раздражает, потому что вместо тайной ложи подсовывают подростковые сопли про мамонтенка и маму, хотя детям, наверное, так правильно.

Сама моногатари отличается от всех, что я читала раньше, и по размеру, и по подаче материала. Текст очень путанный, и я несколько раз перечитала историю смуты в Википедии, но надо прилагать какие-то невероятные усилия, чтобы уследить и понять, кто и почему сейчас делает вот это, и я довольно быстро сдалась. Зато он полон шикарными подробностями и длинными эпизодами, посвященными, например, крутости одного конкретно взятого лучника. В этом тексте гораздо меньше связанности и логики, чем в других моногатари, но зато некоторые эпизоды поражают своей красочностью:

"Так он сказал и колыхнул стягом из белого бычьего хвоста, сверкнул отделанной золотом алебардой и двинулся наружу из лагеря, застывшего в порядке "рыбья чешуя" и "крыло журавля", взбодренный его звездообразными стягами с белыми бычьими хвостами и с молниями сверкающего оружия. Видно стало, что он — карающая сила, блестящий великий полководец".

Как говорится, "давайте строем ходить в боа"; а еще — "хвост заколосился".

Воинским доблестям, как водится, посвящены самые огненные строчки, по своей упоротости мало с чем соперничающие. "Одной стрелой он убил двоих, и ни одного в живых не оставил". Или вот еще эпизод прямиком из Болливуда: "Когда к нему начали приближаться сразу трое, сгреб всех троих вместе, крепко, до смерти, сдавил их и отбросил. Потом, решив, что так не пойдет, он привлек к себе двоих из тех, кто сразу же двинулся на него спереди, сзади, слева и справа, стукнул их головами друг о друга, прикончил и отбросил прочь. Одного ударил о край бассейна, свернул ему шею и отшвырнул от себя. Иные падали и умирали от его ударов в грудь; были и такие, кто опрометью убегал с переломанной ударом ноги поясницей".

И жить хорошо, и жизнь хороша, в общем))

Но с другой стороны, есть и удивительно лиричные моменты про тяжкую природу власти. "Исполняя государственную службу, все делаешь безо всякой пользы для самого себя, только испытываешь неудобства" — замечает не кто-нибудь, а, кажется, сам отрекшийся император Го-Сиракава, который и власть достаточно пользовался, и вообще всяких дел там понаделал.

В целом Хогэн-моногатари богат на разнообразные эпизоды, детально описывающие разные аспекты жизни и кажущиеся мне, как и любому современному европеезированному читателю, очень странными и комичными. Вот, к примеру, умер мятежный Левый министр, а победители пожелали проверить, так ли это в действительности (он к тому времени уже некоторе время был похоронен): "Когда его выкопали и посмотрели, оказалось, что у мертвого тела лишь на спине осталось немного мяса, так что никто по-прежнему не мог понять, чьи это останки в действительности <...> Этот Левый министр был славен красивой внешностью, о которой ходили слухи во всей Поднебесной. Нынешние же останки имели жалкий вид. Говорили, что даже длина того, что от него осталось, наводит на сомнения". Без комментариев)))

В целом, чтобы из Хогэн-моногатари вынести какие-то знания о причинах или ходе этой смуты, я не знаю, какие интеллектуальные усилия надо приложить, но явно больше доступных мне. Что не мешает получать удовольствие от этого вычурного повествования с его ярчайшими деталями и дивными воинами ))

Я говорю: в этом романе все герои, и особенно автор, ведут себя так, будто им по 16 лет.

Муж: ну, во времена Ренессанса в Италии все себя так и вели.

Это незаконченный роман про Микельанджело и его бурное время. Поясню про 16 лет: в нем невыносимо много пафоса, красивостей, восклицательных знаков, и все диалоги и реакции всех героев — именно формата на 16 лет, такие преувеличенные, такие эмоциональные. И доброта, и злодейство так представлены автором, будто это даже не просто фанфик, а китайское аниме по дораме: все преувеличено и преувеличенно красиво, если уж злодеи, то невероятные упыри типа Фердинанда Неаполитанского, которые творят что-то совсем за гранью добра и зла (к чести автора, в общем так и было, это реально чуваг со справкой, который бальзамировал трупы своих врагов и псевдо-врагов и держал как музей восковых фигур). Одна величественная фигура Лоренцо Манифико как просвященнейшего правителя, покровителя наук и искусств, жизнь при дворе которого все потом вспоминают как период до изгнания из Рая — он был крут, безусловно, но настолько ли. И сам Микельанджело, и все остальные его друзья и знакомые, будто подчинены одному и тому же канону поведения. Каждая описанная реакция — чрезмерна, каждое событие — очень яркое, скорее в черных красках, но у Шульца нет почти ничего чисто отвратитетельного (даже из того, что на самом деле было таковым), а все окрашено каким-то светом торжественности и восхищения. Любование автора Ренессансом в этом плане — действительно очень подростковое. Это вам не сухой учебник истории, а нечто противоположное: даже простые исторические факты становятся будто театральными. А уж какие диалоги героев! Что называется, ни слова не скажут в простоте, но все оставляет общее ощущение текста "с претензией": на особую художественность, особую глубину, особую мудрость. Диалог с Леонардо, который якобы приходит к Микельанджело "заключать мир" после необъявленной войны, а на самом деле — спеть специально для него написанную арию на тему "этот мир слишком мал для нас двоих" вообще фееричен. Да, соперничество было. Вопрос, мог ли уже очень немолодой по тогдашним меркам Леонардо так себя вести, и чего ради — вызывает сомнения.

Я не спорю, что исторический период был очень бурный, и фактология не вызывает вопросы: были и войны, и безумие Савонаролы во Флоренции после падения Медичи, и бесконечные конфликты городов, и прочий упорос. Но в изложении Шульца складывается впечатление, что всем этим двигали исключительно мотивы типа гордости, чести и безумия, а не банальная расчетливая корысть, спокойная и в общем не жестокая per se, которая двигает всей политикой тогда и всегда.

Признаться, я утомилась: притом, что и про Микельанджело мне было интересно, и еще более интересно — про политические перипетии того времени. Но пожалуй, стоит поискать нечто более спокойное и наукообразное. Роман не закончен, и при этом имеющаяся часть, которая подводит примерно к 30-летию Микельанджело, уже довольно большая.

Тема и содержание очень интересны, но мне определенно понравилось бы больше, если б не чрезмерно "надрывный" авторский стиль, будто во время Ренессанса и вовсе не было скучных людей, которые бы просто педантично и качественно делали свою работу (включая политиков и художников).